Чулки у Нэнэ были, что уж врать. Точнее, они лежали под матрасом, в упаковке, не распечатанные, потому что он сам себе дал пощечину однажды, купив их ради прикола. Да и туфли у него тоже были, правда спрятаны за шкаф. Его даже в магазине приняли за не слишком женственную девчонку, потому что одежда скрывала тело, как обычно, а лицо… Ну, все готы красятся. Да и волосы будто специально завиты были.

Парню в голову не приходило даже, каким образом Жан собрался доказывать, что он прав. Этот противный Сатурн настоял бы на своем, хоть убей его.

Если бы Нэнэ насильно заставили выбрать кого-нибудь себе в «бойфренды» из целого интерната при условии, что конец света завтра, и надо успеть сделать все… Он бы выбрал Дитера, как ни противно это признавать. Просто, когда они оказались довольно близко в пятницу на этом спиритическом сеансе, Нэнэ даже по запаху понял, что это тот парень, который ему подошел бы. От него пахло именно парнем, а не мальчишкой и не юношей, это был одеколон, сила и что-то еще, никакого пота, ничего детского. И он был мужественным внешне, не чересчур, но все-таки. И лицо странноватое Нэнэ нравилось. Рядом с Дитером он выглядел еще женственнее, еще более странным. А ему нравилось быть странным.

Но вообще, раз уж конец света не предвидится, то он никого не стал бы выбирать. Он уверен был, что если и существовал на свете человек-вторая-половинка для него, то он еще не нашелся, не встретился на его пути. А потому не стоило и торопиться, тратиться на кого попало. Тем более, на Жана, который был чересчур самоуверенным, очень веселым, душой компании, немного идиотом и в глубине души слишком умным и грустным.

Коул к нему подошел еще до обеда, практически прижал к стене, но парень шарахнулся и уставился на Сатурна так, что тому стало не по себе. Мало ли. Ведь он вызвал призраков, вдруг еще чего учудит? Аронетс готенка трогать не стал, но ухмыльнулся и спросил, рассматривая его лицо в мельчайших подробностях. Каждую черту, каждую деталь. И губы, накрашенные черной помадой, его не смущали.

- А если честно, твои?..

- Нет, не мои, - хмыкнул парень, покачал головой и пошел дальше.

- Врешь!

Нэнэ все равно не обернулся.

* * *

- И скажи мне на милость, противник ширева, - Франсуа сел рядом с Сэнди. Капитан Венер уныло сидел на качелях за интернатом, возле леса, у стены деревьев, что была слева, а не справа. – Какого черта ты тогда лезешь к Одри?

- Чего? – Блуверд на него покосился лениво. Тиссен приземлился на соседнюю качель и откинулся на низенькую спинку, сунул руки в карманы.

- Что слышал. Ты же любишь этого своего бывшего, хоть и с трудом верится, что он мог на тебя хотя бы посмотреть.

Сэнди улыбнулся, а потом закрыл глаза и вообще засмеялся.

- О, да. Куда уж мне. Только и гожусь, что для фона. Приехали они, и он сразу в центре внимания, весь такой несчастный. Долбанный торчила, бездушное пугало. Что в нем такого? Что в нем всем нравится? Как Гаррет. Правда, как Гаррет, его тоже все обожали. Хотя, нет, сначала он никому не нравился, но потом оборзел и начал врать, и вот тогда-то его полюбили просто все.

- У тебя что, комплекс? Любить только всеобщих кумиров? Боргес не кумир, а смотрят на него все, только потому что он единственный здесь реальный торчок.

- А кто тебе сказал, что я его люблю?

- А разве нет? Кулон этот гребаный.

- Ты что, ревнуешь? Он и тебе нравится, что ли? – Сэнди опять стало смешно. – Нет, ну ты посмотри, а… Дитер его целовал из любопытства, якобы, мне так сказали. Охрененное любопытство, да? Почему не меня? Любопытство же. Почему не тебя? Почему его-то? Ну, ладно. Робину он нравится. Почему? Почему он нравится Робину, если ему НИКТО и НИКОГДА раньше не нравился? Он отшил Рассела, ты представь себе, ты же видел его, как его можно было отшить? А он взял и отшил. И вот, поди же ты, Боргес ему доставляет, видите ли, голосом и мордой своей. И Жан ему «просто друг».

- А тебя-то в этом что так бесит? – Франсуа прошипел, прищурившись. – Завидуешь, что ли?

- Завидую, значит. Не знаю. Я еще сам не врубаюсь, что это. У меня зависть путается с любовью вечно, извини, что трахаю тебе этим сейчас мозги, но ты сам пришел, вот и терпи тогда. Я и Гаррету завидовал, что у него столько друзей, столько всего, а меня ненавидят все, обзывают, бойкоты мне устраивают. Ненавидел его за то, что его так любил этот Трампер… А потом, представь себе, то ли привык к его роже и всему остальному, то ли по мозгам мне въехало что-то, я взял и влюбился. Ну странно же, да? Вот он и бросил меня, потому что это, наверное, не искренне было. Не могу так любить, чтобы прямо как Доминик ваш любимый. Я могу порезать хоть руку, хоть даже вены, - он показал левую руку, всю в шрамах, Франсуа округлил глаза, но ничего не сказал и не спросил. – Я вырезать его имя могу хоть где, хоть как. Но я не могу годами дружить и любить, не могу годами ждать, добиваться встречи через такие расстояния и условия, такие препятствия, как Доминик. Не могу я его любить через «не могу», я сдаюсь сразу. И все это понимают, прикинь? Вот бесит, реально бесит. И у этого мистера-популярность даже не встал на меня нифига. Ты представь? Я там балдею, все такое, ля-ля-тополя, руки-ноги, он меня облизывает… Кстати, целуется он супер, - Сэнди ухмыльнулся, рекламируя невольно. – А я вдруг думаю – а оно мне надо? Ну, могу же без этого обойтись? Ну и обошелся. А он такой встал, отряхнулся и пошел дальше, пофигу вообще. И как это понимать? Дело во мне или в том, что я людям не нравлюсь?

- В тебе, - честно признался Франсуа.

- Зашибись ответ.

- Ну, ты сам спросил, в чем дело.

- Ты меня тоже ненавидишь. Хотя, честное слово, мне не нужен Дэни, забирай. Но ты не нужен ему, я для твоего же блага ему рассказал, потому что если бы ты молчал, он бы не понял, он тупой. Ну так и было бы. Ты молчишь, он не знает, ты страдаешь и бесишься. Нафига тебе это надо?

- Наверное. Не знаю, никогда раньше не влюблялся в парней. Ну, они мне нравились, но прямо так, чтобы про трах думать – никогда.

- А чего так?

- Противно.

- А с ним – нет? – Сэнди удивился. Он о Дэни в таком смысле думать просто не мог, знал его уже два года и был в курсе, как сильно Марс поменялся за это время. Как и он сам, это точно.

- Не знаю. Мне казалось, что нет. Блин, я теперь даже психовать на тебя не могу.

- Жалко, да? – Сэнди невесело усмехнулся. – Я сам офигеваю, какой я жалкий.

- Типа того. А значит, и Тэкеру он нравится?

- Он сам сказал, что ему «прикольно на него смотреть, слушать его голос». Нормально, да? Извращение какое-то вообще. Если уж нравится, так встречайся, хоти его. А если не хочешь, значит, не нравится, забудь, отстань.

- Максимализм, - цинично констатировал диагноз Франсуа.

- Уж какой есть. Но согласись, есть что-то у него такое… Заколдовывает.

- По-моему, он похож на сторчавшуюся потаскуху, - поморщившись, скорее негативно даже, чем равнодушно, высказал свое мнение Тиссен.

Сэнди удивился.

- Да ладно? Ты первый, кому он здесь не нравится. Нет, второй. Нэнэ терпеть не может таких.

- А чего так?

- Ну, так он же гот. Ты Боргеса видел? У него на лбу написано «Антигот», и Нэнэ это видит лучше, чем призраков.

- Мда… Но он серьезно, как баба. Видел телок лет по двадцать, которые уже все перепробовали?

- Ну, были у нас такие раньше, - Сэнди имел в виду свой старый приют.

- Вот, такой же. Спорим на что угодно, что он не раз трахался под «Тату»?

- С чего ты так решил? – Сэнди засмеялся.

- Просто их весь мир слушал несколько лет назад. Потому что всех педиков и лесби перло от запретной любви и ее выражения, а кого еще слушать в таком случае, если не «Тату».

- Логично. Ага, под «Простые движения», - Сэнди застонал от смеха. – Представляю себе… Музыка о человеке многое говорит. Роби, к примеру, тащится по слюнявым песенкам этого сиплого урода из Германии. Или откуда он там, не помню. Вообще говорили, что у него японцы какие-то в роду были. Жан прется по рэпу, причем по любому, хоть на каком языке, - выдал он бесхитростно, а точнее, просто сдал. – Дитер на тяжелом металле, как на игле. Нэнэ, насколько я знаю, на Расмусе, на Лафи, на Рамштайне. Дитеру, кстати, Рамштайн тоже нравится, по-моему. Ах, да, Нэнэ замусолил весь альбом трэков к «Сайлент Хилл»у. Это у него любимая тема вообще.

- Теперь ясно, почему к нему всякая хрень сверхъестественная липнет.

Сэнди вздохнул.

- А знаешь, я бы хотел так. Один раз, по-настоящему и навсегда, даже после смерти. И умереть молодым. Они были, как я, даже младше Одри, Жана, Дитера, Робина… Тебя. Прикинь, как клево? Сдохнуть, любя друг друга. И навечно любить.

- Думаешь, это реально?

- У них же реально.

- Это когда было-то. Тогда, может, было и реально, а сейчас – вряд ли.

- А я все равно хочу. Только вот с кем, если никого нет, - он усмехнулся.

Они помолчали, Сэнди вдруг послышалась какая-то странная мелодия. Он сначала не понял, но потом вспомнил, что это музыка из шкатулки, найденной ими с Расселом на чердаке. Просто мелодия вертелась в голове, этакая песня без слов. Он не заметил, как начал ее монотонно напевать себе под нос.

Франсуа стало не по себе именно от самой мелодии.

- Что за песня?

- Хрен знает. Не песня даже, из музыкальной шкатулки музыка.

- Да ладно? Где взял?

- Вот именно, что взял, а не купил. Два года назад на чердаке в пыли нашли, как два дауна. С Расселом, кстати. Нас потом еще долго колбасило, всякие ужасы снились. Мы думали, что это ерунда, а оказалось, что эти два трупа реально существуют, живут здесь. Ну, как живут… Ты меня понял.

- Жуткая какая-то мелодия.

- Мне нравится, - Сэнди пожал плечами, улыбнулся, оттолкнулся ногой и начал раскачиваться. Для этого и созданы качели, в конце концов. – Ты заметил, кстати, что в самой тоскливой песне у них эта мелодия немного слышится? Ну, у Гаррета, там, у Рассела?

Франсуа застыл и понял, что это правда.

- Почему?

- Ну, может, Роза до сих пор колбасит от нее. Незабываемая мелодия, реально. Вдохновляет. Я когда ее слышу или просто смотрю на шкатулку, хочется покончить с собой.

- Я бы ее нафиг утопил лучше в озере, вон, - шепотом прокомментировал парень, думая, что ни за что не захотел бы иметь вещь, толкающую своим видом на суицид.

- А почему нет? Не хочу отсюда уезжать. Никогда не хочу. Не хочется взрослеть. Вот сейчас мне лучше всего, мне семнадцать, я капитан команды, здесь больше никого и ничего нет. Холмы, горы, тучи. Я не люблю солнце просто. Я, наверное, в душе, как Нэнэ, не люблю людей и яркие вещи. Просто веду себя, как овца.

- Как шлюха, скорее. Не обижайся, но иногда так кажется, - Франсуа уже не хотел его оскорблять и обижать, а потому просто сказал, как думал и видел.

- Ну, вот. А что за этим будет? Жизнь, работа, каждодневная рутина?

- А сейчас у тебя, как будто, калейдоскоп приключений, - Франсуа фыркнул. - Алладин нервно курит.

- Ну, не калейдоскоп, конечно… Но сейчас я могу быть уверен, что если мне кто-то и понравится, то я не потеряю с ним связь еще очень долго, и у меня есть стопроцентный шанс хотя бы на попытку с ним замутить, согласись? В мире такого нет больше, и не будет никогда. Ты знакомишься на улице или в кафе, ты ему не нравишься, и он пропадает в неизвестном направлении. В одном городе можно затеряться, не говоря уже про всю планету. А здесь прятаться негде, так что у всех есть шансы. И у тебя есть, если о Дэни говорить. Он никуда не денется, отсюда некуда бежать, кругом ничего нет. НИЧЕГО нет. В лес он от тебя не побежит прятаться, а постепенно привыкнет и…

- Я уже передумал. Пошел он.

- Ты гордый.

- А ты нет? – Франсуа удивился.

- Я бы хотел быть гордым. Но я завистливая, мелочная шлюха. Это не самокритика, это люди говорят, ты входишь в их число, кстати. Досадно, конечно, но ничего не поделаешь. Поэтому я и хочу найти кого-нибудь, в кого реально влюблюсь, а потом покончу с собой. Жизнь после смерти явно существует, сам же видел.

- О, лучше бы не видел, - Франсуа передернулся, вспомнив, как заверещал от ужаса, увидев Ромуальда и его сгоревшее лицо.

- Ну, вот. Мне будет, с кем пообщаться, - Сэнди вздохнул и спрыгнул с качелей почти на полном ходу, приложившись о землю пятками, но и это не нарушило его депрессивную фазу покоя.

- Хочешь совет? – Франсуа усмехнулся.

- Конечно, - Сэнди улыбнулся, снова становясь немного слаще, каким он был обычно.

- Можешь не слушать и не прислушиваться, не воспринимать всерьез, потому что я курил эту дрянь, и у меня повредились мозги… Но лучше веди себя так, как хочешь, а не так, чтобы всем нравиться. Всем все равно не угодить, вкусы у людей разные. А за двумя зайцами погонишься…

- И что мне делать, если все поймут, что я отморозок еще хуже Нэнэ? – Сэнди фыркнул, закатывая глаза.

- Ну и что? Что ты теряешь? – Тиссен развел руками. Травы у него, кстати, больше не осталось, настроение постоянно портилось и было перманентно пакостным, но все же лучше, чем у Одри вначале. Без травы прожить можно, а деньги Франсуа решил на нее больше не тратить даже при поездках в город. – Ты сам сказал, что отсюда не сбежать, здесь даже прятаться негде. Куда они от тебя денутся? И ты же капитан, тебе бойкот не посмеют объявить, - он улыбнулся.

- Ты прав, - Сэнди согласился и подумал, что ничего не обещает ни себе, ни Франсуа, конечно… Но он попытается больше не пудрить мозги ни себе, ни другим.

- Слушай… Если я тебе кое-что расскажу и попрошу помочь, ты согласишься? – вкрадчиво начал Тиссен, посмотрев на него загадочно, как никогда. Сэнди заинтересовался резко, ведь у него в природе было любопытство на грани идиотского желания все знать.

- Соглашусь. Если это не нарушает правила, - кивнул он.

- Ну, немного нарушает…

- Надо кого-то убить? – Сэнди засмеялся, а Франсуа остался серьезен, не надел даже улыбку на свою физиономию, и хихиканье Блуверда потихоньку сдулось. – Да ты шутишь, - нервно уточнил-спросил он.

- Не совсем. В общем, слушай… - Франсуа оглянулся, проверяя, нет ли кого рядом, потом снова повернулся к Венерическому капитану и приложил ладонь к его уху, зашептал в него жарко свой секрет.


- Я не могу понять, что на нем надето?.. – Жан думал, как бы поудобнее Меркурия схватить и раздеть, но все было черным и выглядело, как сплошной костюм, поэтому у Нэнэ был теоретический шанс вырваться, да еще и по роже Уолтерсу надавать.

- Это, типа, свитер, только без рукавов и длинный. Ну, рубашка под ним, штаны, больше, вроде, ничего, - ответил Дэни. – А что ты собрался делать? – он усмехнулся, Дитер на все это взглянул, подняв бровь, оторвавшись от учебника. Ему не хотелось опять мучиться перед учительницей-занудой в понедельник.

- Да так… Скоро будем смотреть стриптиз.

- Мужика? – Дэни поморщился.

- Ну, не хочешь, не надо, никто не заставляет. Хайнц?

- Я не отказываюсь, - парень улыбнулся. – Если пригласят, пойду.

- Отлично. Пожелайте мне удачи, - Жан согнул руки в локтях, подставил ладони, по ним ободрительно хлопнули. – Все, поехали.

Одри вошел с тетрадкой, в которой явно была зафиксирована ошибка самого уравнения, как раз в момент, когда его приятель кинулся на ничего не подозревавшего готенка. Боргес опустил свою тетрадь, даже открыл рот, чтобы спросить насчет решения с неправильными данными, но застыл, выгнув бровь.

Нэнэ заорал от возмущения, когда его уронили на диван, при этом навалившись сзади, со спины, схватив за шею и придавив, чтобы не дергался. Второй рукой Жан пытался задрать его свитер, выдрать рубашку и стащить штаны.

Мелькнула белая спина, Меркурий рывком повернулся, вцепился в край свитера руками и опустил его обратно, вырываясь и голося матом.

- Пусти! Урод, ублюдок, отстань!! – он ногами взбивал воздух, но безуспешно.

- Как забавно, - протянул Одри, привалившись бедром к подлокотнику кресла, в котором сидел Дитер. Парень у него взял тетрадь, не глядя, сравнивая с собственными успехами в этом деле. Исправил пару ошибок, ибо в алгебре был сильнее, доказал, что уравнение само по себе верно написано. А Дэни и братья оторвать взглядов не могли от экзекуции над готенком.

- Мальчики! Ну что… ну что вы опять делаете?! – Магда попыталась Жана оттащить, но он отмахнулся резко, так что дамочка отошла, и продолжил разбираться со своей целью. Он наконец растрепал ремень на чужих штанах, проигнорировал кровавые царапины на своих руках, оставленные ногтями Нэнэ, не обратил внимания на вопли и визг.

Даже мисс Бишоп слышала этот ор в своем кабинете, но решила, что раз уж воскресенье, и это мужской интернат, а не институт благородных девиц, то можно и потерпеть. Дети веселятся. Магда – главная надзирательница, должна разобраться, если что-то не так. Как жаль, что она просто не слышала, что именно верещит громкий голос.

- Жан! Быстро отпусти его! – Магда вцепилась-таки в его плечи руками, потянула назад, так что Уолтерс дернулся, но успел зацепить и сдернуть с готенка штаны аж до колен.

- Ох, ты ж… - Коул потерял челюсть, Дойл сам это сказал и за себя, и за брата, выразив их совпавшее мнение. Дитер посмотрел на Одри, тот ухмыльнулся, поднял брови и прикусил губу. Хайнц с его выражением лица был согласен абсолютно, сделав невольно почти такое же при виде того, что оказалось под штанами. Магда просто не смотрела, она оттащила Жана, который истерически хихикал и смотрел на свои исцарапанные руки.

- Я доказал! Готовь чулки, экстрасекс! – он хихикнул и пошел в медпункт за пластырем.

Магда не поняла даже, о чем он говорил, но вздохнула, хлопнула его по спине укоризненно, пошла следом. Нэнэ от стыда сгорел бы, не будь накрашен и надежно скрыт гримом. Он умудрился сначала натянуть штаны, а только потом встать и застегнуть ремень. В общем-то, парням видна была только боковая часть с черными кружевами и кроваво-алой ленточкой, вшитой под эти кружева. От трофея Жана «это» отличалось лишь цветом ленточек, так что не было сомнений – Уолтерс говорил правду, а Сомори был конченным извращенцем и голубым нарциссом. И Жан был прав, он точно был «экстрасекс».

- Не буду я ничего делать, - сообщил он всем гордо, одернув свитер, поправив волосы, заколов их снова, аккуратнее, чтобы нигде ничего не выбивалось. Ну, почти.

- Мы все видели, что он доказал. Ты продул, так что ищи шпильки, - осклабился Дэни кровожадно, двинув бровью.

- А ты так и хочешь посмотреть, да?! – Нэнэ взбесился так, что даже сквозь слой белого тональника на его лице просвечивал румянец.

- Я? Не прочь, если честно, - признался Марс. – Вы как? – он посмотрел на капитана, на Нептунов. Эрик хотел сказать, что не особо-то и мечтает, но видок у Нэнэ тот еще был отчаянно-возмущенный, поэтому даже мечта-братьев-Аронетс кивнула, сделав противную физиономию.

- Нам заодно посветишь, - Дитер протянул цинично, даже надменно, будто там и смотреть не на что было.

- Нифига! – Нэнэ прищурился и показал ему фигу. – Мы спорили, что я только ему покажу. Вот так вот!

- Ну, ты же не оговаривал, что в комнате больше никого не будет, - заметил Хайнц резонно.

Нэнэ потерял дар речи, а Одри хлопнул дружка по плечу и вздохнул согласно, поцокал укоризненно языком о зубы, будто намекая, как Сомори влип.

- Извращенцы… - он обиженно прошипел и убежал из гостиной подальше.

- Только один вопрос, - вдруг выдал Коул.

- Хм?.. – Дэни на него взглянул, уже предвкушая шоу.

- Интересно, каблуки будут высокие?..

- Если они вообще будут, - Одри не отходил от реальности. – Может, он не настолько еще с ума сошел.

- А по-моему, на все пятьсот, - злостно заявил Дэни, сжав кулак и воздев его к потолку.