Одри пришел на завтрак позже всех, потому что отсыпался после ночных разговоров. Точнее, «разговор» с Нептуном начался прошлым вечером, но он плавно перешел в ночь, и за болтовней никто не заметил, что уже был звонок на отбой. Впрочем, Тиссен был на месте в столовой с самого начала, но он сидел и витал где-то в облаках, думая совсем не о завтраке. Нэнэ иногда оборачивался посмотреть на него, щурился подозрительно, представляя, что же заставило Тиссена успокоиться и стать немного задумчивее.

Но когда вошел Одри, сел на свое место напротив капитана и обнаружил слева от себя еще один стул, он немного не понял. Раньше стула никогда не было, места всем хватало, а теперь еще и перед узкой частью стола появилось вакантное местечко.

- Мы кого-то ждем в гости? – уточнил Боргес, берясь за вилку с ножом и разглядывая блинчики, примеряясь к ним.

- Как тебе сказать… - протянул Дитер, Жан подавился смешком, косясь на Венерического капитана, хоть тот и сидел к нему спиной. Братья тоже не имели возможности рассмотреть выражение его лица, Робин понял, что друга лучше просто не трогать, поэтому терроризировал Уолтерса взглядом, вынуждая заткнуться.

Сэнди был, как резиновый, и все знали, кроме Одри, что случилось. Глаза у капитана Венер даже не двигались, он не моргал, глядя сквозь Боргеса в пространство, не отрывая взгляда, не шевелясь и вообще мало что понимая в происходящем вокруг. Он будто ушел от реальности из-за серьезного шока.

В столовую влетел ураган с чисто-английским акцентом, для которого, как бы, не было мягких звуков в словах. И этот акцент сразу понравился поварихе, оценившей здоровый аппетит новенького.

Он напоминал шального француза своими чертами лица, своей полосатой кофточкой, напяленной после душа. Он был противным чистоплюем и не мог не отмыться после дороги.

Пэтти осталась в восторге, поднос, наполненный самым вкусным, грохнулся на стол Венер перед пустующим местом, новенький рухнул на стул и на всех посмотрел снова из-под своей ровной челки. Его взгляд наткнулся на Одри, идентифицировал его, как незнакомый элемент, и надолго завис. Забранные в расхлябанную петлю волосы, открытая шея странно серого цвета, как и лицо, ярко-алый, столь любимый капитаном свитер. Все произвело четкое впечатление конкуренции.

Но с Купером соревноваться было невозможно.

- Что молчим? – осведомился он, поднимая брови, хоть из-за челки и не было заметно. Когда он говорил, в языке мелькала здоровенная бусина штанги, вставленной близко к кончику, а не посреди языка.

Сэнди ушел в астрал от ужаса. Это не могло быть его братом. Не могло. Просто не могло. Он почувствовал себя кем-то средним между монашкой и ангелом, ибо дылда братец вел себя, как настоящий Блуверд, которому не посчастливилось в свое время уехать из ужасного приюта. Их запихнули в разные приюты после смерти матери, и они тогда были уже относительно взрослыми. То есть, Сэнди было четыре, а Куперу – пять, но оба как-то забыли друг о друге со временем, вжившись в роль сиротки без прошлого. Каждый в своем приюте, почему-то так решили соц.работники.

Братья Аронетс, которые об этом и сами догадались, порадовались молча, что их не разделили так же, иначе они рехнулись бы.

Боргес на него уставился в ответ, Франсуа это заметил и прищурился, испепеляя новенького взглядом. Зря он это делал, Одри никогда не нравились большие рты, длинные носы и белые волосы. Особенно, если все это смешивалось не в милый коктейль, как Сэнди, а в удушающий. Удушающим был запах чего-то, исходившего от новенького. Кажется, у Блувердов в крови была любовь к тяжелым женским ароматам духов, типа жасмина, зеленого яблока, сирени или, как у старшенького, магнолии. Это было настолько жестоко, что Дитер дважды чихнул.

Единственной мыслью, пришедшей Одри в голову, была та же, что и у всех: «Боже, как они похожи». Хотя уместнее было бы думать: «О, сатана, еще один Блуверд».

Купер брата будто не замечал, игнорировал по полной, он успел скорешиться уже даже с обоими Аронетс, пока шастал по коридорам и все рассматривал, не говоря уже о Жане, который обожал легких на подъем и немного сумасшедших людей.

- Купер, - осклабился парень, так что Боргесу на секунду показалось, что уголки рта дотянутся до ушей. И он с нервной улыбкой пожал манерно протянутую ему руку. Обломанные ногти были накрашены лаком цвета индиго, Сэнди это заметил краем глаза и вообще морально умер. Неужели, когда он спал, когда ему снились сны о каком-то мифическом прошлом, и в них был веселый старший брат, гонявший по улице на велосипеде и периодически разбивающий коленки… Это было правдой? Ну, ладно, если это и было правдой, то почему же он не такой, как Сэнди мечтал?! Блуверд младший всю жизнь, с самого первого сна о «брате» грезил о том, что он вдруг появился в его приюте, а потом в интернате, со дня переезда в Стрэтхоллан. И брат обязательно был бы сильным и крутым, но никак не пафосной стервой, развитой не по годам, да и не в том направлении.

- Одри, - Боргес улыбнулся искренне. Парень вызывал симпатию, хоть и был жутковатым.

- Он всегда так тормозит? – Купер скривил губы, приподняв верхнюю с одной стороны, так что обнажились зубы. Морда стала презрительно-брезгливая, насмешливая.

- Нет, просто завис. Перезагрузить, и все окей будет, - заверил Жан, хмыкая. Робин потрогал Сэнди за плечо, это не помогло. Уолтерс развернулся всем корпусом, протянул руку, выставил палец и ткнул им в капитана Венер. Тот даже не шелохнулся, а когда палец начал давить, отклонился податливо, как китайская кошечка-статуэтка.

Жан убрал палец, Сэнди вернулся обратно, снова выпрямился и сел ровно.

- Отстаньте от него, не хочет говорить, - Робин попросил угрюмо, а Купер повернулся к нему, развернув торс и локтем оперевшись о спинку собственного стула.

- А тут кто такой у нас умный?.. Наверное, я сам решу, как мне себя вести с собственным братом, ага? Рот закрой, - он двинул бровями, взглянув на Робина и оглядев его сверху вниз и обратно. Он нашел его симпатичным, потом заметил напрягшийся вид Жана, понял все сразу, уловил и решил на рожон не лезть. Мутят и мутят, флаг им в руки. Но братик весь его.

Робина так легко нельзя было заткнуть, он тоже ухмыльнулся.

- Вы друг другу совершенно чужие люди, не знаю, когда и как вас разлучили, но вы друг друга не знаете, вы даже не помните друг о друге, у вас разные вкусы, увлечения и интересы, вы вообще разные. Вы друг другу никто, так что не надо думать, что знаешь его лучше нас только из-за того, что ты его брат. И, я думаю, надо сначала поговорить с мисс Бишоп, она все объяснит, может, это просто совпадение.

- Не думаю, - философски протянул Дитер, посмотрел на Одри, тот ответил согласным, чуть ироничным взглядом.

Такие рожи не могут быть похожи у двух чужих друг другу людей.

- Ах, да. Обещал же всем фотки отослать потом, как тут у вас, в «жестко мужском интернате», - новенький закатил глаза, вытащил из висячего кармана широченных, почти рэперских штанов военной расцветки фотоаппарат. Причем он был замечательного качества, что удивляло. Откуда у этого чудовища были деньги?

Ему просто подарили его на день рождения, приют был не такой уж и нуждающийся, вполне обеспеченный приют, просто мисс Бишоп уверяла, что воссоздать семью нужно обязательно, а директор хотел избавиться от бешеного ученика. Угнать машину – это не шутки, а он один раз побаловался. Он обещал и божился больше так не делать, причем говорил искренне, но раз уж представилась возможность сплавить растрепанные мозги куда-нибудь подальше, на остров в закрытый интернат, директор своего шанса не упустил. И вот, семейство Блувердов снова вместе, точнее, младшее поколение их семейства… И совсем не знают и не понимают друг друга.

Финиш.

- Нормально? Все видно? – осведомился Купер у Одри, который как раз сидел удачно, перед ним оказался дисплей перевернутой камеры, которую новенький держал на вытянутой руке. Он наклонился к капитану, к собственному «милому братику» и осклабился, обнимая Сэнди за плечи, прижимая к себе.

Одри заглянул в изображение и кивнул.

- Отлично.

Фотоаппарат щелкнул один раз, потом второй, для уверенности, потом Купер повернул морду к Сэнди, чмокнул его в щеку, камера пикнула третий раз, и он довольно ее убрал. Учителя просто насмотреться не могли. Правда только на него, потому что новичок казался огромным праздником, не смотря на внешнее сходство с лыжной палкой. Если бы не приличные плечи, он бы казался идеально ровным, а так с фигурой был порядок. И он был ВЕЗДЕ СРАЗУ, заполнял собой чужую депрессию, в отличие от Доэрэла, который был настолько взрослый и мрачный, что заполнял не депрессию, а всех окружающих этой депрессией.

Сэнди был в ступоре. У него есть брат. Живой брат, настоящий, из плоти и крови. Он натуральный блондин, они внешне до жути похожи, и Сэнди даже симпатичнее. Его брат – законченный псих, человек-хлопушка, кругом адские конфетти. «ДевочкО», «СпасибО», «Атцепись» и все такое, не говоря уже о пирсинге в языке, который Сэнди ненавидел со времен знакомства с Гарретом.

И у него ужасный голос, скрипучий, громкий и въедливый. Робин, резко реагировавший на голоса и обожавший голос не только Жана, но и Одри, подумал, что голос Блуверда старшего напоминает голос зажеванной пластинки, которая сначала скрипит, потом визжит, а затем глохнет.

- Вы вообще ужасно непохожи, - в очередной раз тяжело вздохнул Робин. – Кошмар.

- Тебе-то откуда знать? – Купер на него даже не взглянул, принявшись за завтрак и чуть ли не постанывая от удовольствия.

- Вот что ты любишь из музыки, например?

Жан ухмыльнулся. Любимая тема – музыка.

- Рэ-э-эп, - парень протянул в экстазе, закатывая глаза. Без этого он не мог представить жизни.

У Сэнди переклинило мозги, Робин же моргнул пару раз удивленно, в подтверждение своих слов пожал плечами и пояснил.

- А Сэнди любит попсовые лирические бредни.

- Как ты, - добавил Дойл ехидно.

- Это не попса.

- Ну, конечно, Токио Отель – верх классики, - заверил Коул.

Робин затих, а Жан заинтересовался новичком конкретно.

- Рэп?

- Немецкий, - добавил парень. – Нет, вообще, люблю весь, но немецкий – особенно.

Дитер подавился и оторвался от еды. Он же был фанатом немецкой музыки, что поделать. Купер красочно облизнулся кончиком языка, промокнул тонкие, как и у Сэнди, губы салфеткой и уставился на Одри с прищуром.

- Колешься? – осведомился он, заметив то, какой тонкой и просвечивающей сосуды была кожа на плечах, открытых свитером. Такой серой и истончившейся она могла быть только у наркомана.

- Бросил, - Боргес вздохнул, закатывая глаза.

- Я тоже, - Купер кивнул согласно. – Спорим, просто денег не хватило?

- Ну, тут, как бы, по-любому не хватит, - Одри прикинул, как бы его сейчас ломало, не решись он пережить те жуткие дни в самом начале.

- У меня та же самая история. Ну и самому надоело. Там вся эта фигня, типа… Ну, ты знаешь, - Купер не стал за столом напоминать о гниющих шахтах, в которые могли превратиться дырки на локтях в любой момент лишь из-за маленькой инфекции.

- Ты наркоман?.. – Сэнди наконец прошелестел тихим голосом, так что Купер заикнулся своими словами и уставился на него удивленно.

- Нет, уже нет. А что?

- Ничего, - Сэнди покачал головой, вяло поковырялся в омлете, отодвинул его и продолжил пребывать вне реальности. Он не стал говорить, что наркоманов не исправить, потому что Одри сидел рядом и служил живым опровержением. Зависимость бьет скорее на психологическом уровне, а когда у тебя нет ни возможности уколоться, ни реальной тяги к этому, когда каждый день забит другими занятиями, наркомания сходит на «нет».

Да и вообще, если Купер не врет, и он действительно бросил еще в старом приюте, то он безумно сильный сам по себе. Ведь там у него явно была возможность регулярно ловить кайф и потрясающие глюки, а он завязал. По нему видно было, что он тоже одно время немного «посидел», выдавала «взрослая» физиономия и мимика, оставлявшая тени морщин. Но у Одри это постепенно проходило, если не считать самого цвета кожи, и у Купера должно было пройти. Сэнди просто убивало то, что его брат еще и наркоманом успел побывать.

С ума сойти.

Нэнэ в очередной раз обернулся, чтобы посмотреть на Франсуа, который так нелегко, но очень нагло увел у него Одри. Пусть Боргес и не был единственной любовью всей готической жизни Меркурия, с ним было здорово, его нежность – что-то невообразимое, это ощущение, будто ты в самом деле потрясающий, ненастоящий. Одри умел восхищаться. Франсуа надоело каждый раз замечать на себе взгляд черных глаз, он поймал его снова и показал готенку средний палец очень лаконично и красноречиво.

Нэнэ вскинул брови, усмехнулся и отвернулся. Они оба так увлечены были разборками, что не заметили, как Венеры начали потихоньку рассасываться из столовой. Блуверды послушно отправились к директрисе, узнать поподробнее, в чем же дело.

Купер врал, бесстыже врал обо всем. Он врал даже о том, каким он был. Правдой было только то, что он обещал отправить дружкам фото из нового интерната, что он любил рэп и что он пару месяцев сидел на наркоте. Все остальное, вся радость, вся фиеста, которая была его атмосферой, оказалась ложью, служила только прикрытием для настоящего Купера. И он наврал даже в коридоре с утра, до завтрака, что не узнал Сэнди. Он сначала просто подумал о нем, но не поверил, этого же не могло быть. Но потом, когда узнал, что фамилия Сэнди такая же, наконец поверил, что они не просто случайно похожи внешне. И он, в отличие от Сэнди, прекрасно помнил многие моменты из детства, и как их разлучили, развезли по разным приютам. И он никогда не думал, что они больше не увидятся, у него даже была одна фотография их двоих, сделанная незадолго до смерти матери. Купер брата помнил, Сэнди – нет. Или же он помнил, но только очень отстраненно.

Старшему Блуверду хотелось нормальных отношений с людьми, он привык строить из себя фейерверк, хотя на самом деле постоянно пребывал в депрессии, любил сидеть один, думая о чем угодно. В этом они тоже были похожи.

Жан решился на риск, как только они вернулись в спальню Сатурнов. На улице лил дождь, гулять как-то не тянуло. Уолтерс предчувствовал, что Робин скажет: «Ну и пошел к черту», но все равно хотел спросить. Он сел на его кровать, подвинув ноги лежавшего там же капитана, и начал издалека.

- Как тебе братец Блуверда?

- Сильно наглый. Но если уж они братья… Хотя, все равно, они друг другу чужие, не обязательно быть друзьями только из-за родства. А тебе самому он, я смотрю, сильно доставил. Оба претесь по этой гадости. Не понимаю, что можно услышать адекватного в тупой рифме.

- Ну не понимаешь, и ладно. Было бы жаль, если бы ты понимал, не о чем было бы спорить, - Уолтерс подвинул его и тоже вытянулся на кровати. Раньше Робин стал бы возмущаться, но теперь ему стало приятно. – И, да, он мне понравился. Симпатичный. Как Сэнди, только забавнее, старше, как бы.

Робин помрачнел, уловив, что он на этого новенького не похож совершенно. Разный цвет кожи, волос, глаз, разные черты лица, все другое.

- И ты бы стал с ним встречаться? – уточнил он.

- Может, - Жан двинул бровями, он лежал, закинув руки за голову, а Тэкер приподнялся на локте и рассматривал его физиономию, искал в ней искренность или намеренный обман.

Уолтерс уже почти по-настоящему услышал: «Ну и вали, встречайся с ним!»

- Ммм. Ясно, - вдруг неожиданно отреагировал капитан и отвернулся носом к стенке. Жан удивился подобному ответу.

- Тебе пофиг?

- Нет, - опять убил ответом Робин.

- А чего тебе тогда «Ясно»?

- А что я могу поделать, если ты хочешь с ним встречаться. Ну, как бы, орать, чтобы ты проваливал, я тоже не могу. Если бы ты хотел пойти к нему, сам бы мне сказал, правда же? Взял, послал и пошел, куда хочешь. А если ты так не говоришь и не делаешь, значит, пока хочешь быть со мной.

Уолтерс умер от такой философии. В принципе, все было логично, и Робин был совершенно прав в своих догадках.

- Но ты обиделся.

- Естественно. Неприятно знать, что ты не отказался бы с кем-то там еще замутить. Вопрос можно?

- Ну.

- Что тебя держит тогда? Почему не пошлешь меня? Я же тебя достал уже?

- Да ты гонишь опять жутко, - закатил глаза Жан, повернул его на спину, взяв за плечо, увидел очень обиженные глаза. – Не стал бы я с ним встречаться, нахрена он мне сдался. Забавный, красивый, но ты-то все равно лучше.

Робин хотел опять начать выносить ему мозги вопросами, типа «А если бы я был некрасивее, ты бы встречался с ним?» Жан успел его заткнуть, взяв пальцами за остренький подбородок и поцеловав в обиженно надутые губы.

- Зато теперь у Блуверда хоть кто-то есть, - заметил он.

- Да он вообще хамло по сравнению с Сэнди, они друг другу никто, я даже в шоке, что мисс Бишоп его сюда притащила.

- Посмотрим, - Уолтерс махнул рукой и увлекся окончательно, не собираясь, тем не менее, переходить к самому главному, смилостивившись и дав капитану передышку. Вредно слишком часто предаваться таким забавам.

А воздержание провоцирует еще большее удовольствие.

Им повезло, что в спальне никого не было, в большом интернате было полно места для братцев Аронетс и малышни, они развлекались шуточками, типа мелких споров, в которых всегда выигрывали, а взамен получали требуемое.

Сэнди после разговора с мисс Бишоп сильнее удивиться не смог, просто вышел в ступоре, сходил в столовую, молча посидел там с чашкой чая, потом решил пообщаться с обретенным братцем… И не нашел его. У кого бы ни спросил, никто новенького не видел, и сложно было подумать, что Купер остался незамеченным. Он был слишком ярким, чтобы прошмыгнуть тихо, как умел тот же Нэнэ. Франсуа тоже сказал, что братца Сэнди не видел, зато спросил, куда подевался Одри. Он вдруг куда-то скрылся, а Тиссена это насторожило и расстроило, хотелось просто что-нибудь сказать. Сэнди предположил, что Боргес пошел в спальню дальше отсыпаться, пожелал Нептуну удачи с некоторым сарказмом из-за того, как быстро у них наладились отношения. Франсуа не стал рассказывать ничего о чердаке, о призраках, о том, как все стало намного лучше, это было ну слишком личное. И с той же самой иронией, легкой и не злой, посоветовал поискать Купера на улице.

- Так там дождь, - Сэнди сдвинул брови недоверчиво.

- Ну, он, может, тоже так решил. Вдруг он любит дождь.

Блуверд закатил глаза и пошел выбирать зонтик из тех, что стояли в огромной прихожей.

Франсуа понял, что друг был прав, причем во всем сразу. Одри не плохой, не злой, иногда псих, но тому виной просто нервы и стресс, виной отношение к нему таких, как Нэнэ. Чертов Сомори, как Нептун его ненавидел, гуталиновая рожа и лгун. А еще Сэнди оказался прав насчет того, что Боргес ушел после завтрака в спальню, собирался полежать и послушать музыку просто, чтобы не полезть к Нептуну, не доводить его вниманием. Одри решил, что сначала должен увидеть, что он нужен, а уже потом будет нежничать. Он отключился, так и не вытащив наушники, по привычке во сне повернувшись на правый бок и «глядя» в стенку.

- Привет, - Дитер покосился на вошедшего Нептуна со своей полки. Он стащил огромные наушники с головы, оставил их на шее и приподнялся на локте. – Сэнди нет.

- Я не к нему, - высокомерно, но как-то смущенно отозвался Тиссен, рассматривая кроваво-красный свитер, обтянувший спину торчка. Он спал, вытянувшись и пригревшись, даже не раздевшись, вообще не ожидав, что заснет. Тело приподнималось и опускалось в такт дыханию. Франсуа подумал, что у него немного поехала крыша, раз уж в голову пришло сравнение со спящим зверем. Он был высокий, сильный, жесткий на ощупь и по характеру, горячий и какой-то… Надежный?

В спальне кроме Хайнца и Боргеса никого не оказалось, но Дитер и один справился с ролью надоедливого элемента, ухмыльнувшись.

- А к кому? Ты же орал вчера, что ненавидишь его? – парень свесился и посмотрел выразительно на Одри.

- Отстань, - Франсуа отмахнулся, закрыл дверь, подошел на цыпочках к кровати Венера, наклонился, заглянул ему в лицо, проверяя – спит или нет? Волосы мешали, завесили лицо, руки обнимали подушку, один наушник был вытащен, чтобы не мешал. Тиссен этот наушник взял, прислушался, поднеся к уху, подумал, что вкус к музыке у Одри все же есть.

- Разбудишь – убьет, - заметил Дитер.

- Так я не буду будить, - Франсуа пожал плечами, Хайнц утянулся назад, к себе. И он с удивлением отметил, перевернув очередную страницу книги, заданной по литературе, что Нептун никуда не уходит, вся комната в отличном обзоре, а Франсуа куда-то делся. Дитер опять выглянул и увидел милейшую картину, которой от язвительного Тиссена вообще не ожидал – он лежал у Одри за спиной, так же на боку, вытянув ноги и чуть заметно сжимая в руках пушистую ткань чужого свитера, надетого на голое тело. Он закрыл глаза, в левом ухе красовался один из наушников работающего плеера, носом рыжий Нептун уткнулся во впадину между лопаток Одри. От него так вкусно пахло, не только от свитера, впитавшего запах одеколона и сигарет, но и от самого Боргеса.

Франсуа не знал, что на него нашло, но это было безумно приятно. И, да, он действительно простил вчера за все, раз уж ему так признались. Он чувствовал то же самое, так почему бы и не простить?