Ева стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, а взгляд чародейки рассеянно скользил по витражам церкви, расположенной невдалеке от таверны. Пустота была в глазах и в груди, словно не позволив Лиану умереть, она исчерпала все свои душевные силы, отдала своему несостоявшемуся убийце всё тепло, что еще в ней оставалось. Лиан будет жить, а она? Безразличие ко всем и ко всему — вот единственное, что чувствовала сейчас Ева.

Когда-то давно магессе казалось, что её важнейшая битва — это сражение с Архидемоном, но она ошиблась. Снова. Самая важная битва в её жизни была сегодня. С собой. Со страстным желанием позволить Лиану умереть, с удовольствием, жестоким и страшным, которое Ева испытала, глядя на умирающего Ворона. Розовая пена на его губах, слипшиеся от крови волосы, хриплое, неровное дыхание — смерть уже коснулась его, заявила свои права на этого эльфа.

И зачем только Ева взглянула в этот момент на Зеврана, склонившегося над фаворитом? Ей нельзя было это видеть — кричащую боль в медовых глазах. Не стоило смотреть на дрожащие пальцы, касающиеся щеки ученика. Ева просто обязана была в этот момент ослепнуть, отвернуться, потерять сознание, что угодно, лишь бы не видеть его страданий.

Но магесса совершила фатальную ошибку — раскрылась на мгновение, и чуть не закричала сама, почувствовав то же, что и Зевран. И тогда она рванусь вперед, поспешно творя заклинание. Если Лиан умрет, Зев никогда себе этого не простит, а значит — ученик должен жить.

И вместе с исцеляющей силой из неё самой уходило тепло, но разве это имеет какое-либо значение? Силу легко восполнить лириумным зельем, а чем возместить потерю самой себя?

Смерть, из лап которой бесцеремонно вырвали жертву, криво усмехнулась и в отместку дохнула могильным холодом в душу той, что посмела встать на её пути. То, что сейчас испытывала Ева, было сродни действию порчи или проклятия, странное бессилие и полнейшее равнодушие, и плевать, что мир вокруг тускнеет с каждым мгновением...

— Мама, — голос сына возвращает её в этот мир, а руки юноши ложатся на плечи чародейки. — Как ты?

— Нормально, а что со мной может случиться? — вымучено улыбнувшись, спросила она. — Я просто устала. В моем возрасте вредно столько ходить.

— Перестань, — досадливо поморщился Летос. — «В моем возрасте», — передразнил он Еву. — Тебе не сто лет! Мама, скажи мне, почему ты не хочешь возвращаться домой? Ты больше не любишь отца? — он смотрел в глаза магессы и ждал ответа. Честного. Без единой толики лжи. Одно слово неправды, и она потеряет ещё и сына. Но, как же это тяжело — дать ему ответ.

— Дело не в этом, Летос. Просто для каждого рано или поздно наступает время... когда нужно побыть одному и поразмыслить обо всем, — слова находились так непросто. — Если бы я не любила твоего отца, я не стала бы спасать Лиана. Ты ведь понимаешь, почему я это сделала?

— Нет, — честно ответил Летос. — Он собирался убить тебя и меня, а ты его исцелила... Почему, мама?

— Летос, — чародейка ласково провела рукой по щеке сына, — если кого-то любишь по-настоящему, счастье и спокойствие избранника становится для тебя самым важным. О себе в таком случае думаешь в последнюю очередь. Если бы Лиан умер, твой отец никогда не простил бы себе этого, он был бы несчастен, понимаешь?

— Нет, — повторил сын, пожимая плечами, — отец стрелял в него, а значит, он хотел, чтобы Лиана не стало!

— Если бы всё было так просто, — она взъерошила черные волосы сына. — Но не забивай себе этим голову. Что сделано, то сделано. Лучше скажи, ты останешься со мной или вернешься в Антиву с отцом?

— Ни то, ни другое, — вздохнул Летос, прижимаясь щекой к материнской ладони. — Я собираюсь проводить Эли к её матери, и некоторое время погостить у долийцев, если Хранительница позволит... Не обижайся, мам, ладно?

— А почему я должна обидеться? — улыбнулась Ева. — Ты уже взрослый, и сам можешь решать, куда тебе отправиться.

— Ты серьезно? — удивленно уставился на мать Араннай-младший. — И ты меня отпустишь? И разыскивать не станешь?

— Нет, — покачала головой магесса. — Мне тоже кое-что открылось, Летос. Ты уже давно вырос. Ты мужчина, а не тот малыш, которого я когда-то держала на руках. У тебя даже суженая есть.

— Эли? — юноша слегка покраснел. — Она не... суженая, мам. У нас с ней ничего не было, совсем ничего. Я просто хочу проводить её к матери, вот и всё.

— Пусть будет так, — Ева протянула сыну туго набитый кошель. — Возьми, это вам пригодится, и ещё, — она взяла со столика такие знакомые юноше кинжалы, — вот твоё оружие, отец заказывал их для тебя, а потому — береги их. И вот это, — она достала из своего кошеля амулет Летоса. — Я хотела бы, чтобы ты его носил, я наложила на него новые чары, а магическая защита тебе не помешает. А еще я сейчас напишу письмо Ланайе, думаю, оно окажется кстати, когда вы прибудете в клан. Долийцы не жалуют людей, Летос, но для моего сына сделают исключение, во всяком случае, я на это надеюсь.

Пока чародейка писала, Летос послушно надел амулет на шею, вернул перстень члена Гильдии на его законное место на среднем пальце правой руки и привычными движениями укрепил ножны с кинжалами. Затем юноша принял от матери письмо, сунул его за пазуху, а потом крепко обнял чародейку и простоял так несколько мгновений.

— Где мне потом тебя искать, мама? — спросил, целуя её руку.

— Не знаю, скорее всего, я буду в Амарантайне.... Или в Башне Бдения, или... — она осеклась, желая сохранить подлинное место своего пребывания в тайне. — Не важно, главное найти себе занятие, понимаешь?

— Не очень, — честно признался Летос. — Но я пойму. Ты не обидишься, если потом мы с Эли в Антиву отправимся, к отцу? Я же обещал ей свою комнату показать...

— Нет, конечно, — улыбнулась Ева. — Слово свое надо держать, да и вам с отцом давно пора поговорить, как мужчине с мужчиной. И желательно сделать это до того, как он покинет Амарантайн. Ему и так тяжело, Летос, он потерял своего любимого ученика, не лишай его еще и сына...

— Да я и сам думал поговорить с ним... Давно нужно было это сделать... Я пойду тогда? — в голосе сына прозвучало нетерпение.

— Иди, да хранит тебя Создатель! — Ева осторожно коснулась губами лба своего взрослого сына.

— И тебя, мама, — юноша крепко обнял мать, а потом развернулся и быстро вышел — не хватало еще расплакаться, словно маленький ребенок!

***

Когда на пороге комнаты появился сын, Зевран сидел в кресле и неспеша потягивал свой любимый бренди. До отплытия корабля оставалось еще немного времени, и Грандмастер решил провести его, задумчиво созерцая кольцо Лиана, которое небрежно бросил на стол и пытаясь согреться при помощи проверенного, испытанного и впервые изменившего ему средства. Кроме горечи бренди на сей раз не давал ничего.

— Мы можем поговорить, отец? — спросил Летос, останавливаясь у порога.

— Ты решил поехать со мной? — осведомился Зевран. — Передумал по лесам шастать, вместе со своей долийской красоткой?

— Нет, не передумал, — юноша опустился во второе кресло.

— Она настолько хороша на ложе, что ты готов бежать за ней через весь Тедас? — иронично спросил Араннай.

— Я этого не знаю, отец, у нас с Эли ничего не было. Пока, — добавил он, дабы пресечь новую усмешку. — Куда торопиться? Женщиной нужно наслаждаться, как и хорошим вином, ты сам мне это говорил, помнишь?

— А ты, оказывается, меня слушал? — удивленно хмыкнул Зевран, протягивая сыну бутылку. — Будешь?

Летос кивнул, хотя всегда считал этот напиток слишком крепким. Но отказаться он не мог. Не сейчас. И так их разговор похож на шаткий мостик через бурную, горную реку, один неверный шаг и окажешься в ледяной воде с головой, а вот сумеешь ли выбраться на берег — неизвестно.

— Слушал, — юноша сделал глоток и вернул отцу напиток, — но я не для того пришел, чтобы о своих отношениях с Эли говорить. Я сам не знаю, чем всё это закончится, рано еще делать какие-либо выводы. Просто она спасла мне жизнь, а я хочу помочь ей выпутаться из неприятностей, понимаешь?

— Si, — согласно кивнул Зевран, — точно такое же желание отплатить за спасение жизни привело к тому, что ты родился на свет. Представляешь? Так что ты поосторожнее, как бы чего не вышло! Я пока что не жажду становится дедом, усек?

— Угу, — кивнул юноша, — отец, я... мы с тобой не слишком ладили в последнее время... кхм... вернее, совсем не ладили... всегда... Я не знаю, почему так получалось... Сначала я боялся, что ты отнимешь у меня маму, потом, — он замолчал, собираясь с силами, — потом у тебя появился Лиан...

— И что? — Зевран невольно подобрался, ожидая дальнейших слов сына. — Он был моим учеником. Только и всего!

— Если бы... — с трудом подбирая слова, продолжил Летос, — если бы только учеником... Braska! Я никогда не понимал твоих отношений с Лианом! Я их и сейчас не понимаю! — на щеках юноши вспыхнул румянец. — Вероятно, я недостаточно антиванец для этого?

— И что ты хочешь от меня услышать? — криво усмехнулся Зевран. — Оправдания? Извинения? Пояснения? Или, может тебе рассказать, что именно мы делали, оставаясь с Лианом наедине, и почему мне это нравилось?

— Зачем ты так, отец? — поморщился Летос. — Я и так знаю, как все это происходит, я давно не ребенок.

— Да уж, — Грандмастер снова глотнул бренди. — Я и забыл, что ты у нас завсегдатай антивских борделей и любимец шлюх! — он хотел добавить еще что-то, но осекся, встретившись взглядом с глазами сына. — Тебе прекрасно известно, кто, где и как меня вырастил, Летос. В отличие от тебя, я не знал своей матери, а Вороны... В те времена Гильдия была другой, и меня никто не спрашивал — хочу я делить ложе с мужчинами или нет!

— Я знаю, — кивнул юноша, — но я тебя не о прошлом спросил. А о том, что было совсем недавно... Почему он, отец? Чем он лучше матери?

— Я разве сказал — лучше? Твоя мать была моей женой, а Лиан... — Зевран замолчал, пытаясь отыскать то слово, которое идеально подойдет и не находил... — Впрочем, все это уже в прошлом. Ты сам видел, что я собирался его убить, а почему твоя мать его исцелила — тебе лучше спросить у неё.

— А я спросил, — заявил юноша. — Вот только... Ладно... — безнадежно махнул он рукой. — Что-то мы с тобой еще больше запутались, отец. Я просто зашел сказать, что скоро приеду к тебе в Антиву. Вместе с Эли. Я обещал ей показать наш дом, ты же не против?

— А должен? — усмехнулся Грандмастер. — Похоже, нам всем действительно надо отдохнуть друг от друга, в этом Ева права... Если ты сдержишь слово и вернешься — я буду рад, если нет — пойму. А теперь, иди, тебя ждет твоя лесная нимфа, — Зевран отвернулся к камину, давая сыну понять, что разговор окончен.

Летос тяжело вздохнул, поднялся и направился к выходу, но на пороге на мгновение задержался и негромко сказал.

— Я не прощаюсь, отец, — и вышел, тихо затворив за собой дверь.

***

Через некоторое время Ева и Зевран, каждый из своего окна, наблюдали, как Летос и Элайя покидают таверну и стремительно шагают в сторону городских ворот. А спустя еще немного, чародейка провожала взглядом удаляющуюся фигуру мужа.

Грандмастер Антиванских Воронов Зевран Араннай не торопясь шел к пристани. Эльф ни разу не обернулся назад, он вообще не привык оглядываться. На душе было муторно и без этих театральных прощаний, а о прошлом живо напоминал зажатый в кулаке оплавленный кусочек металла, бывший когда-то золотой серьгой.

***

— Я знал, что ты вернешься, Страж, — сказал Архитектор, поднимаясь из-за стола навстречу чародейке. — Я тебя ждал.

— Вот как? — хмыкнула она. — Тебя вообще можно чем-либо удивить?

— Да, — он указал Еве на кресло. — И ты это сделала, когда исцелила того эльфа, который приходил сюда вместе с тобой, а потом пытался тебя убить. Я бы так не поступил.

— Ты и об этом знаешь? — невесело улыбнулась она.

— Конечно, я ведь продолжал следить за вами. Я должен был убедиться, что вы благополучно вернетесь в город, — Архитектор заглянул в её глаза. — Ты пояснишь мне, почему не дала ему умереть? Природа человеческих поступков давно меня занимает, особенно таких... странных.

— Я расскажу тебе всё, если тебе это интересно, — магесса пожала плечами. — Но не сегодня. Тебе ещё нужна моя помощь в исследованиях, лишняя пара рук и подопытный кролик в одной склянке?

— Необходима! Я и надеяться на твое участие не смел! — Архитектор коснулся рукой её плеча. — Я рад, что ты вернулась. У нас очень много работы, я покажу тебе, чего успел добиться, пойдем в лабораторию?

— Пошли, — кивнула Ева, следуя за Порождением тьмы.

***

— Я вот всё думаю, чего не хватает? — Игнассио обвел внимательным взглядом кабинет Грандмастера. — Лиана твоего нет! Ты куда дел своего красавчика, Зевран?

— Игнассио, — Араннай прищурился, — хочешь прожить долгую и счастливую жизнь?

— Конечно, что за вопрос? — развел руками мастер.

— Больше никогда не произноси при мне это имя, — Араннай отодвинул от себя опустевший кубок. — Среди Антиванских Воронов такого нет и не было, уяснил?

— Хм, а мне казалось, вы с ним были очень близки, — хмыкнул Игнассио. — Восемь лет все-таки...

— Всё, что тебе нужно знать, я уже сказал, — отрезал Зевран.

— Ладно, не кипятись, — примирительно улыбнулся Игнассио, — но супруга-то твоя где, да и сына я что-то не вижу. Они хоть живы?

— Не знаю, — Грандмастер невесело усмехнулся. — Когда я в последний раз видел их в Ферелдене, они были в полном порядке. И вообще, хватит об этом! У нас накопилось много нерешенных проблем, пока я гонялся за иллюзиями. Приступим к делу, Игнассио?

— Как прикажешь, Грандмастер, — склонил голову старый хитрец, который прекрасно понял, что дальнейшие расспросы ни к чему хорошему не приведут. Со временем всё проясниться само.

***

— Эй, трактирщик! Ещё вина! — крикнул Лиан хозяину «Покусанного дворянина», в котором беспробудно пьянствовал вот уже пятый день.

А что ещё оставалось тому, кто в одночасье лишился всего, чья жизнь стала пустой и бессмысленной? Пока в кармане звенит золото, он будет пить, кончатся деньги — в Денериме достаточно богатых глупцов, беспечно носящих при себе толстые кошели. Ворона можно выгнать из Гильдии, но нельзя вытравить Гильдию из него.

Этот вечер закончится точно так же, как и все предыдущие. Его, пьяного в хлам, предупредительный слуга проводит в комнату и поможет лечь спать, надеясь, что белокурый эльф снова не пожалеет серебряной монеты.

Жизнь — полное дерьмо, вот к какому выводу пришел Лиан, вливая в горло неизвестно какой по счету кубок. А чародейка, не позволившая ему умереть — мерзкая сука! Зачем ему жизнь, в которой не осталось ничего?

— Andraste tette! Кого я вижу! — раздался за спиной эльфа смутно знакомый голос, а на плечо легла рука в перчатке. — Если это не Лиан, то я — королева Анора!

Эльф обернулся, твердо намереваясь съездить по морде наглецу, посмевшему мешать ему упиваться своим горем, да так и застыл. Рука принадлежала темноволосому, атлетически сложенному мужчине, в карих глазах которого радость смешалась с удивлением, а на губах сияла широкая улыбка.

— Вейлор?! — не поверил Лиан своим глазам. — Но ты же...

— Мёртв? — закончил фразу мужчина. — А ты, вроде как, фаворит Аранная, или я что-то путаю?

— Путаешь, — улыбка исчезла с губ Лиана. — Я больше не Антиванский Ворон.

— Ничего себе! — присвистнул Вейлор. — Что же ты такое натворил?

— Я не хочу говорить об этом здесь, — отрезал зеленоглазый эльф.

— И правильно, — согласился его собеседник. — Пойдем-ка ко мне, я тут уже давненько, успел жилищем обзавестись. Там нам никто не помешает, да и ушей лишних нет, — он подмигнул. — Я же вижу, что тебе просто необходимо с кем-то поговорить, а я ведь не чужой, верно?

Лиан окинул Вейлора внимательным взглядом. В последний раз эльф видел своего первого любовника пять лет назад. Тогда Зевран отправил того в Ферелден, откуда Вейлор так и не вернулся. Ходили слухи, что он не справился с заданием и погиб, но достоверно никто ничего не знал.

И вот сейчас бывший Ворон стоит здесь живой, здоровый и в прекрасном настроении. Так почему бы не разнообразить свой вечер беседой со старым другом? Эльф поднялся, бросил на стол монету и сказал.

— Пойдем, мне тоже не терпится узнать, что ты делал все эти годы.

— О-о-о, что я только не делал! — усмехнулся Вейлор, — и знал бы ты, как часто я о тебе вспоминал!

Огонь в камине почти догорел, а свечи оплавились до половины, опустела вот уже вторая бутылка вина, а они все сидели и разговаривали. Как Вейлор не старался, он не мог оторвать взгляда от своего вновь обретенного... воронёнка. Подумать только, в последний раз он видел эти зеленые, таинственно мерцающие глаза так близко почти восемь лет назад.

Тогда они сверкали радостным возбуждением, искрились невероятным счастьем, а выражение лица ворвавшегося в комнату Лиана было настолько красноречивым, что Вейлор понял всё еще до того, как эльф успел произнести хоть слово. Темноволосый Ворон нашел в себе силы улыбнуться и спросить:

— Тебя можно поздравить, Ли?

— Да! — восторженно выпалил в ответ тот, — я же говорил тебе, что рано или поздно это случится! И вот, — он мечтательно улыбнулся. — Теперь он мой, Вейлор! И знал бы ты, как чудесно это было!

— Рад за тебя, — сухо вставил юноша. — И что дальше?

— Дальше? — Лиан погасил улыбку. — Я пришел, чтобы попрощаться с тобой и забрать свой рюкзак, потому что теперь я буду жить уже не здесь. А ещё я не мог не сказать тебе спасибо за всё, что ты для меня сделал. Если бы не ты, я бы не сумел так порадовать Зева!

— Зев? — хмыкнул Вейлор. — Ты так его теперь называешь? Твои благодарности, Ли, мне ни к чему. Нам с тобой было хорошо, не спорю. Но... если бы мне представилась возможность стать личной шлюхой Грандмастера, я бы тоже не отказался... Надеюсь, он на что-то ещё способен? Ведь его жена — магесса, могла и заклятие наложить, на чресла супруга, чтобы налево не ходил, — коротко и зло хохотнул Вейлор. — Но это не мои трудности. Впрочем, по всей видимости, ты сумел его удовлетворить, ты всегда хорошо работал языком!

— Ты просто мне завидуешь! — процедил эльф, а зеленые глаза сузились.

— Было бы чему! — презрительно ухмыльнулся кареглазый Ворон. — Интересно, как скоро его жена превратит тебя в жабу? Я бы на твоем месте поостерегся, Ли! Десять лет назад она Архидемона убила, а тот всего лишь хотел начать новый Мор — ничего личного! А ты посягаешь на её мужа, представляешь, что она сделает с тобой, когда узнает о вашей «любви»?

— Ха-ха, очень остроумно, — фыркнул Лиан. — Знаешь, что самое главное в твоих словах? Десять лет назад! Тогда она была героиней Ферелдена, а сейчас она никто. Я не думаю, что Зев позволит ей меня тронуть.

— А не слишком ли ты самоуверен? — удивленно спросил Вейлор. — Знаешь, сколько у него таких подстилок, как ты? Одной больше, одной меньше... Пожалуй, я буду следить за вами, чтобы вволю посмеяться, когда Араннай найдет себе новую шлюху, а тебя пошлет к демонам. Вот тогда и я посмотрю, что ты будешь делать!

— Ты можешь говорить что угодно, — эльф сделал было шаг к своему любовнику, но раздумал. — Но это просто слова! Я люблю его, и теперь мы вместе, а все остальное не имеет никакого значения. А ты... если бы ты действительно меня любил, как сто раз мне клялся, то не язвил бы, а порадовался вместе со мной!

— Ты слишком много от меня хочешь, Ли! — Вейлор демонстративно отвернулся. — Надеюсь, Грандмастеру понравились те штуки, которым я тебя научил? Braska! И зачем я потратил на тебя столько лет? В конце концов, всё досталось ему! — процедил юноша сквозь зубы. — Сначала он убил Эридани, теперь забрал тебя... Чтоб тебя демоны побрали, Араннай!

— Не смей так говорить! — угрожающе прошипел Лиан. — Я хотел, чтобы мы с тобой расстались по-хорошему, но ты, видимо, этого не желаешь! — он резко крутанулся и направился к двери. — Прощай, Вейлор!

— Прощай, Ли, — тихо обронил юноша, но дверь уже закрылась, и он слышал только удаляющиеся шаги того, кто уносил с собой частицу самого Вейлора.

Больше они не встречались, потому что Лиан переехал в купленный для него Араннаем дом, и Вейлор мог видеть бывшего любовника только издали. Тот следовал за Грандмастером, словно тень, повсюду сопровождая свое божество. О том, что Лиан — фаворит Зеврана и постоянно делит с ним ложе, заговорили все, и слышать это было неприятно и больно.

Чтобы оказаться подальше от этой парочки, Вейлор попросил Гильдмастера своей ячейки перевести его в Риалто. Тот возражать не стал, исполнив просьбу подчиненного, но и это не помогло. И тогда, пять лет назад, Вейлор с радостью отправился по заданию Аранная в Ферелден, уже заранее зная, что обратно не вернется.


Он обосновался в Денериме, благо профессиональный убийца всегда сможет найти себе работу и без куска хлеба не останется. Со временем Вейлор собрал вокруг себя таких же мастеров яда и кинжала, и небольшой отряд снискал в определенных кругах довольно широкую известность. Заказов было достаточно, и материальных трудностей босс Вейлор не знал.

Зато с головой хватало проблем другого рода. За прошедшие годы он сменил несчетное количество женщин и мужчин, но так и не смог окончательно забыть Лиана. Растреклятые зеленые глаза до сих пор время от времени снились ему по ночам, а стоило вспомнить о горячих антивских ночах, и сердце тут же отзывалось тупой болью.

И вот сейчас Лиан сидит в кресле напротив него, машинально вращает руках давно опустевший кубок и рассказывает о пережитом. Он повзрослел за эти годы и стал еще красивее, так, во всяком случае, кажется Вейлору. Braska!

Как же ему хочется сейчас коснуться этих длинных, светлых волос, пропустить между пальцами струящийся шелк и зарыться в живое золото лицом, вдохнуть его запах, который Вейлор помнил все эти годы.

Это самая страшная пытка — сидеть рядом с тем, кто столько лет являлся в жарких видениях, и не сметь коснуться его. Не выдать словом, взглядом и жестом, что для тебя не изменилось ничего.

Вот эльф замолчал и поднял на бывшего любовника полный тоски и боли взгляд. Видеть это невыносимо! И кареглазый убийца снова наполнил кубок Лиана и бросил небрежно.

— Я не буду больше тебя расспрашивать, я же вижу, как тебе неприятно все это вспоминать. Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не забывал о том, что у нас было, — Вейлор положил руку на плечо эльфа. — Может, попробуем начать всё сначала, Ли?

Еще никогда ожидание не было столь томительным, глухие удары сердца отсчитывают мгновения. Время замедляется до невозможности и почти останавливается.

Услышав вот это «Ли», эльф невольно вздрогнул. Так его называли только Зевран и Вейлор. Тот самый Вейлор, что когда-то открыл любовь для юного эльфа.

Это забыть невозможно, первый любовник остается с нами навсегда, словно его проникновение накладывает на тело и душу невидимую печать. Потом партнеров может быть сколько угодно, сотрутся из памяти их имена и лица, но первый останется навсегда.

Воспоминания о той, юношеской страсти, которой они предавались, частенько мешая спать другим, нахлынули все разом, глаза Лиана заблестели, он отставил кубок, слегка коснулся кончиками пальцев губ Вейлора и шепнул.

— Я тоже все помню, Вей, а больше всего на свете мне хочется забыть Антиву. Ты мне поможешь? — горячая мольба в голосе и отчаяние в глазах.

— И ты еще сомневаешься? — Вейлор осторожно притянул Лиана к себе, — со мной ты забудешь его, я обещаю, — он легонько коснулся этих губ, чувствуя, как кружится голова и захлестывает обрушившееся, словно гигантская волна, желание.

Лиан опустил руки на плечи Вейлора и, закрыв свои изумительные глаза, ответил на поцелуй. Они вспоминали друг друга: губы, тела, руки... Прошло восемь лет, но память не умерла. Застонав тихо и почти болезненно, Вейлор запустил руку в белокурую гриву Лиана.

— Ли, как же мне тебя не хватало, сколько раз мне снились твои волосы... губы... весь ты... Я, наверное, и сейчас сплю? Вот открою глаза, и ничего этого не будет, очередная иллюзия, жестокая насмешка Тени... — его руки скользнули по обтянутой доспехами спине эльфа.

— Нет, Вей, — ловкие пальцы белокурого антиванца расправлялись с одеждой любовника, — во сне так не бывает...

Перед тем, как уснуть, Вейлор спросил у Лиана, расслабленно вытянувшегося на постели рядом с ним.

— Ты останешься со мной, Ли? Не только на эту ночь... Я хочу, чтобы ты был рядом со мной всегда. Я хотел этого еще тогда, но...

— Останусь, — коротко бросил эльф. — Теперь Антива — это моё прошлое, а ты — настоящее, — он на секунду умолк и продолжил не менее серьезно. — Раз уж жена Аранная не дала мне подохнуть, нужно извлечь из этого пользу, согласен?

— Конечно, — улыбнулся Вейлор, облегченно вздыхая.

Так небольшой отряд наемных убийц пополнился белокурым, зеленоглазым эльфом, в голосе которого ясно слышался антиванский акцент. Говорили, что он, как и босс Вейлор, когда-то принадлежал к Дому Воронов, но, правда это или нет, члены группировки не знали.

Да это и не волновало их особо, равно как и то, что между боссом и новеньким существовали особые отношения, которые они даже не пытались скрывать. Но до этого тоже никому не было дела.