— Ну, вот, nizza, это и есть моя комната, — Летос обвел королевским жестом богато обставленную, большую и светлую спальню. — А это — моё... наше, ложе! — он с видимым удовольствием плюхнулся на кровать и поманил к себе эльфийку. — Я же говорил, что оно большое и широкое! Может, испытаем? — медово подмигнул Араннай своей юной супруге.

— А можно? — покосилась долийка на дверь.

Вся эта роскошь ошеломила её сразу, как только они переступили порог поместья Грандмастера. Столько красивых и дорогих вещей в одном месте Элайя не видела никогда. Её это поражало и даже немного пугало, долийка боялась, что ненароком заденет какую-то безделушку, та разобьётся, а потом выяснится, что она стоит целое состояние. Эльфийку смущали вышколенные слуги, готовые исполнить любое желание так неожиданно вернувшегося сына Грандмастера.

А сама Антива оказалась именно такой, как рассказывал Летос: жаркая, дождливая, пахнущая цветами и морем. От этих запахов немного кружилась голова, и слегка подташнивало, но заострять внимание на этом не хотелось, ведь вокруг столько нового и прекрасного.

— А почему это нельзя? — изумился Араннай, притягивая девушку к себе. — Этой мой дом, моя комната и моя постель, а ты — моя жена, все правильно... Хватит болтать, Эли.

— Летос, — она нахмурилась, — твой отец может появиться в любое мгновение, а ты?

— С чего это ты взяла, что он появится? — спросил Летос, не оставляя попыток поцеловать Элайю. — У него вечно дел по горло, так что в лучшем случае он ближе к полуночи приедет... Если приедет. «Если не заночует у очередного фаворита», — мелькнула гаденькая мыслишка.

— А я тебе говорю, что Грандмастер тут же примчится, как ему доложат, что ты здесь! — продолжала настаивать на своем Элайя. — Он ведь твой отец!

Араннай-младший собрался было возразить, но тут ему вспомнилось суровое лицо Хранителя Найлора, отчима Элайи. Строгий и жесткий, во всех отношениях, долиец для заморского гостя исключений не делал, а потому Летосу влетало за оплошности точно так же, как и всем остальным. Он вместе со всеми охотился, участвовал в жизни клана и учился этой самой жизни. Падал, набивал шишки и снова поднимался. Сам. Потому как заботливо подстилать мягкую перину было некому, а кормить свою жену он, мужчина, обязан сам, не дожидаясь материнской или отцовской подачки.

С презрением отмахнувшись от шемленского бракосочетания, в реальность которого Найлор так до конца и не поверил, он заставил Аранная делом доказывать, что тот достоин руки Хранительской дочери. С горем пополам с испытаниями Летос справился, и Найлор лично совершил долийский обряд венчания. Уже в третий раз за последние месяцы.

Сначала юноша люто ненавидел долийца, считая все его требования придирками, корни которых в том, что Летос - человек, а потом стал смотреть на это несколько иначе. А когда собственноручно убил волка, распоров хищника кинжалом от морды до хвоста, когда теплая кровь брызнула на руки Летоса, он почувствовал ни с чем несравнимое торжество. Он сделал это. Победил зверя. Теперь он может по-настоящему называться мужчиной.

И всё это произошло благодаря суровому долийскому Хранителю. Летос научился наконец-то уважать не только себя, стал считаться с мнением других, и... всё сильнее тосковал по Антиве, по матери и... по отцу. Эйфория медового месяца развеялась, романтика кочевой жизни долийского клана не смогла увлечь антиванца надолго. Он доказал себе, что способен выжить, он почти стал одним из долийцев, но... Всё дело было в этом крохотном словечке — почти. Для того, чтобы быть своим, нужно родиться долийцем, если ты человек тебя никогда не признают и не примут до конца. Многовековая вражда с людьми сделала свое дело.

Элайя быстро заметила, что с каждым днём Летос становится всё грустнее, что ему всё сложнее улыбаться, и спросила напрямик.

— Мне собирать вещи, lethallin?

— Что? — непонимающе уставился на неё юноша.

— Я говорю, пора тебе слово своё воронье сдержать и показать мне родовое гнездо! — улыбнувшись, пояснила она.

Он еще несколько мгновений не понимал о чем речь, а потом широко улыбнулся, сгреб свою супругу в объятия и благодарно поцеловал.

— Io te amo, mio caro! — прошептал по-антивански в острое ухо долийки.

— Ma’ ar lath, emma vhenan, — ответила она на родном языке, окинув юношу потеплевшим взглядом. — Я скажу маме и... Найлору, что мы уезжаем в Антиву, да?

— Вместе сообщим, — решительно шагнул к выходу из шатра Летос.

На сей раз Ланайя не возражала против отъезда дочери. Элайя выросла, теперь она имеет полное право жить, как пожелает. Она и так ослушалась родительской воли, самостоятельно избрав спутником жизни антиванца со скверной в крови. Но Хранительница видела, что детям, как называла она молодожёнов в разговорах с Найлором, действительно хорошо вместе и была вынуждена смириться с выбором дочери. А потому она с легким сердцем отпустила юную чету, благословив их обоих. К тому же, скоро вся её забота и внимание понадобятся крохотному долийцу или долийке, которым Силейз благословила хранительский союз.

Вот так Летос и Элайя оказались в Антиве, и на сей раз путешествие обошлось без неприятных происшествий. Если не считать того, что от морской болезни теперь страдали они оба и были невероятно счастливы, почувствовав под ногами антивскую землю.


— Ладно, mio caro, пусть будет по-твоему, — вздохнул Летос, соглашаясь с доводами жены. — Тогда давай я тебе остальные комнаты покажу, хочешь? Пока слуги обед готовят.

— Хорошо, — кивнула она, — ещё бы освежиться с дороги.

— Idiotta! — хлопнул себя по лбу юноша. — Всё из головы повылетало! Пойдем скорее, — он схватил Элайю за руку и потащил в туалетную.

Когда они, сверкающие чистотой и довольные, выбрались из ванны, стол к обеду был уже накрыт, о чем их незамедлительно известил слуга. Сменив долийские доспехи на роскошное платье знатной антиванки, Элайя чувствовала себя неловко, а Летос напротив — откровенно наслаждался давно забытым ощущением прикосновения шелка к своей коже и любовался своей нимфой, которой изысканный туалет оказался весьма к лицу. Так они и спустились в столовую — во весь рот улыбающийся Летос, и смущенно покрасневшая долийка.

— Я вот всё думаю, какое вино предпочесть в данном случае — белое или красное? — Грандмастер Араннай стоял около стола с бутылкой в руках, ожидая, когда сын и его избранница спустятся вниз. — Чего бы хотелось тебе, figlio mio?

Две пары совершенно одинаковых глаз встретились. Летос замер на месте, выпустив руку Элайи. Отец на самом деле примчался мгновенно, оставив все свои бесконечные дела. Неужели для него сын действительно не пустой звук? В комнате повисло настороженное молчание, а потом Араннай-младший в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и молча уткнулся лбом в отцовское плечо. Зевран небрежно швырнул бутылку в кресло и обнял почему-то задрожавшие плечи сына. Он что-то шептал Летосу по-антивански, а тот не менее горячо отвечал. Элайя не могла понять, о чем они говорят, но это было и не нужно. Главное, они говорят, а не орут друг на друга. Или, что ещё хуже, молча кромсают один другого ненавидящими взглядами.

— Мы совершенно забыли о приличиях, сын! — Зевран бросил взгляд на застывшую на лестнице Элайю. — Разве это по-антивански, заставлять женщину ждать?

Летос подозрительно шмыгнул носом и отрицательно покачал головой.

— Иди сюда, Эли, — призывно махнул рукой супруге.

— Ай-ай-ай, никуда не годится! — Грандмастер шутливо погрозил сыну пальцем, быстро подошел к лестнице, изящно поклонился и подал Элайе руку. Долийка покраснела, но протянула свою, и Зевран торжественно провел девушку к столу, помог сесть в кресло по всем правилам этикета, а потом снова повернулся к Летосу. — Вот так это делается, carino! — напускная строгость в голосе абсолютно не вязалась с играющей на губах Аранная-старшего улыбкой. — Впрочем, к демонам этикет, мне не терпится узнать, как и где вы провели это время!

Внимательно слушая сына, Зевран то и дело переводил взгляд с него на молчаливую эльфийку, словно оценивал, насколько они подходят друг другу. По всему было видно, что эти двое души не чают в своей половинке, и от этого еще больнее резануло по сердцу собственное одиночество.

Когда слуга сообщил Грандмастеру, что вернулся его сын, на мгновение Зевран подумал, что и Ева тоже вернулась, но... Надежда была тщетной. Молодая женщина, приехавшая с Летосом, оказалась его долийской нимфой, на которой тот действительно женился.

***

Сам Зевран провел все эти месяцы в одиночестве. Он снова и снова вспоминал всё случившееся, обвинял во всем Еву, Летоса, Лиана и... себя. Постепенно были оправданы все: жена, сын и любовник. Все, кроме самого Зеврана. Ведь это он позволил узлу затянуться настолько туго, это он жил двойной жизнью, а не Ева. С того самого момента, как магесса стала принадлежать ему, в ее жизни не было иного мужчины. Даже зная о его периодических «залетах» налево, чародейка оставалось верной своему супругу. Любила? Или просто перестала нуждаться в мужчине? Склоняясь от одного мнения к другому, он пытался отыскать единственно верное объяснение такой вот преданности.

А еще эльф ясно увидел все свои ошибки. Ева оказалась права, когда сказала, что каждому из них стоит побыть наедине с собой и понять наконец, что им нужно на самом деле. Задница Андрасте! Как же ему сейчас не хватает того, кому можно довериться всецело, с кем всегда можно разделить свою боль. И почему он не видел раньше, что таким человеком должна была стать она, Ева? Зачем начал искать родственную душу в том зеленоглазом эльфёнке?

Лиан. Сначала вспоминать о нем было невыносимо, чувство вины за то, что он сделал с этим вороненком, не позволяло просто так отмахнуться от происшедшего. Ведь на самом деле, то оружие, которым Лиан собирался убить Летоса и Еву, вложил в его руки сам Зевран, еще тогда, восемь лет назад, когда сблизился с юношей. Нельзя было этого делать, нельзя привязывать к себе того, кому не сможешь ответить полной взаимностью... В итоге Лиан решил сам бороться за своё счастье, не считаясь с мнением Зеврана.

До Грандмастера дошли слухи, что Лиана видели в Денериме, значит, бывший фаворит жив и вполне здоров? Замечательно, хоть одна гора с плеч. Он не будет в ответе за смерть юноши. И снова благодаря Еве. Только сейчас Араннай понял, зачем она исцелила Лиана. Магесса сделала это не ради самого Ворона, а для того, чтобы уберечь его, Зеврана, от еще одной боли, от не ослабевающего с годами чувства вины, как это произошло с Ринной. Ева снова оказалась сильнее, она сумела пойти вопреки себе самой для того, чтобы любимый был счастлив... Он настолько сильным не был. Он позволил Тальесену убить ту, которую любил...

Если бы тогда Ева не вмешалась, Лиан был бы мертв. А на плечи Зеврана свалилась бы еще одна неподъёмная ноша. Магесса защищала свою любовь вот так, не давая умереть тому, кто желал ей смерти... Так сколько же силы духа в этой хрупкой женщине, которую он, Зевран, почему-то перестал ценить? Боясь ослушаться Тальесена и пойти вопреки Гильдии, он потерял Ринну, не страшась его осуждения и упреков, Ева исцелила Лиана. Исключительно для того, чтобы Зевран не чувствовал себя виноватым, чтобы он смог обрести покой и счастье, чтобы примирился сам с собой.

Лиан готов был убивать ради своей любви, Ева — бросала вызов смерти, спасая своего убийцу по той же самой причине. Так кто из них любил по-настоящему? Кто заботился о Зевране на самом деле? Для кого из них его интересы были превыше своих собственных? Вариант ответа имелся только один. И виновник всех бед, которые довелось пережить, тоже один. И это явно не Ева. Слабость проявил он, Грандмастер Араннай. Это он пошел по пути наименьшего сопротивления. Однако сейчас это уже неважно.

***

Удивительно, что сын все же сдержал слово и приехал в Антиву. Честно говоря, Зевран мало на это надеялся. Но, тем не менее, Летос здесь и пока что уезжать не собирается. Может, сыну известно, где Ева и что с ней?

— Carino, — обратился Зевран к сыну, — а как давно ты видел... маму?

— В тот же день, как и ты, отец, — ответил Летос. — А сюда она не приезжала?

— Нет, — коротко бросил Грандмастер.

— Отец, а ты не думал сам за ней поехать? — вдруг спросил Араннай-младший. — Может, хватит уже дуться друг на друга, а? Вы же взрослые оба! — нравоучительно произнес сын. — Или... у тебя уже кто-то есть? — добавил, внутренне подобравшись.

— Никого у меня нет, — Зевран отодвинул тарелку с нетронутым обедом. — И не было. Всё это время.

— Но... — начал было Летос, но тут подала голос Элайя.

— Lethallin, я вас оставлю. Мне ужасно спать хочется, — она прикрыла ладошкой рот. — А вы тут... поговорите. Грандмастер, — девушка поклонилась Зеврану и быстро покинула столовую.

— Повезло тебе с женщиной, — провожая взглядом удаляющуюся эльфийку, обронил Зевран.

— А тебе? — спросил Летос, поймав отцовский взгляд...

***

Следующее утро отец и сын встретили в резиденции Гильдии. Летос усердно пытался вникнуть в отцовские дела, голова шла кругом, но в юноше внезапно проснулся интерес ко всему этому «Вороньему царству». Дала себя знать отцовская кровь? Или просто — от судьбы не сбежишь? Араннай терпеливо пояснял сыну, что от него потребуется, а Игнассио, присутствующий здесь же, прятал под ладонью усмешку. Похоже, на его глазах рождается новая правящая династия Дома?

Отвлекся Зевран ненадолго. Он не сказал Летосу, куда и зачем отлучался, но вернулся быстро, с довольной улыбкой на лице, и продолжил посвящать сына в тонкости управления Гильдией. Он изо всех сил надеялся, что успеет втолковать Летосу хоть самое главное за ближайшие три дня.

Они возвращались в поместье к вечеру, но и там обучение продолжалось. Юноша уставал, но не жаловался никому, потому что знал, почему отец так торопится. Знала об этом и Элайя, которой приходилось проводить это время в одиноком ожидании возвращения супруга. Эльфийка старалась помочь Летосу по мере своих сил и поддержать его в эти суматошные дни.

Но вся эта спешка оказалась напрасной.

Утром третьего дня, отец и сын завтракали, собираясь отправиться в резиденцию, и обсуждали кое-какие проблемы. Их прервал хлопок входной двери.

— Интересно, кто это к нам пожаловал в такую рань? — допивая кофе, поинтересовался Летос.

— Вероятно, кто-то из Воронов, — пожал плечами Зевран.

— Не совсем, — прозвучало в ответ, и чашка из руки Летоса упала на пол.

— Мама?! — янтарные глаза удивленно расширились.

— Ева?! — Грандмастер тряхнул головой, пытаясь отогнать иллюзию.

— Доброго дня, Летос, — тепло улыбнулась чародейка сыну. — Зевран, — кивнула Араннаю-старшему. — Собственно говоря, я ненадолго. Можно? — она указала глазами на свободное кресло.

— Почему ты спрашиваешь, дорогая? — Зевран поднялся, желая помочь магессе. — Этот дом и всё, что в нем, по-прежнему принадлежит тебе.

— Пусть так, — согласно кивнула она. — Я приехала сюда с одной-единственной целью, — магесса достала из мешочка на поясе плотно закупоренный флакон. — Чтобы передать тебе вот это, Летос.

— Что это? — опасливо покосился на флакон Араннай-младший.

— Эликсир. Тот самый, о котором тебе говорил Архитектор. На основе твоей крови, — терпеливо пояснила она. — Мы все же сумели его создать и уже испытали.

— И оно... работает? — жадно ожидая ответа, спросил юноша.

— Да, — кивнула Ева. — Я проверила его действие на себе. Конечно, я не могу с полной уверенностью сказать, что скверна в моей крови полностью уничтожена, но... Её влияние заметно ослабло, я почти перестала чувствовать порождений тьмы, как тогда, в самом начале, сразу после Посвящения. В тебе, сынок, скверна и так слабее, а потому ты освободишься от нее совершенно. У эликсира есть только один недостаток. Он сохраняет свои свойства всего пару месяцев, а потом становится абсолютно бесполезен. Вот почему я проделала столь долгий путь. Я не успела застать тебя у долийцев, а Ланайя сказала, что вы направились в Антиву. Пришлось мне за вами гнаться через весь Тедас.

— Мама, — Летос подошел к матери, опустился перед ней на колени, прижал к губам материнские ладони. — Я так по тебе соскучился!

— Не только ты, — обронил Зевран, всё это время не сводивший с чародейки глаз. Создатель милосердный, не дай ей снова уехать! Только не в этот раз, госпожа Амелл! — Мне тоже тебя не хватало, amora.

Ева слегка вздрогнула, услышав это короткое слово, столько значившее для магессы... всегда.

— Давайте не будем затягивать, — она усилием воли взяла себя в руки и коснулась плеча Летоса. — Я хочу, чтобы ты выпил эликсир сейчас же, Летос. У него есть одно побочное действие — тебе очень сильно захочется спать, сон будет глубоким и долгим, почти как потеря сознания, но зато проснешься ты уже свободным от скверны. Всё понятно?

— Да, мама, — юноша поднялся с колен, послушно откупорил флакон, поднес его к губам, опустошил несколькими глотками и скривился. — Ох, и гадость!

— Знаю, тот ещё вкус! — улыбнулась Ева. — А теперь иди и приляг. Будет куда удобнее проспать эти несколько часов на постели, а не на ковре в столовой, верно?

Летос кивнул, тряхнул головой, напрасно пытаясь развеять навалившуюся дремоту, и побрел обратно в свою комнату, где Элайя помогла ему раздеться и лечь в кровать, а сама осталась охранять сон своего супруга.

***

Зевран и Ева остались в столовой одни. Они смотрели друг на друга и молчали. Наконец, магесса заговорила.

— Я пробуду здесь до завтра, если ты не против, Зевран. Мне нужно убедиться, что эликсир подействовал и на Летоса.

— А что дальше? — спросил эльф, делая шаг к ней.

— Пока не знаю. Наши исследования с Архитектором подошли к концу. Дальше он будет работать сам, — медленно начала она. — Да и я не могла больше видеть над головой камень. Поищу где-то работу... Тедас большой, Зевран, маг всегда найдет себе применение.

— Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить, mio caro, — Аранай улыбнулся. — Дело в том, что мне срочно требуется толковый помощник, Ева. Справляться со всем одному стало сложновато, а Летос только недавно приехал и пока еще не вник во все наши дела. Ты же сама понимаешь, кому попало такое доверить никак нельзя, — эльф развел руками, — а в Тедасе есть только один человек, к которому я могу безбоязненно повернуться спиной. Ты, amora.

— Ты действительно этого хочешь? — удивленно воззрилась Ева на мужа. — Но ведь ты никогда не подпускал меня к своим делам. Ты говорил, что антивской женщине негоже...

— Т-с-с-с, — приложил он палец к губам. — Во-первых, ты ферелденка, живущая в Антиве, во-вторых, времена изменились, дорогая, и теперь я могу диктовать условия и устанавливать правила. А тех, кого не будет устраивать твое вмешательство — ожидает разъяснительная лекция лично от меня. Собственно, так я должен был поступить еще восемь лет назад, когда только привез вас с Летосом в Антиву.

— Но ты этого не сделал, — резонно заметила она.

— Знаю, и поверь, очень сожалею о случившемся. Но прошлое изменить нельзя, ты сама мне об этом говорила, помнишь? — спросил Зевран.

— Да, — кивнула она, — ещё тогда, в лагере, перед тем, как ты...

— Как мы... — он подошел еще ближе и осторожно коснулся кончиками пальцев её щеки. — Ты принимаешь моё предложение, Ева?

— Я...

— Здесь Антива, а не Ферелден, дорогая, — сдвинул брови Араннай, а в глазах сверкало янтарное золото. — Здесь моё слово — закон, а я приказываю тебе остаться, mio sole.

— Зев...

— Ну, хорошо, лучше, наверное, так, — эльф на мгновение опустил руку в кожаный кошель, висящий на поясе, на ощупь отыскал там какой-то предмет, сжал его в кулаке, а когда раскрыл — на ладони лежала серьга. Та самая. — Тогда ты сказала, что я должен решить, кто на самом деле достоин этого дара, помнишь?

— Да.

— Я решил, — Зевран протянул украшение магессе. — Очередь за тобой.

Она помедлила еще мгновение, путаясь в прошлом и настоящем. Тогда в лагере у костра и сейчас у камина в поместье... Те же глаза, та же ладонь и та же серьга... И так же неровно стучит сердце, ускоряется дыхание и кружится голова. Первый, единственный, любимый, которого так не хватало все это время, и которому она уже давно простила всё.

Пальцы чародейки дрогнули, коснувшись металла, согретого теплом его ладони, а через мгновение серьга перекочевала в руку Евы, а сама она оказалась в тех крепких объятиях, о которых так и не смогла забыть. Горячая сладость губ, золотой сполох желания в его глазах, и всё остальное остается где-то там...

***

— Знаешь, чего я опасалась больше всего? — спросила Ева, когда они лежали в постели, плотно прижавшись друг к другу.

— Догадываюсь, — Зевран погладил её по плечу, — но всё равно скажи, вдруг я ошибаюсь.

— Что он вернется к тебе первым, а ты его простишь, — тихо обронила она.

— Даже если бы он, — намеренно не называя имени, сказал эльф, — и осмелился ступить на антивскую землю, вряд ли сумел бы добраться до меня. Зря опасалась.

— Возможно, но это было... А что дальше, Зев? — она приподнялась на локте, а висящая на тонкой золотой цепочке серьга сверкнула в луче солнца, упавшем на кровать.

— То, что и должно было быть изначально, — серьезно ответил Зевран. — ты, я, Летос и его... нимфа.

— А Гильдия? — спросила она.

— И Гильдия. Наша. Похоже, Летосу начало нравиться управлять ячейками. Понравится и тебе. Я даже знаю, какую задачу тебе поручу, — ответил он.

— И какую же? — заинтересованно спросила чародейка.

— Я давно хотел усилить каждую ячейку магом-целителем и боевым магом. Ты умеешь и то, и другое, вот и откроешь свой персональный Круг для магически одаренных новичков. Согласна? — эльф внимательно смотрел на жену, ожидая ответа.

— Попробовать можно, — прикусила она губу. — Но что скажут твои подчиненные?

— А ничего, — коротко бросил он, — магически ты сильнее каждого из них, а потому твое право повелевать никто не посмеет оспорить. Но, даже если не брать это в расчет, первое, чему учат новичков Вороны — беспрекословное подчинение мастерам. Этот пункт правил я оставил без изменений. Но хватит уже о Гильдии. У нас с тобой есть дела и поважнее, верно? — подмигнул он, касаясь губ магессы.

На этот вопрос Ева ответила без слов.

***

Эликсир Архитектора подействовал безупречно, и угроза близкой смерти теперь не нависала над магессой и Летосом. Сколько они проживут было неизвестно, но, во всяком случае, гораздо дольше отпущенных Стражам тридцати лет.

А в поместье Грандмастера Аранная было достаточно места для всех: для Зеврана и Евы, для Летоса и Элайи и для... маленького медовоглазого эльфа, который появился на свет несколько месяцев спустя. И пока оба Аранная занимались Гильдией, Ева учила Элайю обращаться с малышом, в котором непостижимым образом слились черты Летоса, Зеврана, и самой долийки. Впрочем, теперь времени у чародейки хватало на все: и на мужа, и на сына, и на внука, и на Магическую школу для Воронов, которую они с Зевраном таки организовали.

Будет ли эльфёнок обладать магическими способностями? Передастся ли ему скверна? Увидит ли малыш когда-нибудь Ферелден и водопады Бресилиана? Ответы на все эти вопросы были скрыты за тонкой завесой времени, заглянуть за которую не дано никому, даже победительнице Архидемона.

____________________________________

Примечания автора.
Перевод с эльфийского и антиванского.
nizza (антив) - милая
Io te amo, mio caro! (антив.) — я люблю тебя моя дорогая
— Ma’ ar lath, emma vhenan (эльф.) - я люблю тебя, сердце моё
lethallin (эльф.) - друг мой
mio caro (антив.) - моя дорогая
Idiotta! (антив) - Идиот!
figlio mio (антив.) - сынок
carino (антив.) - милый
mio sole (антив.) - солнце моё