Франсуа к ужину спустился с улыбкой, готовый поставить противного Венера на место. И он сразу же подошел, не дав Одри спокойно сесть за стол, схватил его за поводок, спрятанный теперь под одеждой и доступный только возле шеи.

- Значит так. Я придумал, что ты будешь делать, песик.

Боргес остолбенел от шока, а потом распсиховался окончательно, но насильно себя усмирил.

- Ну и что?

- До понедельника ты НЕ смеешь обзывать меня, оскорблять, комментировать мою внешность, трогать меня как угодно, тем более, избивать, вообще не смеешь причинять мне какой-либо вред. Понятно? А если ты не будешь слушаться, я вообще тебе прикажу молчать, и будешь сидеть тихо до начала уроков.

Аронетс захихикали. Вот это был настоящий садизм, Франсуа надо было написать самоучитель для доминант. Никакой эротики, зато как унизительно.

- Я тебе еще отомщу за это, - пообещал Одри, прищурившись.

- Удачи, - Тиссен хмыкнул и ушел к столу Нептунов.

- Лихо он тебя, - Дитер не удержался, улыбнулся.

- Получит еще, не беспокойся, - Одри мрачно взял вилку и сделал вид, что все в порядке. – А ты чего лыбишься? – он посмотрел на Жана, который со своей сладкой, удовлетворенной ухмылкой вызвал зависть уже у половины столовой.

- Да так, - Уолтерс не стал распространяться. Робина в столовой не было вообще, он сказал, что у него болит голова. На самом деле, болела совсем другая часть тела, но это были детали.

- Меня все достало! – Одри швырнул вилку на тарелку и откинулся на спинку стула, хмуро уставился в стол. – Почему у всех есть нормальный трах, а у меня его нет?!

- У меня тоже нет, я же не страдаю, - Хайнц пожал плечами.

- Я обещал не напоминать, но тогда, в воскресенье тебе отсасывал сначала Сэнди, а потом я, - заметил Боргес, и парень понял, что лучше помолчать.

- Тебе Блуверд вообще готов был все сделать, что пожелаешь, но это же ты его отшил, - заметил Жан, он-то видел все. – Ты слишком выделываешься.

- А что делать, если он мне ПРОСТО друг? – Одри вздохнул, закатывая глаза. – А тому, кто нравится мне, я нафиг не сдался. С нелюбимым трахаться – полная хрень, просто физика. А без души я и подрочить могу, - он фыркнул.

- Ты про Нэнэ?

- Ну, а про кого еще.

Готенок все же решил явиться на ужин, он не успел войти в столовую, как Венер его увидел, вскочил и вытащил обратно в коридор.

- Пошли, поговорим.

- Зачем? В смысле, о чем? – поправился Меркурий, мигом растерявшись, что с ним случалось очень редко.

Жан за этим наблюдал довольно скептически.

- Думаешь, он ему правда не нравится? По-моему, он просто ломается, - обратился он к Дитеру, а тот просто кивнул, чуть отклонившись на стуле и наблюдая за «разговором».

- А может и нет. Он странный, мало ли, что у него на уме, - Хайнц имел в виду Нэнэ, который не отводил взгляд, не отворачивался, смотрел на что-то говорившего ему Боргеса и редко отвечал.

- Кстати, а где Сэнди? – вдруг понял Жан, что место Венерического капитана пустовало. Да и место нового Юпитера тоже.

- Они с новеньким куда-то ушли, этот Магрегор пользуется игрой на полную.

- Он что, собрался его отпыжжить, отпраздновать свой приезд, что ли? – Уолтерс засмеялся.

- Да он кажется нормальным, - Хайнц покачал головой. И он был не совсем прав, но и не ошибался полностью, все было странно. Доэрэлу Блуверд показался какой-то странной личностью с кучей проблем, и он, пользуясь своим правом «поводка», решил с ним просто пообщаться. Сэнди был не против, так что ужин они пропустили. Капитан Венер от нечего делать медленно и лениво раскачивался на качелях, а новенький стоял рядом, возле дерева.

- О ком еще рассказать?

- Этот, который сегодня на твоего дружка накинулся, он правда торчок?

- Ну, сидел. Но теперь уже нет, - Сэнди покачал головой.

- Тогда почему бесится, если его так называют?

- Не знаю. Ну, я, например, если хочешь знать, вообще кошмар, трахают меня все, кому не лень, но я очень обижаюсь, если меня называют шлюхой, - Сэнди захохотал весело, решив больше никогда не возражать, не оправдываться и не опровергать факты. – Хотя, казалось бы, на что обижаться-то?

- Серьезно? – Доэрэл поднял брови удивленно.

- Ну, да. И он мне нравился. Ну, наш торчок, в смысле. Его Одри зовут, вообще-то, ты просто не запомнил. Ну, а ему нравится это пугало готичное, ничего не поделать.

- Я так и знал, - Магрегор фыркнул, сел рядом. – Просто так не кидаются, как психи, если просто кого-то обозвать.

- Ты, кстати, ничего не будешь мне приказывать? Игра же, вроде?

- Сделай мне массаж, плечи свело, - Доэрэл ухмыльнулся, покосившись на него. Ничего особенного в просьбе-приказе не было, но Сэнди это показалось чем-то особенным. У него всегда так было, малейший знак внимания сразу значил все. Поэтому он встал у Юпитера за спиной и принялся разминать ему плечи, так что Доэрэл прибалдел. Он закрыл глаза, расслабился и чуть не застонал. Как это было приятно.

- Классно? – усмехнулся Блуверд, наклонившись, заглянув ему в лицо, перегибаясь через плечо.

- Зашибись… - согласился парень.

- А почему тебя выгнали из приюта? За что?

- По-моему, это ты с ошейником, а не я.

- Ну, не хочешь говорить – не надо, - Сэнди сразу дал задний ход, разминая ему плечи еще старательнее, но нежнее, бережно и почти с любовью. Он был такой, либо искренне, либо никак.

- Ты правда хочешь это знать?

- Иначе бы не спросил. Я не задаю вопрос ради вопроса.

- За групповое изнасилование. Сказали, что я был инициатором, вот меня и хотели сначала в колонию отправить, а потом решили сюда. И знаешь, мне кажется, мне повезло.

- Да уж. За такое в Стрэтхоллан… Ты везунчик. Кого насиловал?

- Девку одну. От нее не убыло, а всем влетело.

- Ты просто не знаешь, как это.

- А ты знаешь?

- Ты сомневаешься?

- Я думал, это шутка. Ты гомик, что ли?

- Типа того. Да, гомик, - Сэнди вздохнул. Какой смысл толерантно говорить «гей», если смысл от слова не меняется? – Прикинь, я сегодня к Сатурнам пошел, сказать Робину кое-что.

- Это кто?

- В очках который был, ты же его видел.

- Ну. И что он?

- Ну, захожу в их спальню, открываю дверь, а оттуда мне Жан: «Пошел вон!» Помнишь Жана?

- Этого помню, - Доэрэл закатил глаза. Уолтерса нереально было забыть. – А хрена ли так грубо?

- Учитывая, какие там были звуки… Ну, они просто трахались за дверью, по-моему. Жесть…

- Очкарик этот тоже гомик, что ли?

- Недавно не был, сейчас не знаю, - Сэнди пожал плечами. – Ну, просто… Здесь же девчонок все равно нет, выбирать не из кого, а без секса жить вообще стремно. Это не так страшно и неприятно, как кажется. Тебе не понять, конечно, вы с Жаном, Дитером, Аронетс, к примеру, не такие… Но иногда это реально в кайф, так что почему бы и нет? Они думают, что это они нас используют, но на самом деле мы их тоже используем.

- Говоришь, как девка.

- Может, я и есть в душе девка, - Блуверд вздохнул, сел рядом, у него устали руки, и массаж прервался. – В общем, тебе не понять, правда. Извини, что загоняю эту голубую философию, но по-другому не объяснить, что тут творится. Это же мужской интернат, мы вообще оторваны от мира, отсюда не сбежать даже. Да и не хочется сбегать. Я вообще думаю, что это – лучшее, что может быть у меня в жизни, тут есть хоть что-то, что похоже на счастье. Ты нормальный, ты трахаешь девок, насилуешь даже ради прикола, все такое, тебе реально это недоступно и противно. Но просто здесь все оторвутся, а через несколько лет, когда уйдут, уже больше не встретятся и не вспомнят. Так что не надо воспринимать это всерьез. Недавно Одри нравился Дитер, потом он сам понравился мне, теперь ему нравится Нэнэ, не знаю, что будет дальше. Прикол только в том, что я-то никому не нравлюсь, я, как бы, вне игры.

- Лучше быть вне игры, чем в нокауте от этой вашей любви.

- Это да. Отстойно, когда тебя бросают, пусть даже и понимаешь, что это все не навсегда. Хотя, бывает, что навсегда вместе остаются, но это же редко. Почти один случай на миллиард.

- Значит, вашему готу не нравится этот торчок?

- Не знаю. Может, нравится, но он просто не признается, а Одри он такой, он взрослый, у него все по максимуму, либо «да», либо «нет», у него «почти» не бывает. Но, думаю, они все равно будут вместе. Поржать хочешь?

- Ну, - Доэрэл усмехнулся невольно, заразившись его невеселой улыбкой, наблюдая за тем, как Сэнди моргает. Он был и правда кукольным. Резиновым немного, если говорить о пристрастиях и прошлом, но кукольный. И густо накрашенные ресницы доставали аж до бровей, когда он моргал, глаза были чуть бешеные из-за величины зрачков. Они были очень маленькие, так что казалось, будто Блуверд обдолбался.

- Они оба прутся по чулкам. Реально. Вот ты хочешь верь, хочешь – нет, но недавно Нэнэ проиграл Жану, и его заставили чулки напялить. Ну, трусы бабские, такие, с кружевами и ленточками, чулки, туфли на шпильках. Классно выглядел, правда. И Одри нашего потащило вообще, он прется от этих штучек, страдает по ним.

- По такой логике его попрет, даже если ты их натянешь. Ему нравится не этот ваш гот, а то, во что он одет. Это просто фетиш, - парень хмыкнул, сунул руки в карманы и расслабленно посмотрел в темнеющее небо. Сэнди на него в шоке уставился. Неужели не только он думает о таких вещах, как извращения, психология, вся ерунда?

- Думаешь? Ну, как бы, сначала они друг друга бесили немного из-за того, что Нэнэ – гот, а потом ничего, привыкли друг к другу. Все из-за долбанных чулков.

- Нацепи сам и проверь реакцию.

- Не хочу. Он сказал, что никогда ничего не получится, что мы будем просто друзьями.

- Не станешь бороться?

- За что, за любовь? Не хочу. Бороться за любовь нельзя, это неправильно.

- Почему? – Доэрэл честно не понимал такой логики.

- Когда один борется за любовь другого, он получает лишь тело и ложь, а не душу. И это не любовь, это односторонняя влюбленность и лицемерие, а мне такого не надо. И секс будет хреновый, потому что один не любит. Если тебя не хотят, забей, не старайся, не надоедай.

- Тогда все останутся одни.

- Ничего подобного. Одри его не добивается, он просто за ним немного ухаживает, а Нэнэ перед ним крутит задницей и патлами своими трясет, глазки строит. Это не любовь, что ли? По крайней мере, похоже на взаимность, просто Сомори очень упертый, гордый сильно, а Боргес нетерпеливый, хочет все и сразу. А я его не устраиваю.

- Встречайся со мной. Может, у меня тоже фетиш на чулки?

Сэнди подавился словами, которые собирался выдать дальше.

- Чего? – он уставился на новенького в шоке. Магрегор был классным. Эта стрижка, эта бородка, густые черные ресницы, тяжелый взгляд, в котором прямо плещется фраза «Мне не слабо отодрать хоть кого». Нет, это не было так уж круто, но вселяло уверенность, что он не слабак и не мямля. И выглядел он старше всех, как Одри, что Сэнди просто заколдовывало, ему всегда нравились парни старше. Хоть на год, хоть на полгода, хоть внешне.

- Ты же до понедельника должен делать, что я тебе скажу.

- А, понял, - Сэнди засмеялся наивно. – Тогда ладно. А потом что? Ну, с понедельника?

- То же самое. Если мне понравится.

Это была провокация, Сэнди прочли, как раскрытую, даже распахнутую энциклопедию по психике гомосексуалистов.

- Тогда нет, - Блуверд покачал головой. – Встречаемся только до понедельника, а потом мне не надо одолжений.

- А я не сказал, что это будет одолжение. Если мне понравится, будем дальше мутить. Тебе же все равно, не в первый раз? Без обид, ты же гомик.

- А я не хочу завоевывать никого. Что еще за «Если мне понравится»? Мне плевать, правда. Это я должен нравиться.

Доэрэл ухмыльнулся.

- Я разве по-другому сказал?

Сэнди запутался.

- Ну, я имел в виду, что это кто-то там должен стараться, чтобы мне понравиться, а не я.

- Так не старайся. Знаешь, неважно, старается ли человек кому-то понравиться, все происходит само собой. Он либо нравится, либо нет.

- Да уж… Ну, а если тебе понравится, а мне – нет, то что?

- Ну, тогда это ты меня отошьешь. Не парься, переживу, - Доэрэл его «успокоил». – Значит, все. Ты мутишь со мной до понедельника официально, а там посмотрим.

- Ладно, - Сэнди кивнул, уверенный в том, что ничего «такого» точно не случится. Он уже привык, что у него «это» случается либо не нарочно, либо неожиданно, либо грубо и больно, либо вообще никак, поэтому особо не страдал от отсутствия интима в жизни.

Просто он не знал, что новенький ему солгал о причине своего исключения их прежнего приюта, значительно эту причину приукрасив. Изнасиловали они не девчонку, а парня, и парень этот был вылитый Сэнди. Только характер у него был отвратительный, и повадки конченной шлюхи. Блуверд был хорошеньким, хрупким, красивым даже, как казалось Магрегору. Дело было в том, что приятель Доэрэла встречался с парнем, девчонки всем осточертели, и сам Доэрэл запал на самого хорошенького гомика их приюта. Проблема оказалась лишь в том, что драли его все, кому не лень, но не встречался он ни с кем. И на предложение Доэрэла ответил не только отказом, но и надменным смехом. За что, в общем-то, и получил несколько часов издевательств в кладовке возле спортзала. «Темную» организовал со злости сам Доэрэл, и это даже была не столько любовь, ревность или похоть, сколько обида, ярость и месть.

Спалились все, а вину на себя взял он, как организатор, вот потому и оказался «самым худшим учеником», исключенным из Бермильтона. Сэнди не был похож именно внешне, он был похож именно типажом. Он был хорошеньким, слащавым, нежным на вид и самым голубым из всех. Вот только характер был тот, который Доэрэл хотел получить – пугливый, обидчивый, капризный. И Сэнди не давался так просто, не шел в руки запросто, заперев свою душу и отдавая тело. Нет, у него теперь душа и тело были неразрывны, как у Доминика, который подал Сэнди отличный пример.

И он видел даже, что Блуверд храбрится, нарочно распаляет себя, чтобы улыбаться и веселиться. Печальных не хотят – это факт, и Сэнди был в курсе.