Почему они с Рикардо решили выбрать местом для своей первой резиденции ту крохотную деревушку, затерянную где-то между Салле и Риалто? Чем она их так привлекла? Достаточной удаленностью от Антива-сити? Веселым добродушием крестьян, которых и было-то пара десятков дворов? Ни с чем несравнимым запахом кож, который всегда возвращал Аранная в детство? Или полуразрушенным и давно заброшенным поместьем, в котором они обосновались? Ничем по отдельности, и всем сразу.

Поместье именовалось Виленсия, как и сама деревушка. Впрочем, крестьяне назвали возвышающийся над их домишками мрачный замок Villa diavoli и обходили десятой дорогой.
По какой-то причине все владельцы поместья умирали преждевременной и жестокой смертью. Замок переходил из рук в руки, а последний хозяин скончался, не оставив наследника. Желающих завладеть проклятым местом больше не нашлось, ведь чем дальше в глушь, тем сильнее суеверия, и не только у крестьян. А потому замок пустовал уже несколько лет, постепенно разрушаясь и становясь все зловещее. Идеальное место для того, кто хочет спрятаться от назойливого и вездесущего внимания неприятеля.

Да и появиться в деревушке незамеченным было бы сложно, обо всех подозрительных чужаках Араннаю тут же докладывали крестьяне, с которыми Зеврану удалось очень легко подружиться. Эльф купил у них несколько пар обуви, превосходно, кстати сказать, сделанной, угостил в местной крохотной таверне элем, рассмешил своими забавными историями, а прибывший с ним маг периодически исцелял самих крестьян и их детишек. И все жители деревушки старались уговорить красивого и щедрого эльфа покинуть поскорее проклятое место. Но когда Зевран спросил, о каком проклятии идет речь, никто, кроме старосты, не смог дать вразумительного ответа.

Этот седой, внушительного вида старик, услышав вопрос Аранная, бросил красноречивый взгляд на свою опустевшую кружку, которую по приказу Зеврана тут же наполнили, пожевал сморщенными губами, отхлебнул крепкого местного эля, и начал.

— Так чего ж тут долго сказывать-то? Энтот замок давешний граф пожаловал своему старшему сыну, да повелел ему жениться на соседской девице. А сынишка плюнул на папашины приказы, да и приволок в замок ведьму, из этих, из ваших, эльфов... кхм... — старик смущенно кашлянул, покосившись на острые уши Аранная, но тот ободряюще улыбнулся, и староста продолжил. — Так вот девку-то он насильно умыкнул, она все сбежать пыталась, да не выходило у ней, уж больно шибко её стерегли. И тогда ведьма эта заклятие на замок наложила, а сама сиганула ночью с самой высокой башни. А на утро разразилась в поместье неведомая хворь и всех, подчистую, выкосила. Остался в живых только сам хозяин, но изуродовала его та болячка — не приведи Создатель, во что превратила! Так и прожил он один, пока не помер. А какая же девка за такое чудище пойдет? Да и помер-то как — свалился с той самой башни. Тогда граф этот замок брату своему продал, да тот недолго тут хозяйничал. Жена его вскоре родами померла, дочка старшая утонула, а сам он с лошади упал, да шею свернул.

— Ну, а дальше-то, что было? — спросил Зевран, очарованный этой страшной сказкой.

— А то и было, что проклятье это, эльфийское, вечное! Тебе ли не знать! — отодвинул старик от себя опустевшую кружку. — Все, кто замок покупал, вскоре на свиданку к Создателю оправлялись. Так что ты подумай, остроухий, на кой оно тебе, это демоново место? Там теперича, только воронью и гнездиться!

— Воронью, говоришь? — приподнял бровь Араннай. — Тогда это точно для меня место, старик. Я к пернатым привычный. Справлюсь как-нибудь. А проклятие мне нипочем, сам видел, что со мной чародей приехал.

— Ну, как знаешь, господин хороший, моё дело предупредить, — староста, кряхтя, приподнялся и поплелся по своим делам, а Зевран еще некоторое время просидел на крытой площадке перед таверной, вдыхая резкий запах еще не прошедшей окончательную обработку кожи. Кому-то он мог показаться просто отвратительным, но не Араннаю.

Но, как бы то ни было, именно Villa diavoli стала их первым бастионом. Отсюда все начиналось. Здесь они с Рикардо разрабатывали многочисленные планы, спорили до хрипоты, выбирая оптимальный вариант. Они сходились в одном: чем меньше крови простых Воронов будет пролито в ходе переворота, тем лучше. Тем выше будет в их глазах авторитет Аранная. Именно на них и нужно делать ставку — короля играет свита, не так ли?

Грандмастеров можно пересчитать по пальцам, кого-то можно будет просто купить, при помощи золота, кого-то уговорить, пообещав местечко повыше, кого-то запугать, используя имеющийся в распоряжении Рикардо компромат, ну а кого-то придется просто напросто убить.

А вот Вороны останутся и будут служить новому Грандмастеру, вот только что будет лежать в основе этой преданности? Страх и ненависть или уважение и восхищение? Цену преданности, основанной на вбитой с детства покорности, Зевран прекрасно знал, сам был таким когда-то и сменил хозяина при первой подвернувшейся возможности. И вот здесь-то и находился корень всех зол. Насилие и жестокость ломали воронят, уничтожали в них все человеческое, выжигали души дотла, превращая их в циничных, развращенных, хладнокровных убийц, готовых в любой момент предать своего господина, буде представится такой случай. И только неотвратимость кары удерживала их от этого шага.

Рикардо каким-то образом удавалось находить тех, кто желал только одного — отомстить за все, за все удары, которые пришлось стерпеть, за боль, причиненную не только кнутом, за высокомерное презрение и отношение к себе, как к ничтожеству, которое так легко заменить. Таких находилось немало, просто до этого момента, каждый носил свою боль и обиду глубоко внутри, потому что не было того, кто был бы способен повести их за собой, показать, что можно жить и по-другому и вовсе не обязательно Гильдии стоять на костях воронят.

Теперь такой лидер у них появился. Тот Самый Зевран Араннай, который лично сражался с Архидемоном и победил, выжил и вернулся в Антиву, чтобы сразить следующего дракона — многоголового, отвратительного и кровожадного, но не бессмертного. Если отрубить эти изрыгающие яд головы одну за другой, дракон превратится в обычный кусок истекающей кровью плоти и не будет страшен никому. Именно это Зевран и предлагал сделать тем, кого Рикардо привозил для личной беседы.

Покровитель из Салле продолжал оставаться за кулисами, он помогал бунтовщикам деньгами, сведениями, посылал к ним людей, но не желал пока что себя афишировать. Неизвестно, чем кончится вся эта затея. Когда станет ясно, кто возьмет верх, тогда и можно будет выйти из тени и потребовать свою часть, а пока пусть Араннай и Ферено мотаются по Антиве и собирают под свои знамена Воронов, желающих перемен.

К удивлению самого Аранная, таких находилось немало, они появлялись на вилле в основном по ночам, долго беседовали с Зевраном или Рикардо и оставались. И постепенно замок оживал, наполнялся людьми и голосами, звоном оружия и доспехов, фырканьем и ржанием лошадей, то и дело звучащим смехом. Искренним, дружеским, а не полным злорадства хохотом, который так часто раздавался в учебке той, старой Гильдии.

Однако действовать нужно было очень осторожно, не привлекая пока к себе особого внимания, потому что сил, чтобы дать бой гильдмастерам, было еще недостаточно. Прошел год, прежде чем они решились сделать свой первый ход. Кто станет их жертвой Зевран и Рикардо знали еще в Ферелдене. Грандмастер Риалто Рейнари. 

Он обожал молоденьких воронят, едва достигших двенадцатилетия, того возраста, когда насилие уже не убьёт, а просто изуродует морально и надломит что-то внутри. Бессилие, отчаяние, боль, закушенные губы, ногти, оставляющие на собственных ладонях кровавые следы — все это Зевран и Рикардо испытали на собственной шкуре. «Ворон должен терпеть боль, и принадлежать Гильдии душой и телом», — наставительно изрекал Рейнари, «посвящая» во взрослую жизнь очередного воронёнка. Пора положить этому конец.

***

К захвату ячейки в Риалто они готовились долго и тщательно. За это время несколько телохранителей Рейнари стали жертвами несчастных случаев, а те, кто остался в живых, были соответствующим образом обработаны и знали, что в определенный момент от них потребуется совсем немного — отвернуться, закрыть глаза, и просто не мешать.  Это ведь совсем немного, верно?

В тот день милость Создателя явно была на их стороне, и к вечеру ячейка в Риалто полностью принадлежала Араннаю и Ферено, Вороны присягнули новым мастерам, и в поместье Рейнари воцарилось настороженное ожидание — а что же будет дальше? Сдержат ли свое обещание эти двое? Или все пойдет по-прежнему, только плеть сменит хозяина?

Глядя на остывающий труп своего давешнего мучителя, Зевран испытывал двойственные чувства. Эта победа не могла его не радовать, но вместе с тем эльф прекрасно понимал, что это только первый, крохотный шаг, а сколько их еще предстоит сделать? Пока что на их стороне только Салле и Риалто, а этого крайне недостаточно. Да и относительно Салле терзали сомнения, а не полетят ли их с Рикардо головы следом за всеми остальными, когда они выполнят свою задачу?


Впрочем, до этого еще надо дожить, пока они нужны друг другу, а потому покушений со стороны союзника можно не опасаться. Вместо того, чтобы рассуждать о будущем, лучше заняться делами насущными. Например, разобрать бумаги Рейнари, может среди них отыщется что-то интересное?

Методично выдвигая один ящик стола за другим, Зевран внимательно просматривал бумаги покойного мастера. Благо взламывать стол не пришлось — боров всегда носил ключ с собой, не снимая его с шеи даже в моменты любовных утех. А потому эльфу даже не довелось пользоваться отмычками. Он просто снял цепочку с ключом с мертвого тела и теперь пытался разобраться в ворохе всяких разных бумаг.

Особо заинтересовала Зеврана переписка Рейнари с Игнассио, который, оказывается, тоже находился в это время в Салле. Боров вопрошал, не известно ли Игнассио, где находится этот выродок Араннай, на что получил маловразумительный ответ, суть которого сводилась к тому, что Зеврана либо Архидемон сожрал, либо Страж лично прирезал за все хорошее. За более подробной информацией Игнассио советовал обратиться к самим Стражам или поднять свой жирный зад и прогуляться в Ферелден. Может, чего и удастся вынюхать!

От каждой строчки письма веяло плохо скрываемым презрением, и Араннай понял, откуда растут ноги у внезапной симпатии к ним Грандмастера Салле. Игнассио, хитрый осторожный хорек, какую игру ты затеял на сей раз?

— Зев, — Рикардо бесшумно вошел в кабинет и остановился около стола, глядя на разбросанные повсюду бумаги. — Ну, что? Нашел что-то интересное?

— И да, и нет, Рик, — ответил Араннай, протягивая товарищу переписку. — Сам смотри.

— Вот оно что! — присвистнул Ферено. — Я всегда знал, что Игнассио не так прост, как желает казаться.

— Вот и я так думаю, — протянул эльф, — но ты, кажется, хотел мне что-то сказать?

— Скорее, показать. Думаю, тебе это будет интересно. Помнишь, я говорил тебе, что нам тоже стоит начинать готовить своих учеников? — напомнил Рикардо об их давнем разговоре.

— Было дело, — кивнул Араннай. — Но на вилле нет места для учебки. Я не собираюсь держать детей в подобном месте, да и денег, чтобы построить ее, тоже нет.

— А зачем строить? — улыбнулся Ферено. — Рейнари уже обо всем позаботился! Ему мысль о личной учебке тоже в голову пришла. Видел каменное двухэтажное здание во дворе?

— Si, — кивнул эльф.

— Так вот, там он молодняк и держал. И сортировал по степени одаренности, общей пригодности и внешней привлекательности. Пойдешь смотреть на его воронят?

— Пожалуй, — поднялся из-за стола Зевран. — Заодно поглядим, как он их содержал. И что-то мне подсказывает, Рик, что это нам вряд ли понравится.

***

Араннай как в воду глядел. Всё было именно так, как в той учебке, где рос он сам. Крохотные, вонючие комнатушки до отказа забитые воронятами разных возрастов. Как фрукты в ящиках! Вот только фруктам не нужно дышать и двигаться в отличие от детей.

Они встречали их с Рикардо испуганно-настороженными взглядами, стремились как можно скорее выстроиться, зная, что опоздавший обязательно будет от души вытянут кнутом. Как вон тот замешкавшийся парнишка с висящей плетью, опухшей правой рукой. Побелевшие губы говорят о том, как ему больно, на грязных щеках видны дорожки слез, но воронёнок молчит. Испуганно втягивает голову в плечи, ожидая наказания за нерасторопность. Но, вместо того, чтобы ударить, Зевран приподнял голову паренька за подбородок, заглянул в полные боли глаза и спросил:

— Что с твоей рукой?

— Всё в порядке, мастер, я просто вчера упал, — быстро ответил мальчишка. Похоже, ему уже рассказали, что случается с теми, кто покалечился на занятиях. — Мне совсем не больно! Я даже шевелить ею могу. Ой! — невольно вскрикнул он, пытаясь продемонстрировать это шевеление.

— Похоже, это перелом, Зев, — Рикардо внимательно осмотрел посиневшую руку вороненка, не прикасаясь к ней, чтобы не причинить еще большей боли. — Нужен целитель.

— Так позови его! А ещё лучше — уведи отсюда парнишку! — бросил эльф.

— Мастер! Не надо меня уводить! — полным ужаса голосом воскликнул воронёнок. — Я поправлюсь, на мне всё, как на собаке! Только не уводите!

— Успокойся, — Зевран осторожно коснулся грязной щеки ребенка, невольно вспоминая о сыне, и чувствуя, как больно рвется что-то внутри. — Просто здесь очень тесно и грязно, а тебе нужен покой.

— Нет, нет, пожалуйста, — умоляюще повторил мальчишка, а по щекам струились слезы отчаяния, боли и страха. Слезы, которые никого не могли разжалобить в этих каменных стенах. — Я еще могу драться... Второй рукой...

— Зев, похоже, он думает, что ты только отдал приказ его убить, — пояснил Рикардо. — На языке Рейнари «покой» и «увести» означает тоже самое, что и пустить в расход.

— Braska! — в сердцах воскликнул Араннай. — Тогда тащи нашего мага сюда!

— Si, — коротко кивнул Ферено, передавая этот приказ стоящему у двери Ворону, и тот понесся за магом, сопровождающим Зеврана повсюду.

В то, что смерть ему не грозит, воронёнок поверил только, когда в комнате появился одетый в мантию маг и принялся за работу. Парнишка смотрел во все глаза, как медленно исчезает опухоль, как кожа снова становится грязно-розовой. Боль быстро стихает и вот он уже может шевелить рукой и не кричать от боли всякий раз, когда обломки кости натыкаются друг на друга. На его глазах происходит чудо — он снова становится здоровым.

— Готово, Зев, — маг закончил исцеление и выпрямился. — Вовремя ты спохватился. Теперь все будет хорошо.

— Спасибо, Айлер. Ты сможешь осмотреть их всех? — обвел Араннай взглядом замерших вокруг них воронят.

На всех таких разных лицах совершенно одинаковыми, огромными буквами написана крайняя степень изумления. Еще вчера они обсуждали, как скоро «уведут» покалечившегося вороненка, и сокрушались по поводу того, что не узнают, что с ним сделают, а новый мастер взял да и вылечил калеку. Такого они еще не видели никогда!

Все воронята были одинаково настороженно-испуганными, а если заставить раздеться любого из них, то на плечах, спине и ягодицах обязательно обнаружатся рубцы разной степени свежести. Вот она, Гильдия. Во всей её красе!

— Я-то могу, — вздохнул маг, — но это будет долго.

— А потом, нужно будет расселить их по четыре ученика в комнате. Согласен? — добавил Араннай.

— Si, — снова согласился Рикардо и добавил. — Ты все делаешь правильно, Зев.

— Уверен?

— Абсолютно, — улыбнулся Ферено и направился к выходу.

Точно такая же картина ожидала их во всех оставшихся комнатах. Глядящие друг на друга волком воронята, постоянно ожидающие от мастера наказания. Они втягивали головы в плечи при виде Зеврана, не понимая, как больно бьет его каждый раз плещущийся в их глазах страх. И постоянно возникали перед эльфом роскошные покои Рейнари. Жирный боров один занимал громадный особняк, а детей держал в неимоверной тесноте, да еще и стравливал их друг с другом.

Ну, ничего, теперь все будет иначе! Самому Зеврану всё это поместье ни к чему, для резиденции ему хватит и кабинета, а все остальные комнаты можно будет отдать воронятам. Просто немного перестроить.

***

В конце концов, не осмотренной осталась последняя комната учебки. Карцер. А как же без него? Без этого холодного, каменного мешка не обходился ни один мастер. Когда тяжелая, окованная железом дверь с отвратительным визгом открылась, Зеврану показалось, что время внезапно повернуло вспять.

Вот же он сам сидит на каменном полу, забившись в самый угол и обхватив ободранные, острые колени руками, в тщетной попытке согреться. Это на его костлявые плечи опускаются длинные волосы, бывшие когда-то золотистыми. Это он почти намертво сцепил тоненькие пальцы со вспухшими, сбитыми в кровь костяшками. Это под его глазом красуется черно-фиолетовый синяк, а на подбородке засохла кровь из разбитой и вздувшейся губы. И это он испуганно втягивает голову в плечи и вскидывает на вошедшего мастера миндалевидные зеленые глаза. Зеленые? Braska! У него никогда не было зеленых глаз. Вернее, глаза, одного. Потому что второй почти не виден и скорее красный, чем изумрудный.
Араннай тряхнул головой, отгоняя наваждение, но эльфенок никуда не исчез, продолжал все так же сидеть и прямо смотреть на него.

— Тебя как зовут? — спросил Зевран, глядя на ребенка.

— Лиан, maestro, — воронёнок медленно поднялся и вытянулся в струнку.

Лет восемь-девять, худющий, как скелет, если снять с него одежду, можно легко пересчитать все кости. За что же его в карцер?

— И что же ты натворил, Лиан? — скрещивая руки на груди, спросил Араннай.

— Подрался, — последовал лаконичный и честный ответ.

— Почему?

— Он обозвал меня сукиным сыном, — заявил эльфенок.

— Кто? — полюбопытствовал Зевран.

— Не скажу.

— Что? — изумленно уставился Араннай на мальчишку. Спорить с мастером? Да он в своем уме?

— Не скажу, — упрямо сжав губы и поморщившись, повторил тот. — Мы ведь уже подрались, мастер.

— Вот как? — этот зеленоглазый упрямец начинал все больше нравиться эльфу. — И давно ты здесь?

— Недавно. Меня вчера вечером сюда посадили, — сообщил вороненок. — А сегодня должны были выпороть за непоми... непо...

— Неповиновение? — улыбнувшись, подсказал Зевран.

— Si, — кивнул в ответ ребенок.

— Неповиновение, это конечно, очень плохо, Лиан, — авторитетно заявил Араннай, — но, как по мне, порка не совсем подходящее наказание. Пойдем-ка со мной, я придумал для тебя кое-что другое! — он протянул эльфенку руку, и тот вложил в ладонь мастера свою худенькую кисть.

— Дыба? — все-таки осмелился спросить, хоть голос задрожал, и пересохли губы.

— Лечение, ванна, ужин, — медленно перечислил Араннай. — Именно в таком порядке.

Облегченный вздох был едва слышен и мгновенно скрыт под веками радостный изумрудный сполох.


Пока исцеленный Айлером эльфенок с видимым удовольствием плескался в горячей воде, Зевран беседовал с бывшими Воронами Рейнари, желая узнать побольше об этом белокуром воронёнке. Лучше бы не спрашивал. Как оказалось, Лиана продала Гильдии его собственная мать, одна из тех дешевых шлюх, которых так много на улицах Риалто. Как она заявила, отцом Лиана был Ворон, вот пусть Гильдия его и воспитывает. Эльфийка пыталась всучить мастерам его пятилетнего, но от столь юной покупки Рейнари отказался. Куда он годится, такой сопливый? Через год она снова привела сына к мастеру и на сей раз получила свои честно заработанные три золотых.

Среди воронят Лиан держался особняком. При всех достоинствах и внешней привлекательности, у него был единственный, но существенный недостаток — горячий, вспыльчивый нрав, он не прощал обиды и яростно бросался в драку, даже не имея ни малейшего шанса на победу. За это частенько бывал в карцере и получал «дружеские» зуботычины.

Почему до сих пор жив? Благодаря щедро отмеренным Создателем способностям, позволявшим легко, играючи, усваивать уроки мастеров. Рейнари надеялся, что ему удастся сломить малолетнего упрямца, выжечь в нем душу, оставив только тело. Таким же был когда-то и сам Зевран. И может, поэтому от него к вороненку уже протянулась светлая ниточка, ещё там, в каменном мешке карцера. Или это тоска по сыну так на него повлияла?

Когда Араннай вернулся в комнату, чистый, закутанный в полотенце Лиан уже сидел у стола и уписывал за обе щеки зажаренную на вертеле дичь, которую подали на ужин мастеру. Увидев входящего Зеврана, он быстро облизал пальцы и вскочил, а затем замер в почтительном поклоне. Полотенце, конечно же, свалилось, но это эльфенка не смутило. Он продолжал стоять перед Араннаем, честно глядя в медовые глаза. «Так и есть, кожа да кости», — невольно отметил Зевран, скользнув взглядом по худенькому, смуглому тельцу. И где он уже это видел? В зеркале, пару десятков лет назад.

— Ну, чего уставился? — улыбнулся, присаживаясь к столу. — И где твоя одежда?

— Так она же... грязная, мастер, её ваш целитель выкинул, а другой у меня нет, — сообщил эльфенок.

— Вот как? Ну, тогда хотя бы укутайся пока, а я обязательно что-то подберу, — Араннай подтянул к себе вторую птицу, оторвал у нее крыло и спросил. — Ты знаешь, кто я, Лиан?

— Вы новый мастер, вас зовут Зевран Араннай, — отчеканил зеленоглазый. — Теперь эта ячейка ваша и все мы тоже.

— Верно, и откуда сведения? — поднял бровь эльф.

— Ваш целитель мне рассказал, — доложил Лиан.

Зевран тепло улыбнулся, чувствуя, как все сильнее становится симпатия к этому эльфенку.

— Поймаешь? — он вытащил из ножен небольшой стилет и бросил Лиану. Вороненок ловко подхватил оружие, несколько раз крутанул в руке и протянул ему, несмело улыбаясь.

— Bravo! — невольно вырвалось у Аранная. Для восьмилетнего очень даже хорошо. — И часто ты резался на тренировках?

— Почти никогда, — по-взрослому ответил эльфенок, — ловить ножики и кидать их в мишень у меня хорошо получалось. Меня даже не били.

Снова. Самый лучший стимул — свист плети мастера. Не хочешь получить парочку свежих рубцов — из кожи вон вылезешь, но приказ исполнишь как надо.

— А что получалось плохо? — полюбопытствовал Зевран.

— Ничего, — коротко и честно. — Я способный.

— И кто же тебе это сказал? — не удержавшись от улыбки, спросил эльф.

— Бывший мастер, — доверительно сообщил Лиан. — Только потому меня и не убил. Вот.

— Это тоже он тебе сказал? — невольно прыснул Зевран, уж больно комично-серьезное выражение было сейчас на лице ребенка. Он все сильнее напоминал Араннаю себя самого, еще не надломленного.

— Не, — отрицательно покачал головой Лиан, поудобнее закутываясь в полотенце. — Это другие говорили. Они мне завидовали, — добавил он с ноткой самодовольства.

— Даже так?

— Si, — простодушно кивнул воронёнок. — Меня мастер на уроках не бил, понимаете?

Зевран молча кивнул. Ещё бы не понимать! Не били тех, у кого получалось быстро и правильно выполнять приказы. Те, кто такой прытью не отличались, водили близкое знакомство с кулаками и плетями мастеров, полностью лишенных долготерпения, и люто завидовали способным счастливчикам.

Зависть сама по себе страшная вещь, а уж вскормленная и тщательно культивируемая страшнее стократ, она может и любит убивать и делает это с огромным удовольствием. На памяти Аранная было несколько таких вот внезапно скончавшихся способных воронят. Скорее всего, этого зеленоглазого эльфенка ожидала такая же участь.

— А вы, наверное, мой отец? — с детской непосредственностью вдруг спросил осмелевший Лиан.

— Что? — изумленно воззрился на него Зевран. — Ты это с чего взял-то?

— Так сами смотрите, — он начал загибать тоненькие пальцы. — Вы — Ворон, вы — такой же эльф, как и я, у вас даже волосы такого же цвета. Вы освободили меня из карцера, вылечили, вымыли, накормили и даже ни разу не накричали и не ударили, — по худенькому личику скользнула улыбка. — А ведь я пока даже не могу с вами спать, потому что сдохну.
Услышав это от эльфенка, Зевран невольно поперхнулся и закашлялся. Гильдия. Прошу любить и жаловать. А вороненок переждал приступ кашля и продолжил:
— Так что проку вам с меня никакого, расходы одни. А еще она говорила, что я — Воронье отродье.

— Она? — поднял бровь Араннай.

— Моя мать, — небрежно пояснил воронёнок.

— И ты решил, что раз я все это для тебя сделал — я твой отец? — резюмировал Зевран.

— Si! Я угадал? — такой яркий сполох надежды в больших изумрудных глазах, и так жаль его гасить, но... Иначе нельзя.

— Нет, Лиан, — бросил коротко. — Просто я не люблю, когда детей сажают в карцер.

— Жаль, — тяжело вздохнул эльфенок. — Но... вы хотя бы в свою ячейку меня возьмете?

— Обязательно, — улыбнулся Зевран и добавил, видя, что Лиан трет глаза и зевает. От тепла, чистоты и сытости его потянуло в сон. — Идем-ка со мной, Ли.

Он поднялся и направился в сторону расположенной неподалеку спальни, в которой уже успели навести порядок. Воронёнок семенил следом, стараясь не отставать. У широкой, чистой постели Араннай остановился.

— Давай, укладывайся. Способный.

— А можно? — глаза эльфенка испуганно расширились. — Это же кровать мастера.

— Была, — коротко бросил Зевран. — Теперь она моя, и я хочу, чтобы сегодня ты спал здесь. Ясно?

— Si, maestro, — коротко кивнул Лиан, стащил с себя полотенце, послушно забрался под одеяло, положил голову на подушку и уже через мгновение отключился.

Слушая тихое, равномерное дыхание воронёнка, Араннай чувствовал, как тоска по Летосу и Еве накрывает его всё сильнее с каждым вздохом. Безумно захотелось снова оказаться в Ферелдене, взять сына на руки, поцеловать в теплую макушку, почувствовать его запах....

— Уснул? — эльф невольно вздрогнул от прозвучавшего над ухом шепота Ферено.

— Да, — Зевран заставил себя отвернуться от спящего эльфенка, и они с Рикардо вышли из комнаты. — Он подумал, что я его отец, представляешь?

— Ничего удивительного, — пожал плечами Ферено, — вспомни, Зев, в его возрасте мы сами мечтали, что нас заберет из учебки внезапно приехавший из Орлея отец.

— Который непременно окажется богатым шевалье, — усмехнувшись, добавил Зевран.

— У которого Антивансике вороны похитили сына! — закончил за него Рикардо. — Годы проходят, а сказка не стареет.

— Что верно, то верно, друг мой. В неё даже я верил, несмотря на острые уши... Только мой отец был Хранителем долийского клана, — он невольно усмехнулся. — Ну, с воронятами разобрались? — спросил уже совсем другим тоном.

— Si, наши ребята проследят, чтобы их расселили так, как приказал ты. Дайрела и Торина я оставлю за старших. Они всегда хотели с новичками заниматься. Из местных тоже подберем несколько учителей. Вот и будет у нас с тобой своя учебка.

— Для которой нужно придумать правила. Пойдем-ка, Рик. Придется нам с тобой поработать головой, — Араннай направился к кабинету. Им предстояло сегодня же окончательно оформить давно разрабатываемые законы новой Гильдии.