- Вон лошадь, - следопыт поднялся на стременах и огляделся. - А вон и всадники.
Он указал рукой на эльфа.
Отряд подъехал к Йорвету и чародейке.
Стараясь сквозь головокружение рассмотреть лица людей, одноглазый повалился в обморок.

Очнулся эльф от боли.
Вообще, он был крайне удивлен тому, что очнулся.
Двое солдат из Драгенборга уже перетянули ему бедро, остановив кровь. Стащили сапог и разрезали штанину. Сейчас один из них держал его ногу в более или менее правильном положении, а второй перевязывал место перелома, приложив к нему пару деревяшек для фиксации. Эльф невольно застонал, когда бинтующий случайно дернул покалеченную ногу.
- Ого! Глянь! Очнулся! Крепкий парень. По морде видно, что на войне побывал. А ты - помер, помер, - державший ногу улыбнулся щербатой улыбкой. - Держись, парень. Ща мы тебя перевяжем и в крепость с бабой твоей отвезем. Тама лекарь есть настоящий. Он те все поправит.
Щербатый с сожалением посмотрел в сторону погибшего коня:
- Такого жеребца сгубил. Дорога, видать, баба тебе, раз его жизнь на неё променял.
Бинтовавший что-то нечленораздельно пробурчал.

Страдая от кровопотери и постоянной боли, эльф поминутно валился в обморок, так что о возможности довести его в седле не было и речи.
Чародейка в сознание не приходила. Медик отряда девушку осмотрел и покачал головой.

Споро связав пару носилок и привязав их к лошадиным седлам, солдаты погрузили в них раненых.

Дороги Йорвет не помнил, но, когда приходил в себя, желал только одного: чего бы не делал амулет Крона - пусть он делает это как можно дольше.

Сознание вернулось неожиданно. Резкая боль пронзила все тело, заставляя его рефлекторно выгнуться. Но тут же на грудь надавило что-то очень тяжелое, выпрямляя спину и придавливая все тело к чему-то жесткому.
Эльф закричал.
Закричал от дикой, невыносимой боли.
Кто-то рядом грязно выругался на краснолюдском и пробасил:
- Ремни! Держите его. Иначе от ноги останется хлам...

Тьма.

Эльф открыл глаз.
Перед его взглядом оказался дощатый потолок, покрытый белой краской. На потолке была надпись:
"Ты жив. Ты в Драгенборге"
"Лучше бы я умер. Но, почему я еще жив и нахожусь в лазарете?"
Тело было крепко привязано к койке. Покалеченная нога стояла на растяжке, что говорило об очень плохом переломе. Повернув голову в бок, он тут же увидел чародейку.
Девушка, заботливо укрытая одеялом, лежала на соседней койке. На голове у нее была свежая повязка.
Эльф с облегчением вздохнул.
- Очнулся? - пробасил уже знакомый голос.
Одноглазый повернул голову в другую сторону и удивленно вздохнул.
На табурете рядом с его койкой сидел великан. На глаз скоятаэля, он был выше его самого минимум на две головы. Так же пропорционально шире в плечах и мышцах.
Великан встал, и тем подтвердил расчет эльфа.
Склонившись над одноглазым он задал сакраментальный вопрос:
- Звать как? Записать надо.
- Вернон, - вырвалось первое вспомнившееся человеческое имя.
- Хорошо, Вернон так Вернон. А девку?
- Лора.
- Жена?
- Жена.
- Кто ж так так ее приложил?
- "Белки"
- Как так получилось?
- Один из них, краснолюд, метнул топорик. Целил в меня, да она закрыла. Не докрутился и ударил ее обухом.
- А зачем они вас преследовали?
Этот вопрос почти поставил Йорвета в тупик.
- Я случайно натолкнулся на их схрон. Поняв, что это и чье - дал оттуда деру, но "белки" очень следят за своими тайнами. Вот и гнали нас.
- Покажешь? - человек смотрел на него холодными черными глазами.
- Покажу. Как ходить смогу.
- Не обязательно. На карту нанесешь. Ты же знаешь, что такое карта?
- Конечно знаю.
- Иш, какой ученый. И читать небось умеешь?
- А что? - одноглазый настороженно прищурился.
- Да вот интересно мне. Баба твоя - белоручка. Работы не знавшая. Ведер тяжелых не таскавшая, детей не рожавшая. Руки у нее белые да мягкие. Ногти обработанные. Тело чистое и холеное. А вот ты - другое дело. Ты и в боях был, и на палаческой доске полежал. Руки у тебя под меч да лук заточены. Спина плетьми иссечена. Причем, не так уж давно. На запястьях и щиколотках - потертости от кандалов. Хоть и зажившие. Какая же она тебе жена? Бежал, видать из тюрьмы ты, а ее как заложницу прихватил. Верю только в то, что ты беличий схрон нашел. Ну так как? Будем упорствовать или добром все скажем?
Великан очень спокойно смотрел на эльфа в ожидании ответа.
Если бы Йорвет знал, кто перед ним - он и врать бы не стал, но он не знал, а разум определенно говорил, что надо лгать. И чем не правдоподобнее, тем лучше.
Вспомнив старую эльфскую балладу, он как по писаному рассказал великану душещипательную историю о Великой Любви. Врал эльф вдохновенно и самозабвенно.
Великан заслушался и, когда одноглазый закончил, одобрительно покивал головой:
- Вот так и ври дальше. У тебя хорошо получается. И, хм, я просто знаю эту балладу. А ты, интересно, откуда знаешь Старшую речь?
Сказать то, что эльф опешил от этих слов - значило не сказать ничего.
- Так это, мы все учились понемногу...
- Угу, чему нибудь и как нибудь. Вольных охотников все королевства не любят, но они упорствуют в своей глупости и режут дичь в королевских угодьях. Вот их и вешают. Правда, все они люди темные. В лесах выросшие. Грамоты не знающие. С трудом говорящие. Такого ученого, как ты, я впервые вижу. Я бы подумал, что ты полуэльф, но уши у тебя плоские, и пахнешь ты как человек. Потому и интересуюсь.
Йорвет вообще потерялся в происходящем.
- А ты вообще кто такой, чтобы так интересоваться? - эльф вскинул голову и прямо посмотрел на человека.
- Ну, помимо того, что я тебе ногу из кусков собрал, я еще и бабе твоей башку поправил. Очухается она. Вот, только не знаю когда. Лекарь я местный, - великан странно улыбнулся, опустив уголки губ.
- Только ли? - Йорвет настороженно посмотрел на человека.
- Ну, и палач-дознаватель. Гарга меня зовут. Звали и звать будут. А кто ты, мне, по хорошему, насрать. Просто любопытен я. От матери, видать, досталось.