Закрыв за собой дверь кабинета Рейнари, Зевран и Рикардо устроились друг напротив друга за столом, эльф положил перед собой чистый лист бумаги, взял перо, обмакнул его в чернильницу и... громко расхохотался, глянув на своего друга. На лице Рика отражалось до такой степени сосредоточенное внимание, что это было забавно. Ферено тоже рассмеялся, ведь вид у Аранная, сжимающего в руках перо, был невероятно комичный.

— Ты сейчас похож на писаря, Зев! — выдавил сквозь смех кареглазый Ворон. — Тебе только еще одного пера за ухом не хватает!

— Только одного? — подхватил шутку эльф. — Мне кажется, мои уши позволяют держать там гораздо больше перьев!

— Ну да, штук пять точно поместится! — со знанием дела добавил Ферено. — А ты подушечку под задницу подложил, carino? Так все писари делают!

— Braska! По-моему я её потерял! — сокрушенно покачал головой Зевран. — А потому придется побыстрее заканчивать с этой писаниной.

— Согласен, — кивнул Рикардо. — Итак, с чего начнем, Зев?

— Боюсь, далеко не всем это понравится, друг мой, но... Первое, что я собираюсь запретить — применение к воронятам физического насилия, во всех его видах! Мы оба знаем, что ломает любого сильнее всего, — начал эльф. — Мы ненавидели Рейнари и ему подобных за «приобщение к Гильдии». Этого больше не будет. Не приведи Создатель кому-то из наших мастеров принудить ученика к близости. Убью. Лично. Знаешь, что мне этот эльфенок заявил? — горько усмехнулся Араннай.

— Ну?

— Ему было неясно, почему я о нем забочусь, ведь он пока что даже спать со мной не может! У меня было такое чувство, Рик, словно мне здорово под дых двинули. Лиану всего девять, и он уже знает, что его ожидает в будущем и говорит об этом так... — эльф замялся, подыскивая слово.

— Обыденно? — подсказал Рикардо.

— Si, — кивнул Зевран. — Так просто, будто я прикажу ему почитать мне на ночь. С этим нужно покончить в первую очередь! Даже те, кто впоследствии станут соблазнителями, должны обучаться этому не ранее, чем с пятнадцати и совершенно добровольно.

— Самый возраст, — невольно улыбнулся Рикардо. — Кровь кипит, желания просыпаются, вот пусть их и реализуют. Старательнее будут учиться!

— Кроме того, нам придется рассортировать их по степени одаренности, — Зевран облизнул губы и бросил взгляд на стоящую неподалеку бутылку вина. — Подай-ка кубок, в горле пересохло. — Так вот, соперничество — это хорошо, но до определенной степени. Я не хочу, чтобы талантливых воронят находили мертвыми, Рик. Нужно завтра же проверить, кто на что способен, и соединить их в группы.

— Тоже верно, далеко не все могут слету усваивать уроки, — согласился Ферено. — Одному приходится пять раз показать, а другой хватает сразу.

— Как Лиан, — невольно улыбнулся эльф, вспоминая о спящем вороненке. — С ним я собираюсь заниматься сам, в свободное время.

— Думаешь забрать его на виллу? — спросил Рикардо.

— Мне бы этого очень хотелось, но... Мы и так с ним похожи, понимаешь? Как считаешь, долго Лиан проживет, если я буду держать его рядом с собой? Среди других учеников его куда проще спрятать. Во всяком случае — пока, иначе мне в один прекрасный день пришлют его голову или другую часть тела. Да ты и сам это знаешь! — он поднес к губам кубок с легким антиванским вином.

— Тебе никогда не говорили, что ты слишком умный, Араннай? — приподняв бровь, спросил Рикардо.

— Мне это писали... плеткой по хребту, — бросил сквозь зубы Зевран. — Ладно, продолжим. Скажи, что мы будем с делать с теми, кто окажется абсолютно неспособен к обучению? Я знаю, что делают с такими воронятами сейчас, и не собираюсь так все оставлять.

— У меня тут идейка оформилась... нам с тобой нужно как можно меньше зависеть от рынка и тому подобного, а посему лучше всего будет обзавестись своим подсобным хозяйством. Вот пусть те, кто не может держать в руках оружие, занимаются другим делом. Овощи выращивают и со скотом воюют! — Рикардо усмехнулся. — Корова — это грозный противник, надо знать, с какой стороны к ней подойти. А если серьезно, то имей мы свое продовольствие, и все будет намного проще. Если Грандмастера решат закрыть нам доступ к рынкам, нас этим не сломят и не напугают, согласен?

— А действительно, — подхватил Зевран. — Так мы пристроим к делу неуклюжих воронят, вместо того, чтобы пытаться вбить в них то, к чему они неспособны. И у нас появится больше времени для тех, кто может добиться успеха.

— А теперь самое неприятное, — Рикардо снова наполнил кубки. — Наказания. Без этого мы обойтись не сможем, в противном случае они просто не будут воспринимать нас всерьез.

— Знаю, но никаких публичных экзекуций, я не позволю пороть детей за малейшую провинность! — эльф нахмурился.

— Я видел их спины, Зев, — обронил Рикардо. — И я, демоны побери, помню, сколько раз я сам спал на животе!

— Не только ты, — хмыкнул Зевран. — А потому нам нужно сразу определить за какую провинность, как будем наказывать.

— Без этого нельзя, они должны четко знать границы дозволенного. Предлагаю оставить в силе карцер, но вот лишать провинившегося воронёнка пищи — это уже перебор. У наказанного будет время подумать о своем поведении и сделать выводы, — Ферено заметил недовольство на лице друга и продолжил. — Я знаю, как это звучит, Зев, но альтернативы у нас нет. Нельзя спустить вожжи, а потом удивляться — почему это лошадь понеслась совсем не туда!

— Да это ясно, Рик, — вздохнул Араннай. — Что дальше?

Ответить Ферено не успел — в дверь постучали и на пороге появились измученный маг и Дайрел, тот самый Ворон, которого оба пророчили в руководители учебки. Этот рыжеволосый эльф отличался поразительным спокойствием, а его любовь к детям уже давно заметили многие. Дайрелу нравилось заниматься с молоденькими воронятами, у него хватало на них терпения, а чтобы вывести его из себя, нужно было очень сильно постараться. Лучшего кандидата на роль мастера найти было сложно. Мужчины вошли в кабинет, Зевран наполнил еще два кубка и протянул один из них бессильно рухнувшему в кресло магу. Он взял кубок и благодарно улыбнулся, потом сделал большой глоток и, тяжело вздохнув, сказал:

— У меня нет сил. Совсем. Я так не уставал со времен Истязания! Ты решил меня в Тень отправить, Араннай? — бросил на эльфа укоризненный взгляд.

— Ну, зачем же сразу в Тень? — усмехнулся тот в ответ. — Для начала всего лишь в сумерки!

— Это было ужасно, Зев! — уже серьезно продолжил целитель. — Я постарался помочь всем, но... Жаль, что Рейнари уже мертв, я бы хотел сам побеседовать с этим... — он помолчал, подыскивая подходяще слово, но так его и не нашел, а потому продолжил. — Похоже, ему доставляло удовольствие истязать детей, потому что иного оправдания тому, что он с ними делал, я не вижу.

— Ты прав, — бросил Ферено. — Рейнари всегда отличался жестокостью. За это его и перевели сюда, в Риалто, из столицы. Иногда нам казалось, что он просто не может по-другому, что ему обязательно нужно спустить с кого-то из нас шкуру и только тогда он чувствует себя человеком!

— Человеком? — фыркнул Дайрел. — Если бы все люди были такими, нужды в порождениях тьмы и демонах не было бы!

— Вернемся к нашим воронятам, — Рикардо повернулся к магу. — Ты успел осмотреть всех?

— Если бы! Я же говорю — на это уйдет несколько дней, потому что почти с каждым нужно работать. Кстати, у одного из детей я обнаружил первые признаки холеры, — сообщил Айлер.

— Что?! — воскликнул Зевран. — Насколько все плохо?

— Уже хорошо, — успокоил их маг. — Он не успел никого заразить, потому что был куплен только вчера. Я вылечил ребенка и на всякий случай проверил всех, кто был с ним в одной комнате. Все в порядке, Зев, но... Было бы неплохо сделать карантин для тех, кого ты будешь покупать. Считай, что в этот раз нам просто повезло, это была легкая форма, и я сумел с ней справиться, а если бы это оказалось что похуже?

После этого слова в комнате воцарилось тяжелое молчание. Все четверо помнили, как гильдмастера остановили вспышку чумы в одной из ячеек. Они попросту сожгли учебку вместе с воронятами. И плевать, что больны были далеко не все. Нельзя было допустить распространения заразы, а как это сделать, если в крохотной комнатушке живет сразу десяток новичков? Тогда мастера громко сокрушались о понесенных убытках, но им было плевать, что вместе со зданиями сгорели дети. Купить новых воронят куда проще и дешевле, чем строить учебку, верно?

— Ты прав, Айлер, — нарушил тишину Зевран. — Нужно организовать не только карантин, но и что-то наподобие... целительской палатки. На тренировках довольно часто происходят несчастные случаи, ведь ученики имеют дело с оружием, верно? Да и следить за здоровьем детей просто необходимо.

— А в итоге это обойдется дешевле, чем постоянно покупать новых, взамен погибших, — добавил Рикардо. — Ведь в любого вороненка мы вкладываем средства, время и силы, а с его скоропостижной смертью все это безвозвратно теряется и приходится начинать сначала! Мы не можем позволить себе такую роскошь, а потому твое предложение разумно, Зев.

— Но, боюсь, мне одному не справится, — признался маг. — Я могу подобрать себе несколько помощников? Есть у меня на примете пара-тройка чародеек, желающих применить свои целительские знания на практике.

— Вот и отлично, — подытожил Ферено, — думаю, в ближайшие дни мы все это и обустроим. Дайрел, что у тебя?

— А что у меня? — пожал плечами эльф. — Комнаты вы видели сами, у заботливого хозяина скотина живет лучше. Воронята люто ненавидят друг друга, смеются только в одном случае — если кто-то оступился, упал, ударился. До сегодняшнего дня, я считал своего бывшего мастера сволочью, теперь я понимаю, что ошибался.

— Что успели сделать? — спросил Рикардо.

— Немного. Только навести порядок и расселить учеников. Тебе повезло, Зев, что у Рейнари такое громадное поместье — мы сможем без проблем разместить их всех. Я хотел узнать, сколько комнат ты хочешь оставить себе? — спросил новый учитель.

— Мне? — Зевран возвел очи горе. — Думаю, пару десятков! — усмехнулся и добавил серьезно. — Мне хватит кабинета и примыкающей к нему спальни.

— Ты о той, где спит твой зеленоглазый? — невольно улыбнувшись, спросил Ферено.

— Si, — губы самого Аранная тронула не менее теплая улыбка. — Обрати внимание на этого эльфенка, Дай. Рейнари выделял его из всех и не зря. Я вообще хотел бы завтра посмотреть на них на тренировке. Это можно будет устроить?

— Конечно, заодно и разделить их по ячейкам, — в голубых глазах Дайрела ясно читалась усталость. — Я думаю, что способных учеников нужно отделить от тех, с кем придется работать дольше. С одаренными Торин будет заниматься, он такое любит.

— Потрясающе! — невольно вырвалось у Зеврана. — Ты просто прочел наши с Риком мысли! А почему именно Торин?

— Ты видел его в бою, Зев? — вместо ответа спросил Ферено. — Он изумительный боец, иногда мне казалось, что он родился с клинками в руках. Но, в отличие от Дайрела, у него очень вспыльчивый нрав. Торин не будет повторять по десять раз одно и то же, а со способными учениками это не понадобится.

— Согласен, — кивнул Араннай. — Я вот ещё что хотел предложить: а давайте-ка мы обустроим комнаты по образцу казарм для стражи? Мне довелось немало их повидать в Ферелдене и, скажу я вам, воины чувствовали себя весьма комфортно. У каждого должна быть своя кровать и... тумбочка для личных вещей.

— Тумбочка? — вырвалось у мага.

— Личные вещи? — не менее сильно изумился Дайрел.

— Да-да, именно так, вы не ослышались, — Зевран скрестил руки на груди. — Если мне не изменяет память, вам, магам, это иметь дозволялось, верно? Так чем воронята хуже? Пусть держат в них то, что для них дорого, но в образцовом порядке. Личное пространство, друзья мои! Из-за чего все эти драки и взаимная ненависть? Да просто потому, что ни у кого из них нет ничего своего. Позволив эту маленькую милость, мы сделаем жизнь воронят немного светлее, не так ли? — говоря все это, Араннай постоянно вспоминал о тех самых долийских перчатках, потеря которых стала для него тогда трагедией.

— В таком случае убираться в комнатах они тоже должны сами! — бросил Дайрел.

— Именно так, друг мой, — согласился Зевран. — Так делается в армейских казармах, так почему бы и нам не перенять это?

Обсуждение затянулось далеко за полночь, но в результате была основана первая учебка гильдмастера Аранная с новыми правилами, новой дисциплиной и новым подходом к обучению.
Всякий раз бывая в Риалто, Зевран находил несколько часов, чтобы самому позаниматься с Лианом, испытывая настоящее наслаждение от общения с одаренным эльфенком. Вот только случалось это очень редко, видеть его чаще было нельзя, чтобы не привлечь к Лиану внимание недругов. Но от этого они еще сильнее тянулись друг к другу.

А сам воронёнок обрел в гильдмастере защитника, покровителя и друга, которого беспрекословно слушался и старался во всем угождать. Если у Лиана что-то не получалось, он повторял прием снова и снова, упорно стараясь заслужить короткое:
— Eccellente! — и одобрительный кивок Зеврана.


Когда Араннай ввел свои новые правила, остальные гильдмастера просто покрутили пальцем у виска. Этот идиот, наверное, отыскал в Ферелдене клад, раз собирается выбрасывать деньги на ветер, подтирая задницы сопливым новичкам. Куда проще купить новых воронят взамен не выдержавших и не справившихся! Вон их сколько на улицах — никому не нужных человеческих и эльфийских сирот.

Но время показало, что прав все же Араннай. Воронята из его ячеек из кожи вон лезли, желая порадовать своего мастера. Не запуганные воспитанники куда лучше усваивали уроки, система поощрений, которую со временем разработали они с Рикардо, действовала куда эффективнее свистящей над учениками плети. Попытки физического насилия над младшими пересекались тут же, и здесь Зевран был беспощаден, умолять его о прощении было бесполезно. Он требовал беспрекословного подчинения, но и награждал за это соответственно.

Однако не все шло так гладко, как хотелось бы. Привыкшие к постоянному давлению воронята порой воспринимали мягкость нового мастера, как слабость, и начинали откровенно лениться на занятиях, зная, что в самом худшем случае придется пару дней посидеть в карцере — подумаешь, наказание! Особенно часто это случалось среди тех, с кем работал Дайрел.

Мастер Торин долготерпением не отличался и был вполне способен влепить оплеуху зарвавшемуся вороненку, он не калечил, но и не спускал леность и попытки валять дурака или хамить. Да и те, с кем он работал, просто не имели на это времени, потому как из тренировочного зала они буквально выползали, взмокшие и невероятно уставшие. Но по-другому было нельзя, потому как из этих способных воронят Араннай хотел вырастить элитных бойцов, лучших из лучших, а стать таким ох, как не просто!

Добродушный по натуре Дайрел очень скоро столкнулся с тем, что подрастающие воспитанники просто не воспринимают его всерьез и тогда ребром встал вопрос — что с ними делать? Возрождать публичные порки? Карать голодом? Или просто... выгнать вон, зная, что деваться-то им некуда! Пока воронята находились под прикрытием мастера, на их художества стража и Закон внимания не обращали. Оказавшись в свободном полёте, они тут же становились преступниками, которых следовало изловить и... казнить.

После того, как полетели головы первых изгоев, остальные притихли и наглеть перестали. Ведь тех, кто побывал в ячейках Аранная больше не принимали никуда, для них всей остальной Гильдии словно не существовало. Да и сами они не желали менять мягкое обращение на плети, к хорошему привыкаешь быстро и разумнее всего ценить его до того, как потеряешь.



Главы Дома слишком поздно поняли, что Зевран с его новыми порядками стал заразой, постепенно разъедающей Гильдию изнутри. Рядовые Вороны часто просто не возвращались с заданий, а потом их видели среди сторонников Аранная, который к тому же ввел новую систему расчета с исполнителями. Все, что причиталось за работу, Вороны получали сполна, и это так отличалось от прежних времен. Тогда им часто недоплачивали или не платили вовсе, потому что каждый мастер стремился как можно больше оставить себе, и как можно меньше отдать воронам. Идеальный вариант — это когда и работа сделана и платить за нее не нужно, поскольку некому.

Ведь именно крайнее недовольство Гильдмастера Салле Анатари своим вышестоящим начальством и привело к тому, что старый Ворон прислушался к Игнассио и решил сделать ставку на Аранная и Ферено. После победы в Риалто, они планировали, объединив усилия, захватить Антива-сити, но тут произошло то, чего они не ожидали. Анатари внезапно скоропостижно скончался, причиной смерти послужила случайно залетевшая в окно стрела, щедро смазанная ядом.

Как выяснилось позже, покойный Рейнари приходился каким-то там братом одному из Принцев Дома. Тот особой братской любовью не отличался, но... Кто-то доложил ему, что следующим станет он сам, а его место Принца собирается занять Анатари. И вот это было уже опасно. Подобраться к финансирующему бунтовщиков мастеру было не так-то просто, но, в конце концов, Принцу удалось подкупить одного из Воронов Анатари, пообещав более чем щедрое вознаграждение, и тот самый яд был пущен в ход.

В итоге Зевран и Рикардо лишились мощной финансовой поддержки, и наступление на Антива-сити отодвинулось в необозримое будущее — нужно было сначала удержать то, что уже успели завоевать и вырастить своих Воронов, готовых пойти за мастерами на смерть. А на это потребовался не один год.


***

— Итак, мессиры, Араннай нанес свой первый удар. Риалто более нам не принадлежит. Его Вороны дерутся, как демоны, они готовы умереть за своего мастера, а посему губить своих людей, пытаясь вернуть Риалто, считаю просто-напросто глупым, — начал затянутый в черный бархат седовласый Принц дома Воронов.

— Согласен, к тому же нам стоит озаботиться в первую очередь тем, чтобы не допустить распространения этой заразы свободомыслия и милосердия, которую несет Араннай! — чернобородый и смуглый мужчина с закрытым черной повязкой левым глазом гневно сжал руку в кулак. — В противном случае, мы все последуем за Рейнари!

— Если мне не изменяет память, друг мой, — осведомился третий участник этой тайной беседы — высокий, худощавый, с тонкими злыми губами и абсолютно лысым черепом. — Этот Рейнари был вашим братом?

— Почти, — кивнул одноглазый, — мы состояли в более дальнем родстве, но теперь это не имеет значения.

— Не спорю, однако позвольте вам напомнить, что ваш дальний родственник всегда отличался излишней жестокостью и сластолюбием, за что в свое время его в Риалто и перевели! — ядовито закончил лысый Принц Дома.

— Собственно говоря, только уважение к вам, мессир, позволило ему тогда сохранить голову на плечах, не так ли? — вклинился седовласый Ворон. — Но лично меня ничуть не удивил такой конец! Уж слишком сильно его ненавидели, а насколько я помню, именно он когда-то «посвящал» в члены Гильдии обоих бунтовщиков — и Аранная, и Ферено.

— Вы хотите сказать, что это была просто личная месть? — спросил родственник Рейнари.

— Если бы! Это война, мессиры! Война, которую мы сами развязали, решив примерно наказать Аранная. Гораздо проще и спокойнее было бы для всех попросту забыть о его существовании. Пусть себе жил бы в Ферелдене под юбкой у Серого Стража и никому не был бы опасен! Но нет, некоторым захотелось лично выпустить ему кишки. И что теперь? — седовласый Ворон обвел взглядом собравшихся. Всего в этой роскошной комнате их было пятеро — Грандмастера Дома Воронов, те, кто возглавлял Гильдию в данный момент. — Этих «некоторых» уже нет в живых, а кто из нас будет следующим? Хорошо, что нам вовремя донесли о предательстве Анатари, но это мало что меняет. Его-то мы ликвидировали, но этим мы всего лишь оттягиваем неизбежное.

— Мессир, вы говорите, в Ферелдене у Аранная есть жена? — заинтересованно спросил лысый.

— Не только, а еще и ребенок-полукровка, — ответил мужчина в черном. — Их Рейнари тоже хотел уничтожить, а в результате ...

— Но ведь, насколько я знаю, эта женщина и есть та самая Амелл, что остановила Мор? — продолжил любопытствовать Принц.

— Да, Серый Страж, героиня Ферелдена, магесса.

— Так может, пока он здесь, мы избавим мир и от нее, и от их ребенка? — предложил одноглазый. — Пусть Араннай знает, что за все нужно платить!

— Нет, таким образом, мы только ускорим развязку. И боюсь, она будет не в нашу пользу. Ненависть, выросшая из такой потери — это страшная сила, мессиры. Боюсь, в таком случае ничто уже не сможет помешать Араннаю снести наши головы, — рассудительно вставил седовласый.

— В таком случае, нужно сделать так, чтобы она сама бросила нашего бунтаря, чтобы возненавидела и запретила встречаться с сыном! Вот это настоящее наказание. Мертвая жена и жена, ненавидящая тебя, лишающая возможности видеть ребенка — это совершенно разные вещи! Уверен, что это здорово подрежет ему крылья и, возможно, вообще отобьет охоту к чему либо, ведь, как я понял, эта женщина и ребенок значат для него очень многое. Он и сюда явился с одной целью — защитить их от нас. Лишив его цели, мы ослабим Аранная, а дальше все будет просто! — злорадно закончил чернобородый.

— Но как это сделать? — подпер ладонью подбородок любитель черного бархата.

— Элементарно, друзья мои, наводним Антиву слухами о его распутстве, о том, что неспроста они с Ферено постоянно вместе. Мне как-то докладывали, что в Ферелдене не столь широкие взгляды, понимаете? И вряд ли это понравится его возлюбленной! — усмехнулся тонкогубый.

— А самое интересное в том, что Араннай никак не сможет опровергнуть эти слухи, нечем ему будет доказать, что все это не так, ведь о его прошлом она прекрасно осведомлена! — добавил одноглазый.

— И верно, а сколько Ворона не корми...

— Соловьем не запоет!

— Неплохая идея, — согласился седовласый. — Как раз завтра я буду принимать у себя посла из Ферелдена. Этот собачник просто обожает всевозможные слухи и сплетни, вот я ему и подкину пару свежих новостей! Пройдет совсем немного времени, и об этом будет знать Амелл, а нам останется пожинать плоды. Разделяй и властвуй, мессиры!

— Что же, попробовать можно! — согласно кивнул чернобородый. — Выгорит — хорошо, не получится — тоже невелика потеря! Убить магессу и выродка мы всегда успеем, верно?

— Я бы на вашем месте, мессир, не был столь самоуверен, — ехидно вставил лысый Ворон. — Во-первых, это не просто женщина, а во-вторых, их скоропостижная смерть может вызвать множество вопросов. А на кой нам портить отношения с Ферелденом? Нынешняя королева и на троне-то осталась, благодаря этой Амелл, а посему вполне может вмешаться.

— Убийство в данном случае нам только навредит, — подытожил седовласый. — А вот отравить их отношения подозрениями — совсем другое дело. Это, конечно, мелочь и вряд ли поможет нам победить, но... В этой войне хороши все средства, все, что способно ослабить противника, должно быть пущено в ход! За дело, мессиры, не будем терять времени! — он поднялся, давая понять, что разговор окончен.

***


Кто первый привез Еве эти приправленные ядом притворного сочувствия слухи? Кто сообщил, возмущенно закатывая глаза, что у эльфа есть постоянный любовник, с которым они всегда и повсюду вместе? Если ей не изменяет память, это была супруга ферелденского дипломата, который не так давно вернулся из Антивы и привез целый ворох свежих новостей. И разве можно было пройти мимо такой новости?

Ничто так не поднимает настроение, как вид ближнего, на которого свалилась куча неприятностей! Особенно, если этот «ближний» героиня Ферелдена, которой не так давно они все завидовали. И совершенно искренне недоумевали, что нашел тот красавец-эльф в этой... магессе? И сейчас они торжествовали! Супруга дипломата первым делом поспешила поделиться новостями со своими подругами, а уж потом сообщила об этом Еве. И сочувствие в голосе так не вязалось с ясно читающимся во взгляде:

— А мы тебя предупреждали!

— Так тебе и надо!

— Наверное, не очень-то ты хороша в постели, раз он к мужчине сбежал!

Сначала Ева просто не верила, отмахивалась от сплетен, а досужей даме достаточно ясно намекнула, что и сама разберется со своим мужчиной. А если для них это так важно, что же, они могут вдоволь поперемывать ей кости на своих великосветских посиделках. Она и без них сумеет во всем разобраться. Всё, что будет нужно, она спросит у самого Зеврана, которого... увидит неизвестно когда.

Но как задать этот вопрос? Где найти слова, которые не хлестнут его хуже пощечины, не оскорбят и не унизят? Что может ударить больнее, чем сомнения в обещаниях любимого? Отыскать эти слова чародейка так и не сумела, и вопросы остались не заданными.

Ева так и не успела научиться быть женой, зато освоила науку материнства. Скучать ей было некогда, сын рос очень быстро и требовал постоянно внимания. Он смотрел на магессу медовыми отцовскими глазами, улыбался точно так же, как и Зевран, но в отличие от эльфа был постоянно рядом. Летос любил слушать сказки и рассматривать рисунки Стэна, на которых кунари изображал самые яркие моменты похода, мальчуган не отпускал Еву от себя ни на мгновение. Они даже спали в одной комнате, потому что тихое дыхание сына делало ночь не такой одинокой, а постель немного теплее.

Всякий раз, когда Зевран появлялся в Денериме, Ева собиралась серьезно поговорить с ним относительно этих отвратительных слухов, но... Днем этому мешал Летос, упорно влезающий между ними, висящий на материнской шее и отталкивающий от нее Зеврана. Прикрикнуть на сына Ева не могла, постоянно вспоминался тот кошмарный день, когда он, отчаянно рыдая, вырывался из её рук и называл матерью Лелиану. Сам Летос этого, к счастью не помнил, Зевран понятия об этом не имел, а Ева забыть не могла. А потому Араннай-младший крутил матерью, как хотел. Долгожданный ребенок-чудо, разве можно отказать такому в чем либо?

А по ночам тоже было не до разговоров. Ох, какими же короткими они были — эти ночи, и какими жаркими, медово-сладкими. И как не хотелось, чтобы Зевран опять уезжал, она ведь так долго его ждала, но...

Неделя пролетала незаметно, все вопросы так и оставались не заданными, подозрения не развеянными, а эльф снова их покидал. Он возвращался в Антиву, на ту свою войну, где им с Летосом места не было. Араннай даже не рассказывал Еве об этом ничего. Скупо отвечал на её вопросы, усмехаясь, говорил, что боится сглазить сам себя. Вот когда всё закончится, и они будут в Антиве все вместе, тогда он всё и расскажет. А пока она должна беречь себя и сына, и просто ждать, а всё остальное он сделает сам.

На предложение хоть чем-то ему помочь, Араннай отвечал, что вряд ли она сможет быть полезной, потому как даже не представляет, с чем придется иметь дело и что такое Гильдия. А посему не стоит забивать себе этим голову.

Единственное, о чем он рассказывал магессе с удовольствием — о своем лучшем ученике. Похоже, этот незнакомый ей эльфенок Лиан постепенно становился для Зеврана кем-то намного большим, чем обычный воронёнок. Слушая рассказы эльфа об успехах и способностях фаворита, о его уме и сообразительности, о том, как много у них общего, Ева испытывала странные, противоречивые чувства. С одной стороны — радость, что у Зеврана и там есть близкое ему существо и... ревность, приправленная изрядной долей опасений — а не заменяет ли этот ученик Араннаю его собственного сына? Но подобные мысли Ева тут же с негодованием отметала прочь. Любви Зеврана хватит им всем, и это же замечательно, что он и в Антиве не одинок!
Наслушавшись от эльфа о «прелестях» учебок, чародейка радовалась, что теперь всё иначе, и этот любимец её мужа никогда не испытает на себе все ужасы Гильдии.