— Подъем, Довакин! — резкий и ужасно неприятный голос стражника заставил бретонку вздрогнуть от неожиданности.
Набрав в грудь как можно больше воздуха, Мариэль медленно выдохнула и неохотно открыла один глаз. В дверях тюремной камеры стоял коренастый страж порядка в доспехах. Держа в одной руке связку ключей, а другой придерживая дверь, мужчина недовольно смотрел на пленницу, давая всем своим видом понять, что ему не приносит большого удовольствия созерцать заспанное чумазое лицо блондинки.
— Я сказал подъем! — громко повторил он, нетерпеливо топнув ногой. — Шевелись, давай!
— К чему такая спешка? — потягиваясь на своем сенном ложе, промурлыкала бретонка. — Да и тон можно было поприветливее подобрать! И куда только смотрит ярл? ..
— Ты сможешь об этом его расспросить лично, — стражник самодовольно хмыкнул, — вставай, давай, мне приказали тебя доставить в Синий дворец!
— Хорошо-хорошо, успокойся ты! Тебе что ли подождать пару минут трудно? — спросила девушка, вставая на ноги. — Неужели даже умыться и привести себя в порядок нельзя?
— Нет времени болтать! — буркнул стражник и, схватив пленницу за локоть, резко вытолкал её за дверь. — Ярл Элисиф и её свита не будут ждать весь день, пока его святейшество Довакин соизволит посетить тронный зал!
Вскоре к настойчивому страже порядка присоединился еще один, который, не объясняя вообще ничего, нацепил на исхудавшие запястья блондинки тяжелые железные наручники. Взволнованная и растерянная Мариэль быстрым шагом едва поспевала за несущимися вперед стражниками. И если бы они не поддерживали с двух сторон девушку за руки, вероятнее всего, бретонка попросту волоклась бы за ними по каменному полу.
Всю дорогу Мариэль томило холодное молчание. На подходе к тронному залу девушка услышала, как кто-то активно о чем-то спорил, и чем ближе она приближалась к назначенному месту, тем громче и отчетливее становились голоса.
— Совершенно немыслимо! — кричал кто-то. — Наши информаторы надежны, такого просто не может быть!
— Это в корне меняет дело! — тут же подхватывал другой голос.
— Мы должны пересмотреть решение…- возражал третий, прежде чем смешаться с нарастающим гулом взбудораженной толпы.
Через минуту Мариэль могла уже лично видеть людей, часть разговора которых она только что слышала. И вот она вновь стояла на том же месте перед теми же людьми, как раньше, но на сей раз перед лицом судей была не та красивая и ухоженная девушка, именуемая всеми великим Довакином, а исхудавшая бледная замухрышка в поношенном тряпичном балахоне, которая даже приблизительно не напоминала великого героя Скайрима. Единственное, что осталось в Мариэль неизменным — это её выразительный аквамариновый взгляд, в котором все еще можно было узреть несломленный дух драконорожденного.
Оставив пленницу в центре зала, стражники удалились, так и не удосужившись снять с неё наручники. Этот факт позабавил Мариэль. «Неужели они боятся, что я могу оказать сопротивление?», — подумала бретонка, внимательно всматриваясь в лица людей, в чьих руках была её дальнейшая судьба.
— Итак, госпожа Мариэль, — начал Фолк Огнебород, — вы знаете, зачем мы вас вызвали?
Девушка недоуменно перевела взгляд от Элисиф, гордо восседавшей на своем троне, к её управителю.
— Могу лишь догадываться, — бретонка пожала плечами.
— Что ж, — Фолк закашлялся, — опираясь на информацию, которую вы любезно предоставили ранее, нам удалось продолжить расследование преступления, в коем вы обвиняетесь…Найденные нами улики и полученные сведения от свидетелей позволили нам предполагать, что вы являетесь участницей грабежа, совершенного на балу в день именин нашего великого ярла Элисиф Прекрасной. Так же нам удалось установить, что преступником является и мужчина, сопровождавший вас на балу, который загадочно исчез в ту же ночь (впрочем, как и вы), не оставив ни единого следа за собой. В прошлый раз, когда мы вас допрашивали, вы назвали его имя, не так ли?
— Совершенно верно, — машинально ответила Мариэль, не переставая взглядом изучать всех собравшихся в зале, — я сказала вам все, что знала.
— Хорошо. Не могли бы вы нам напомнить все-таки, как же его звали?
— Кого? — блондинка растерянно взглянула на Фолка, словно его вопрос заставил её резко пробудиться ото сна.
— Вашего спутника! — Огнебород нахмурился, почесывая свою бороду.
Неожиданно для себя Мариэль покраснела. Она вспомнила, что сообразила фальшивое имя Бриньольфа на ходу, пытаясь выкрутиться из неловкой ситуации. И сейчас мысли её путались как никогда, а возраставшее внутри волнение еще больше сбивало девушку с толку.
— Мне трудно сейчас вспомнить, — тихо отозвалась она, — ведь я его почти не знала…
— Вы не знали, с кем идете на прием и даже не помните имя человека, с которым провели целый вечер? — иронично вздернув одну бровь, спросила Элисиф. В зале послышался насмешливый хохот.
— Нет, я помню, конечно, — замялась волшебница, — просто не могу припомнить именно сейчас, потому что…видите ли…
— Потому что имя было ненастоящим и попросту выдуманным вами! — строго сказал Фолк, заставив в этот момент Мариэль резко побледнеть.
— Что вы имеете в виду? — с максимальным недоумением спросила бретонка, складывая дрожащие пальцы в замок.
— Ты осмелилась солгать ярлу, Мариэль! — раздраженно воскликнула Элисиф. — Неужели ты думала, что твоя ложь останется незамеченной? В Скайриме нет ни одного мужчины с именем Брингрим (напомню тебе, именно это имя ты назвала нам на прошлом допросе), который хоть бы отдаленно был похожим на разыскиваемого преступника!
— Успокойтесь, ярл, — послышался мягкий голос Силиуса, когда его статная фигура отделилась от толпы, — вполне возможно, что Мариэль попросту владела недостоверной информацией, ведь этот вор мог представиться ей как угодно!
Бретонка недоверчиво взглянула на имперского посла. Неужели у него все еще есть хоть какой-то резон её оправдывать, даже теперь, когда, казалось бы, она не может представлять ни для кого никакого личного интереса?
— У меня нет больше причин доверять этой особе, — обиженно возразила Прекрасная, — солгав ярлу однажды, она может спокойно сделать это еще раз. Я не доверяю Мариэль, чего и вам советую, Силиус. Уверена, ваши личные интересы и пристрастия смогут подождать!
Последняя неоднозначная фраза, оброненная в сторону имперца, заставила толпу активно перешептываться за спиной у ярла. Этот укол не был незамеченным, но все же посол сумел мастерски скрыть обиду за улыбкой искреннего дружелюбия и взглядом не менее искреннего недоумения.
— Не подумайте, что я пытаюсь оказать влияние на ваше мнение, ярл, — сладко пропел Силиус, —, но все же позвольте заметить, что мы, как мне кажется, слишком много уделяем внимание Мариэль вместо того, чтобы искать истинного виновника преступления.
Он многозначительно взглянул на покрасневшую от возбуждения Элисиф. Глаза молодой женщины пытались красноречиво указать самоуверенному послу на его место, но, тем не менее, её губы не решались произнести ни единого слова. Незаметно для самой себя, Прекрасная подчинялась воле имперского посла, который как ловкий кукловод пытался управлять неопытным правителем. Мариэль понимала, что этот человек обладал удивительной властью при дворе яла Солитьюда, и то молчание, которое воцарилось в тот момент, едва он начал говорить, лишь подтверждало её предположение.
— Мы уже давно нашли бы вора, — наконец, стиснув зубы, сказала Элисиф, — если бы Мариэль согласилась с нами сотрудничать, Силиус! Но поскольку госпожа Довакин настойчиво продолжает строить из себя дурочку, кормя нас ложной информацией, никто не вправе снимать с неё подозрения!
— Я рассказала вам все, что знала, мой ярл! — вспыхнув, воскликнула Мариэль, не в силах более сдерживать свои эмоции. — Каких же еще сведений вы от меня ждете?
— Правдивых! — Прекрасная раздраженно стукнула кулаками по подлокотникам трона. Приближенные советники вздрогнули от неожиданности.
Тяжело дыша, Мариэль кусала нижнюю губу, чувствуя, что вот-вот она расколется, если даст волю своему пылкому характеру. Один надменный вид Элисиф приводил бретонку в бешенство, еще никогда в жизни ей так не хотелось свергнуть эту бесхарактерную высокомерную правительницу с её трона и послать её ко всем даэдра в Обливион.
— Почему, — медленно начала блондинка, впиваясь гневным взглядом в румяное лицо молодой женщины, — почему вы так уверены, что я лгу? Разве я дала повод не доверять мне за все это время верной службы вам, ярл?
Силиус, не скрывая своего любопытства, нагло перевел прямой взгляд на Прекрасную. Советники вновь зашептались.
— У меня есть на то причины, Мариэль! — с притворным спокойствием ответила молодая женщина. — Новые сведения, которые мы получили после твоего вынужденного заключения, лишь утвердили меня в той мысли, что ты не та, кем кажешься.
Бетонка пошатнулась, округлив глаза от удивления.
— Что вы имеете в виду? — хрипло спросила она, поглядывая недоверчивым взглядом на Силиуса. Но обычно хладнокровный посол был взволнован не меньше, чем все остальные. Заметив это беспокойство, Элисиф надменно улыбнулась, впервые чувствуя свое превосходство над имперцем.
— Ярл, мне кажется, сейчас не время обсуждать особенности нрава госпожи Мариэль, — вежливо вмешался Силиус, — мы отклоняемся от темы…
— А по-моему это очень интересно! — Прекрасная ухмыльнулась и с многозначительным взглядом продолжила. — Кто бы мог подумать, что обычные стражники, прибывшие к нам из самого Вайтрана, могут оказаться такими полезными для следствия!
Холодная дрожь пронзила всё тело волшебницы, едва Элисиф произнесла эти слова. Мариэль, пытаясь подавить внутреннюю боль, закрыла глаза, чувствуя, что вот-вот она либо упадет в обморок, либо сравняет с землей весь Синий дворец.
Вилкаса и Эйлы среди присутствующих не было — она заметила это, едва только вошла в тронный зал. Но стоило лишь бретонке закрыть глаза, как их лица сразу же представали перед ней во всей своей красе: все тот же дерзкий и ехидный взгляд Эйлы, все те же грозные и в то же время печальные глаза Вилкаса. В тот момент Мариэль казалось, что именно им суждено вершить её судьбу.
— Какое отношение стражники из Вайтрана имеют ко мне, ярл? — ледяным тоном спросила блондинка, не открывая глаз.
— Я думала, что ты сама нам об этом поведаешь! — хмыкнула Прекрасная. — Удивительно, что эти два стражника сознались лишь после того, как тебя посадили за решетку!
Силиус встрепенулся.
— Но вы утверждали, что никакой ценной информации от этих стражников получено не было, ярл, — с опаской в глазах сказал имперец, — я лично присутствовал на их допросе и…
— Вы были лишь на одном из многочисленных допросов, Силиус, — резко прервала его молодая женщина, — поэтому и не знаете того, что доныне было известно только мне…и нескольким моим приближенным людям!
Имперец чувствовал, как в этот момент громко лопались невидимые нити, благодаря которым ему удавалось управлять волей молодой правительницы. Элисиф почувствовала это и решила мстить, мстить чисто по-женски: коварно и изворотливо. Тогда Мариэль даже не подозревала, что на самом деле между этими могущественными людьми велась необъявленная война. Каждый пытался доказать другому свое превосходство, продемонстрировать всю силу его власти и унизить этой силой своего противника. Бретонке не повезло. Она попала в самый эпицентр боевых действий, ведь в тот момент на её месте мог быть любой заключенный. Личный интерес Силиуса, который некогда обещал быть её спасением, её же и губил. Элисиф же торжествовала.
— Что ж, — озадаченно протянул посол, —, а мне казалось, что я обладаю всеми ныне доступными сведениями по этому делу. А оказалось, что все совсем не так, как я предполагал!
— Именно поэтому я не советую вам лезть в это дело со своими предложениями, Силиус! — смакуя каждое слово, произнесла правительница. — Для начала попробуйте сами во всем разобраться, прежде чем помогать в этом Мариэль. Уверена, информация, которая сейчас прозвучит, очень вас удивит!
Не дав времени имперцу опомниться, Элисиф скомандовала Огнебороду зачитать показания Вилкаса и Эйлы. По-прежнему не открывая глаз, Мариэль слушала, как сухо и монотонно Фолк Огнебород читал записанные на бумаге слова Соратников, и отказывалась верить всему происходящему. Толпе было поведано всё в мельчайших подробностях: и то, как Мариэль явилась на бал в компании некого статного рыжеволосого мужчины, и то, как Эйла «случайно» наткнулась на господина посла, прижимающего к стене бретонку, и то, как эта парочка скрылась за дверьми личных покоев ярла (что позже подтвердили показания других стражников), и даже то, как Мариэль пыталась скрыться с места преступления, преследуемая Вилкасом и Эйлой. Девушка поняла, что большинство компрометирующих сведений принадлежит острому языку рыжей воительницы, но в то, что Вилкас вовсе непричастен к этому делу, она больше не верила.
— По всей видимости, — заключил Фолк, пока Мариэль мысленно пыталась прийти в себя, — подозреваемая устранила со своего пути уважаемого господина посла и, украв книгу, скрылась с места преступления.
Впервые весь зал охватила томящая ледяная пауза. Бретонка чувствовала, как десятки пар любопытных глаз смотрят на неё, как неодобрительно каждый из присутствующих вельмож качает головой и как при всем этом ликует Элисиф, не переставая отправлять колкие замечания в адрес ошарашенного имперского посла.
Теперь все встало на свои места. Главный козырь ярл Элисиф Прекрасная приберегла к финалу торжества, она и не думала оправдывать бретонку и искать новых подтверждений её невиновности. Впрочем, молодую правительницу и не особо занимала судьба Довакина в тот момент, она всего лишь хотела доказать свою значимость и свое могущество, чтобы отныне никто больше не смел упрекнуть её в неопытности правления. Всё это было лишь представлением, многоходовой игрой молодой вдовы, восседающей на троне города одиночества. И теперь кукловодом был уже не опытный манипулятор из Сиродила, а хрупкая, но амбициозная правительница из Скайрима.
— Ну, — колокольчиком прозвенел голос Прекрасной, — и что же вы теперь на это скажете, господин посол?
Силиус был бледен как никогда. Ему хотелось вскочить и публично объявить ярла Солитьюда умалишенной — настолько ошарашила его новость, которую ему изящно преподнесла Элисиф. Но трезвый рассудок твердил ему совсем иное.
— Что ж, по крайней мере, это все объясняет… — едва слышно отозвался Силиус, вытирая платком свой мокрый от холодного пота лоб.
Да, наконец, он понял, откуда у него взялась эта загадочная амнезия… и кто тому был виной. Он даже вспомнил детали той ночи, от чего ему приходилось усерднее вытирать влажное бледное чело.
— Вам есть что сказать в свое оправдание? — мягко спросил Фолк, обращаясь сочувствующим взглядом к поникшей Мариэль.
Бретонка медленно подняла голову и открыла глаза.
— Единственное оправдание — это мое честное имя, имя Довакина, — твердо ответила она, всматриваясь стеклянными глазами в судей, — но если вы и этому больше не верите, тогда мне нечего вам сказать!
Толпа вновь начала перешептываться между собой, порождая новые споры.
— У нас были сомнения и велись споры о том, действительно ли вы причастны к этому делу, — наконец, молвил один из седоголовых советников, —, но эта информация полностью подтверждает вашу виновность!
— К тому же, — вмешался другой советник, — эти сведения во многом сходится с информацией, полученной от других стражников и гостей того вечера, а это значит…
— Ты признаешься виновной, Мариэль! — пылко заключила Элисиф, энергично вставая со своего трона. — Ты утратила доверие ярла Солитьюда и его поданных, ты осмелилась лгать суду, ты предала тех, кто искренне считал тебя своим другом и доброжелателем и, наконец, ты свершила тяжкое преступление, ограбив меня и моих поданных в день моих именин! Это непростительно!
Опустив глаза, блондинка покорно соглашалась со всеми обвинениями, мысленно благодаря богов хотя бы за то, что судьи, решив приписать Довакину все возможные и невозможные грехи, забыли о Бриньольфе.
— И что же вы теперь намерены с ней делать? — шепотом поинтересовался Силиус, пока Фолк зачитывал более профессиональным языком приговор волшебнице.
— Казнить! — воскликнула Прекрасная, гордо вздернув подбородок.
— Казнить самого Довакина? — шокировано переспросил седоголовый советник. – Но, право же, мой ярл, не слишком ли это суровое наказание для такого человека? Ведь вспомните сколько раз она всех нас выручала, сколько раз она нас спасала…да что там нас — весь Скайрим и даже мир! Казнив Довакина, вы рискуете попасть в немилость людей, может начаться бунт…
— Согласен, — одобрительно кивнул имперец, — она не заслуживает смерти!
Прекрасная недовольно поджала губы.
— Казнь состоится послезавтра! — уверенно сказала она так, чтобы эти слова услышали все присутствующие в зале, а затем уже полушепотом продолжила. — Но какая это уже будет казнь — все увидят позже. Остается неизменным главное — преступник должен и будет наказан!
Довольная толпа начала расходится еще до того, как Мариэль увели обратно в тюремную камеру. Элисиф гордой походкой покинула зал первой, не в силах скрыть со своего все еще молодого лица самодовольную улыбку. Силиус был одним из тех, кто провожал преступницу взглядом до последнего момента, как она скрылась за поворотом каменной лестницы. Он так и не смог до конца осознать тот факт, что хрупкая симпатичная девушка, на которую однажды он положил глаз, оказалась легендарным спасителем Тамриэля и по совместительству, воровкой, оглушившей его по голове до потери сознания и памяти.
В тот день персона бретонки была настолько обсуждаемой во всем Солитьюде, что все решили просто опустить тот факт, что кроме неё преступление совершал и некий мужчина, которого следствию так и не удалось разыскать. Одного преступника нашли — и это было главным, а тот факт, что этим самым преступником оказался сам великий Довакин только подогревал интерес обычного люда к этому делу, что было, безусловно, на руку властям. Таким образам людям внушался страх перед властью владения Хаафингар. «Если мы способны наказать самого Довакина, — говорили потом судьи, — то обычные люди будут еще больше нас бояться и уважать, соответственно и преступлений будет меньше!». Все же подобная логика была ясна далеко не всем и многие были готовы поспорить с этим.
Пока весь Солитьюд гудел от этой умопомрачительной новости, Мариэль в одиночестве лежала в холодной тюремной камере и с ужасом ожидала своего смертного часа. В ту бурную ночь спокойно в своем ложе спала только Элисиф, довольная тем, что она, наконец, смогла утолить жажду своего властолюбивого эго.