Сознание возвращалось к Лауре медленно, голова ужасно болела, а к горлу подступала тошнота. Девушка с трудом открыла глаза и попыталась пошевелиться, но тут же вскрикнула от резкой боли в затекшем и занемевшем теле. Ее кисти и щиколотки стягивали веревки, а сама она находилась в грязной, полутемной комнате. Как она сюда попала, Лаура не знала, последнее, что она помнила — укол, и наступившая за ним темнота.

«Судя по всему, я все-таки попалась. Если это не логово работорговцев — я готова съесть собственную майку... без соли... Хотя это неважно, главное, что выбраться отсюда я сама не смогу... Черт...» — по щекам девушки поползли слезы, сдержать которые она не могла, как ни пыталась. Перспектива была ужасной — дальнейшая дорога вела только в какой-то галактический бордель. Сбежать невозможно, даже руки на себя наложить она не сможет: «Почему это случилось именно со мной? За что?» — горькие слезы душили Лауру, слезы бессилия и обиды на такую неласковую и несправедливую судьбу. 

Вдруг в комнате вспыхнул свет, дверь открылась, и вошли трое батарианцев. Лаура на секунду зажмурилась, потому что свет больно ударил по привыкшим к полумраку глазам, а когда вновь открыла их — один из вошедших стоял совсем рядом с ней, а двое других остались около дверей.

—  Так, так, так, — батарианец зажег сигарету, глубоко затянулся и выпустил дым в лицо Лауры, заставив девушку закашляться, — вот, значит, какая ты, птичка! Да, Винс не обманул —  породистая самка! — он грубо схватил пленницу за подбородок, заставив смотреть себе в лицо: — Пожалуй, товар такого качества редко мне попадался! Жаль только, что придется продать тебя в самый грязный и захудалый бордель во всей системе... Но, что поделать, я обещал Винсу, а слово, данное партнеру нарушать нельзя. Чем же ты ему так насолила? А, крошка?

После этих слов батарианца внутри у Лауры все похолодело — значит, ее поимка — не случайность, все это подстроил отчим. Ей потребовалось все самообладание, чтобы не разрыдаться на глазах у работорговцев, хотя перспектива, нарисованная им, была не из веселых. А между тем, батарианец продолжал держать Лауру за подбородок и внимательно ее разглядывал. Его масляно заблестевшие глаза обшаривали ее лицо и фигуру, которую не могла скрыть легкая, обтягивающая одежда. Часто сталкиваясь с  человеческими женщинами, Слих  привык к их необычной внешности и начал получать удовольствие от секса с ними - такими мягкими и нежными, почти, как азари. Его подельники звали Нероха "извращенцем", который сношается с животными, но тому было наплевать на их мнение. Ему нравилось заниматься сексом с человеческими самками и все тут!

— Да, аппетитная девочка, — он скабрезно ухмыльнулся, — осталось только проверить, не соврал ли Винс насчет твоей невинности?

Глаза Лауры расширились, а брови взлетели крыльями потревоженной птицы — худший из ее кошмаров превращался в реальность. Девушка попыталась освободить подбородок от его хватки и отползти подальше, но попытка была напрасной и вызвала взрыв смеха у всех троих батарианцев:

— Ты гляди! Трепыхается еще?! Должен же я проверить качество товара перед продажей. А товарищи должны подтвердить... оценку... — грубый хохот и похабные жесты батарианцев терзали девушку сильнее, чем ручища, вцепившаяся в подбородок.

— Прекрати ее пугать, Слих, она сейчас в обморок грохнется, — сказал один из стоявших у двери.

— И то верно, — Слих выпустил ее подбородок и с начал по-хозяйски ощупывать плечи и грудь. Лаура попыталась укусить его за руку, но тут же получила хлесткую оплеуху:

— Прекрати, сучка! Я еще даже не начал! А будешь рыпаться — переломаю тебе парочку костей, ясно? Молчишь? Ишь, сверкает глазищами! Если бы не моя жадность — попортил бы малость личико! — в руке батарианца блеснуло лезвие ножа, и холодная сталь коснулась щеки Лауры. — С каким удовольствием я подправил бы некоторые линии, — нож скользнул по щеке на шею, лезвие было острым, и по нежной коже девушки потекла струйка крови: — Обожаю кровь, — батарианец наклонился и провел по щеке Лауры языком, слизывая кровавые капли —  её затрясло от ужаса и отвращения, но Слих уже отодвинулся, осторожно слизал кровь с ножа и доверительно сказал: — Меня всегда возбуждает вид, запах и вкус крови... и страха... Знаешь, у страха есть свой, ни с чем ни сравнимый запах — это мой самый любимый наркотик... Но ты не переживай, если я попорчу твою мордашку — получу меньше денег, а деньги я люблю еще больше, чем страх...

Лаура ничего не могла с собой поделать, ей было всего шестнадцать лет, она еще никогда не попадала в серьезные переделки, а сейчас ей грозило самое страшное, что может случиться с женщиной. По щекам вновь потекли слезы, а тело начала бить крупная дрожь.

— Ей, чего это ты? — Слих вновь схватил ее за подбородок, — испугалась? Не бойся, деточка. Тебе не будет больно... Ну, разве что совсем чуть-чуть — я же все- таки не человек! — батарианцы вновь грубо заржали. — Я лучше человека! Ты после меня и смотреть на людей не захочешь!

— Да где она их увидит? — перебил Слиха один из напарников. — В том месте, куда ты ее продашь, люди почти не бывают.

— Ага, им там не рады, — вклинился третий, — зато там очень любят человеческих самок... Вы такие мягкие, гладкие... Правда, вот, дохнете почему-то скоро? Слих, ты не в курсе, отчего это они быстро дохнут в наших борделях?

— А то ты не знаешь, — Слих бросил напарнику пистолет, — человеческие самки и ТАМ нежные... не чета нашим...

— Ага, и кроганкам! — эта реплика вызвала бурю восторга у всех троих батарианцев и окончательно лишила Лауру остатков самообладания:

— Лучше сразу меня зарежь, сволочь! — выкрикнула она, давясь рыданиями.

— Ну уж нет, — Слих глумливо ухмыльнулся, — твой труп ничего не будет стоить, а я говорил, что очень люблю деньги... Ладно, хватит трепаться, до отлета не так много времени, пора и за дело, — батарианец стал расстегивать свой комбинезон под скабрезные комментарии напарников:

— Покажи ей, Слих! Ты же мастер в этом деле! — подначивал главаря один из них.

— Тихо! — Слих рявкнул на напарников. — Прекратили балаган! Совсем девочку запугали — вон как дрожит бедная... А я люблю, когда мне сопротивляются, так гораздо веселей и приятней. И вообще, она вас смущается, правда, милая? Наедине со мной она будет совсем другой... Правда? Ты ведь меня не разочаруешь? — с угрозой спросил он девушку и, не дождавшись ответа, бросил товарищам: — Выйдите отсюда! Я здесь быстро закончу и потом — ваша очередь: можете жребий бросать или вместе будете развлекаться — это как сами решите. А сейчас — не мешайте мне. Не смущайте девочку своими похабными рожами!

Продолжая похотливо ржать, батарианцы выскользнули за дверь, оставив Лауру наедине с главарем. Слих повернулся к ней и медленно протянул:

— Ну, вот мы и одни, теперь никто нам не помешает. Ты можешь кричать, вырываться, брыкаться — все это меня только распаляет... Обожаю брать женщин силой... Люблю чувствовать себя победителем, — говоря это, батарианец резко вздернул вверх связанные руки Лауры, заставив девушку вскрикнуть от жуткой боли в плечах: — Вот так! Уже лучше! Ты знаешь, как мне угодить! Люблю крики — это так возбуждает...

— Не дождешься! — Лаура пыталась увернуться от его рук, хозяйничавших у нее за пазухой, но безуспешно. Связанные руки девушки Слих пристегнул к проходившей вдоль стены трубе, и сейчас срывал с нее блузку, не обращая никакого внимания на попытки увернуться:

— У тебя не только мордашка, но и все остальное на уровне! Прелесть просто! Дурак Винс, я бы ни за что не продал тебя, не воспользовавшись сам.

Слезы унижения и бессильной ярости застилали глаза Лауры, а грубые руки работорговца расправлялись с застежкой ее брюк:

— Сейчас ты узнаешь, ради чего родилась на свет, самка, — батарианец стягивал с нее брюки дрожащими от нетерпения и похоти руками.

Бесполезные попытки освободиться, ослепляющий удар по щеке, когда она попыталась столкнуть Слиха ногами, освобожденными от веревки, и вот уже на нее наваливается тяжелое тело распаленного похотью самца, но... в последний момент в комнате раздается грохот, разрывающий барабанные перепонки и голова батарианца разлетается на миллионы кровавых брызг, заливших лицо и тело девушки. Лаура безмолвно наблюдала, как появившийся в комнате неизвестно откуда незнакомец, стаскивает с нее труп Слиха, практически лишенный головы:

— Я не хотел тебя напугать, — незнакомец не был человеком, глаза перепуганной и оглушенной выстрелом Лауры встретились с черными и бездонными глазами дрелла:

— Раньше вмешаться не мог, — в его низком голосе послышались извиняющиеся нотки, — боялся тебя задеть, пришлось подождать... — стройный, гибкий, затянутый в черную кожу, он казался девушке порождением ее воспаленного рассудка. Все слова куда-то подевались, Лаура продолжала все так же молча наблюдать, как дрелл молниеносным движением освободил ее руки, бросил быстрый взгляд на ее обнаженное, залитое кровью батарианца тело и смущенно кашлянул: — Надеюсь, здесь есть вода? — спросил он, отворачиваясь, — тебе не мешало бы умыться и одеться, вот только во что?

Вопрос, сорвавшийся с губ Лауры, был неимоверно глупым:

— Ты меня не убьешь?

— А нужно? — дрелл продолжал стоять к ней в пол-оборота, внимательно рассматривая труп Слиха.

— Не знаю, — Лаура встала, опираясь рукой о стену, но ноги подкосились, и она упала бы, если бы он не оказался рядом и не успел ее подхватить:

— Ей, прекрати, — он набросил на плечи девушки свой кожаный черный плащ, — ты не потеряла сознание от вида крови и смерти, что же теперь случилось?

— Я... я... я... — она пыталась что-то сказать, но хлынувшие водопадом слезы ей помешали. Весь ужас сегодняшнего дня сейчас колотил ее тело крупной дрожью и выливался вместе с потоками слез.

Девушка уткнулась лицом в грудь дрелла, и тому ничего не оставалось, как молча обнять ее за вздрагивающие плечи. А Лаура никак не могла остановить рвущиеся из горла рыдания, ей не верилось, что все уже закончилось, и кошмарная участь рабыни ей больше не угрожает... Вот только, не угрожает ли? То, что перед ней один из легендарных дреллов-асасcинов, девушка уже поняла, вот только их услуги стоили очень дорого, а у нее не было ни гроша:

— Я не смогу тебе заплатить, — Лаура подняла голову и взглянула в огромные глаза своего нежданного спасителя.

— За что? — дрелл непонимающе улыбнулся.

— Ну, ты ведь спас меня, убил этого, — девушка кивнула в сторону трупа Слиха, — да и тех, за дверью, тоже...

— Убил, — асасcин улыбнулся шире, достал из кармана плаща платок и начал осторожно вытирать с лица Лауры слезы, смешанные с засыхающей кровью батарианца, — я выполнил заказ, за который уже уплачено. Ты просто облегчила мне работу, — он продолжал осторожно касаться ее лица, — Слих был чертовски осторожен и подозрителен, я никак не мог к нему подобраться, а сегодня он наконец потерял голову, — эта фраза прозвучала двусмысленно и вызвала у Лауры робкую улыбку.

— Ну вот, — дрелл выбросил испачканный платок, — так уже лучше. Не стоит давать волю слезам, они редко могут быть полезны. В соседней комнате я видел душ, приведи себя в порядок. Я подожду.

— Ты не уйдешь? — помимо ее воли в голосе девушки зазвучала паника.

— Нет. Не бойся. Но у тебя мало времени. Поторопись.

Она покорно поспешила в душ, быстро смыла с себя кровь и грязь, вода не только очистила ее внешне, но и немного успокоила разгулявшиеся нервы. Полотенце, висевшее в душе, выглядело слишком затрапезным, и Лаура не решилась им воспользоваться, поэтому ей пришлось натягивать плащ на мокрое тело. В этот момент в дверь душа осторожно постучали:

— Не бойся, это я. Я нашел здесь сумку, возможно, тут твои вещи. Возьми.

Лаура приоткрыла дверь и взяла протянутую дреллом сумочку, в которой ей посчастливилось обнаружить свою одежду. Она быстро оделась, вышла из душа и протянула ему плащ:

— Спасибо. Извини, я его намочила.

— Ерунда, — дрелл поморщился, — он бывал и в худших переделках. Ну что же, я вижу, ты готова? Я провожу тебя домой. Сейчас ночь, на улицах небезопасно.

При упоминании слова «дом» Лаура побледнела и сделала шаг назад:

— Тогда лучше просто пристрели меня здесь...

— Не понял? — в его глазах плеснулось удивление, — Зачем мне тебя убивать?

— У меня больше нет дома, — медленно процедила Лаура сквозь зубы, стараясь не сорваться и не расплакаться снова, — моя мать — потаскуха и алкоголичка, а здесь я оказалась по милости отчима. Этот ублюдок не сумел добиться своего и продал меня батарианцу.

— Интересно, — протянул дрелл, — откуда это тебе известно?

— Слих сам проболтался, — девушка посмотрела в глаза дрелла, — как видишь, у меня нет ни гроша за душой и ни одного близкого человека во всей чертовой Галактике... Так что гуманнее будет пустить мне пулю в голову. Или за это тоже надо платить? — в глазах Лауры засверкали слезы, а в голосе звенела обида и ярость.

— Успокойся, — ассасин шагнул к ней, но Лаура сделала еще один шаг назад:

— Или тебе тоже нужно то, что и всем им? — в голосе девушки отчетливо слышались истерические нотки.

— Нет. Если бы мне это было нужно, я не стал бы терять столько времени на разговор с истеричной девчонкой, которая не боится крови и трупов, но впадает в панику по мелочам. Зачем мне это?

Но его слова не доходили до сознания Лауры, она вбила себе в голову, что сейчас снова придется защищать себя, на сей раз от асасcина:

— Вы все... Все одинаковые! Независимо от расы! Всем нужно одно и то же! Даже пулю у тебя приходится выпрашивать и покупать! Мне все равно теперь, слышишь? Можешь делать со мной... — договорить ей не дала его рука, которая слегка хлопнула по щеке и после легла на ее губы, заставляя замолчать, движение было скользящим и молниеносным:

— Стоп. Не говори того, о чем потом пожалеешь. Я же сказал — ты меня не интересуешь. Ясно? Я не для того летел на Омегу, чтобы развлекаться изнасилованием. Ведь ты же боролась бы до конца, верно?

Она легонько кивнула, подпадая под его странное очарование. Страх куда-то исчез, улеглась паника, а дрелл продолжал:

— Я наблюдал за тобой и этим скотом. Не каждая девушка, независимо от расы, будет так яростно бороться с насильником, даже без шансов на успех. К тому же тебя не пугает кровь и смерть, — он задумчиво мерил шагами комнату, а Лаура прислонилась к стене и обхватила плечи руками, не отводя от него взгляда:

— Ты права в одном — если я оставлю тебя здесь, это будет хуже смерти...

— Возьми меня с собой! — просьба вырвалась у Лауры невольно.

— Зачем? — дрелл усмехнулся, — мне некогда постоянно вытирать сопли девчонке. К тому же, я не могу позволить себе отвлекаться.

— А я не буду тебя отвлекать, — она стремительно шагнула к асасcину, схватила его за руку и умоляюще заглянула в глаза: — Научи меня хотя бы стрелять, что бы никто больше не смог сотворить со мной такое... Я буду тебе помогать, убирать, готовить... что угодно... только не бросай меня здесь!

Он хотел возразить, но вдруг безупречная память услужливо подсунула несколько картинок из его прошлого: вот уже двадцать лет, как он был один. Отец умер от синдрома Кепраля слишком рано, мать погибла, когда пираты захватывали корабль, на котором она летела, оставался только воспитатель — ханар, которому мать отдала его незадолго до смерти. Тогда ему было шесть, сейчас — двадцать шесть. Все эти годы рядом была только его винтовка и смерть, которую он нес по всей Галактике.

Женщины не занимали его сердца и разума, главным была работа, но иногда одиночество делалось невыносимым, и тогда он жалел, что так и не обзавелся семьей. Просто он слишком сильно боялся снова ощутить горечь утраты и поэтому продолжал оставаться один. Иногда он завидовал людям — они могут забыть, их боль со временем стихает, а его раса обречена помнить каждую минуту своей прошедшей жизни. Он сам до сих пор продолжал чувствовать боль от потери отца и матери так же остро, как десятилетия назад.

Его работа тоже не располагала к спокойной семейной жизни — в любую минуту могла прийти смерть, а он не хотел, чтобы кто-то оплакивал его так, как это делал он сам. Но была и другая сторона — одиночество, полное, абсолютное одиночество. Даже после выполнения заданий он продолжал оставаться один - несколько легких, ни к чему не обязывающих интрижек на одну ночь с азари были не в счет.

У этой девчонки тоже не было никого, но сейчас в его власти изменить ее жизнь, научить хотя бы просто выживать в этом непростом мире. Да и ему самому давно пора хоть не на долго отдохнуть от работы и сделать мир чуточку лучше, принести в него не смерть, а надежду на будущее для этой девушки. Он, конечно, может сейчас просто развернуться и уйти, но тогда ее умоляющие глаза будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. «Что же, возможно, Арашу будет более милостива ко мне», — подумалось дреллу, а вслух он сказал, протягивая руку девушке:

— Хорошо. Уговорила. Меня зовут Кейн.

— Лаура, — она пожала протянутую руку.

— Но только давай сразу установим правила: ты будешь беспрекословно мне подчиняться. Молча, быстро и тихо делать все, что я скажу.

— Но, — девушка попыталась возразить, но осеклась под вспыхнувшим в его глазах гневным пламенем:

— Это слово нужно забыть. Раз и навсегда. Я говорю — ты делаешь. Молча, быстро и тихо. Понятно? А если ты все еще боишься, что я буду покушаться на твою драгоценную невинность, — на красивых, резко очерченных губах Кейна мелькнула ироничная усмешка, — я готов торжественно поклясться держать руки при себе. Согласна? Впрочем, я не настаиваю, можешь оставаться здесь, выбор за тобой!

— Нет, что ты! — Лаура мысленно обругала себя последними словами за совершенную глупость, — я согласна с твоими условиями. Буду делать все, что ты скажешь, только научи меня убивать!

— Убивать? — в его голосе звучало удивление. — Я думал, ты просто хочешь сбежать с Омеги?

— Сейчас — да. Но я хочу вернуться сюда потом, с оружием, и кое с кем побеседовать! — глаза девушки сузились, а в голосе зазвенела ненависть.

Лаура все больше начинала интересовать Кейна. Люди вообще были мало ему понятны, они были слишком разными, их было легко убить, но сложно просчитать возможные поступки — они мыслили и действовали не так, как другие расы. Вот и эта  — только что умоляла взять ее с собой хотя бы как служанку, а сейчас уже мечтает отомстить обидчику. Странная девушка, одновременно сильная и слабая... непонятная... Но у него будет время изучить ее, потом, а сейчас нужно поскорее убираться отсюда:

— Ладно. Давай отложим пока планы кровавой мести. Сначала нам нужно успеть на шаттл, который скоро должен отправится. Пошли. — Дрелл повернулся и направился к выходу, а Лаура «молча, быстро и тихо» поспешила за ним следом.