Земля... Или, скорее, то, что осталось от некогда прекрасной планеты.

Сжав зубы, Гаррус вколол себе дозу панацелина, хотя понимал, что ему это уже не поможет. Несколько тяжелых ранений и большая потеря крови... Гель не справится с подобным ранением. Но все-таки стоило попробовать. Панацелин всегда действовал хорошо.
Но сейчас это бесполезно. Гаррус прекрасно понимал, что он обречен. Он огляделся вокруг в поисках товарищей. И понял: ему уже все равно, выживет он или умрет. Большинство из тех, кто много значил для него, уже никогда не вернутся...

Лиара осталась на взрывающемся Жнеце, прикрывая спины товарищей биотическим барьером. Она спасла жизнь другим, но не спаслась сама...
Пока Шепард со своей командой спасался от Жнеца, их задело взрывом какого-то корабля. Вега находился к выходу ближе всех... Он вылетел из шаттла и стал падать на землю. Гаррус испытывал уважение к этому человеку. Жил как солдат, и умер как солдат. Без единого слова.
Когда же они приземлились, их поджидала засада, состоящая из множества хасков. Стоило открыться двери челнока, как к ним хлынула орда ходячих трупов. И тут команда потеряла еще несколько своих членов.
Эшли Уильямс... Даже став Спектром, она осталась прежней — верному своим принципам солдатом Альянса. В то время, как Гаррус отстреливал врагов из снайперской винтовки, Эшли прикрывала его от приближающихся врагов. Но их было много. Слишком много...
Пока остальные сражались с хасками, Тали’Зора пыталась починить челнок, который перестал функционировать после того, как они приземлились. Ей удалось восстановить системы, но хаски подобрались настолько близко, что сбежать на челноке не представлялось возможным. Она не успела даже выйти из челнока, когда один из Каннибалов настиг её...
Последние хаски приближались к ним, когда их осталось только трое: Гаррус, Шепард и та, что когда-то была врагом, а затем стала ближе всех родных. Лианна ал’Ланкарра.
Они смогли добить хасков. Но последняя тварь подбежала к турианцу слишком близко и нанесла удар первой. И теперь ему предстояло отправиться вслед за ней.

Гаррус оглядывается вокруг в поисках Шепарда или Лианны. Джон стоит на коленях на холме неподалеку и сложил руки, словно молился. Хотя, наверное, так оно и было. Не каждый день теряешь всех друзей. Ну, или почти всех.
Лианна же сидела, прислонившись к спиной к обломку корабля, и как-то бездумно смотрела перед собой. С серых губ течет синяя кровь. Такая же, как и Гарруса. Турианец подполз и сел рядом.
— Мы справились... Мне даже не верится, что все наконец-то закончилось, — преувеличенно бодро говорит турианец. — Но это конец. И мы живы...
— Нет, Гаррус. Мы не живы.
Он недоумевающе смотрит на шагари. Она поднимает руку, и турианец видит, что весь бок разодран когтями хасков.
— Может быть, можно...
— Нет, Гаррус. Это уже не вылечить. Я потеряла слишком много крови. Как и ты. Нам осталось жить, в лучшем случае, час.
— А в самом вероятном?
— Минут десять. Может, чуть больше, может, чуть меньше. По-моему, этого более чем достаточно, чтобы наговориться на дорожку.
Молчание. Темные тучи, бродившие по небу, наконец-то решили подарить влагу. На земле появились мутные ручейки, собравшие в себя всю грязь того места, где они находились.
Они не стали ничего говорить друг другу. О чем? Упрекать друг друга в том, что не последовали совету и не остались в безопасности? Так они сами там не остались бы. Плакать друг другу в жилетку? Характеры не те. И поэтому лучшим выходом оставалось молчание. Так лучше для обоих.

Неожиданно Лианна прерывает тишину.
— Знаешь, Гаррус, я даже рада тому, что умираю. Если бы ты исчез из моей жизни, то это было бы для меня концом. Концом жизни, но не существования. Я бы жила и одновременно была бы мертва. Мир бы потерял для меня краски, смысл. Да, шагари живут долго, но они не так философски относятся к смерти, как азари. Мы — собственники, мы никогда не хотим отдавать то, что нам дано, без боя. И поэтому, наверное, и не живем так долго, как они. И поэтому смерть — лучший выход.
— И ты считаешь смерть выходом? Лианна, нельзя считать это лучшим выходом. Смерть — это конец. Больше мы никогда не встретимся. Не сможем даже коснуться или почувствовать запах друг друга.
— Конец? Возможно. Но только для одной жизни. Может, после смерти она переродится в другую? Более достойную? А откуда ты знаешь, что никогда? Может быть, мы ещё встретимся. Не в этой жизни, так в следующей, — она ободряюще подмигнула мне и слабо улыбнулась. Просто улыбнулась, без своего вечного сарказма.
— А может, было бы лучше, если бы мы выжили оба?
— И что тогда? Мы бы наладили тихий семейный быт и завели кучу детишек? Брось. Я бы никогда не смогла остепениться. Я даже готовить не умею!
Вспомнив стряпню шагари, Гаррус расхохотался и тут же закашлялся.
— Всегда, когда мы вместе, происходят драки, бой, и это нам не дает заскучать. Мы интересны друг другу. Мы ходим вместе в бары, ходим в кино. А семейная жизнь? Гаррус, мы оба солдаты. Мы умеем только убивать. А я еще вдобавок... — она отвернулась, чтобы он не видел её слез. Гаррус ободряюще положил ей руку на плечо. Она тихо сказала: — Спасибо, что ты есть, Гаррус. Чтобы я без тебя делала...
— И что бы я делал без тебя, — улыбается он в ответ. — А как ты думаешь, что будет с Шепардом?
— Я не знаю, Гаррус. Но думаю, что ему будет очень тяжело. Только в сказках герои побеждают злого дракона и возвращаются в свой персональный замок с принцессой, которая явно появилась со страниц «Форнакса». А реальность ты видишь сам. Друзья мертвы, любимая тоже... Быть героем — это зачастую значит быть одним. Мне его жаль, Гаррус. Очень жаль.
Лианна зашипела от боли. Из раны вновь хлестнула кровь, ручейками стекая по земле.
— Вот и все, — прошептала она. Её глаза цвета бирюзы остекленели. Турианец прижал бесчувственное тело шагари к себе.

Её уже нет. А значит осталось недолго и ему. Но он уже готов. Может быть, Лианна права, и они еще встретятся? Может быть. Все может быть...