С утра Жану было не по себе от того, как на него смотрел Робин. Точнее, он на него не смотрел, на братьев Робин тоже внимания не обращал никакого, но он ТАК не смотрел, что всех это напрягало. Чтобы вспомнить о том, что случилось, Жану достаточно было увидеть, как его капитан сначала надел очки, а только потом встал с кровати.

- Ты носишь очки? – обалдел Уолтерс.

- Спасибо Хайнцу, я вчера потерял из-за него линзы, обкуренная скотина.

И тут Жан все вспомнил, так что глаза у него выкатились из орбит.

- А ты лез к Сэнди, урод, - напомнил Робин злобно, вытаскивая из шкафа форму и направляясь к двери. Он обернулся из любопытства, чтобы увидеть реакцию на свои слова, но она превзошла все ожидания, потому что оба братца смотрели то друг на друга, то на Уолтерса с выражением лиц «Твою ма-а-ать».

- Я не только лез, - шепотом пояснил Жан в ответ на вопросительно поднятые брови капитана. Робин чуть не выронил форму.

- Что? Что ты сказал?! – он чуть не кинулся на этого идиота, но для начала просто заорал.

- Я был не в себе, не ори на меня!! Какая разница, в конце концов, по нему же видно, что не в первый раз уже… господи, ты лучше меня успокой, я трахался с мужиком…

- Тварь!! Скотина! Ублюдок, урод, мразь!!! – Робин все же бросил одежду на тумбочку малявок и метнулся к подопечному, чтобы дать ему по роже. И он успел пару раз, прежде чем Коул его странно мягко оттащил. Даже братцы чувствовали свою вину перед тем, что устроили прошлым вечером у Венер, что уж говорить о Жане, который просто напоказ храбрился и делал вид, что ему не стыдно.

- А чего ты-то так бесишься?!

- Потому что он мой друг!

- Ты собачишься с ним постоянно, так что радоваться должен!

- Он не тебя любит, какого хрена ты лезешь к нему?!

- А он кого-то любит? – Жан удивился, но сразу прищурился, хмыкнул. – Да что ты гонишь, если бы у него кто-то был, он бы вчера в комнате в такое время не сидел!

Робин все же не удержался, чтобы не ткнуть его лицом в содеянное, как кошака в лужу на ковре.

- А Боргес там был, в спальне?..

- Ну, был, - Жан выпалил прежде, чем понял смысл вопроса, а потом просто уронил челюсть. – Да ты гонишь…

- Мразь, чтоб тебе сдохнуть… - прошипел Робин, дрожа от злости и даже ненависти. Дело было вообще не в дружбе с Сэнди, дело было в том, что Робин ненавидел таких людей, как Жан, которые портили другим жизнь из собственной прихоти. И теперь Робин готов был запросто отдать всего новенького торчка Сэнди, пусть любит, ведь сам Робин балдел лишь по внешности и голосу. По голосу даже больше. И ему все равно было, что именно Одри говорил, потому что никакой личной приязни к его персоне и характеру Тэкер не испытывал, он мог просто наслаждаться звучанием голоса. А вот Сэнди очень приятно, наверное, было бы услышать что-то нежное от своего подопечного. Робин вылетел в коридор, снова прижав к груди вешалку с формой, ворвался в спальню Венер, что была напротив, и застыл на пороге. Дитер зашипел, приложив палец к губам, страшными глазами на него взглянув. Малявки, вернувшиеся от Плутонов за формой, передвигались тише малюсеньких полевых мышей, и Робин притормозил со своим криком: «Давай убьем эту мразь за то, что он с тобой сделал?!»

Жан и братцы, если честно, метнулись за ним же, чтобы увидеть, что там происходило в спальне Венер, извиниться перед Сэнди.

- Я… - начал Жан, но Робин с силой ткнул ему локтем поддых, словил кайф, услышав болезненный выдох.

- Заткнись, урод. Не видишь, он спит. Пошел вон! – шепотом рявкнул он, но Жан злюку капитана отпихнул и вошел тихо в комнату.

- Ошизеть, мне так стремно… - признался Дитер дружку, так что тот поморщился и кивнул.

- А уж мне-то как.

- Потом извинишься или будить будем? – предложил Хайнц на выбор. Он плохо помнил произошедшее, но улавливал в воспоминаниях, как Одри ему «помогал». Слава богу, он вспомнил, что они договорились не напоминать друг другу об этом.

- Будить, наверное. Все равно вставать уже надо, - Уолтерс пожал плечами и подошел к кровати капитана, на которой сладкая парочка местных «девчонок» переплелась так мило. Одеяло окончательно сбилось в ноги, так что грелся Сэнди о чужое тело, одетое на его счастье, в штаны. Они все были измятые после сна, как изжеванные, но никого не волновало. На полу валялся свитер, скинутый ночью, но интересовало всех не это. Робин, а после его заявления и Жан с братьями просто застыли, не рискуя нарушить идиллию между Одри и влюбившимся в него Блувердом. Он выглядел еще милее во сне, обнимаясь с любимым наркоманом, прижавшись щекой к его груди и положив рядом руку, переплетя свои ноги с его, не чувствуя во сне жесткой ткани штанин. Рука Одри тяжело лежала у него на поясе, не обнимая даже, а просто так устроившись, а вторая была согнута и поднята, в сгиб локтя парень уткнулся носом, это была просто привычка так спать.

- Эй, - Дитер наклонился наконец, не став орать: «ПОДЪЕМ!!» как собирался сделать сначала, потряс блондина за этот самый согнутый локоть. Он сначала очнулся и открыл глаза, а только потом проснулся окончательно.

- Уже утро?.. – тупо спросил, щурясь сонно, пытаясь согнать миражи и фантазии. И только через секунду понял, что мешает ему запросто сесть на кровати, посмотрел на Сэнди и округлил глаза.

Робин, Жан, братцы, Дитер и малявки молча, с легкими ухмылочками наблюдали за переменами в выражении его лица в стиле «Вспомнить все». И он попытался резко, незаметно встать, чтобы Сэнди не проснулся в процессе постепенного вылезания из постели.

Правда зацепившиеся цепочки кулонов не разделяли его планов, и его дернуло обратно, так что Сэнди сразу же проснулся от впившейся в шею и тут же расслабившейся цепочки, сел так же сонно, еще даже глаза не открыв. Жан уловил сразу лишь синяки на плечах, на запястьях, на бедрах. Побелел, а потом побагровел, ощутил на себе ненавидящий взгляд сквозь очки капитана.

- Доброе утро, - сдавленно выпалил Боргес, ухмыляясь, пытаясь расцепить кулоны, во сне запутавшиеся и буквально соединившиеся в одно, в сердце, которое они призваны были изображать. У него это получилось не слишком быстро, но вполне удачно, так что он сразу отвернулся к шкафу и вытащил из него вешалку с формой.

Сэнди обожгло стыдом и смущением, так что он не знал даже, что сказать после всего. Перед всеми было стыдно, кроме малявок. Жана он просто не воспринимал теперь, но не ненавидел, Дитер все вчера имел счастье наблюдать и даже участвовал, Робин все просто понял, братцы Аронетс сами видели, а Одри…

Что странно, перед ним было стыднее всех. Хотя, ничего странного в этом не было, ведь то, за что стыдно было перед остальными, совершил не он, а значит не ему и волноваться. А вот наговорил глупостей именно он.

Досадно-то как.

- Может, не пойдешь сегодня никуда? – уточнил Робин неуверенно, протягивая другу его вешалку, вытащенную без его участия.

- Почему? Все нормально, - заверил Сэнди так, будто ничего не случилось. ВООБЩЕ ничего.

Жан не удержался, хихикнул.

- Вы что, потом еще и…

- Нет, - грубо оборвал Одри, оттолкнув его и выйдя в коридор, мрачно отправившись в душевую.

- Что с ним? – Уолтерс не обиделся, просто не понял. Он был не в том положении, чтобы на кого-то обижаться.

Дитер пожал плечами.

- Просто ты – тварь, никто тебя не любит, - объяснил Робин, нежно улыбаясь, и вышел следом за блондином.

- Слушай, я был не в себе, - Жан сразу начал, обращаясь к Сэнди, но тот его тоже перебил.

- Ничего. Мне плевать.

- Ага, конечно…

- Мне плевать, реально. Забудь и никогда мне об этом не напоминай. И сам никому об этом не рассказывай. Об этом тебя можно попросить, хотя бы?

- Конечно, - больше Жан ничего сказать и не мог, в принципе, у него выбора не было.

- Отлично.

- А это правда, что…

- И не разговаривай со мной. Никогда.

Жан остолбенел.

- Почему?

- Потому что я не хочу. Ни разговаривать с тобой не хочу, ни видеть тебя. А раз второе невозможно, то исполни хотя бы первое, ты мне и так должен.

- Не по гроб жизни же должен. Что я ТАКОГО сделал? Как будто это смертельно? – Уолтерс прекрасно знал, что нес чушь, что нес бред, и лучше было бы заткнуться, но просто не мог остановиться, Дитер пихнул его локтем в бок.

- Знаешь, что? – Сэнди прищурился. – Пошел ты.

Он ушел, толкнув Сатурна плечом, а Коул кашлянул выразительно.

- Я извиняюсь, конечно, что не вовремя, как бы… Но перед готенком ты тоже пойдешь извиняться, или обломится?

- Я что, еще и его трахнул?..

- Нет, только приставал, - покачали головой братья одновременно.

- Значит, обломится. Я и так сегодня словил годовую норму негатива.

В душевой Сэнди даже ушел за перегородку, хотя обычно все делились на две «группы», располагавшиеся в разных половинах помещения. Но ему не хотелось находиться рядом с Уолтерсом, не говоря уже об Одри. Перед вторым было просто невыносимо стыдно, вот и все.

И во время ненавистного марша перед интернатом, думая о том, что делать, он тоже не смотрел налево, не смотрел на стоявшего рядом, шагающего параллельно ему Боргеса.

- Мне вот интересно, почему мне запретили с ним разговаривать, я тварь, урод, мразь, чтоб я сдох, а тебе, как бы, нифига? Ты ему за щеку надавал, а я просто трахнул, вот и все, и я, значит, козел, а ты – нет? – Жан бесился, ругаясь с Дитером, который рад был, что на него хотя бы Робин не наехал. Капитан Сатурнов был таким огромным котлом ненависти и злобы, что даже здоровому парню, который был выше Робина на целую голову, стало бы не по себе, начни Тэкер так на него лаять. Но Робин просто выбрал другую тактику. На обидчика своего друга он лаял, конечно, это правда… Но на своего собственного обидчика он даже смотреть не собирался, игнорировал изо всех сил. Сэнди не врал, когда говорил о своем друге. Если бы Робин встречался официально с парнем, и у того вдруг не встал от одного лишь взгляда Тэкера, он бы зашиб этого парня на месте. Так же и с обидами было, ведь Сэнди в прямом смысле изнасиловали, как бы глупо это ни звучало, а он даже разговаривал с Жаном с утра, чтобы во всем разобраться. Робин не мог пережить даже того, что к нему ТАК прикоснулись, прижали к двери, ударили по лицу, пусть и просто ладонью, пытались раздеть… Не говоря уже о том, что ему было жалко потерянных линз. Нет, он уже сообщил мисс Бишоп, что ему очень нужны новые, и она пообещала позвонить в городскую оптику, заказать новые, чтобы Магда их смогла забрать в следующую пятницу лично… Но все равно, это была потеря потерь, теперь все знали, что он носит очки.

- В шоколаде у нас, по-моему, только Аронетс, ага? – Жан прищурился, маршируя, не останавливаясь, покосившись на братцев без злости, но с завистью. – Блин, ну почему я не полез к Одри.

- Потому что тебе даже он бы не дал, - Дитер не стал напоминать, что даже ему под конец хватило ума полезть именно к Боргесу, отвлечься от Сэнди.

- Заткнись, Уолтерс, умоляю, ты бесишь уже, - обернувшись, попросил Одри.

- Да ты-то на меня чего злишься?! – Жан вообще психанул, не понимая. – Я был укуренный, ты прекрасно это знаешь, ты знаешь, что я себя не контролировал, но к тебе-то я даже не прикоснулся!

- Знаешь, лучше бы ко мне! – рявкнул блондин вдруг злобно.

Жан просто опешил, захлопал ресницами, глядя то на него, то на Дитера.

- Я вообще нихрена не понимаю. Он что, меня ревнует? Или кого? Я не втупляю!

- А я, кажется, улавливаю, - хмыкнул Хайнц, кивнув молча вперед, на вместе, рядом шагающих в ногу, синхронно со всеми «девиц». И хоть Сэнди было сложно даже ходить, он не подавал вида, что ему сложно маршировать. Такой был упертый сам по себе, не хотел делать себе скидок на то, что случилось совершенно нечаянно.

- Ага, ну дава-а-айте, давайте все меня ненавидеть, за то что я трахнул одного единственного гомика… Как будто он от этого много потерял, - Жан фыркнул нарочно громко, чтобы Сэнди услышал, но эффект получился противоположный успеху. Весь марш прервался и нарушился, команды бросились врассыпную так же резко, как бросился Одри на еще вчерашнего своего друга. Причем бросился он всерьез и с кулаками, сразу разбив Жану нос.

Он понятия не имел, что его вдруг сорвало, но так получилось. Почему-то в тот раз, в лесу он такого к Сэнди не чувствовал. И в чем дело? Непонятно.

Парни заорали, уже сразу начиная делать ставки на того, кто победит, но у Одри по-любому было больше шансов, потому что он оказался сверху, и был совсем не таким легким и изящным, каким становился с парнями в «таких» ситуациях. Нет, если он хотел, он мог быть неженкой и пушинкой, но все сложнее это было делать, а вот сейчас стало совсем сложно, поэтому Жан его даже скинуть не мог. Он даже не сопротивлялся, опешив, не поняв, что вдруг случилось со спокойным другом. Ведь они друзья?

Что может заставить избить друга?

С Жана его стащила Магда, схватившая за руку, когда он занес ее для очередного удара, так что сама дамочка вымазалась в смешанной крови. У одного она покрыла почти все лицо, а у второго – кулак.

- Одри! Да хватит, черт тебя дери! – Магда возмутилась, она всегда обращалась к воспитанникам по имени, не делая таких официальных заявлений по фамилиям. – Быстро в кабинет мисс Бишоп! Что за… Весь марш насмарку! Так долго репетировали и опять!

- Ничего страшного, - он буркнул и все-таки направился к крыльцу, чувствуя себя одновременно психом, предателем и пирожком с повидлом.

Жан сел на траве, прикоснулся к горящему лицу, на котором уже начал заплывать один глаз, посмотрел на окровавленные пальцы…

- Б****!! – он выругался, но скорее на тему долгого заживления ран, чем в адрес Одри.

- Так тебе и надо, - ехидно процедил сквозь зубы Робин.

- Заткнись, будь добр! – попросил уже Дитер, которому это все надоело.

- А тебя вообще не спросили, скотина! – рявкнул Тэкер обозленно.

- Я тебе сейчас твои стекляшки в хабальник вобью, понял, очкарик?.. – наклонившись, выразительно сообщили ему в лицо. Робин потерял дар речи то ли от испуга, то ли от возмущения подобным обидным для него оскорблением, замолчал и моргнул пару раз в шоке.

- Не обижайся на него, - Дитер приятелю помог встать. – Потом успокоится, сам скажет, в чем дело.

- Да я и не обижаюсь, по-любому схватил бы. Не от него, - он кивнул на Сэнди. – Так от другого, - Уолтерс застонал от горя, что его красивое лицо раздолбали почти в кашу. Нет, заживет, все будет снова красиво, как у котика, как обычно… Но все равно обидно и больно.

Сэнди тоже было обидно и больно. Этим фактом себя утешал Одри, сидя в кресле в кабинете директрисы. Мисс Бишоп поразило уже то, что он спросил разрешения, прежде чем сесть. Нахальные отличники так не делали даже два года назад, а вот «мистер Боргес» ее порадовал своей вежливостью. Она решила немного скостить ему наказание и намного мягче выяснить причину подобного поведения. И он был именно тем новеньким, кому так плохо было пару дней назад ночью, за это его можно было пожалеть и за смелость, проявленную во время приступов. Он даже ни разу не пожаловался медсестре, не пропустил ни одного урока.

- Что случилось?

- Ничего, - он пожал плечами, рассматривая свой кулак. Стыдно было перед Жаном, но он почему-то не мог удержаться и поступить по-другому. Потому что вчера перед Сэнди было куда стыднее, чем сегодня перед Жаном.

Друг переживет, а вот Сэнди – нет. Такие разные бывают предательства, в жизни всегда приходится жертвовать чем-то ради чего-то.

- Так, ясно… Почему ты на него вдруг бросился?

Одри молчал, она вздохнула.

- Ответишь – отпущу.

- Он оскорбил нашего капитана, - нашелся парень, усмехнулся, взглянул на директрису с прищуром. Мол, что вы на это скажете? Все по правилам, вроде.

- И за оскорбление нужно бить?

- А разве нет?

- Драки правилами запрещены.

- Так он не отвечал, - он еле сдержал улыбку.

- Избиения – тем более.

- А по-моему, это называется «отвечать за свои слова», - резонно возразили ей.

Шарлотта подумала, что у нее дежа вю. Почему всегда, в каждом парне она видит своего покойного сына? Почему каждый на него чем-то похож? Гаррет похож, Доминик похож, Лайам даже похож, теперь вот этот новенький похож буквально словами. Она вспомнила, как Ромуальд «оправдывался» у нее в кабинете, гордо сидя и вещая о том, что она сама написала такие правила, что «Викторио всего лишь ответил за свои слова».

Еще хуже было то, что новенький, страдавший от зависимости, напоминал Ромуальда еще и внешне. Не полностью, не так уж сильно, но узнать можно было бы. Можно было даже подумать, что они братья-погодки, только Одри постарше, и цвет волос другой.

- А капитан сам не мог ответить на оскорбление? Или это он тебя попросил?

- Нет.

- Что «нет»?

- Не просил. И ответить не мог.

- Почему это? – Шарлотта подняла брови удивленно, хотя потом подумала и поняла.

- Вы его видели?

- А ты, значит, решил, что можешь взять и ответить вместо него? А может, не стоит лезть не в свое дело?

- Это и мое дело.

- Не надо рассказывать мне сказки о том, что ты в восторге от наших традиций, от команд и капитанов, ладно? Для всех вас это в новинку, так в чем тогда дело? - она просто не верила, а он не ожидал такой прямоты.

- Обидно стало.

- Вы что, такие близкие друзья с мистером Блувердом?

- Может быть, - он решил тоже вести себя, как она, отвечать прямо и откровенно на грани неприличия.

- Я хочу знать правду, чтобы понять, в чем проблема, и чтобы больше такого не было.

- А больше и не будет, если он ничего не станет говорить про нашего капитана.

- Так скажи мне, почему ты так защищаешь его?

- Что вы хотите услышать? – Одри фыркнул, просто не понимая, зачем ей это.

Шарлотта и сама не знала, зачем. Просто, может быть, она никогда не слышала от Ромуальда ничего личного. И от Гаррета точно не услышала, хоть судьба и дала ей шанс увидеть еще одного сына. Правда это был биологический сын, лишь ее нового тела, а не ее, и он этот шанс воспринял потребительски, а не эмоционально, что было очень обидно и тяжело.

Ромуальд никогда не делился с ней ничем, он же не знал. И Шарлотте интересно было, он рассказал бы ей об отношениях с Хэйданом? Или, может, скрывал бы изо всех сил, боясь осуждения и разлучения с ним? А так он просто не считал нужным для нее знать это, но и не особо старался зашифровать. Мисс Бишоп даже слышала забродившие по интернату слухи, что в пятницу все собрались у Меркуриев и занимались ерундой с «магией». Учительницы смеялись над наивными учениками, считая их «еще такими детьми» и балбесами, но Шарлотта, когда услышала один из разговоров завуча с Магдой, уловила рассказ о том, КТО появился на этом сеансе.

Никто из нового преподавательского состава не мог даже подозревать о прошлом интерната, фотографии в гостиной им ни о чем не говорили, да и вообще, они решили, что мальчишки все придумали именно по этим фотографиям, выбрав самых эффектных людей, изображенных на них. Конечно, если взглянуть на фото, запоминались трое – высоченный и сильный Габриэль, невыносимо, до боли красивый Ромуальд и хитроватый, жутко обаятельный Хэйдан. Габриэля откинули за ненадобностью и непроходимостью на роль любовника, так что мальчишки врали, будто видели привидений этих двоих.

Шарлотта просто остолбенела, не поверив в это сначала, а потом поняв, что парни врать не могли. И про шрамы от ожогов не могли придумать сами, должна была быть какая-то причина. И про кольцо, «подаренное призраком» именно этому блондину, сидевшему перед ней в кресле, забыть не могла. Оно было тем самым, она точно помнила.

- А ты как думаешь? – она выгнула бровь.

- Я не знаю, - честно признался Одри.

- Я хочу услышать только правду, и все.

- А какая правда вас устроит? – он опять не удержался. Доводить директора было его любимым развлечением еще в старом приюте.

- Настоящая.

- Вы уверены? – он и сам чуть голос не потерял, как только понял, что собирался ей высказать прямо в лицо. Женщине, директрисе интерната. Но куда сильнее его волновали собственные чувства, чем ее реакция. Неужели правда?

- Что за шутки? – она вздохнула и тоже невольно улыбнулась. Их разговор напоминал анекдот: «- Где ты была, дочь? – Ты хочешь знать правду? – Да. – Ты правда хочешь знать правду? – Да! – Ты уверена, что правда хочешь знать правду?..»

- А что вы сделаете, если узнаете правду?

- А что бы ты хотел, чтобы я сделала? – она решила играть по предложенным ей правилам, раз больше ничего не оставалось.

- Вы же все равно сами решите.

- А, так ты уверен, что решение будет не в твою пользу?

- Кто вас знает, - он пожал плечами.

- Не груби.

- Извините.

- Почему ты его защищаешь? – медленно, по словам повторила она. – Скажешь и можешь быть свободен.

- Точно? И ничего не будет?

- Чего ты боишься?

Он подумал, что не боится ничего. Ему, черт подери, неведом страх после страшной ломки в ту ночь. И пусть его исключат за гомосексуализм на территории интерната, ему все равно. Обидно будет только расставаться с Сэнди, как это ни странно. Он вдруг понял, что успел привыкнуть.

- Ничего. Хотя, нет. Боюсь, - он прикусил губу. – Вы никому не расскажете?

Шарлотта чуть не засмеялась. Какой он был забавный.

- А кому я должна рассказывать?

- Вы лучше спросите, кому не должны, - посоветовал он.

- И кому же?

- Ему. А еще лучше – вообще никому, - ровно, спокойно ответили ей таким голосом, что прямо сквозило чувство собственного достоинства.

- Договорились.

- Я люблю его.

Шарлотта ожидала этого. Да что там, она ЖДАЛА этого ответа, страстно желала его услышать, не смотря на то, что обязана была отругать обоих. Просто человек не может жить по правилам и так, «как надо». И у нее тоже было свое прошлое и свои поправки на правила.

Да, она ждала и даже ХОТЕЛА услышать этот ответ, но когда услышала, все равно не удержалась, округлила глаза.

- Что?

- Я свободен? – он с надеждой посмотрел на дверь.

- Любишь? – она проигнорировала вопрос, Одри вздохнул.

«Не прокатило, ладно».

- Он об этом не знает, - быстро выпалил он.

- Вот как? – Шарлотта просто слов не находила.

- И, как бы, я тоже об этом не знаю, по идее.

- По чьей, интересно? – она сдерживала улыбку.

- По его, - с такой же иронией пояснили ей.

- И, значит, ты не знаешь, что его любишь, потому что он так хочет, а мистер Уолтерс, бедняга, просто не в том месте не в то время оказался?.. – она чуть не подмигнула ему понимающе, так что Одри обалдел от подобного отношения. Видимо, он ей чем-то очень сильно понравился, хотя рассчитывал на неприязнь из-за своей тщательно искореняемой зависимости.

- Именно, - он кивнул.

- Все понятно. Постарайся больше не реагировать так агрессивно. Ты меня понял? – она сделала строгое лицо.

- Конечно. Разумеется, - он кивнул.

- Тогда ты свободен. У вас же сейчас завтрак? Еще сорок пять минут осталось. Приятного аппетита, - его одарили такой сладкой улыбкой, что Одри, выходя за дверь, решил, что это издевательство. Но и через несколько минут никто не говорил в столовой о том, что он признался директрисе в причинах своего странного поведения. Только Жан не оборачивался больше, чтобы посмотреть на него или что-нибудь сказать. Если он и говорил, то только с Дитером, и то, для этого Хайнц сам поворачивался и шептал своим неповторимым басом приятелю на ухо, получал ответ и отворачивался снова.

Лицо у Жана было живописное, у Робина, в связи с этим, оно было довольное, у братьев – сочувственные, у Дитера – любопытно-настороженное, у всей столовой – обалдевшие, у Нэнэ – мрачное со вчерашнего дня, и только у Сэнди – откровенно унылое, но счастливое.

Он посмотрел на рассаженные костяшки кулака Одри, не поднимая на него взгляд, уточнил.

- Болит?

Жан прервал ответ, избавив тем самым друга (все еще друга, просто странно поступившего) от смущающего разговора.

- Нет, я хренею… НЕ БОЛЬНО ЛИ ЕМУ ОТ ТОГО, ЧТО ОН НАБИЛ МНЕ РОЖУ? Нет слов… Слушай, а почему, интересно, ты не спросил у меня, не больно ли мне было, когда я тебя трахал? – уже тише, ядовито осведомился он у Сэнди. Одри закатил глаза, Дитер вздохнул, Робин закипел, побагровев от злости, братцы захихикали гнусно.

- А чего это тебе больно было?! – зарычал Тэкер. – У тебя вообще совести нет, да?!

- Ой, слушай… Целка-невидимка. Заткни свою феминистическую варежку, девственностью несет, - попросили его выразительно, так что Дойл подавился, а Коул застонал от чистой правды.

- Что ты сказал?!

- У тебя не только со зрением, но и со слухом плохо?

- Чего?!

- Ну, точно, - Жан вздохнул, радуясь возможности хоть на ком-то отыграться.

Робин просто потерял голос от возмущения, а Жан ему назло пояснил.

- Просто понимаешь, девочка… Он такой узкий, что мне аж плохо было сначала. А потом ничего, нормально стало, - он хмыкнул, Сэнди побагровел, Дитер воздержался от комментариев, но улыбку не удержал. Одри вздохнул, но почувствовал странную реакцию на подобные речи. Неужели ему тоже захотелось проверить этот факт? Нет, надо успокоиться, релакс, еще на уроках сидеть шесть часов.

- Это я уже не говорю о том, что если трахать таких, как ты, то вообще, наверное, ужасно. Да и кто станет такого, как ты?.. – Жан взглянул на своего капитана надменно.

Тут уже обиделся Сэнди, возмутившись за друга, и нарушил свое обещание никогда больше с Жаном не разговаривать.

- Это почему это?..

Уолтерс охотно пояснил.

- Потому что он, во-первых, орать будет, как резаный, во-вторых, орать будет таким матом, что сразу все расхочется, в-третьих, ну СЛИШКОМ тугой, наверняка, так что кайфа никакого ни ему, ни тому, кто рискнет… Да и вообще, после этого такой список требований выкатит, что рулона туалетной бумаги не хватит, все капризы записать.

- Ну ты урод… - не удержался уже сам Сэнди, а когда заметил, что даже Одри лыбится, глядя в тарелку, просто опешил. – Это не смешно! – заявил он, а Дитер хмыкнул.

- Вообще, смешно.

- Не смешно!

- Очень смешно, - заверили хором братья, а Марсы начали неврастенично подхихикивать, Нептуны смеялись тише, но все равно заметно тряслись. Жан попал прямо в яблочко.

- Это реально смешно. Потому что правда, - Одри на него посмотрел, и Сэнди подавился словами. Почему он на него так влиял, а? Ну почему? Что в нем было такого потрясающего?

В нем ВСЕ было потрясающим. От тусклых волос с заколкой и необычных глаз до стиля, до самого тела и манеры вести себя. Сэнди понял, что утонул окончательно.

Робин не выдержал унижения, вскочил, отвесил избитому подопечному еще одну пощечину и вылетел из столовой вообще.

Жан засмеялся нервно.

- Обалде-е-еть… Ну, кто еще хочет дать мне по роже? Девчонки, не стесняйтесь, я весь ваш! Уже трое, кто больше?

- Хочешь, я врежу? – предложил Нэнэ из-за стола Меркуриев, мрачно прищурившись.

- Ах, да, ты же тоже… Какой я, однако, долгоиграющий, - у Жана началась истерика со смехом. – Ну давай, я сегодня добрый. Дай мне по роже за то, что я такой нехороший, пытался стянуть с тебя трусы. Что еще я с тебя там стягивал? Чулки? – он отчаянно позорил всех перед всей столовой, а надзирательница остолбенела, услышав это.

- Мистер Уолтерс! Вы хотите к директору? Там и поговорите!

- Нет, спасибо, я и тут неплохо поговорил, пожалуй, заткнусь, - парень улыбнулся ей ласково.

- Ваша правда, - мрачно заверила его дамочка, но как только она отошла, Сатурн принялся делиться с приятелями и временно игнорируемыми приятелями догадкой.

- Экстрасекс, кстати, из той же породы, что наш капитанишка, по-моему. Правда посимпатичнее, да и фигурка получше… В общем, ему-то можно быть такой заразой, но Тэкер-то чего выделывается, очкарик?

- Он очень красивый, вообще-то, - заявил Сэнди. – Если ты не заметил, это твои проблемы.

- Ты же со мной не разговариваешь? – ехидно напомнили ему.

Сэнди замолчал.

- Или тебе просто понравилось? – Жан не унимался, но уже начал заступать за рамки дозволенного, и Одри не удержался.

- Жан.

- Да, мистер «я **анулся с утра»?

- Извини. Но я тебя прошу, не надо больше, ладно? Извини, что сорвался, просто…

- Просто ты влип по уши в своего Венерического капитана. И это еще вчера было понятно. Еще позавчера даже, - закончил за него Жан мрачно, обернувшись и глядя в упор, но без злости. Правда лицо у него было эффектное, он собирался пойти в спальню и отдохнуть вместо уроков, потому что все болело.

Сэнди замедлил движения ложки, которой помешивал в чашке кофе.

- Не в том дело, - Одри принялся оправдываться, сам от себя не ожидав.

- Не отрицаешь, значит, правда, - резко оборвал его Уолтерс, констатировав факт.

- Я не о том ВООБЩЕ говорю.

- Это что, месть? Типа, я ему сделал больно, а ты – мне? – Жан был очень даже умным и иногда чересчур догадливым.

Тишина повисла за их столами, Сэнди не мог в это поверить.

- А чего не сам? Силенок не хватило?

- Ну Жан! – Одри уже застонал, было невыносимо ругаться с Сатурном вот так. Можно было его избить, да и то, он просто не ожидал нападения, иначе рассаженным кулаком Боргес не отделался бы. Но вести с Жаном словесный бой было невозможно, он знал все слабые места и бил по ним, не гнушаясь матов и грязных подробностей.

- Ладно. Больше никогда об этом не напомню. Но я извинился, а ты – предатель.

- Ну и прекрасно, - Одри фыркнул, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Пожалуйста.

- Только не надо войну устраивать, - Дитер взглянул на них с тоской, не желая быть перебежчиком между двумя.

- Да никакой войны, - Боргес усмехнулся. – Просто кое-кто обожает унижать людей, называть всех телками… А сам строит из себя оскорбленную гордость. Нос ему разбили, фонарь поставили, а ведь он «извинился»! Он себя «не контролировал»! А кому-то легче от этого стало? Ты ТРАХНУЛ человека, ты не представляешь, как это. Ты никогда этого не делал сам, так что не думай, пожалуйста, что это как чихнуть, ладно? И не надо строить из себя пострадавшего, а то сам на бабу похож. Даже больше, чем я. Даже больше, чем тот же Тэкер, - последнее было окончательным унижением, и Жан понял, что это правда.

- Хорошо, я заслужил. Больше ни слова в твой адрес не скажу, - он уставился на Сэнди, тот даже смутился от такого внимания. – Мне и правда очень жаль, я был не в себе, я, если честно, не думаю, что «это» так просто, как два пальца об асфальт. Просто мне было стыдно, я не знал, что делать.

- Ладно… - Сэнди опустил взгляд в свою чашку. – Я с тобой разговариваю, все. Не ругайтесь больше.

В чем-то он был благодарен даже Жану за случившееся. Не сделай он того, что сделал, Одри никогда не узнал бы, и теперь не был уверен в своем отношении.

Так что все было успешно. И на Жана просто невозможно было долго злиться, он был слишком… Слишком Жаном. И злиться на него вечность мог только один человек, который был очень Робин.

- А раз ты не думаешь, что это, как два пальца об асфальт, то какого черта ты Робина доводишь? – осведомился Сэнди, опять обидевшись за друга.

- Ты его видел?

- Ну, видел. И в чем дело?

Дитер осклабился, прекрасно поняв. Жан ответил за всех сразу, как самый рисковый и безнадежно никчемный кретин.

- Ну он одним своим видом напрашивается. Он же в такое бешенство приходит, что просто грех не позлить.

- Все-таки, ты скотина, - вздохнул Блуверд, мысленно жалея приятеля. Он не виноват в том, что он нормален на все пятьсот, просто слишком долго общался с ним, с Сэнди, и проникся эмоциями и реалиями голубых пассивных мальчиков. Он просто научился их понимать, а теперь расплачивался за это с Жаном, за свою проснувшуюся феминистическую натуру.