Трудовые будни

– И всё-таки резать других – не то же самое, что себя. У меня на него просто рука не поднимается.

– Да-да, я помню – хорошенькие ушки, глазки… и зубки, – фыркнула Хоук, затягивая узелок на повязке.

– Да. И мне ужасно не хочется делать ему больно.

Мерриль жалостливо посмотрела на пленника, который уже добрался до верёвок и упоённо их грыз. Глаза её расширились, она стрельнула взглядом на Хоук, но та стояла к ней лицом и не видела творящегося у неё за спиной безобразия: как освободившийся пленник пошевелил ушами, спрыгнул на пол и порскнул в соседнюю комнату.

– Мерриль. – Хоук покачала головой. – Вообще-то ему в итоге полагается помереть и попасть в суп или жаркое. Собственно, для того их и разводят, и продают. Да мы же с голоду умрём, если станем жалеть каждого симпатичного кролика и поросёнка! Они же, заразы, все симпатичные. Ну, не можешь его зарезать – ладно, значит, в следующий раз. А сегодня я сама... – Она обернулась и увидела опустевший стол. – Сбежал, скотина ушастая! Перегрыз верёвки – и удрал!

Мерриль спрятала смеющееся лицо в ладонях.

– Ну, и что ты смеёшься? Это ты виновата – специально заговаривала мне зубы, пока он над верёвками трудился! – Хоук обвинительно ткнула в Мерриль пальцем, но не выдержала и тоже рассмеялась. – А, ладно! Давай пока поедим хоть бутербродов, что ли, а потом надо будет поймать его. Иначе этот хитрый крол сожрёт все твои запасы и обгрызёт раму твоего бесценного элювиана. Нет, в следующий раз я лучше принесу курицу. У неё хотя бы зубов нет!

На свободе

Сонная нега не спешила выпускать его из своих объятий, и Эмиль блаженствовал, смакуя воспоминания о вчерашнем дне.

Дурак он был, что так долго тянул с побегом. И чего боялся, спрашивается? На воле не так уж и страшно. Эвелина, не раз выручавшая его в Круге, и тут не бросила, помогла добраться до дома. Матушка, правда, раскудахталась – мол, бледненький да худенький: не кормят их там, в Круге, что ли? Но денег дала. А деньги – это такая полезная штука… С ними жизнь просто восхитительна! Все тебя любят, вина наливают, а девчонки из таверны прямо-таки дерутся за право поцеловаться с тобой… И не только поцеловаться! Не то что магессы из Круга – те слишком много о себе воображают, даже поцелуя от них не дождёшься. Воистину, вчерашний день был лучшим в жизни Эмиля! И даже Защитник Киркволла, пришедший чтобы отвести беглого мага обратно в Круг, смягчился, махнул рукой и разрешил ему жить, как хочется. Наверное, Эмиль всё-таки немножко малефикар, раз сумел уговорить даже самого Защитника, который тоже, как говорят, маг не из последних…

– Эй, ты, хватит дрыхнуть! – кто-то грубо прервал сонное довольство Эмиля, больно ткнув его в бок.

Эмиль дёрнулся и открыл глаза. Над ним нависал эльф. Чернявый, тощий и недовольный. И совершенно незнакомый.

– Ты кто? Новичок? – пробормотал Эмиль, с грустью осознав, что всё, что будто бы случилось вчера – побег, таверна, выпивка, девица – это сон, а он так и живёт в Круге.

– Новичок – ты! И здесь тебе не Круг, чтоб до обеда спать! Вставай давай!

Эмиль неуклюже сел на кровати, повёл головой, осматриваясь – и мир накренился и пошёл в пляс. Эльф едва успел отскочить, а иначе его красивые сапоги оказались бы непоправимо испорчены содержимым желудка Эмиля.

– Ну, полегчало? Вставай!

– О-о-о… Создатель… – простонал Эмиль, сводя глаза к переносице и умирающим лебедем оседая обратно на постель. – Моя голова… Умираю… Целителя…

Столь сокрушительное похмелье он испытывал впервые: ядрёный моряцкий ром, на который он вчера налегал в «Висельнике», оказался совсем не тем же, что разбавленное винцо, подаваемое в Круге.

Эльф, ругаясь, выскочил за дверь и вернулся с двумя громилами, рядом с которыми даже сэр Алрик в доспехе выглядел бы худосочным дрищом. Они бесцеремонно подхватили страдающего мага под руки и ноги и куда-то понесли. От тряски головная боль и тошнота усилились, и Эмиль закатывал глаза и душераздирающе стонал, не в силах даже поинтересоваться, кто все эти люди и эльфы и куда они его несут. Да пусть хоть усмирят, лишь бы только его мучения поскорей прекратились!

Вскоре его положили на что-то мягкое, Эмилю полегчало и он рискнул открыть один глаз. Но тут же зажмурился – над ним снова навис тот тощий и ещё более недовольный эльф.

– Рот открой! – рявкнул он таким тоном, что Эмиль предпочёл послушаться. – Прольёшь хоть каплю или сблюёшь – самого на ингредиенты пущу!

В горло полилась терпкая жидкость, в которой Эмиль после первого же глотка опознал целебное зелье из эльфийского корня и эмбриума. Головная боль и тошнота тут же отступили, и он облегчённо вздохнул. Жизнь снова была прекрасна. За вычетом неизвестного сердитого эльфа. Эмиль лежал зажмурившись и тихо надеялся, что эльф как-нибудь сам собой исчезнет, а он окажется в родительском доме или хотя бы в таверне. Ох, он даже согласен на Круг… Эх, там сейчас, поди, завтракают… Овсянкой и хлебом с маслом… «Вку-у-усно», – заурчал желудок, и Эмиль, всегда ненавидевший овсянку, сейчас с ним был всецело согласен. Тут хоть вообще кормят, интересно?..

– Кончай притворяться. Я в тебя влил столько зелья, что хватило бы и на смертельно больного, а не то что на похмельного сопляка.

– П-предупреждаю – я маг! – пригрозил Эмиль, открывая глаза и садясь. – И дружу с Защитником К-киркволла! Он з-за меня отомстит! – Наверное, это прозвучало бы куда весомей и серьёзней, если бы Эмиль при этом не стучал зубами от страха и не срывался на фальцет.

Эльф скептически взирал на него из кресла, стоящего у кровати. Пальцами правой руки он выбивал нетерпеливую дробь по подлокотнику, а на его левой ладони мерцало синее пламя, способное мгновенно стать ледяной стрелой или молнией.

Маг!.. Как ни странно, это успокоило Эмиля. Маги ему были ближе, чем некуртуазные мускулистые грубияны, склонные к бессмысленному маханию мечом. А этот эльф его даже лечил… Но что ему может быть нужно от Эмиля, если он и сам маг? Может, он хочет получить за него выкуп?

– Что вам от меня нужно? – заискивающе поинтересовался Эмиль. – Денег у меня уже нет, но мои родители – знатные и уважаемые люди…

– Мне нужна твоя магия. Что ты умеешь?

– Знаю ледяную и духовную стрелы, молнию… Даже огненный шар! Умею составлять зелья… – Эмиль решил не уточнять, что магические стрелы и молнии у него редко попадают в цель, шар получился всего один раз, да и то случайно, с перепуга, а к составлению зелий его не подпускают с тех пор, как он вместо эльфийского корня положил кровавый лотос, и получившаяся субстанция разнесла пол-лаборатории.

– Я это умел, ещё когда пешком под стол ходил. А как насчет магии крови? Ты на весь «Висельник» орал, что ты малефикар.

– Э-э-э… Д-да, я малефикар… – чтобы умилостивить угрюмого эльфа, согласился Эмиль, вспоминая, что получилось из того, когда он однажды попробовал надрезать руку и вызвать демона. – Немножко. Иногда! Не очень часто и не очень сильно. Но я знаю по-настоящему могущественных малефикаров! Их зовут Хион и Эвелина…

– Они мертвы, – бесстрастно заявил эльф, – и потому, как ты догадываешься, уже не могут мне пригодиться. А ты можешь. Я – Пиявка, главарь «Кровавых зубов», и мне в подручные позарез нужен маг крови. Придётся тебе научиться.

Эмиль придушенно пискнул. Вот уж попал, так попал! Он же соврал, что он малефикар, он же только хотел с девчонкой позабавиться…

– Н-но…

– Ведь ты же хочешь стать могущественным магом крови? – Пиявка выразительно поглядел на Эмиля, и тот согласно закивал, опасаясь, что в противном случае он будет вынужден участвовать в кровавых ритуалах в качестве жертвы.

И уже через час Эмиль, бледно-зелёный от телесных и душевных переживаний, стоял над несвежим трупом, специально принесённым кем-то из банды для обучения новоиспеченного малефикара.

– …а если под рукой не окажется подходящей жертвы, то можно использовать свою кровь, – поучал Эмиля Пиявка. – Только надрез делай не вдоль вены, а поперёк… – и он демонстративно провёл ножом по своему запястью.

Эмиль закатил глаза и упал в обморок.

 

– Ну и удружил ты мне, Хоук, – вздохнул Пиявка, катая по столу пустую бутылку. – Этот твой маг глуп, как селёдка, прожорлив, как чайка, пуглив, как мышь, не знает, с какой стороны у ножа лезвие, боится трупов, а от вида крови падает в обморок. Хорош малефикар, нечего сказать!

– Зато он послушный, – усмехнулся Хоук, отвлекаясь от вина. – Податлив, как глина – лепи из него всё, что душе угодно. И не рвётся в главные, так что смена власти твоей банде не грозит. Идеальный подручный!

– Только потому я его и оставил, – кисло согласился Пиявка. – Ну, ещё по одной? За нас, малефикаров!

Хоук молча отсалютовал ему кружкой.

Maleficarum

– Хоук, я нашёл его, – заявил Гаскар, лишь только Мэриан спустилась в приемную залу и они обменялись приветствиями. – Того мага, убившего мою сестру! И хочу попросить тебя о помощи. Одному мне не одолеть его, а вдвоём у нас получится. Только идти нужно прямо сейчас – он может сбежать, а Клоака огромна, второй раз мне может так не повезти.

Мэриан обратила внимание, что одет орлесианец как для вылазки: тёмный, не стесняющий движений костюм, мягкие сапоги, на поясе куча подсумков, а светлые волосы тщательно заплетены в косу и перетянуты на лбу ремешком: чтоб не лезли в глаза во время сражения – в Клоаке всегда полно желающих подраться…

Мэриан нахмурилась – сегодня её ждали совсем другие дела. Но и убийцу, лишившего жизни невесть скольких женщин, нельзя оставлять в живых.

– Подожди, я пошлю за…

– Не надо никого звать! – взволнованно прервал её Гаскар. – Прошу тебя, пойдём прямо сейчас! Он там один, он не выстоит против нас двоих. А пока мы ждём твоих друзей, он может сбежать. Если ты не пойдёшь со мной, я пойду один!

Глаза его блестели, на бледном лице выступил румянец. Ожидая ответа, он в нетерпении сжимал и разжимал кулаки. Маска надменного орлесианского аристократа была отброшена. Полыхнувшее пламя мести выжгло сдержанность и заученную холодность, бастион благоразумия тоже уже шатался под его натиском.

И Мэриан сдалась. Нельзя же было отпускать его на верную смерть. А вдвоём они справятся: однажды они с Андерсом на спор вдвоём сразились с портовой бандой Кровавых Зубов, предводителем которой был эльф-малефикар – и одолели их. А тут малефикар-одиночка. Она даже к ужину успеет вернуться.

– Бодан, как только мама вернётся от Гамлена, скажи ей, что сегодня я буду ужинать дома. И прикажи выбросить эти лилии, они уже завяли.

– Да, монна Хоук.

 

В логове убийцы было душно и влажно, пахло сыростью и чем-то едким. В полутёмном закутке, куда привёл её Гаскар, возле повёрнутого к ним спинкой деревянного кресла копошился какой-то старик в сером.

– Это он, – негромко произнёс орлесианец.

Мэриан поудобней перехватила посох и принялась творить заклинание ужаса. И замерла, ощутив холодок стали у горла.

Голос с орлесианским акцентом раздался у самого уха:

– Прости, Хоук, ты мне нравишься, но ты понадобилась моему учителю. Брось посох и не сопротивляйся. Я всего лишь свяжу тебе руки.

Но Мэриан лишь крепче вцепилась в древко посоха. Она чуть повернула голову и скосила глаза, пытаясь поймать взгляд Гаскара.

– Учителю? Чем он купил тебя, заставив забыть об убитой им сестре?

– Не было никакой сестры, – равнодушно пояснил Гаскар, выворачивая её левую руку за спину. – Квентин раньше был моим учителем, но после смерти жены он отказался учить меня и куда-то исчез. Я искал его, чтобы продолжить обучение. И нашёл. И он согласился снова учить меня! Он один из лучших малефикаров, которых я знаю.

– И ваш первый урок вы будете проводить на мне?

– Я никогда не пустил бы в расход столь ценный материал, – заверил её незаметно подошедший убийца. – В Клоаке достаточно двуногих крыс, экспериментировать мы будем на них.

У Мэриан запершило в горле и перехватило дыхание – от мужчины душно смердело старой кровью и гнилью, словно от поднятого трупа. И чем-то резким, цветочным… знакомым. Лилиями! Только они пахнут так пронзительно и едко. И верно – в застёжке рукава его поношенной мантии застрял белый цветок лилии – единственное светлое и чистое, что было в его облике. Потому что вид убийцы был под стать трупному запаху: сальные седые волосы, желтоватая нездоровая кожа, бледный шрам рта, тёмные провалы глазниц... Мэриан вздрогнула, встретив взгляд его блекло-серых, будто выцветших глаз, пустой, как у слепца. Она уже видела такой: у сына судьи, убивавшего эльфийских девочек, у Тароне, жаждавшей возродить империю магов… Взгляд фанатичного безумца, способного на всё ради достижения своей цели. Мэриан невольно попятилась, не обращая внимания на боль в заломленной руке и нож, предостерегающе кольнувший шею.

– Её лицо… – выдохнул малефикар, обдав Мэриан зловонием. Провёл пальцами по её щеке, будто не замечая, как она брезгливо морщится и пытается увернуться. – Её нежная кожа… Лилейно-белая и гладкая, как лепестки… Любовь моя, как ты прекрасна…

Он упёрся взглядом куда-то в лоб Мэриан, глаза – два слепых серых пятна. Холодные пальцы, суставчатые и длинные, словно паучьи лапы, елозили по лицу Мэриан, царапая его обломанными ногтями, будто пытаясь забраться под кожу, доскрестись до чего-то невидимого, извлечь это на поверхность…

– Зачем… я вам нужна? – просипела Мэриан, сглатывая кислый ком, подкативший к горлу. – Раз уж вы не собираетесь убивать меня?

Малефикар вздрогнул, будто очнувшись ото сна. Рука его невыносимо медленно сползла на её плечо, Мэриан ощутила мимолётное облегчение от того, что наплечник доспеха не позволяет ей чувствовать его тошнотворных прикосновений.

– Убивать? – Малефикар, казалось, удивился. – Нет, я хочу дать этому телу новую жизнь. Новую, прекрасную жизнь... А это тебе больше не понадобится. – Малефикар выхватил из её ослабевшей руки посох, а Гаскар тут же свёл вместе запястья Мэриан и связал их у неё за спиной.

Она не сопротивлялась: связанные руки – ещё не конец. И хорошо, что связали их за спиной.

Кто-то протяжно застонал и разразился рыданиями.

Голос был явственно женским и доносился от кресла. Мэриан присмотрелась и заметила, что спинку кресла пересекали верёвки. Кто-то сидел в нём, привязанный. Очередная жертва, должно быть.

Малефикар ухватил Мэриан за плечо и поволок её к креслу. Она успела заметить лишь седую макушку сидевшей там женщины да разбросанные вокруг белые лилии, как убийца поставил её на колени, так, чтобы головы магессы и связанной женщины находились рядом. Он переводил сосредоточенный взгляд с лица Мэриан на лицо другой пленницы – сравнивая? выбирая?

Женщина всхлипнула и замолчала.

Мэриан скосила на неё глаза – и не удержалась от вскрика: к креслу была привязана её мать.

– Мама!

– Мэриан, доченька!

Обе женщины рванулись друг к другу, но Гаскар дёрнул Мэриан за плечи, осаживая, и навалился всем телом, удерживая на месте. Лиандра билась, пытаясь высвободить связанные руки.

– Тихо! – гаркнул малефикар, хватая мать и дочь за волосы и притискивая их головы щека к щеке. – Не дёргайтесь! Мне нужна лишь одна из вас, и я никак не могу выбрать, которая. Но если для того, чтобы вы замолчали, вас нужно убить – я вас убью.

Мэриан ощутила, как вздрогнула мокрая от слёз щека матери, и до боли закусила нижнюю губу, чтобы не сорваться, не...

А малефикар добавил, словно раздумывая вслух:

– А почему бы и нет? Для ритуала почти всё готово, и тело не успеет испортиться. Гаскар, готовь стол и зелья.

Хватка на плечах Мэриан исчезла, но она не смела пошевелиться. Теперь она рисковала не только своей жизнью. Малефикар отпустил волосы женщин и отошёл, разглядывая их, будто любующийся своей картиной художник. Его оценивающий взгляд перебегал с хмурого лица Мэриан на заплаканное лицо её матери и обратно.

– Я не знаю, что это за ритуал, но возьми меня, а мою мать отпусти! – со всей возможной убедительностью попросила Мэриан, ловя взгляд малефикара.

– Доченька, нет!

– Да, мама! – и шепнула тихо, так, чтобы слышала одна лишь мать: – Верь мне.

– Мэриан…

– Тихо! Или мне убить вас прямо сейчас? – малефикар достал нож.

Женщины притихли, а убийца склонился к Мэриан, и, глядя ей в глаза, провёл плоской стороной лезвия по её щеке и произнёс доверительным тоном: – Понимаешь, мне не нужно любое лицо, мне нужно… подходящее. Ты моложе, но в ней, – кивнул он на Лиандру, – больше сходства.

– С кем? – тихо спросила Мэриан.

– С моей женой… – отстранённо произнёс убийца.

И Мэриан поняла, что он сошёл с ума после смерти жены и теперь пытается заменить её похожими на неё женщинами. Вот только те, другие, всё время оказываются не теми – не той… И безумец убивает их. И снова ищет лик своей жены в чужих лицах…

Глаза убийцы опустели. Нож исчез, а малефикар с силой вдавил пальцы в щёки Мэриан, оттягивая кожу, комкая её и сминая, словно ком глины, будто пытался вылепить то, другое, памятное ему лицо. Костлявые, пахнущие мертвечиной пальцы раздвинули её губы, и Мэриан стиснула зубы, еле удерживая рвотные позывы. Надо терпеть, надо ждать, когда…

Малефикар моргнул и нахмурился, пытливо вглядываясь в её лицо.

– Ты похожа, но не так сильно. Но ты молода. Может, со временем твоё лицо изменится к лучшему?..

– Оно изменится, обязательно изменится, – прошептала Мэриан, поймав его взгляд. – Присмотрись – ведь я и сейчас похожа на неё... Я почти такая же, как она… Я – это она…

– Да, – удивлённо отозвался малефикар. Глаза его расширились, на лице отразилось узнавание и радость: – Любовь моя, ты пришла. Я знал, что у меня получится…

– Я пришла за тобой, Квентин. Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, любимый. Убей себя – и ничто больше не разлучит нас…

Малефикар, блаженно улыбаясь и не отрывая от лица Мэриан нежного взгляда, поднёс руку с ножом к своей шее.

– Учитель, нет!

К ним бежал Гаскар, но малефикар уже осел наземь, сипя и клокоча взрезанным горлом. Магический дурман развеялся, и в выпученных глазах Квентина стоял ужас и осознание собственной смерти. Алая кровь пятнала белые лилии, собираясь лужицей у ног связанной Лиандры.

Мэриан взмахом руки накрыла защитным куполом себя и кресло с матерью – пока Квентин терзал её лицо, она успела вынуть засапожный нож и перерезать стягивающие её запястья верёвки.

Гаскар остановился, не добежав до них.

– Я не знал, что ты малефикар. – Он оценивающе оглядел Мэриан, будто увидел её впервые. – И не из последних, раз смогла одолеть Квентина. А я думал, что сильнее него никого нет. Ты лишила меня учителя, так, может, сама будешь учить меня?

– Нет. – Она не стала даже делать вид, что обдумывает его предложение. Меньше всего ей хотелось передавать знания, почерпнутые из книг Тароне, столь беспринципному типу. – И советую тебе как можно скорее убраться из города. А отсюда – прямо сейчас и с пустыми руками. Всё, что здесь есть, останется здесь и сгорит.

Орлесианец кивнул, будто ожидал такого ответа. Снова смерил её оценивающим взглядом. И вдруг улыбнулся.

– Нет, Хоук, я не уйду. Здесь слишком много того, за чем я гонялся долгие годы. Редкие книги по магии крови, записи самого Квентина... А ты сейчас истощена, тебе не выдержать ещё одной схватки. К тому же здесь твоя мать. Посмотри, как она измучена. Ей сейчас нужен покой и забота любимой дочери. Уходи, Хоук. Мне не нужна ни ты, ни твоя мать, но хранящихся здесь знаний я так просто не отдам.

– Мэриан… – Эхом его слов прозвучал стон Лиандры. Спохватившись, Мэриан бросилась избавлять её от верёвок.

Она колебалась. В конце концов, Гаскар не сумасшедший, он не станет ловить девиц по подворотням и проводить над ними опыты… Наверное. Заманил же он её сюда во имя утоления своей жажды знаний.

– Ты не боишься сойти с ума, как он? – спросила она его.

– Нет, – пожал плечами Гаскар. – Я ведь не собираюсь сшивать вместе разные трупы и пытаться вселить в них душу давно умершей женщины. Хотя эксперимент мог бы получиться довольно занятным… Жаль, что я не увидел его окончания. – Он посмотрел на труп мага. – Но можно попробовать вернуть душу самого Квентина в его же тело – он подробно описал, как это сделать…

– Своей крови тебе не хватит. Нужны будут жертвоприношения, – заметила Мэриан.

– Да… – в задумчивости произнёс Гаскар. – Но в Клоаке полно беглых ферелденцев и прочего отребья, их никто не хватится…

Он вздрогнул, вспомнив, с кем разговаривает. И по понимающей улыбке Мэриан понял, что она догадалась о его намерениях – ударить ей в спину, когда она будет уходить, разом избавившись от свидетелей и заполучив объекты для своих экспериментов с магией крови.

– Хоук, ну почему ты такая догадливая? Почему ты просто не ушла? – вздохнул он, готовясь к схватке, окружая себя кровавым маревом, вытягивая остатки жизни из трупа своего учителя. – Я убил бы тебя быстро, клянусь! Ведь я не садист. Я просто хочу стать лучшим из малефикаров!

– А я просто хочу жить, – буднично сказала Мэриан, развеяв купол и метнув в него нож.

Гаскар кхекнул, будто поперхнувшись. Свесив голову, словно пытаясь разглядеть торчащую из горла рукоять, орлесианец рухнул рядом с трупом безумного убийцы.

– Тоже мне, похитители, – презрительно скривила губы Мэриан, заклинанием черпая из их крови жизненную силу и вливая в себя и в мать. – Даже обыскать не удосужились. Слишком привыкли полагаться на свою магию, чародеи подзаборные.

– Мэриан, ты… – Лиандра встревоженно смотрела на дочь.

– Да, мама, – вздохнула Мэриан, помогая ей встать. – Я ещё и маг крови. Но я не заключала сделок с демонами и не пользуюсь ею во зло.

– «Моя магия будет служить только лучшему во мне…» – слабо улыбнулась Лиандра. – Так говорил и поступал Малкольм. И я горжусь тем, что и ты верна этим словам.

Десять магов крови

Решили десять магов крови в Тевинтер уехать,
Но встретили храмовников, и их осталось девять.

Подверглись девять магов крови пыткам и допросу,
Один из них не выдержал – и магов стало восемь.

Восемь магов крови вошли все вместе в Тень,
Поддался демону один, и их осталось семь.

Семь малефикаров творить решили месть,
Напутали в заклятье, и их осталось шесть.

Шесть малефикаров с жертвою играли,
«Девчонка – маг!» – вдруг крикнул кто-то, пятеро сбежали.

Под дубом пять малефикаров ритуал творили,
Один из них на нож упал, и стало их четыре.

Четыре мага крови пришли к дракону в горы,
Дракон разинул пасть, дохнул – и вот их только трое.

Решили три малефикара поиграть в слова –
Сработал ключ к заклятью, и их осталось два.

Из двух малефикаров одного поймал васгот,
И водит на цепочке, зашив покрепче рот.

Малефикар последний приехал на Конклав –
Нарушил ритуал один и весь теперь в делах.