Остановило его бесконечный круг размышлений жжение на тыльной стороне ладони, где, как оказалось, хорошенько прошёлся лезвием тот парнишка. Салфетка давно превратилась в красную мокрую тряпочку, Чес выбросил её в первую попавшуюся урну и достал другую. Даже несмотря на кровь, Креймер решил не идти домой, а пройтись где-нибудь вокруг да около – к тому же, кровотечение вскоре остановилось, и боль стала утихать. Но эти глупые мелочи были, ясное дело, не самой главной мыслью в его голове. У парня было такое неприятное предчувствие, когда, вроде, всё вполне себе идёт своим нормальным чередом, то есть не плохо и не хорошо, а всё равно возникают смутные сомнения и волнения. Они мелкие, но столь противные, что, кажется, будь они огромными, можно было умереть сразу только от их представления. Немного удручающее состояние, одним словом. Безо всякой на то причины хотелось напиться и загрустить в какой-нибудь из многочисленных забегаловок, желательно ко всему этому – заказать какую-нибудь шлюху. Да, Креймер и сам удивлялся своим необычным мыслям, столь нехарактерным для него. Но, кажется, он уже давно перестал быть собой. Тогда, когда взял в рот свою первую сигарету. Тогда он изменил всем своим принципам; а всякое изменение сопровождается глубокими последствиями. В его случае итогом была крайняя разбалованность и распущенность, которые, словно пиявки, ловко присосались к его душе; сразу налицо все слабости и невозможность устоять перед ними.
Чес прошёл ещё пару кварталов, прежде чем понял, в какую сторону ему пойти, чтобы встретить нужное заведение с нужными обитателями. В итоге дошёл сначала до многолюдной дороги, потом, пройдя по ней лишь немного, свернул на боковой переулок, ещё большой и опрятный, но постепенно становящийся всё более узким и грязным. В конце концов со всех сторон вокруг парня стали виднеться обшарпанные стены, перевёрнутые мусорные баки, странноватые личности с безумными глазами (только сейчас Креймер понял, что шёл в забегаловку, прославленную не только ядерно продирающими напитками и красивыми женщинами, но и сильно действующими наркотиками, которые продавались за мизерные цены во всех углах того здания). Попрошайки сидели практически на каждом шагу, укутываясь в свои лохмотья; вонь стояла не то чтобы дикая, но резко бьющая в нос, а под ногами то и дело попадались картонные пачки и объёмные упаковки. Это была воистину самая грязная улочка в Лос-Анджелесе. Где-то в конце неё должен находиться бар, соединяющий в себе элементы и стриптиз-клуба, и питейной, и танцплощадки, и публичного дома; короче, для разгульных людей находка и только. Ну, может, туда хаживали не только разгульные люди, а ещё и потерявшиеся, но, кажется, это совершенно ненужные мелочи, ибо кто хочет называть себя несчастным, когда впереди его ждёт нечто приятное?.. Конечно о таком не задумываешься, всерьёз при этом не зная той самой причины, что привела туда... а в ней-то и кроется ответ на довольно сложный вопрос.

Вот уж впереди стал виднеться тупик; где-то рядом, знал Чес, находился и бар. Это место ему однажды показал, между прочим, сам Джон, но так, мимоходом и впопыхах, хотя парню раньше и не хотелось туда идти. А теперь было желание просто поселиться там. Хотя это уж чересчур; Креймер решил посмотреть по обстоятельствам. Притом же к восьми нужно было быть у Константина, желательно в трезвом виде; Чес боялся скорее не повелителя тьмы, ведь тот мог попросту не обратить внимания на то, что его подмастерье под шафе, а себя самого... неизвестно, что он мог наговорить в нетрезвом виде. Алкоголь сильно ударял ему в голову, иногда даже чуть ли не со второй рюмки или стакана, поэтому парень не любил выпивать. Последний раз он напился тогда, когда выпускался из школы; помнил юный выпускник из того адского дня, вечера и ночи не многое: полностью место сбора, какой-то захудалый ресторан, все разговоры ровно до половины третьего стакана... чего? Вот на этом и образовывалась огромнейшая пропасть в его памяти, очнулся Чес тогда только на следующий день ближе к вечеру под каким-то деревом. Сначала всё было хорошо: свежий ветерок обдувал, птички заливисто пели, травка была мягкой и не мокрой. А потом началось: свинцовая голова, мышцы болели, сознание отказывалось приходить в себя, на теле – лишь какие-то обрывки рубашки, благо, что штаны были на месте, правда, показалось много странным, что куда-то всё-таки делись трусы, но тогда это было неважно. Все остальные человек двадцать развалились беспорядочной массой на полянке впереди; около деревьев удалось место занять, кажется, немногим. Его бывшие теперь уже однокласснички находились в примерно таком же состоянии: часть одежды отсутствовала, все в дичайшем похмелье, денег в карманах нет, только лишь потом, когда все очухались, удалось собрать кое-как общими усилиями десять долларов и этим оплатить проезд в автобусе, водитель которого сжалился над ребятами. Да-да, ушли от тихого ресторанчика они тогда действительно далеко – аж за семьдесят километров. Наверное, позаказывали машины, которых после не увидали и которые наверняка кто-то угнал. Как оказалось, одна машина всё-таки осталась, но и та была в озере. И вот такие вот, с огромнейшими долгами за плечами, с тяжёлыми головами, без денег, голодные, обмёрзшие, они, прижавшись друг к другу, ехали в автобусе. Чесу едва удалось вспомнить смутные обрывки, однако тогда он решил всё же узнать, что конкретное вчера говорил и делал. Спросив сидящую вблизи одноклассницу, миловидную, но глупую брюнетку, насчёт этого, он увидал весьма странный ответ: девушка, встряхнувшись и едва узнав его, вдруг хитро улыбнулась и покачала свой кудрявой головкой. «Много чего делал... после этого я даже стала тебя уважать». Подробностей он так и не узнал – девушка отключилась. Парень, на чьё плечо опустилась её головка, также улыбнулся и также покачал головой: «От такого тихони, как ты, этого мы не ожидали. А вообще не парься – все вчера были хороши, да ещё пуще твоего». Что говорил и делал в тот роковой вечер, Креймер так до конца и не узнал, но даже по неясным отрывкам таких же подвыпивших людей ясно вынес один урок: алкоголь совершенно выбивает из него человека. Более одного стаканчика чего-нибудь спиртного ему нельзя.

Об этом сейчас почему-то задумался парень, толкая тяжёлую и железную, безвкусно сделанную под старину дверь. Она никак не вязалась с полусовременным интерьером внутри; казалось, что бар обставляли вообще люди без элементарных знаний дизайна. Здесь ажурные подсвечники, там уж виднеется блестящий шар под потолком, столы и стулья – все сплошь из разных наборов, про посуду и скатерти говорить вообще нечего; а сама барная стойка была вообще будто бы выдолблена в Средневековье из камня и кое-как дожила до наших дней. Впрочем, само помещеньице было довольно приличных размеров для такого рода заведений; в распоряжении были даже два следующие этажа для... а в общем, понятно для чего. Бар назывался «Диана», а отчего так, а не по-другому, вообще неизвестно. Правда, постоянно не горели одна либо две буквы, поэтому и запоминался бар каждый раз по-разному: то Дина, то Дана, то Дна. Снаружи это было неприметное здание, но внутри... говорят, это было одно из рентабельных заведений в районе. Весь первый огромный этаж делился на разные зоны: танцпол, сам бар, столики, пару шестов для стриптиза. Здесь всегда было темно, казалось, окон нет, дым плавал вечным, не ослабевающим облаком под потолком, ибо курили здесь безбожно, лишь подсветка как-то разбавляла это царство тьмы и бесконечно льющегося спирта. Днём в баре было довольно спокойно, но по-прежнему многолюдно; можно было представить, какие вакханалии начинались ночью. К тому же, Креймер пришёл ровно в то время, когда основное веселье заканчивалось и усталые пьяные гости отправлялись по домам. В зале тихо звучала клубная музыка, уборщицы, лениво зевая, убирали горы мусора с пола и со столов, бармены сонно пересчитывали купюры и изредка протирали стойку в одном и том же месте, а подсветка в виде разрозненных синих кружков как-то печально остановилась на танцполе и некоторых столиках рядом. Кроме него, в зале было человек десять, но все выглядели напрочь уставшими и либо курили, либо тихонько тянули из стакана водку. Запах перегара был Чесу больше неприятнее, чем запах сигаретного дыма... хотя он, как вошёл, сразу поморщился, определив, что курили здесь весьма посредственный и дешёвый табак.
Креймер прошёл к бару; молодой, с грубыми чертами лица парень кинул на него удивлённый и презрительный взгляд, потирая какой-то бокал вот уже как минут пять. Чес присел около стойки и сказал:

– Джину, пожалуйста. – Кажется, это «Пожалуйста» было слишком неуместным в таком случае; бармен кинул на него теперь уже насмешливый взгляд и достал ловко откуда-то маленькую бутылочку из тёмного зелёного стекла и рюмку. Креймер отсчитал нужное количество денег и положил их на стойку; если бы он пил джин каждый день, то через две недели такой роскоши стал бы совсем бедняком, ибо джин здесь славился отличным вкусом и хорошим качеством, а также заоблачной ценой. Чес схватил бутылку и рюмку и направился к ближайшему столику. Сев за него, парень стал с интересом оглядывать присутствующих здесь. Слегка впереди него сидели два мужика, вдрободан напившиеся, но не хотевшие езжать домой; сейчас они что-то негромко обсуждали, заливая каждое предложение рюмочкой. Чуть поодаль и немного влево сидел тоже какой-то парень, слушавший музыку и спавший на своей руке; было странно, что его не выгнали, как и всех засыпающих в клубах. Это были все люди, что находились перед Чесом; посмотреть, кто позади, удалось не слишком хорошо, ибо было темно и неудобно. Да даже лица этих мужчин он не смог увидать из-за сумрака и смрада в помещении, но, кажется, за его спиной сидели в разных углах тоже какие-то в нетрезвом состоянии парни и даже пару женщин – ещё красивых, но уже переходящих в такую стадию, когда ночные тусовки и безмерное количество алкоголя начинают сказываться на их внешности. Но все они были на приличный порядок лет старше Креймера. А сам парень точно и не знал, на что надеялся. Просто в душе было какое-то волнение и жуткое напряжение, перемешанное с недовольством, которое ему надоело глушить собственной мужественностью. Хотелось дать себе слабину хотя бы сегодня, когда было странное предчувствие, будто Джона у него забирает неведомая сила... Ах, мы и забыли про это сказать, но в последние два дня его не покидало чувство, что должен прийти скорый конец их затяжкам: то ли по его собственной вине, то ли по вине Константина, то ли в силу внешних обстоятельств...

Но это уже прошлое – после первой рюмочки славного джина в голове мгновенно прояснилось, мир стал казаться более светлым, а проблемы решились какими-то глупыми успокоительными словами. Настроение поменяло свой знак с минуса на плюс, и окружающее заиграло новыми красками; Чес ощутил себя так, как никогда за последний год не ощущал – было хорошо, тепло во всём теле, да и джин уже перестал с непривычки казаться противным и горьким, даже хотелось выпить его весь и за один заход. Некоторое время Креймера останавливали воспоминания прежних буйных лет, из-за которых он вляпался в сомнительные мероприятия, но вот уже была мягкосердечно разрешена ему вторая рюмка, а через минут двадцать – и третья... Парень, кинув блуждающий взгляд на ополовиненную бутылку, звонко икнул и повертел мутную рюмку в руках, чуть не разбив её, однако поймав коленями. В голове уже приятно шумело, тепло в теле превратилось в жгучий жар, будто бы в необъяснимую энергию, которую хотелось куда-то растратить, а на столе давно появились всё те же, неизменные пачка с сигаретами и зажигалка. Было острое желание закурить, но что-то его уже опьяневшую голову всё-таки останавливало... чувство долга? привязанность к привычному? что-то иное? Чесу было не до этого, однако факт оставался фактом: курить в одиночку он отказывался. Соображал он мало, по большей части неправильно и скомкано, всё в каком-то иллюзорном, перевёрнутом виде. Он был готов сейчас на самые отчаянные поступки, но только не на «закурить». Хотя это как посмотреть... если уж слишком сильно на него повлиять, то возможным становилось и это.
Креймер чувствовал какое-то неудовлетворение внутри себя; ему впервые в жизни захотелось поиметь какую-нибудь шлюшку с третьим размером груди и аппетитными бёдрами прямо здесь, на столе, при всех. Ну, или растратить свою пылающую энергию другим способом, однако никакого иного, кроме секса, в мире придумано не было. В особенности для пьяных, коим раздумывать трудно, а следовать примитивным желаниям – легко. Однако никого подходящего рядом не было, а умениями пик-апа Чес не обладал, поэтому и приходилось ему, стиснув зубы от злости, заливать в себя оставшийся джин. Его мысли были частью светлы, а мир представлялся сказкой, правда, с каплей горечи, но всё же сказкой; вскоре сказка наступила уже не в его мыслях, а в реальности – будто по какому-то мановению волшебной палочки в поле зрения вдоволь напившегося Креймера появилась сексапильная красотка. Рассмотреть её хорошенько не удалось, она лишь лёгкой рысцой пробежала через зал к другой двери служебного помещения; Чес сумел заметить лишь её гибкий стан, прекрасные формы и шикарные волосы, завязанные в конский хвост и несущиеся за ней шлейфом. Судя по всему, она – стриптизёрша; парень определил это, ясное дело, не по названию двери, за которой она скрылась и куда имели доступ только рабочие клуба, а по её каким-то мелким, но слишком соблазнительным движениям – как она легко ставила ножку, как плавно наклонилась, забрав со стола что-то, как повела своей головкой в сторону что-то крикнувшего ей бармена... Как только она убежала, Креймер ясно понял для себя, что безумно хочет её, хотя и не видел её толком.

Джин сделал своё, это уж точно: всё было будто бы в каком тумане, подсветка начала кружиться, но не в реале, а в его голове. Было настолько хорошо, что от понимания этого становилось дурно. Чес чувствовал, что готов покорять горы, несмотря на свою малую выносливость, готов кататься на американских горках (которых он, к слову, боялся до жути и обходил за километр) и готов всё-таки соблазнить ту красотку, хотя в жизни отличался сильной робостью по отношению к девушкам. Он ощущал в себе до этого невиданные силы и считал, что, имея только их, сможет сделать абсолютно всё; а какие-то ошибки прошлых лет успешно забылись и остались занавешенными новыми чувствами и эмоциями. Креймер уже хотел было встать и идти начать делать хоть что-нибудь, как чудо резко произошло перед его глазами: та самая девушка выпорхнула из комнатки, причём не в переносном значении слова, а практически в буквальном – наряд на ней показался икающему и с глупым выражением сидящему Чесу похожим на бабочку. Но и это было не всё – сегодняшние чудеса для парня продолжились. Он даже удовлетворённо подумал: «А после алкоголя живётся счастливее!», хотя думать тогда особо не мог, а уж вспоминать сделанные выводы во время такого состояния – и подавно. Девушка свернула к его столику и, повернув зачем-то голову в сторону барной стойки на пару секунд, смелее продолжила свой путь, хотя до этого робостью явно не отличалась. Она шла дерзко, покачивая бёдрами и пошло улыбаясь. С её приближением Чес мог разглядеть её лучше, но не разглядел из-за того, что глаза отказывались фокусироваться на чём-либо определённом, а будто хотели обхватить сразу всё и понемножку. Достижением Креймера было хотя бы то, что он перестал икать; а глупое выражение лица и безумно блуждающие глаза с вполне себе понятным желанием никто не отменял.
Девушка оказалась совсем рядом с его столиком и с размаху приземлилась на стул, закинув ногу на ногу и хитро облизнувшись. Чес затаил дыхание, ожидая чего-то, хотя знал, что заговорить первому следовало бы ему. Девушка была действительно красивая, по крайней мере, так разглядел парень: узкий лоб, тонкие светлые брови, заострённый носик с пирсингом, пухлые, ярко-красные губы, немного подпудренные впалые щёки, острые скулы, придающие лицу холодность и сексуальность, серо-голубые большие, может быть, выразительные, но никак не умные глазки с пушистыми ресницами, волосы золотисто-блондинистые, забраны в высокий конский хвост до пояса, разноцветные длинные серёжки в виде перьев в ушах, сверкающее, но дешёвое колье на шее, все тонкие кисти в толстых и тонких разномастных браслетах, на ногтях какой-то хитромудрый маникюр, который Чес не смог разглядеть; пальчики изящны, собственно, как и её обладательница – девушка имела отличную фигуру: грудь туго стягивал кислотно-зелёный топик с какой-то надписью, на худом плечике виднелась татуировка в виде пирожного, далее на ней были, как успел заметить Креймер, латексные тёмные брюки с тяжёлым огромным поясом; на ногах, естественно, острые, все в стразах шпильки. В общем вид девушки был привлекателен, лицо имело даже какую-то загадочность, а правильно накрашенные глаза так вообще сбили бы всякого наповал. Чес и сам не понял, как глупо и криво улыбнулся, когда красные губы слегка тронулись в усмешке.

Парень успел рассмотреть её хорошенько в те десять секунд, пока она не заговорила с ним, слегка поддавшись вперёд и положив локти на стол.

– Скучаешь, да? Здесь с утра действительно не с кем повеселиться. Почему ты не приходил ночью? И вообще я тебя впервые вижу... новенький, да? – голосок нежный, обволакивающий, глаза смотрят приторно-ласково, а сладкий запах духов делает своё главное дело, и вот уже Креймер навряд ли сможет выбраться из её плена.

– Я давно знал про этот клуб, – начал он, чувствуя в себе развязность и спокойствие. – Но почему-то не приходилось сюда заглядывать. Если бы я раньше знал, что здесь водятся такие красотки, то незамедлительно бы пошёл сюда... – Креймер сам себя не узнавал, дивясь каждому своему слову, причём чувствовал внутри себя такое, будто это было нормально и вполне естественно для него. Это успокаивало его, а вскоре и удивление насчёт своего поведения улетучилось; по-хорошему паренёк это назавтра уж и не вспомнит, он это и сейчас отдалённо понимал.

– Оу, это уже намёк... – девушка облизнулась, но после быстро и ловко сменила тему, протянув ему свою ручку. – Я Роксана.

Парень сжал её мягкую ладошку в своей, улыбнувшись и произнеся:

– Чес. Какое красивое и необычное имя, можно я буду называть тебя Рокси? – Он наклонился к ней ближе и не отпускал руку, вскоре поднёс её к лицу и, как-то лукаво глянув на девушку, легонько поцеловал. Та хмыкнула, удовлетворённо улыбнулась, даже как-то разомлела и смягчилась, но ручку свою резво вырвала, ответив:

– Можно-можно. Только осторожно. – Она тихо рассмеялась, Креймер рассмеялся вслед за ней. – И не всё сразу, мой мальчик, – с напускной серьёзностью добавила она, излишне нежно коснувшись ноготком по носу парня. Тот остепенился на минуту, но лишь на минуту.

– Ты такая строгая, Рокси. Не хочешь ли выпить? – Чес повертел в руках рюмочку.

– Хочешь сразу напоить порядочную девушку и воспользоваться ею? – дразняще весело и игриво пролепетала она и вновь рассмеялась; Креймер усмехнулся также. Потом Роксана с излишней насупленностью опустила голову на ладонь и произнесла с тем видом, с которым девушки обыкновенно начинают рассказывать нечто сокровенное незнакомым людям, при этом успевая кокетничать: взгляд её будто бы погрустнел и опустился вниз, губки поджались.
– А знаешь, я становлюсь такой откровенной, когда напиваюсь, потому и боюсь пить больше одной... люди потом этим так пользуются... – с тяжким вздохом произнесла она и грустно прикрыла глаза. Парень без раздумий бросился её утешать, взяв её руку в свою и нежно поглаживая.

– Ну-ну, брось грустить, Рокси. Ты же такая красивая, зачем тебе грустить и бояться? – Чес улыбнулся и прижал её руку к своей груди. – Притом же мне ты можешь верить – вот увидишь, во мне нет ни капли лжи или притворства. – Она тут же оживилась и как-то пошло улыбнулась в ответ, кивнув головкой и теперь позволив себе переплести свои пальцы с пальцами Креймера.

– Я тебе уже и сейчас верю, Чес... Что там у тебя, джин? – хищно спросила она, уже с задней стороны определив напиток. Глаза её загорелись тем особым вожделенным блеском, а губы слегка приоткрылись в предвкушении. Чес отпустил её руку, слегка погладив пальцами до локтя, и не спеша ответил:

– Да, джин. Любишь? – Рокси уже перехватила из его рук рюмку и задорно ответила:

– Если из твоего стаканчика – то да. – Креймер, как мог на свой сильно помутневший рассудок, оценил по достоинству эти слова и ухмыльнулся. Девушка заправски открыла бутылку, налила себе целую рюмочку, даже с «шапкой» и залпом выпила. Чес присвистнул.

– Ого, такая хрупкая девушка, а так резво пьёт! Я удивлён! – Рокси приняла соблазнительную позу и томно проговорила:

– Я ещё и не то умею, милый Чесси... – И Чеса на секунду передёрнуло, будто вспомнилось что-то весьма родное сердцу, но искажённому до неприличных высот; что-то, что звучало из других уст пускай и насмешливо и грубо, зато в чём-то приятно, а не так, как сейчас – пошло и развязно. Парня неприятно передёрнуло, кажется, изменения в нём заметила Роксана и тут же поспешно спросила, погладив его по щеке:
– Что с тобой? Ты стал таким бледным...

– Нет, ничего, – Креймер приуныл ненадолго – веселящая сила алкоголя взяла вверх, потому он и в следующее мгновение перехватил руку девушки, легко коснувшись её губами. – Ты говорила, что можешь ещё и не то? Ну, начнём с приличного: ты куришь? – Весёлость возвратилась на его лицо, улыбка вновь засверкала беззаботностью, а глаза залоснились озорным блеском. Рокси хмыкнула, усмехнулась, но руки не отняла.

– Курю конечно. Нынче жизнь такая нервная – не курить грешно. Я так люблю расслабляться. Реально помогает. – Чес покачал головой и ухмыльнулся. – А ты куришь?

– Да, – просто ответил парень, почесав за затылком. – Недавно, правда, но очень активно. А как давно ты начала курить?

– Лет с пятнадцати или даже с четырнадцати. Но это уже поздно – мои подружки и с двенадцати начинали. И не только курить... – Рокси многозначительно на него глянула, наконец вернув себе руку и скрестив их на груди.

– Хм... – Креймер ощутил на своих губах лукавую улыбку. – А ну-ка закури. Мне хочется кое-что сделать...

Роксана удивлённо поглядела на него, кокетливо повела головкой и достала из кармашка дешёвую (Чес уже знал толк в этом) пачку с сигаретами и зажигалку. Чиркнув огоньком, девушка поднесла его к концу сигаретки и в следующую секунду сладко задымила. Парень вновь позавидовал наслаждению, с которым она курила; ему ещё казалось, что он курит надрывно и тяжко, будто это какая его обязанность. А может, это сейчас и действительно так... Но Чес ни о чём не задумывался – лишь достал свою сигарету и положил в рот.

– Какие дорогие... ты богатенький мальчик! Но чего ты хочешь?.. – Девушка выдохнула облачко дыма и пристально глянула на него. Креймер усмехнулся, слегка нагнувшись к ней, и взял её за подбородок, притянув к себе. Рокси издала удивлённый возглас, но позволила Чесу делать всё, что он пожелает. И парень пользовался этим вовсю; как и когда-то это делал с ним кто-то другой, он коснулся концом своей сигареты её и стал ждать несколько секунд, пытаясь отыскать в них ту самую особенность, как и в прошлый раз. Хищные глаза девушки смотрели на него, её грудь упруго вздымалась, чем-то вкусным запахло ещё сильнее, как сильнее и стало желание трахнуть эту девицу у самого Креймера; но того самого чувства, какого-то особенного и нежного, в душе отнюдь не возникло – лишь от пародии на него стало как-то тошно и противно. Чес отстранился от Рокси – его сигарета затлела, – но вдыхать дым не стал. Будто медным ковшом его ударило или холодной водой окатило, однако вдруг стало жутко и неприятно от понимания, что курить он будет так, без Джона, не как привычно, что испортит десятую затяжку этой порочной девушкой и гадким клубом. Да и не было того приятного оцепенения в теле, когда и секунды растягивались в неизвестно что, и хотелось навсегда запомнить те ощущения!.. Ровно ничего, никакого удовольствия, хотя перед ним и была абсолютно сексуальная девушка, которую редкий парень не захотел бы поиметь.
Креймер ещё не вдыхал, будто глубоко задумавшись, хотя кислород постепенно кончался, а разумно мыслить в таком запущенном состоянии он явно не мог. Он чувствовал, что готов даже задохнуться, но не вдыхать дым десятой затяжки, проведённой не с Джоном. Это казалось ему чем-то похожим на предательство, как бы глупо это ни звучало. Рокси с каждой секундой изумлённее смотрела на него, ожидая его следующих действий. Чес разрывался между несколькими вариантами того, что бы сделать, но, в силу какой-то оставшейся капельки разумности и памяти в его пьяной голове, он мигом выбросил сигарету куда-то в сторону и, резко встав, обошёл стол; оказавшись над Роксаной, парень резко выхватил сигарету и у неё изо рта и тоже выбросил, в следующее же мгновение припав губами к её пухлым и мягким губкам. Девушка издала что-то наподобие сладкого мычания и податливо двинулась вперёд. Креймер целовал её, схватив за плечи и грубо сжав их, и практически насиловал её рот своим языком (никогда не ожидал от себя такого). Только лишь на секунду он отстранился от неё, но и только лишь затем, чтобы сказать:

– Ты сама знаешь, чего я хочу, детка. – И Рокси успела лишь хищно облизнуться перед тем, как губы Чеса вновь накрыли её собственные. Парень и кусал их, и пытался проникнуть глубже, и не позволял девушке делать лишний глоток воздуха, словно мучая её и находя в этом удовольствие. Та лишь мелко вздрагивала, позволяя Креймеру распоряжаться ею, как он пожелает. Собственно, это было её жизненным кредо, хотя Чес и не догадывался. Да тот вообще теперь думал явно не о том: его переполняло неимоверное желание. И он знал, что, не достигнув задуманного им, не уйдёт сегодня отсюда. Где-то внизу живота начала бешено пульсировать кровь, той нескончаемой энергии стало теперь в два раза больше, а девушка в его руках, кажется, вовремя начинала млеть и становиться мягкой, словно ручной. В тот момент парень отдал себя полностью на попечение своих диких желаний.

– Пойдём же, скорее!.. – нарочито сдавленно прошептала она, оторвавшись от его губ и томно заглядывая в его глаза. Чес кивнул, мало чего соображая; Рокси же взяла эту часть дела на себя, легко вскочив со стула и взяв его за руку. Она поволокла его сквозь гряды столов и стульев; Креймер не понимал, что на них смотрят удивлённо и немного насмешливо, а также не заметил той ядовитой улыбки, которою одарила его спутница бармена за стойкой; он лишь видел её прекрасное свежее личико, колыхающуюся грудь, манящие губы и явно лишние обтягивающие латексные штаны. Рокси куда-то вела его, и парень подчинялся, позволив ей отвести его на лестницу, а после в какой-то коридор, потом слегка грязная, порядочно обшарпанная дверь и следом – небольшая комнатушка, залитая серым светом из окна и неопрятно убранная. Креймеру не было нужды её рассматривать, он лишь оглянул её мельком единственно для того чтобы отыскать в ней кровать. А найдя эту горизонтальную, наскоро заправленную желтоватыми покрывалами поверхность, парень уже не мог остановиться.
Загадочность Роксаны пропала в следующую же секунду, когда Чес рьяно начал сдирать с неё лёгкую одёжку. Но, будучи ещё наполовину раздетой, девушка, когда Креймер нагнулся, чтобы поцеловать её, положила на его губы палец и тихо проговорила:

– Не так быстро, парень… Ты же не хочешь оставить такую красивую девушку, как я, без должного ей награждения? Я заберу лишь вот это и возьму, сколько нужно, хорошо? – Её тоненькая ручка ловко забралась в его карман, по пути как бы невзначай задев горящий огнём орган, и вытащила маленький кошелёк, положив его потом на тумбочку рядом. – А я сделаю так, чтобы тебе было хорошо и ничего не горело. Ты можешь верить мне: в постели я профессионал.

Чес вообще не понял, о чём говорила сейчас Рокси, а лишь безумным согласным взглядом отреагировал на её последние слова. Он вновь накинулся на неё, стягивая последние остатки одежды как с себя, так и с неё. Всё, что было дальше, представлялось ему смутным, хотя и приятным сном; как они только не барахтались на этой утлой кроватке, пару раз даже свалились с неё. Хохот, страстный шёпот, ласковые, хотя в чём-то ненатуральные прикосновения заставляли Креймера задумываться, почему же он раньше не видел всего этого в своей жизни, почему болтался, как какой-нибудь отход, в грубости и сарказме, с какой-то едва заметной надеждой внутри себя, которой, впрочем, так и не удалось сбыться. Эта праздность, что сейчас так рьяно поглощала его, была спасительным кругом; парень не догадался, что скорее обманчивым, а не спасительным был этот круг, но да разве это те мысли, когда между ног пристроилась сексуальная блондинка и явно не на пару минут?
Креймер откидывал голову, закусывал губу и даже впал в будто бы какое меланхоличное состояние, когда явь смешивалась со сном, а из-за ударившего алкоголя в голову нельзя было точно понять, что есть что. Парня мотало из стороны в сторону, хотелось лезть на стену от того, как было приятно; ему казалось, что скоро он сойдёт с ума. Ну, или попросту кончит. Однако на пару мгновений Чес будто бы окунулся в свой какой-то похожий на реальность сон и с удивлением заметил, что блондинка стала принимать столь знакомые, но никак не вспоминающиеся черты лица. Точнее, их не хотелось вспоминать в такое время, а это две разные вещи. Однако парень, почувствовав, что может совладать со сном, быстро-быстро рассеял их, вновь наслаждаясь сосредоточенным личиком девушки. Он просто понял, что сейчас не место глупым воспоминаниям о ком-то. А особенно в таком виде – от этого становилось жгуче стыдно, как никогда.

Если честно, парень не помнил в точности происходящее, лишь запомнил, что его нехило так унесло в далёкие дали, ибо кричал он что-то глупое и вообще смешное. Единственное ощущение, которое запомнилось на несколько часов вперёд, это то, что было до безумия, до зависти, до пульсирования крови в голове приятно. Правда, всё время что-то мешало полностью расслабиться – в основном, какие-то дурацкие мысли, из-за которых вдруг становилось будто стыдно и даже неприятно. Но Чес их откидывал, хотя и с трудом, потому что понимал: сейчас ему время дано для другого.
Так и прошёл час или полтора, а может, больше; Креймер ощутил в себе небывалые силы, поэтому не отставал от яростно стонавшей девушки. Уж какие они выкрутасы совершали, парень точно бы потом описать не смог и на себя бы не подумал, что он это делал. Это было самое лучшее и доброе утро из всех предыдущих; Чес, наконец почувствовав усталость, как только оторвался от Рокси, уже тоже вяло постанывающей, сразу заснул и больше ничего не помнил. Только помнил, что облегчение и тепло вспышкой пронеслись по всему его телу, а девушка, присвистнув, задрала ноги кверху и жадно хватала ртом воздух. После этого снилось ему что-то мутное и непонятное, сильно напомнившее ему какой-то момент из прошлого. Впрочем, это всё было уже не так важно…