Следующие несколько дней Лауре было не до выяснения личности заказчика — Эйрону стало хуже. Вероятно, яд успел достаточно распространиться по организму, раны не заживали, температура не падала, дрелла мучила жажда, и девушка не отходила от него трое суток. Доктор Чанкус применял разные лекарства и начинал уже всерьёз опасаться за жизнь пациента. 

Самой тяжелой была третья ночь. Эйрон периодически проваливался в беспамятство, метался по постели, смотрел на Лауру и не видел её. Он что-то говорил, но девушка не успевала разобрать невнятно и быстро произносимые слова. Она делала инъекции каждые три часа, надеясь, что лекарство окажет, наконец-то, своё действие, и Эйрон сумеет выкарабкаться. Потерять еще одного дрелла — это будет уже слишком! Достаточно того, что по её вине погиб Кейн. А сейчас в её руках была жизнь Эйрона. Девушка не чувствовала усталости, изнеможения, держалась на ногах за счет нервной энергии и литров крепчайшего кофе. Лаура отходила от постели дрелла только в случае крайней необходимости, она боялась, что за время её отсутствия с ним что-то случится.

К утру, после очередной инъекции, ему наконец-то стало легче: жар исчез, а температура больше не поднималась. Кризис миновал — поняла Лаура, когда бред прекратился и Эйрон просто заснул, не погружаясь на этот раз в полузабытье, порожденное лихорадкой. Она долго смотрела на его спокойное лицо, и сама не заметила, как положила голову на подлокотник кресла, стоявшего рядом с постелью, свернулась в этом кресле калачиком и отключилась.

Разбудило её лёгкое прикосновение — девушка встрепенулась, подняла голову и встретилась глазами с осмысленным взглядом дрелла. Он испуганно отдернул руку, которую протянул, чтобы погладить её плечо.

— Я разбудил тебя, — он робко улыбнулся, — прости.

— Нет, это ты прости. Я не должна была засыпать, — Лаура встала с кресла, подошла к постели, поправила сбившееся одеяло. — С возвращением, Эйрон!

— Да уж, точнее не скажешь. Сколько дней я уже здесь? — дрелл не отводил от неё тёплого и благодарного взгляда.

— Пятый, кажется. Сейчас принесу тебе что-нибудь попить, хорошо?

— Постараюсь никуда не уходить, — улыбнувшись, сказал он.

Лаура приняла душ, почти ледяная вода быстро разбудила её окончательно. Девушка переоделась, налила сок для Эйрона, добавила в него витамины, поставила готовиться бульон, ведь дрелл ничего не ел эти три дня, и поспешно вернулась в спальню, прихватив с собой лекарства и материал для перевязок.

— Я не долго? — улыбаясь, спросила она.

— Нет, совсем недолго, но пить хочется ужасно! — он вновь смущенно улыбнулся.

— Не удивительно, держи! — Лаура протянула Эйрону стакан.

Он взял сок здоровой рукой и жадно припал к пахучей оранжевой жидкости. Оторваться от стакана дрелл смог, только когда тот полностью опустел.

— Фух, так уже лучше, —  дрелл  вернул девушке пустой стакан, — никогда не думал, что можно так захотеть пить!

— Неудивительно, а сейчас давай сменим повязки, — она начала осторожно разматывать бинты.

— Как прикажешь, Сиха, —  Эйрон покорно отдал её свою руку.

— Что означает это слово — «Сиха»? — Лаура вопросительно глянула на дрелла. — Ты меня назвал так еще там, в переулке...

— Сиха — это Ангел-воительница богини материнства Арашу. Дарующая защиту, страшная в гневе, ты такая, Лаура.

— Глупости, нашёл ангела! — девушка улыбнулась, потому что вид пореза больше не вызывал у неё беспокойства. Наконец-то началось заживление, рана на груди тоже стала затягиваться, а это значило, что действие яда было полностью нейтрализовано. Лаура осторожно обработала обе раны медигелем, наложила свежие повязки и впрыснула антибиотик.

— Вот и все, не очень больно было?

— Совсем не больно, — Эйрон вдруг взял её руку в свою, поднес к губам и поцеловал, — Сиха, спасибо... за всё...

— Перестань меня так называть, — она осторожно отняла руку, потому что прикосновение его пальцев и губ было мучительно-волнующим.

— Тебе неприятно, когда я тебя касаюсь, Лаура? Я же вижу. Что не так?

— Ты действительно хочешь это знать, Эйрон? Дело не в тебе, дело во мне. Говорить об этом не стоит, пока, во всяком случае. Хорошо? — она посмотрела на него, и вновь дрелл увидел в её темных глазах безмолвный крик, буквально рвущийся наружу.

— Хорошо, я больше не буду задавать тебе вопросы. Если захочешь, расскажешь сама. Помоги мне встать.

— Отлично, вот и договорились, — Лаура улыбнулась и снова сопроводила пошатывающегося Эйрона в ванную. Пока дрелл приводил себя в порядок, девушка быстро сменила белье на постели. 

Он действительно чувствовал себя лучше, мучила только слабость, но жгучая боль в руке и груди полностью исчезла, остался лишь незначительный дискомфорт при резких движениях. Дрелл прекрасно понимал, что обязан Лауре всем, даже самой жизнью. Если бы не Сиха, он был бы уже мёртв, остался бы навсегда в том переулке. Она спасла его дважды: одни раз  — не дав его убить, второй — не позволив умереть от действия токсина.

Но почему? Почему она заботится о нём? Как оказалась там? Зачем вмешалась? Вопросов было много, а ответов — ни одного. Лаура ускользала от всех попыток что либо о ней разузнать, уходила так же легко, как избежала тогда в баре удара наёмника. Что же было в её прошлом? Это прошлое до сих пор её мучает, ведь за улыбкой невозможно скрыть боль. Девушка улыбается ему, а глаза кричат.

Медленно передвигаясь и постоянно опираясь о стену здоровой рукой, дрелл самостоятельно вернулся в спальню.

— Ты зачем сам-то? — Лаура бросилась ему навстречу, помогла дойти до кровати и устроиться под чистым и свежим покрывалом, — ты ведь мог упасть!

— Но не упал. Я не такой уж и слабый, — Эйрон с облегчением откинулся на подушку.

— Я и не говорила, что ты слабый, просто эти дни были для тебя не из легких... Эйрон, может нужно сообщить твоей семье, что с тобой случилось? Они ведь волнуются, наверное?  — Лаура вопросительно заглянула в его глаза.

— Нет. Некому сообщать. И — нечего, — дрелл опустил голову, — я не хочу радовать отца своей очередной неудачей. А мама... Она и так из-за меня мучается. — Он поднял глаза на Лауру, и теперь она читала боль и стыд в его взгляде: — Я неудачник, Лаура. Я должен был стать ассасином, продолжить дело отца. Соблюсти Договор... Я прошел курс обучения, но не смог нажать на курок. Убить живое существо способны не все. Я не сумел выполнить задание. Мне даже второй шанс дали, из уважения к знаменитому Райму Дейру. Я провалил и второе задание. Мать помогла мне, устроила в секретари к своей подруге-азари. Несколько лет всё было нормально, потом начались неприятности у хозяйки и у меня. Я остался без работы, искал её повсюду, но везде требовалось умение убивать, а я не могу. Так и на Омегу попал.

— Погоди, Эйрон, кто такой — Райм Дейр? — Лаура внимательно смотрела на дрелла, ожидая ответа.

— Это — мой отец, — дрелл грустно улыбнулся, — один из лучших ассасинов. Обожает свою работу. Он ушел на отдых, умудрился даже состояние сколотить, но убивает до сих пор. Отец мечтал, чтобы я стал таким же. После своего провала я так и не появлялся дома, только иногда связывался с матерью. Но очень редко, потому что он потом срывает злость на ней, а я не хочу, чтобы мама из-за меня плакала. Она достаточно пролила слез. А почему ты спросила? Ты знаешь его? — встревожено спросил дрелл.

— Нет, не знаю. Просто, имя показалось знакомым. Я ошиблась, — Лаура отвела взгляд, — не все могут быть убийцами, Эйрон. В этом нет ничего постыдного. Мне говорили о таких, как ты.

— Кто? — вырвалось у него. — Об этом знают только...

— Дреллы-ассасины, сумевшие выстрелить. Но это сейчас неважно. Ты точно не собираешься связаться с матерью? Хочешь, это сделаю я? Твой отец меня не знает.

— И не надо, — Эйрон усмехнулся, — его мало кто вообще знает... из живых, а мертвые не говорят.

— Чем меньше заказчиков знают асcаcина в лицо, тем дольше продлится его карьера... и жизнь. — Лаура горько улыбнулась, — чем выше твой уровень, тем уже круг тех, кто знает тебя лично.

... Вот они с Кейном весело и от души улыбаются перед камерой... Для той, единственной фотографии... Он говорит эту фразу, привлекает её к себе, целует, гладит по растрепанным ветром волосам...

Лаура прикрыла глаза, возвращаясь в тот далекий и счастливый день, от которого осталась только фотография, хранящаяся сейчас вместе с вещами Кейна. Смотреть на неё девушка тоже не могла.

— Я не настаиваю, Эйрон, не хочешь — не сообщу. Просто, у меня даже матери нет, а отца не было никогда. У меня вообще никого нет. Единственный друг — Артур, да и того вижу раз в год. Ладно, отдыхай. Я скоро.

Она вышла, не оглядываясь, оставив Эйрону еще больше вопросов и не дав ни одного ответа. Лаура автоматически готовила бульон, а сама думала, что же теперь предпринять: «Эйрона заказал собственный отец. Как же нужно ненавидеть сына, чтобы нанять бандитов для его убийства? Сколько еще низости можно встретить в Галактике? И что делать теперь? Выпытать у дрелла адрес родителей и нанести визит? Пока Райм Дейр жив, Эйрону будет и дальше угрожать опасность!»

Для начала, девушка решила собрать как можно больше информации о Райме. Сваливаться на голову, не зная ничего о противнике, было бы неимоверно глупо. Кейн всегда тщательно планировал каждую операцию, этому же учил и Лауру. Единственный способ защитить Эйрона она видела в устранении его отца, иначе дамоклов меч всегда будет висеть над головой дрелла.

Эйрон... Она испытывала к нему смешанные чувства: покровительственно-материнские и... в этом сложно было признаться даже себе самой, но он волновал Лауру. Испытывала чувства? Девушка тряхнула головой и даже замерла на месте — чувства? Она уже успела забыть за пять лет, что это такое. Холодное равнодушие ко всему и всем стало её второй натурой. 

Она улыбнулась, вспомнив неудачную попытку «выбивать клинья» с Артуром Крейсом. Благодаря этой глупости, она обрела друга, единственного мужчину-человека, с которым общалась без оружия. Тогда у них ничего не вышло, они даже поцеловаться не смогли: у неё была своя боль, его мучило прошлое и настоящее. Найти утешение в разбитом сердце другого невозможно. Да и отогреть чью-то душу можно, только если своя не холодна, как лёд.

Эйрон был чем-то неуловимо похож на Кейна, но в то же время, разительно от него отличался. Их глаза были разными абсолютно, хотя оба перенесли операцию, чтобы лучше понимать ханаров. Вот только, взгляд Кейна был холодным и твёрдым, подавлял и подчинял своей воле, а в глазах Эйрона присутствовала неуверенность и оттенки опасения, ожидания очередной неприятности. Его хотелось защитить, прижать к груди и успокоить. С какой теплотой и благодарностью Эйрон смотрел на неё, он, словно, ласково обнимал девушку взглядом. Это было приятно, согревало, его присутствие делало квартиру Лауры живой, уютной, похожей на настоящий дом, а не на временное пристанище.

Две бессонные ночи, проведенные ею у постели дрелла что-то изменили в девушке. Впервые, чья-то жизнь зависела не от меткости её оружия, а от милости высших сил. От неё мало что зависело, требовалось только вовремя вводить лекарство и ждать. Это было тяжело, она думала все время только об одном: пусть Эйрон выживет! 

Все четыре года Кейн заботился о Лауре, защищал её, учил, был лидером в их тандеме, а сейчас девушка была в его шкуре. Эйрон полностью зависит от неё. Пока она не решит проблему с его отцом, дреллу не стоит покидать квартиру, за порогом его поджидает смерть. Отец приговорил его только потому, что сын не оправдал возложенных надежд. Ужасно... Лаура поняла, что успела за эти четыре дня привязаться к необычному и беспомощному дреллу, её одиночество было слишком долгим.
 
Вспомнилось, как почти десять лет назад, Кейн избегал прикасаться к ней точно так же, как сейчас она сама старается поменьше касаться. Эйрона — нельзя полностью подчинить себе свою природу, запретить себе чувствовать. Она же не дрелла, чтобы уметь полностью разделять тело и душу.
 
Но всё это меркло по сравнению с трудной задачей — защитой Эйрона от его отца. Лаура выключила плиту и подошла к своему терминалу. Стоило поднять кое-какие старые контакты и собрать побольше информации о Дейре-старшем. За годы, посвященные мести, девушка успела обзавестись несколькими источниками информации: азари, волус, саларианец — все они были её должниками и, так или иначе, имели отношение к торговле информацией. У них-то Лаура и решила навести справки. Через некоторое время начала поступать информация, и чем больше девушка узнавала, тем сильнее ее охватывало уныние.
 
Райм Дейр — хладнокровный, жестокий, расчетливый, в совершенстве владеет оружием и биотикой («Бросок», «Деформация»). Начал карьеру ассасина с пятнадцати лет. Сейчас уже не связан Договором, но продолжает брать частные заказы. Делает это не по финансовым причинам, а просто потому, что преданно любит свою работу. В определенных кругах получил кличку «Беспощадный», потому что всегда был абсолютно равнодушен к полу, расе и возрасту жертвы. Среди ликвидированных им немало женщин и детей. Ошибок он не делал. Женат вот уже тридцать лет на Айне Дейр. Имеет взрослого сына, двое других детей умерли, не дожив до шести лет — синдром Кепраля.
 
Кейн всегда учил её трезво оценивать противника. Переоценка своих сил заканчивается плачевно. Лучше наоборот — считать врага более сильным и готовиться тщательнее, тогда больше шансов не просто остаться в живых, но и победить. Лаура понимала, что справиться с таким, как Райм, ей не под силу — он просто размажет её по стене. Сильный биотик и плюс к этому — совершенное владение оружием. Кейн смог бы с таким справиться, она — нет. Но должен же быть способ обезопасить Эйрона! 

Да и не мешало бы всё же сообщить его матери, что сын попал в беду. Лаура вспомнила, как засияли глаза дрелла, и сколько тепла было в голосе, когда он говорил о матери. Она, наверное, очень хорошая и переживает за своего единственного оставшегося в живых сына. Вот только как связаться с Айной? Как сохранить разговор в тайне от Райма? Пока тот ожидает подтверждения ликвидации или же уверен, что сын мертв, Эйрон может спать спокойно. 

Но рано или поздно Райм догадается, что убийства не было, и всё начнется сначала. Пока что, ассасин действовал чужими руками, но не натолкнет ли его провал Фирка на мысль исполнить приговор лично? Что она будет делать, если, в один не очень прекрасный вечер, Райм Дейр появится на пороге, окруженный тёмно-синим пламенем биотического поля, неотвратимый, как сама смерть, и столь же бесчувственный? Защитить Эйрона, сойдясь в открытом бою с его отцом, она не сумеет. Просто, вместо одного трупа Райм получит два.

Лаура обхватила голову руками, взлохматила волосы, как поступала всегда, размышляя о чем-то серьёзном. Что же делать? Как победить совершенного убийцу с тридцатипятилетним опытом? Миллионы вопросов, и ни одного ответа. Девушка заглянула в спальню: Эйрон снова спал, спокойно и безмятежно, как ребёнок. Они и казался Лауре ребенком, хоть они были ровесниками. 

Просто все дело в том, что переживания, боль, потери быстро старят душу. Она изнашивается, седеет, покрывается морщинами. Даже если на лице еще нет никаких следов возраста, душа выглядывает из глаз — холодных и мертвых. Лауре часто казалось, что ей вовсе не двадцать пять лет, а все пятьдесят, настолько сильно была изранена, иссушена болью её душа. 

Девушка стала циничной, отгораживалась ото всех стеной ледяного безразличия. Она убивала и наслаждалась этим, хотя где-то глубоко внутри все еще слышался отчаянный протест остатков милосердия и человечности. В первый раз Лаура испытала удовольствие от убийства, когда отрезала голову одному из компаньонов Нерхоша Сонда, батарианца, которого Кейн убил последним... вместе с собой... взорвав плазменную гранату.

Она тогда долго пытала своего пленника, вытягивая из него подробности, которые могли бы ей помочь. Ненависть и ярость клокотали в Лауре, извергались потоком раскаленной лавы, пожирающей все на своем пути. Молекулярный клинок, подаренный Кейном, отлично ей служил, легкое движение — и голова отделяется от тела, а горячая кровь заливает руки, пьянит сильнее самого крепкого вина. В тот самый момент боль от потери Кейна стихла, словно кровь батарианца сумела потушить сжигающее девушку изнутри пламя. Это не было ощущением экстаза, нет, просто стало не так больно. Ненадолго.

Постепенно убийства стали для Лауры чем-то вроде наркотика, который помогал ей жить дальше и одновременно с этим убивал в ней человека, превращая в бездушную и хладнокровную убийцу. Она почти потеряла саму себя, разучилась любить, зато преуспела в ненависти. Чувства, которыми девушка не пользовалась, постепенно отмирали, оставляя место себя пустоту.

Сейчас в этой мертвенной пустоте начинало что-то пробуждаться. Это напоминало погасший костер, в котором, под слоем холодной золы, всё еще теплится крохотный уголек. Даст ли он начало новому пламени или погаснет окончательно, Лаура не знала. Она боялась даже думать о будущем. Для начала нужно было разобраться с отцом Эйрона, да и сможет ли она сама вызвать в сердце дрелла какие-либо чувства, кроме благодарности? Девушка просидела долго, размышляя и пытаясь организовать ликвидацию Райма, но так ничего и не смогла придумать. Заглянула снова в спальню и увидела, что Эйрон проснулся.

— Проголодался? — спросила Лаура, подходя к постели и внимательно глядя на дрелла.

— Есть немного, — Эйрон улыбнулся, — я снова заснул, сам не заметил как...

— Это нормально, — девушка осторожно коснулась его лба и щеки, проверяя, нет ли жара, а Эйрон накрыл ее руку своей ладонью, заглянул в глаза:

— Со мной одни хлопоты, Сиха. Я никогда не сумею отблагодарить тебя...

— Ты опять называешь меня этим именем, — она присела на край постели, но руку отнимать не стала, и сейчас дрелл осторожно сжимал тонкие пальцы девушки, явно не собираясь ее отпускать.

— Оно тебе к лицу, Лаура, — он улыбнулся, — не каждому удается встретить Ангела, а мне повезло... Вот только не ясно, почему?

— Может быть потому, что ты никого и никогда не убил? Амонкира покровительствует охотникам, Арашу — тем, кто не несет смерти. Калахира... — Лаура опустила голову, чтобы дрелл не видел ее глаз, — она забирает лучших.

— Ты знаешь о наших богах? — в голосе Эйрона звучало неподдельное изумление. — Я еще не встречал людей, который бы разбирались в дреллской мифологии.

— А я и не разбираюсь, — она горько улыбнулась, — я знаю их имена, но не верю ни одной из них. Ни одному из богов ни одной религии во Вселенной. Я не могу почитать этих богов и верить в них, потому что их не существует. Если бы они действительно были реальны, то не отнимали бы самое дорогое, оставляя в насмешку жизнь! Или это они так шутят? — девушка заглянула в глаза дрелла, и он испугался этого взгляда. — Им невероятно смешно наблюдать за нашими слезами, а наша боль — их высшая награда. Я ненавижу богов, Эйрон. Таких богов, придуманных. Так что не надо сравнивать меня с прислужницами богинь. Я просто человек. И всё.

— Что же с тобой случилось? — он оставил её руку, осторожно взял девушку за подбородок, не давая отвести взгляд. — Откуда в тебе столько боли?

— А ты уверен, что хочешь это знать? — ее глаза блестели сухо и безжизненно. — У тебя достаточно своих проблем, Эйрон. Чужая боль не уменьшает свою, а делает жизнь невыносимее. Мне не нужно твоё сочувствие, вообще ничье... Изменить ничего нельзя, так зачем об этом говорить? — она убрала его руку и встала. — Я принесу тебе поесть, подожди секунду, — грустно улыбнувшись Эйрону, Лаура развернулась и вышла, оставив дрелла одного с гулко колотящимся в груди сердцем, и гудящей от вопросов головой.