Больше всего на свете Джейн терпеть не могла ночные дозоры: часами пялиться в темноту и зевать, рискуя вывихнуть челюсть. Но в банде она была самой «молодой», поэтому дежурила чаще всех. Джейн не спорила. Появится новый «салага» — тогда придет ее время. Все равно рейдеры были самым крутым, что случилось в ее жизни.
Что ждало ее в Арефу? Всю жизнь выносить браминье дерьмо? Выйти замуж за какого-нибудь Джона, готовить ему обеды, вяло потрахиваться, изредка бегая налево, и рожать спиногрызов, на одном конце которых бесперебойный источник шума, а на другом — все то же дерьмо.
Рейдеры были круты. Они приходили и брали что хотели у тех, кто не мог или не смел сопротивляться, и это было правильно. Мир делится на стадо и волков; стадо создано для того, чтобы с него драли шкуры и резали мясо. Становиться овцой Джейн не хотела и вместе с бандой приходила и брала, что пожелает. Когда же у рейдеров хватало всего, можно было пить и любить любого мужчину или даже не одного, как получится договориться; а не выйдет сегодня — может, срастется завтра. И то, что каждый из них мог ухватить ее за задницу в любой момент и сказать: ложись, тоже было круто — здорово всегда ощущать себя женщиной, которую хотят. Отец вон говорил, она такая страшная, что никто не позарится. Дурак, он просто не знал, что такое оказаться среди своих. Вот только еще бы не эти чертовы дозоры… Джейн снова зевнула, пожалев, что прикончила бутылку виски четверть часа назад, и опять уставилась в темноту.

Вэнс не давал себе труда прятаться, просто стоял среди теней разрушенных давным-давно зданий. Мрак, в котором он видел, как днем, людям казался непроглядным. В пяти метрах от Вэнса была добыча. Молодая самка, пока еще здоровая и крепкая. Полная горячей, вкусной крови — полная жизни, которой он никак не мог насытиться.
От нее изрядно несло спиртным, но он давно привык к этому запаху. Люди бросали жизни в топку алкоголя или наркотиков, пытаясь с их помощью забыть, как коротко и безнадежно существование. Стадо, которое не может найти в жизни хоть толику смысла. Годное лишь на то, чтобы питать Семью.
Он сделал несколько неслышных шагов. В десятке метров отсюда пьяно смеялись ее товарищи — и это придавало охоте особую остроту. Замер, потом переступил с ноги на ногу. Подождать, пока там начнут укладываться спать. Запах близкой жертвы превращал ожидание в почти пытку — тем интересней.

Лагерь за спиной затихал. Джейн вздохнула, в который раз пожалев, что виски закончился. Ей сказали, что сменят через четыре часа, но часы были только у главаря, а определять время по звездам Джейн не умела. В прежней жизни, в Арефу, все было просто: солнце встало — утро, солнце село — ночь, все, что между ними — день, заполненный нудным однообразием существования, там часы казались просто ненужными. Ничего, она достанет себе часы или, еще круче, пип-бой, как у этих выскочек из Убежища; говорят, в округе бродит один такой. Помогает всем — не иначе, хочет пастухом стать. Но волки сгрызут и пастуха, тогда у нее будет пип-бой.
Джейн вздрогнула, когда перед ней вырос мужчина в кожаном пыльнике. Она хотела поднять тревогу, но чужак обезоруживающе улыбнулся, показывая пустые ладони, и она замешкалась, не зная как поступить.
— Стой, — сказала Джейн, выставив перед собой порядком изношенный пистолет.
— Стою, — снова улыбнулся мужчина. В серебристом лунном свете лицо его казалось слишком бледным, но улыбка выглядела искренней, и Джейн слегка расслабилась.
— Чё надо?
— Поговорить. Пить будешь? — голос оказался глубоким и сильным, таким же глубоким, как тени вокруг.
— Чё?
— Все просто. Ты скучаешь, это видно. Я тоже: маюсь от бессонницы, брожу вот кругом. Так почему бы нам не помешать друг другу умереть от скуки. У меня виски есть.
Дурачок, не иначе, подумала Джейн. Все знают, что здесь земля рейдеров, и никто не бродит один и безоружным, а оружия на чужаке не заметно.
— Давай сюда виски. Только медленно.
Он неспешно залез в карман, достал оттуда бутылку.
— А теперь я тебя пристрелю, — сказала Джейн.
Ей нравилось видеть, как менялись лица от осознания близкой смерти. Но этот дурачок только рассмеялся.
— Ты же не хочешь, чтобы на выстрел прибежали друзья? Иначе им, а не тебе достанется весь баффаут.
Баффаут Джейн тоже нравился — после него тело словно наливалось силой и энергией, казалось, будто в нем пара центнеров мышц и три метра роста, как у супермутанта.
— Гони.
— Э, нет, не просто так.
— Так бы сразу и сказал, — догадалась Джейн.
В конце концов, чего бы и не потрахаться, скучно же. А потом, когда этот дурачок отдаст ей баффаут и виски, она просто свернет ему башку — баффаут и не такое может. Мир делится на волков и овец, и этот — явно не волк, так что туда и дорога
Она расстегнула лифчик, повела плечами, давая возможность разглядеть грудь — крупную и упругую. Ветер холодил тело, соски съежились крепкими шурупчиками. Чужак шагнул ближе, коснулся обнаженной кожи — легко-легко, точно только что пролетевший ветерок, и пальцы казались такими же прохладными.
Джейн привыкла к тому, что мужики не особо думают об ее удовольствии. Ухватил за задницу, присосался губами, помял сиськи, залез рукой между ног, теребя клитор так, будто это не самое чувствительное место, а латунная пуговица, которую нужно надраить до блеска. Сунул, потратив на все предыдущие телодвижения едва ли пять минут — и понеслась. Поэтому она растерялась окончательно, чувствуя, как прохладные руки скользят вдоль позвоночника, а губы едва касаются ее губ, потом легко теребят мочку, неторопливо спускаются по шее, прижимаясь к коже. Она успела подумать, что, кажется, будет засос — ничего, не привыкать — прежде чем стало больно, хотела вскрикнуть, но холодная ладонь зажала рот, а потом стало совсем темно.

Разгоряченное спиртным тело, быстрый-быстрый пульс бился под кожей. Вэнс спускался губами вдоль жилки, оттягивая финал. Голод ворочался внутри, доводил до исступления — вот она, живая, теплая плоть совсем рядом. Он слегка прикусил мышцу, отпустил — зверь внутри взвыл, и, улыбнувшись ему, Вэнс позволил голоду взять верх.
Он уложил тело на камни, прятать не стал — пусть боятся. Купилась. Они все готовы променять свое тело на обещание быстрого кайфа. Наживка всегда срабатывает, кажется, это становится уже скучно.
Наверное, пора менять тактику и перестать обжиматься с едой.