– Куда везти, Джон? – как всегда весело и беззаботно спросил Чес Креймер, обернувшись на заднее сидение и светящимися от чего-то хорошего глазами смотря на своего вечного пассажира. Тот угрюмо опёрся одной рукой об окно, прикрыл ладошкой рот и вперил свой взгляд куда-то на улицу; таксист смог понять по его виду, что денёк сегодня у кое-кого был напряжённым, но не мог ехать, не зная конечной остановки, потому и, побледнев и покраснев на сто раз, робко переспросил ещё:

– Так куда едем, Джон?.. – Да, Чес давно знал, что, будь у повелителя тьмы вместо глаз лазеры, то его самого давно бы уже не было в живых, ведь Константин умел пускать в его сторону порой такие взгляды, что... хоть бери лопату и закапывайся! Однако сегодня взгляд мужчины был готов прожигать даже без каких-либо специальных приспособлений: ненависть, смешанная с каплей ярости и долькой гнева – вот его сегодняшний микс в глазах. И от этого микса становилось нехорошо, по крайней мере Чесу. Он не знал, что уж такое случилось сегодня у Джона, но, видимо, ничего хорошего вообще. Тот, в свою очередь, понаслаждавшись замешательством и неподдельным страхом мальчишки, в следующую минуту буркнул:

– Домой естественно. – Голос по-прежнему хрипит, даже излечение от рака лёгких и несколько месяцев отказа от курения не помогло – Чес знал: он вновь курит и явно не по раз на дню. Таксист бы и сказал ему своё мнение на этот счёт, но да разве нужно оно самому Джону Константину?.. Парнишка точно догадывался, что не нужно. Да и он сам – тоже не нужен. Он лишь побочный элемент на фоне всех происходящих событий, мальчик на побегушках, неуклюжий таксист, вытерпевший не одно падающее зеркало на свою машину, и просто лишь очередная фишка в какой-то собственной игре Джона. Должно устраивать, верно? Да и нет причин, чтобы такой расклад дел не устраивал – ничего плохого из-за этого он в своей жизни не терпит, живёт в относительном спокойствии и мире. Только вот... только вот всегда есть нечто разъедающее душу, что зудит в нашей голове даже тогда, когда мы абсолютно счастливы; чего-то даже в самое блаженное время не хватает. И так всегда. И Чес понимал, что он явно не исключение. Уж куда ему...

– Ты сегодня поедешь или нет? – сдержанно и глухо спросил Константин. Креймер тут же оживился, десять раз произнёс «Прости!» и завёл машину, резко потом газанув с места. Задумчивость нынче находила на него чаще прежнего – он раздумывал над тем, чего ему не хватало. И наткнулся на такие новости!.. Таксист тяжко вздохнул и бросил быстрый взгляд на Джона через зеркало заднего вида: тот не сменил позы, лишь положил ногу на ногу и лениво наблюдал за проносящимися объектами за окном без всякого интереса. Вот эти моменты Чес обожал. Обожал потому, что имел возможность безнаказанно любоваться самим повелителем тьмы, быть полезным ему и в чём-то быть ответственным за его жизнь и здоровье, пока он управлял машиной. Более этих коротких поездок длиной в двадцать, редко в тридцать минут их ничего не связывало. Лишь однажды, когда-то давно Креймер отправился с ним в его очередное приключение и, между прочим, смог применить свои знания на практике, причём успешно. Как он был рад тогда слегка смягчившемуся лицу Константина! Для него самого эта радость стала какой-то неожиданной... впрочем, и этому, и многому другому он нашёл в будущем простое объяснение. Точнее, вот так прям сразу Чес ещё не соглашался на то, что это было правдой – жутко ломало смириться с этим, но каждый день, небольшие мелочи и пустяки, подобные сегодняшнему любованию и признанию в этом, да и вообще внутренние ощущения доказывали, что это так, что не стоит сопротивляться.
А Креймер ещё старался бороться. Потому что согласиться с тем, что ты испытываешь симпатию к самому Джону Константину, может, и нормально, но лишь для какой-то девушки, а никак не для него, не для парня. Но Чес продолжал обманывать себя вот уже на протяжении нескольких месяцев и говорить, что всё не так, что лишний взгляд на повелителя или непреодолимый жар в груди при мелкой мысли о нём есть лишь какие-то обманки, иллюзии, неправды, словом, всё это напускное! А душа уж давно верила в другое...

Да, Чес во всё это время после случившегося был уверен, что что-то в их отношениях с Джоном должно поменяться – ну, может, они чуть ближе станут, дружнее, может быть, теперь пожизненный пропуск в то кафе и часовые посиделки за кружкой пива помогут, и он наконец сможет узнать, что на душе у Константина, что же за человек в действительности он такой... Парень себя не раз спрашивал: а нужно ли Джону открываться кому-то, что-то рассказывать и с кем-то сближаться, если ещё учесть, что этот «кто-то» не иначе как он, Чес Креймер? Таксист догадывался о примерных ответах на эти вопросы, но по жизни был оптимистом, потому и надумывал в своих мыслях самое хорошее. Он ведь не требовал слишком много и не желал кому-то зла, он лишь хотел немного приблизиться к подножию горы, на которой восседал человек, коим он до дрожи восхищался. Чес думал, что в принципе это возможно. Думал, пока не натолкнулся на вечно холодный, насмешливый взгляд Константина и его злорадное «Если хочешь быть мне другом – сразу отбрось эту глупую идею». Слова до сих пор звучали смертельным набатом в его голове. А впрочем, даже после этого Креймер нашёл в себе силы улыбнуться и добродушно что-то ответить. И так всегда: те самые едкие моменты сидели на сердце, по кусочку отрывая от него, и прилипли слизняками к душе, постепенно разъедая всё; было желание сразу поддаться одному смертельному греху – унынию, и вообще не видеть этот белый свет. А приходилось иначе: с притворной, вечно задорной улыбкой и маской веселья на лице выслушивать редкие, но колкие слова мужчины после его тяжёлого дня, а после везти его домой, имея, как таковую, возможность о чём-то заговорить, но не имея её на самом деле. Чесу нравилось это враньё и эта ложь, ведь на Константина он ни разу не был зол или обижен – его обожание не пускало в себя эти здравые эмоции. Он жил жизнью придворного короля, которого любил до фанатизма и каждое наказание которого, вплоть до смертной казни, принимал со слегка натянутой, но улыбкой, и все его грубые слова и оскорбления готов был впитать в себя, как губка, чтобы потом, в ночной глуши, вылить их на своё больное сердце.

Чес сам себя обрёк на такое, но и не жаловался. Его это более чем устраивало. Может, не устраивало и мешало его счастью (заметьте, без кавычек) только одно: малое количество времени, проведённое вместе с Джоном. Креймер, пускай как глупый ребёнок, как безумный фанатик, всё же раздумывал над этим и в этом находил своё счастье – пусть одностороннее и слишком слабое, но всё же его. Однажды он, кстати, наткнулся на одно решение, но потом понял, что оно слишком неэффективно и может даже разозлить повелителя тьмы. Согласитесь: намеренный проезд по тем дорогам, где чаще всего собираются пробки, не самый хороший способ увеличить время встреч. Глупо всё это, конечно, Чес знал и без других, но всё же сворачивал вот по этому шоссе на кольцевую дорогу, на которой в это время как раз таки был полный затор. Таксист не был дураком, намеренно следуя своему нелепому плану; он просто верил и надеялся. Как и многие в его положении верят и надеяться, что смогут хоть таким жалким способом растянуть момент встречи с кумиром. А Джон Константин просто не мог не быть кумиром. Особенно для этого парня.
День же уж давно склонился к вечеру и покрывался серой пылью ночи. Зажигались фонари, фары, электронные табло и светодиодные огромные экраны. Люди торопливо шли домой, машины старались протиснуться сквозь очередную пробку, а светофоры мигали, казалось, специально медленно. По шоссе ленивыми, неспешными змейками двигались очереди автомобилей и грузовиков; скоро и машина Креймера должна была стать звеном этой цепи. В салоне было прохладно, совсем отлично от стоячей, наполненной пылью жары даже под вечер на улице; играла любимая радиостанция Джона, и иногда надоедливо щёлкали поворотники. Чес хотел свернуть туда, куда обычно сворачивал, надеясь, что и на этот раз удастся встать в пробку и иметь возможность видеть Константина чуть дольше.

– Эй, Чес, лучше езжай-ка прямо. Там всё время собираются пробки. Ты разве не заметил? – Креймер тяжко вздохнул и перестроился в соседний ряд, простодушно ответив, что никогда не замечал. А на душе было горько-горько, как после лекарства – отрезвляющего, полезного лекарства, которое приводило тело и разум в нужное кому-то, правильное состояние, совсем не похожее на то, какое хотелось бы. Но если эта капелька реальности нужна и полезна, значит, Чес проглотит и её. Он уж привык. Да и вдруг этот способ и он сам в нём показались таксисту гадкими, низкими и подлыми – ведь он жертвовал интересами и отдыхом Константина, стараясь удовлетворить свои. «Ещё немного посмотреть, да ещё немного посмотреть! Фу, вышло действительно гадко!» – ему стало противно от самого себя. Чес в тот же момент стёр закрывавшую слово «эгоист» пыль с таблички на самом себе и тут же приуныл. Он боялся, кабы его последующие планы не оказались во вред Джону. Боялся, но ручаться не мог. Потому что все мы в душе эгоисты, просто в разной степени.
Выезжая на более свободную эстакаду, Креймер усиленно нажал на газ, и машина рванула вперёд. Таксист знал, что Джон любил большие скорости, особенно когда на него находила такая хандра. Пока дорога позволяла, нужно было это сделать; Чес вновь глазком глянул на Константина: глаза немного оживились, рука убралась с лица, а тело как будто поддалось в сторону окна, желая рассмотреть больше и лучше. Быть может, парнишке показалось, что губы повелителя тьмы тронула лёгкая, едва заметная, совсем не значительная улыбка, но отчего-то ему хотелось верить в то, что Джону стало чуть лучше. Что уж и говорить, Креймер любил, когда мужчина улыбался. Но улыбался он исключительно редко... порой Чесу казалось, что он никогда и не видел его улыбку, лишь усмешку, а это ведь абсолютно разные вещи.

Парень не знал, откуда у него эта исключительная преданность и желание быть полезным Константину, а ещё даже не догадывался, что, кроме этого, там, среди этих вполне понятных чувств к повелителю тьмы, закралось ещё одно... совсем маленькое, только-только пускающее свои ростки в его душу. Да, пусть на данный момент это называется воздушной дружеской симпатией, но ведь это пока; никто не знает, во что это может вырасти. Точнее, чего уж врать, созревало оно в его душе уже давно, а значит, на сегодняшний день мы уже что-то имеем... Только вот сам Чес пока не мог понять, что именно скрывает его душа. Не знал, что это за чувство, но уже слепо следовал его указаниям. Так что может быть настолько сильным? Ужели благодарность за спасение и за возможность участвовать в интересных делах или дружба, которой нет, или жёсткие обязанности подмастерья столь великого человека, идущие, впрочем, не из того, что «надо», а из того, что хочется? Неужели одно из этих обстоятельств заставляет что-то шевелиться в душе, заставляет кровь бегать по сосудам ещё быстрее, полностью отключает разум, а вместе с ним – всё разумное, что только может быть в человеке, и наконец даёт какие-то свои советы – сумбурные, глупые, смешные, доходящие до маразма, но, кажется, тогда такие нужные? Это правда благодарность? Или обязанность? А ведь Чес ещё цеплялся за эти понятия, уже совсем позабыв, что в его случае уже уместно другое название и что все эти не-дружбы и благодарности не имели бы такое влияние на него. Нет, Креймер не глуп. Он просто ещё пытается спастись. Но, кажется, он попал в ловушку уже тогда, когда только впервые встретился с Джоном Константином. Тогда что-то и закралось в его душу. А теперь выросло – ну что ж, пожинай плоды, Чес!
Парнишка не любил долго копаться в себе, ибо однажды это его чуть не довело до осознания чего-то важного, но вместе с тем и опасного; а душа-то уже давно знала и верила, и сам Креймер даже не догадывался, что также знал и также верил. Понять бы, во что, и понять бы как; но на то и жизнь не так уж коротка, а в его случае даже увеличенная неожиданным спасением. Будто судьба дала шанс, а значит, всё это когда-нибудь вскроется. Правда, будет ли это столь уместно тогда?

– Джон, остановить? – спросил Чес, слегка замедлившись около супермаркета. Константин перевёл взгляд на магазин, немного подумал и кивнул; машина остановилась полностью, он нажал на ручку и вышел из неё. Креймер знал, что мужчина был падок на покупку продутков вечерами раз в три дня, а сегодня, по его расчётам, был как раз таки такой день. Парнишка даже не задавался вопросом, зачем, для чего ему все эти мелочи, он просто неосознанно запоминал их и старался угодить повелителю тьмы. Это было в его случае бескорыстно.
Ожидая Константина в машине, Чес сделал музыку слегка потише, ибо на самом деле недолюбливал ту радиостанцию, что слушал мужчина. Но терпел. Ведь всё для клиента, верно? Парнишка сладко зевнул и по привычке бросил быстрый взгляд на заднее сиденье – там Джон позабыл свои сигареты и чёрную зажигалку. Креймер никогда не понимал курильщиков – ведь вред здоровью и всё такое, но знал и даже видел порой, как двое совершенно незнакомых друг другу работников, выйдя покурить рядом с крыльцом, разговорятся так, будто знакомы с детства. Курение сближало, признавал Чес с гримаской отвращения на лице. Он прилёг на руль и продолжил свои размышления, хотя большей частью они состояли из мелких, но частых зевков. «Да ведь если реально подумать, то курение и вправду делает людей чуть ближе и дружнее. Нет, курить я точно не стану!» – думал Креймер, даже содрогнувшись при представлении себя с сигаретой, пускай и рядом с улыбающимся Джоном, но всё же видеть себя курящим было куда страшнее, и страх победил желание видеть Константина чаще. Чес боялся впутывать себя в этот страшный грех, из которого едва вырвался повелитель тьмы, а сейчас, кажется, вновь расчищал себе путь туда. Чес боялся, но Чес ещё толком и не знал, что в нём самом, по хорошему-то, грех будет похлеще курения... только странно получается, почему тогда он видел Рай, а не Ад. Во всяком случае, парень об этом не думал, и, возможно, это было скорее плюсом в его положении.
Будто сквозь какую пелену таксист услыхал звук захлопывающейся двери. Немного после Креймер поднял голову с руля и обернулся назад, сонной улыбкой встретив Джона. Он и не заметил, как заснул, хотя с чего бы это ему?

– Ну что, поехали? – протирая глаза, спросил парень и стал заводить машину. – Купил всё что нужно?

– Да. Только поехать нам следовало ещё давно, – спокойно сказал Константин, вертя в руках зажигалку и пачку. Чес неподдельно удивился, выезжая с парковки и оставляя позади горящий разноцветными огнями супермаркет.

– Это почему? Ты ведь только пришёл. Как мы могли поехать раньше? – наивно спросил Креймер, улыбаясь кажущейся ему недогадливости или показной пафосности Джона. Тот усмехнулся, глянув на водителя через зеркало заднего вида.

– Да потому что кто-то изволил задремать на полчаса. Вот так и задержались. – Чес чувствовал, как его лицо постепенно наливается краской. Стало жутко неудобно перед мужчиной. Если честно, сам он с трудом мог вспомнить, что вообще спал.

– Правда? Прости, Джон, прости, я и правда не знаю, что на меня нашло! Вроде нормально сегодня выспался, и тут вдруг!.. – начал было парень, постепенно надавливая на газ и доведя скорость до ста километров в час.

– Да забудь. Зато ты выспался и теперь вероятность попасть в аварию из-за того, что водитель заснул, стала меньше. В этом, как видишь, есть свой плюс. Хотя я с хлопающей дверцей выглядел весьма странно. – Вновь мельком посмотрев на Джона, Чес увидал его усмешку, но уже с заскоком на хорошую такую улыбку. Это его малость успокоило, стыд мгновенно прошёл, не было никакой неловкости.
После этого Константин не сказал ни слова вплоть до самого дома, до которого они доехали за пять минут. Креймер был слегка огорчён, что очередная поездка закончилась быстро, ведь даже те полчаса ничего не дали. Во всяком случае, ему. Уж про мужчину он не знал. Однако когда тот выходил и открывал багажник, Чес решил таки выйти и увидал, что Джон напокупал столько продуктов, что нести нужно будет в два захода. Появилась слабая надежда на что-то, парень решил без раздумий её использовать.

– Джон, тебе придётся таскать два раза. Давай помогу? – Константин бросил на него свой привычный пристальный взгляд исподлобья, кинул в карман зажигалку с пачкой сигарет и достал два пакета из багажника.

– Хочешь побыстрее от меня избавиться? – насмешливо, без капли горечи спросил мужчина, но, увидав готовую вырваться пламенную речь своего подмастерья, тут же добавил: – Ладно-ладно, я пошутил! Помоги, если не сложно. – Чес радостно схватил два тяжеленных пакета, головой прикрыл багажник, а блокировать машину уж не стал – руки до этого не дошли. Он и сам не понял, почему, глядя на его действия, на губах Джона мелькала полуусмешка. Может, он что-то делал не так? Вроде, всё так. Может, что-то с его лицом или внешностью не так? Зайдя на крыльцо дома Константина, Чес, пока мужчина искал ключи, глянул в отражение стекла и, хотя видно было плохо, ничего такого необычного увидать не смог: ну, может только кепка слишком смешная, но он носил её уж Бог знает сколько времени. Он тогда и догадаться не мог, что виной было одухотворённое выражение его лица, будто он помогал не обычному повелителю тьмы, а самому Богу, да не донести пакеты с продуктами, а исполнить святую миссию на земле. Хотя для Креймера Джон был Богом. Без шуток. Со всем, что касалось Джона, он никогда в жизни не шутил.
Два чёртовых пакета уже давно оттянули руки, и те болезненно ныли, но Чес стойко ждал, пока Константин отыщет ключи. Наконец в свете фонарей сверкнули железяки, и до ушей таксиста долетел их звон. Пару щелчков в двери, и вот они уже в прихожей.

– Можешь не переобуваться, лучше сразу отнеси на кухню, – просто сказал Джон, но Креймер уж проворно снимал с себя ботинки, не решаясь топтать и грязнить в доме повелителя тьмы. Потом резво взял на себя тяжёлые пакеты, какие не таскал до сегодняшнего дня, и быстро понёс их на кухню.
– Смотри, спину не надорви, резвый ты наш, – с насмешкой кинул ему вслед Константин, а Чес лишь улыбнулся. Ему нравилось, когда настроение мужчины вновь поднималось, пускай и за счёт него. Так даже лучше. Вскоре пакеты исправно стояли рядом с холодильником. Креймер находился около стола и ждал, что скажет Джон, сейчас вдруг усевшийся на стул и доставший из карманов свои любимые вещички. Пока у парня была минутка, он решил окинуть взглядом кухню, так как в прихожей, когда он зашёл, было темно и вообще не до того – пакеты испортили всю романтику. Кухня оказалось просторная, но неаккуратная – раковина завалена посудой, плесень поселилась в углах и на потолке, какие-то обёртки и огрызки валялись тут и там, шкафы покрыты слоем пыли и малость запачканы в чём-то. Кастрюли и сковородки лежали нетронутые и уже даже подёрнутые пылью; Креймер подумал, что Джон, получается, готовил редко... Мусорница была завалена упаковками из-под еды быстрого приготовления. «Это же нельзя так... только этим питаться», – промелькнуло в мыслях у Чеса.
Таксист впервые заходил в дом повелителя тьмы настолько глубоко; обычно для него всё кончалось входной дверью и небольшим кусочком прихожей, да это и то, если повезёт. Сейчас он чувствовал себя вполне счастливым оттого, что находился настолько глубоко в доме Джона, сам не замечая своё довольное, как у кота, получившего целый кусок мяса, лицо и глупую улыбку. А Константин заметил, потому и, усмехнувшись, вдруг прервал молчание:

– Неужели в моей скромной хате тебя так что-то поразило? – Мужчина засунул в рот сигарету и зажёг её; дым струйкой завился к потолку. Чес проводил его глазами и вновь уставился на Джона. Он так и не услыхал его вопрос, зато одна мысль не давала ему покоя вот уже пару минут...

– Ты же вообще ничего не готовишь... как ты так живёшь? – Выдохнув и опустив взгляд, Константин беспардонно покачал головой и удобнее развалился на стуле, откинув одну руку за голову. Потом медленно перевёл взгляд на своего подопечного, усмехнулся и вновь вдохнул ядовитого дыма. Креймер по взглядам и движениям этого человека понял только одно слово: «как-то». Джон всегда жил и существовал как-то, полностью отдаваясь лишь работе и ни на секунду не заботясь о себе. Как-то. Как-то он всё же перебивался, однако ж наплевав на себя. Вон даже курить снова стал, а как всё хорошо начиналось! Теперь настала очередь Чеса горько усмехаться. Ему стало просто жаль Джона, хотя он сам знал, что, узнай об этой жалости повелитель тьмы, то не жить ему спокойно, ибо Константин ненавидел это чувство к самому себе. Но Чес не мог не жалеть; более того – он искренне хотел помочь, без умышленной цели, если, конечно, умышленной целью считать удовлетворение маленького желания в виде чуть большего времени, проведённого вместе, тогда... тогда парнишка и сам не понимал, что есть бескорыстная помощь.

– Ты можешь идти, я не держу. – На этих привычных словах должен был на время прекратиться дополняющий счастье Чеса элемент. Да и сам Креймер уж смирился, продвигаясь к выходу. И что-то всё же не хотело его сегодня отправлять по противному, знакомому пути домой... парень ощутил – дай он себе развернуться сейчас, будет разворачиваться во всё остальное время и никогда не сможет сказать что-то кроме «Пока, Джон». У него есть одна рисковая возможность, один пагубный для него самого план: в чём-то он сделает себе много хуже этими словами, а лучше – лишь немного, но Чес не замечал этого недостатка. Отходя спиной назад, он бросал мелкие взгляды на Константина, уже давно на него не смотрящего и всё докуривающего свою сигарету. Креймер знал, что для Джона он лишь таксист и в чём-то глупый ученик на заднем плане, пустышка, ничем не наполненная и имеющая возможность лишь долго и нудно извиняться и постоянно иметь хорошее настроение. Но он ведь не таков... не так прост! Чес хотел было показать себя с другой стороны, но кроме того случая с пулями, больше не предоставлялось возможности раскрыть себя. А парень хотел, ведь и умел много всего, кроме как хорошо и гладко водить машину... Это его злило, а когда мы злимся – уже и то, что казалось противным, становится нормальным, если того требует конечная цель.

– Знаешь, Джон, я хотел тебя попросить кое о чём... – Мужчина даже слегка удивился, опёршись локтями о стол и пристально, сузив глаза, смотря на таксиста. Не услыхав никакой реакции, Чес продолжил, всё ещё мелко поглядывая на повелителя тьмы и не смея задерживать взгляд дольше двух секунд: – Понимаешь, я хотел бы научиться курить и, если тебя не затруднит, то, пожалуйста, прошу тебя, помоги мне с этим!..

– Курить? Серьёзно? И это мне говорит человек, на прошлой неделе выдавший мне целую лекцию о вреде курения? – едва сдерживая ядовитую улыбку, с насмешкой спросил Константин. Креймер был готов провалиться туда, вниз, да пускай даже в Ад, лишь бы перестать ощущать румянец на своих щеках и жуткую неуверенность и неубедительность – в словах. Он и позабыл, что такое наговорил в прошлом... Сделав несколько шагов вперёд, Чес уселся на ближайший стул, чтобы не дай Бог колени вдруг не подкосились. А от этого испепеляющего взгляда лазеров становилось не по себе...

– Ну так это было на прошлой недели! Сейчас я всё передумал и решил вот так. Так что, ты поможешь, Джон? – Креймер вскинул на него умоляющий взгляд, хотя заведомо знал, что это никогда не помогало. – Только на тебя вся надежда...

Мужчина хмыкнул, вытащил сигарету изо рта и стряхнул пепел в небольшую мисочку. Его пристальный и такой неприятный, тяжёлый для Чеса взгляд не торопился уходить с парнишки и всё продолжал сверлить, будто стараясь допытаться без слов до правды. Потом он вновь закинул сигарету в рот, и вновь к потолку потянулись змейки дыма. Креймер наблюдал за ними – так переносить угнетающий взгляд Константина было легче. Наконец первое слово сорвалось с губ повелителя тьмы:

– Это всё очень странно и непонятно для меня, Чес... – звучало глухо, настороженно, а имя, произнесённое им в конце, будто бы хлыстом ударило по Креймеру, обожгло – называйте как хотите, только это показалось ему не очень приятным. – Во-первых, я перестаю, кажется, понимать тебя. Твои причины курить мне непонятны. Но это ладно, это личное дело каждого, хотя для тебя такое сильно странно... А во-вторых, что, в общем-то, самое главное и самое загадочное для меня – это то, как ты представляешь себе это обучение, – Джон ухмыльнулся, вновь едва сдержав улыбку. – Разве можно ли обучить такому?.. Ты просто берёшь сигарету, зажигаешь и куришь. Или я отстал от жизни? По-моему, нет никаких хитростей в этом.

Креймер, почесав за затылком, тут-то и понял, что попался и вообще крупно облажался. Сказать-то сказал, а обоснование отправил на все три стороны. Вот и что сейчас говорить? Однако Чес не любил сдаваться и, даже под напором вскрывающего все тайны взгляда мужчины, начал беспардонно врать и придумывать на ходу:

– Мне нужно начать курить... у меня есть уважительная причина. По крайней мере, все курильщики брали в рот свою первую сигарету небеспричинно, тебе это должно быть известно, Джон. – Главное – кинуть многозначительный, разбивающий стереотипы поведения в такой ситуации взгляд, и дело сделано, считайте, наполовину. – А вот насчёт обучить... это я вижу прекрасно, да ты разве не представляешь? – Константин туго покачал головой. – Так я расскажу: на самом деле я уже пытался попробовать закурить, но ничего не вышло. Дорогая зажигалка выпала из рук по моей неловкости и разбилась, сигарета, как только я вдохнул дым и закашлялся, тут же выпала изо рта и приземлилась как раз таки на выписанный штраф за превышение скорости, а потом, когда я пытался ещё сохранить тот самый штраф, нечаянно смахнул сигарету на штаны и с тех пор у меня там дырка...

– Где дырка? – Джон слегка нагнулся, и Чес мгновенно залился краской, тут же добавив, что это на других штанах. Мужчина уже неприкрыто улыбался – Креймер не знал, но так улыбаются только тогда, когда знают правду.

– Джон, ты должен понять, я слишком неуклюж для этого. Научи, как правильно. Как правильно вдохнуть дым, чтоб опять не закашляться, как правильно прикрывать рукой зажигалку от ветра, чтобы при этом не обжечься, как правильно выбирать сигареты и те же зажигалки. Я совсем профан в этом! Пожалуйста! Это же... не должно отнять много времени... – чуть тише добавил он. Константин покачал головой, кинул последний внимательный взгляд на парнишку, словно для того чтобы вконец убедиться в чём-то, и ответил:

– Я всё равно не понимаю, чему здесь учиться! Однако, думаю, ты способен одной сигаретой сжечь дом и себя, так что... ладно, наверное, будет выгоднее научить тебя, чем заводить нового таксиста. «Научить»! – спародировал он Креймера, цокнув и закатив глаза. – И всё же я совсем не понимаю, как это: «научить». Но ладно, попробуем. Но ничего не обещаю.

– Спасибо, Джон, ты не представляешь, как спас меня! – Чес поднял полный восторга взгляд и благодарно, со свойственной ему мягкостью посмотрел на Джона. – По гроб буду тебе благодарен за это!

– Только по гроб? А как же Рай и Ад? – будто разочарованно спросил Константин и бросил окурок в пепельницу, усмехнувшись. Креймер смутился, опустив взгляд вниз. Мужчина встал и, видимо, направляясь к чайнику, похлопал Чеса по плечу, наклонившись и быстро прошептав: – Из всего сказанного тобою сейчас искренними были только последние слова...
Таксисту вновь стало стыдно до чёртиков, естественно, что не хотелось верить в то, что его план разгадан, а он сам кажется Джону лишь малым ребёнком, затевающим эту игру ради какой-то глупой цели, впрочем, ему уже известной. Однако что сделано, то сделано, и это никак не исправить. Включая чайник и одновременно ища на полке чай, мужчина заговорил:

– Но я не собираюсь делать это за просто так. Сам понимаешь... это сколько-нибудь да будет тратить время. И вообще я согласился только потому, что знаком с тобой довольно долго... – Джон не договорил, а Чес уже вскочил с места и развернулся к нему.

– Что ты! Я не прошу тебя делать это бесплатно! Говори что угодно, любое твое желание будет исполнено, Джон! – Константин лишь повёл бровью, с неким презрением окинув воодушевлённого Креймера, и вновь повернулся назад к столу, доставая из коробочки пакетик чая.

– Знаешь, это звучит как минимум странно. Кто бы нас послушал!.. – он усмехнулся и кинул пакет в кружку. – А вообще есть у меня для тебя одно задание. Будешь готовить ужины. Или обеды. А то мне самому лень. Жутко лень, – добавил он и вновь хмыкнул. Почему-то Чеса не удивило такое желание, такая плата; он пока ещё не принял для себя то, что сможет проводить с Джоном куда больше времени, чем сам предполагал. Креймер не скрыл широкую улыбку и кивнул, задвинув стул и поправив кепку на голове.

– Я конечно же согласен, Джон. То есть я... буду готовить, получается, вместо твоей девушки? – Одной из проблем Креймера была болтливость, за которую он потом получал сполна от мужчины. Вот и сейчас Джон решил поубавить оптимизм того и ловко стукнул его по лбу подвернувшейся под руку ложкой. Чес громко ойкнул, будто бы обиженно спросил «За что?» и стал потирать ушибленное место – ложечка-то была столовая.

– Ах да, у тебя вроде девушки-то пока нет... – наивно вспомнил Чес и в следующую секунду пожалел, что произнёс эту мысль вслух – его взяли за ворот рубашки сильные руки и хорошенько встряхнули. При этом лицо Константина осталось равнодушным – вот умел же он так! Хотя Креймеру большего и не надо было: порой прожигающего взгляда было более чем достаточно.

– Попридержи язык за зубами... Чес Креймер, – прошептал он ему практически в самое ухо, прошептал вроде бы и спокойно, но с таким ненавистным подтекстом, что более так шутить не хотелось никогда в жизни. Парень прикрыл один глаз, боясь, кабы Джон не вдарил ему, но всё обошлось: холодные руки (даже сквозь ткань это было ощутимо) отпустили его, а сам мужчина незаметно отодвинулся, секунда – и он уже вновь как ни в чём ни бывало заваривал себе чай, наливая дымящегося кипятка в кружку. Чес будто бы ещё чувствовал повелителя тьмы рядом с собой, а эти секунды неожиданного появления рядом, исполненные с одной стороны пускай и злостью, отчего-то сильно засели в голове, не желая выходить оттуда. «Ведь Джон был так рядом... близко... впервые...» – крутилось в голове у парнишки. Было не то чтобы неловко – в чём-то даже приятно, но, наверное, всё-таки больше неловко. Константин наконец сделал себе чай и понёс кружку на стол; Креймер остался на прежнем месте, глядя невидящими взором в одну точку.

– Эй, парень, оттаивай! Или всё ещё не можешь смириться с таким счастьем? – Чес развернулся и лишь хмыкнул, вернувшись к столу и сев за него; Джону он ничего не ответил.

– Так что, мне готовить ужины или обеды? – через пару минут молчания спросил он, взглянув на Константина. Тот покачал головой и, отпив чая, бросил:

– Посмотрим. Как получится. В обед могу не всегда быть дома.

– А как же... ну, обучение курению? – Креймер знал, как это глупо звучало, но более подходящего названия придумать не мог. Джон едва сдержал смешок.

– Самому-то не смешно оттого, как это звучит? не называй это никак. Просто обычные затяжки. Ну... – он на секунду задумался, – это вообще не проблема, если честно. Можно когда угодно. Выпадет свободная минутка – закурим. Я всегда так делаю. Можно было даже сейчас, но... – мужчина глянул на часы, стоявшие на кухонном столике, и улыбнулся, – Но сегодня уже поздно, и всем хорошим мальчикам пора спать. А вот завтра – в самый раз.

Чес и не заметил, что на часах было полдесятого. Он в действительности не любил ложиться поздно, хотя пару раз и мог сделать исключение.

– Что ты, Джон, я вовсе не хочу спать, можно было и сейчас...

– Нет, иди! Видел я сегодня, как ты не хочешь спать. Да и не охота мне сегодня с тобой возиться. Завтра придёшь к девяти сюда, приготовишь завтрак и проведём наше с тобой так называемое «занятие», – Константин сделал акцент на последнем слове и усмехнулся. Креймеру вновь стало неловко, но он смог перебороть это чувство и лишь сжал в пальцах край своей куртки.

– Мы же на завтраки не договаривались, Джон.

– Мы и эти обучения особо не согласовывали. План может меняться. График у тебя будет гибкий. Но можешь расслабиться: два раза на дню я не буду заставлять тебя готовить. Только раз. Но уж на мой выбор, когда. Вот так договоримся? – Чес кивнул. – Вот и хорошо, а теперь можешь уходить.

Парню было действительно нечего добавить, потому он и просто встал со стула и поплёлся в сторону выхода. Уже около двери Константин настиг его и, положив руку на плечо, проговорил:

– Но запомни, Чес: раз взяв сигарету в рот, уже навряд ли сможешь когда-нибудь оставить её. Вот я: вроде и излечили меня от рака, и даже вернули назад на Землю, а я всё равно будто бы желаю попасть назад, в Ад. А всё почему? Потому что не могу перестать курить. Никакие средства не помогают. – Креймер судорожно вздохнул, но даже не задумался, а на такую ли уж нужную жертву он идёт. Он просто знал: в этом будет его спасение и его счастье. И отчего-то сейчас Ад... нисколько его не пугал. Погибнет и погрязнет там под грехом курильщика, и чёрт с ним, главное, хоть будет у него хороший сосед. Это действительно хорошая, но в какой-то степени жуткая перспектива.

– Но есть же какие-то препараты, специальные курсы... почему же это неизлечимо? – полуразвернувшись, спросил удивлённо и слегка наивно Креймер, своим тёплым, малость непонимающим карим взглядом уставившись на него. Джон опустил руку и горько ухмыльнулся, покачав головой.

– Уже ищешь пути отступления? Может, тебе и не начинать тогда? Себя губишь да время тратишь. Это я про готовку. У тебя есть возможность отказаться вплоть до первой затяжки. Я не настаиваю, я просто предупреждаю. В общем, подумай, время есть. А про никотиновые пластыри... всё это ерунда! Мне ни разу не помогло. Не всяким людям помогает. Нужно желание. – Константин глянул на него тем своим ясным и проникновенным взглядом, когда говорил о чём-то действительно близком ему. – А у меня его нет, Чес. И у тебя, думаю, не будет, потому что курение... это реально грех. А всякий грех сладок. И это тоже покажется неимоверно сладким и привлекательным. Ты пока не бери в расчёт свою первую попытку – поначалу всякое отклонение от правил и канонов кажется ужасным и противным, а потом... привыкаешь. Включаешься в это дело, а потом окунаешься в него с головой и уже находишь кучу приятностей в нём. Впрочем, сегодня я что-то разговорился. Иди.

Джон подошёл ближе к Креймеру лишь затем, чтобы открыть входную дверь. Чес во второй раз за день смог лицезреть самого повелителя вблизи: губы сжаты, значит, сосредоточен, запах какой-то приятный, да даже сигаретный дым и то на нём как-то притягательно пах, глаза уставшие, только сейчас парень смог увидать небольшие мешки под ними. Лицо было близко, Креймер подсчитал, что, возможно, на расстоянии сантиметров пяти или шести. Немного слева и сверху – Джон был выше. Парень понял, что как-то слишком неприлично долго для его статуса разглядывал повелителя тьмы вблизи, а когда приметил вопросительный взгляд Константина, резко развернулся и выбежал в открытую дверь, и к машине, к машине. Ветер по дороге слегка развеял его сумбурно настроенную голову. Уже выезжая на шоссе, Креймер понял, что поступил чересчур глупо – так быстро бегут только совершившие нечто страшное преступники. А он разве совершал что-то подобное? И да, и нет. Но бежать так было явной глупостью. В любом случае. Даже если это – бесхитростное оглядывание Джона Константина. Однако всё равно это как-то странно...
Разогнавшись до максимальной скорости и наплевав на все дорожные ограничения, Чес приоткрыл окно, чтобы резкие порывы ветра ещё чуть-чуть остудили его голову. В Лос-Анджелес постепенно закрадывалась ночь, а значит, и ночная жизнь, гремящая попсовой музыкой, диким смехом, а порой и стонами, пахнущая крепким алкоголем, естественно сигаретами и тяжёлыми духами, и ослеплявшая глаза прожекторами и ярким освещением, а также свербящая на языке какими-то острыми напитками. Креймер, проезжая по улицам, не понимал этого никогда: его достижением было сходить в тот бар. И всё. Он был явно не уличный, даже скорее очень домашний. Он хотел верить, что таков и Джон. Вернувшись к мысли о Константине, парень хмыкнул и перебрал в памяти сегодняшний день и не только и задумался над его словами. Особенно над теми, прозвучавшими чуть тише за этот день: и когда мужчина шёл готовить себе чай, об искренности сказанного Чесом лишь в последнем предложении, и когда тот злобно вновь шептал ему на ухо заткнуться, и наконец рядом с дверью – там Константин был, казалось, самим собой. А также вспомнил о вреде курения и о предупреждении повелителя тьмы... Однако в ту же секунду отмёл все сомнения – ему ничего не было жалко ради Джона. Ради его единственного любимого пассажира. Пускай даже если конечный пункт заведомо будет Ад – всё равно. Может, даже эта мысль уже грех? Тогда всё становится куда проще.
Нажав на газ сильнее, Чес скрылся в темноте. С завтрашнего дня он решил точно, что начнётся новая жизнь. Пускай уж не такая и новая, но, хотя бы, с приятными вкладышами, пропитанными сигаретным дымом и вкусными блюдами. А вот насчёт последних парню стоило немного позаботиться, чем он и занялся оставшееся до сна время...