Сонных мух, которыми с утра в понедельник были все воспитанники, умудрился настроить на нужный лад старший Блуверд, причем в одиночку. Он всегда так веселил самого себя, просто просунув под одеждой провод наушников, спрятав под волосами один, заткнув им левое ухо. И в марш он включился на позитиве, а не как полумертвый опоссум.

- Давай веселее, - он пихнул Сэнди в бок, Блуверд младший вздохнул.

- Я не выспался.

- Я тоже! – заверил братец и ухмыльнулся. – Зато ваша директриса, которая пялится на нас из окна, будет в экстазе, если ты постараешься. Мы же в первом ряду, порадуй ее.

- Она смотрит?!

- Не смотри туда! Делай вид, что все нормально. Давай, колени выше, руки резче, нос к небу!

- Господи, да что за песня у тебя играет?.. – ехидно осведомился Боргес, который взбодрился от его слов и тоже принялся активно маршировать.

- Потом скажу. Немецкая, вдохновляет. Помнишь фильм «Муравьи в штанах»?

- Старый такой?

- Ну, - старший Блуверд кивнул.

- Помню, конечно. А, это та, которая в конце играла?!

Они оба загоготали, Сэнди подумал, что братец и правда мастер быть другом, но свою душу никому не продает, хранит непонятно, для кого.

Урок физкультуры, который был последним, тоже прошел под лозунгом «Один раз живем!» так что по полю для верховой езды, используемому вместо стадиона, все шестикурсники неслись, как сумасшедшие. Сэнди смотрел из окна, будучи на год младше и радостно хихикая. Правда хихикать пришлось недолго – братец обогнал всех, не выдыхаясь и на втором, и на третьем, и на десятом круге.

Пошел дождь.

Одри с Жаном пихались уже на финише, толкаясь и чуть ли не падая, потому что колени взлетали чуть ли не выше пояса, скачки были конские. Учительница рыдала, наклонившись и держа секундомер.

Уолтерс взвыл.

- Но пасара-а-ан!!! - и пошел на подсечку, Боргес зацепился за его ногу, взвизгнул, подлетев в воздух от силы собственной скорости, рухнул на землю в процессе кувырка, растянулся и застонал.

- Урод… - обратился он к Жану.

- Зато как эффектно, - Уолтерс поднялся и морщился, еле дыша, опираясь о колени.

- Что с вами? – удивилась учительница. – Вам бы всегда такое рвение, - она прошла мимо, услышав звонок в интернате.

- Это заразно, - Жан посмотрел на легкого на подъем Блуверда старшего, метнувшегося в душевую первым.

* * *

У Нэнэ была рекламная пауза. Когда все собирались с утра и уходили, он тоже проснулся, почувствовал себя как-то немного не в душевой на полу, где в последний раз себя помнил. Он лежал на мягкой кровати, причем на своей, накрытый одеялом до подбородка, ОДЕТЫЙ, отмытый, такой опрятный и милый. На руке что-то мешалось, он посмотрел на свое запястье и увидел феньку с рунами. Точно такая же была у Доэрэла. То есть, это она и была.

Нэнэ улыбнулся, как психопат, закрыл глаза снова, уронил руку поверх одеяла, так что оно опустилось до груди. Тело гудело, была тупая боль между ягодиц, мышцы отказывались подчиняться что на руках, что на ногах. Но никакой дьявольской боли не было, а значит, и разрывов, и даже маленьких царапинок тоже не было. Он поверить не мог, что в трезвом состоянии на такое пошел. Господи, это же сумасшествие. Как только он сможет встать, он обязательно убьет сначала Магрегора, потом всех остальных, а потом… А потом скажет Магрегору, что он – идеал его парня. Просить встречаться не будет, конечно, но если сам Доэрэл предложит, готенок не подумает отказаться.

Он сильный, он классный, крутой, сильный, даже красивый, ответственный, оригинальный, он решительный, он может пойти и взять то, что ему нужно и чего хочется, он еще и заботливый, не бросил одного там… Ему это тоже выгодно, чтобы от директрисы не получить, но почему-то именно он, а не Аронетс и не Хайнц.

* * *

После обеда Сэнди с братцем сидели на чердаке, как раз возле батареи, перед шкафом, на полу.

- Блин, как близнецы, - младший Блуверд засмеялся даже, когда увидел эту фотографию. Она была даже не потрепанная, видимо, аккуратно хранилась. И они были жутко похожи, только у Купера все чуть длиннее и чуть больше во всех смыслах и частях тела.

- Да уж. Поэтому я не думал, что это ты. Ну, ты не очень сейчас на это похож, - Купер кивнул на фотографию, где Сэнди напоминал лягушонка с абсолютно круглыми глазами и широкой улыбкой.

- И слава богу, - капитан вздохнул, надеясь, что ему не врут, и что он правда выглядит лучше, чем в детстве. – Знаешь, что?.. – наконец решился он выдать свои мысли.

Купер поднял брови, сделал заинтересованный вид.

- Нет, тебе правда интересно? – Сэнди был занудой, это знали все. Но брат, как ни странно, это знал заранее, хоть они и не общались так долго.

- Правда-правда, точно-точно, честно-честно, - он заверил.

- У меня такое ощущение… Ну, как бы… Блин… Не знаю, как сказать.

- Лучше покажи, - похабно посоветовали ему.

- Очень смешно.

- Ты думай-думай.

Сэнди задумался, подбирая слова, а Купер на него смотрел сверху вниз, заправив волосы за ухо и разглядывая профиль вновь обретенного братца. Сэнди был миленьким до убийства. В смысле, за него можно было убить, а братская нежность в Купере проснулась на все двести, если не на пятьсот. Особенно, после случайно услышанного разговора про Жана, который один раз по пьяни или по чему-то другому Сэнди изнасиловал. Нет, Купер ангелом не был, о чем говорила и его прическа, и манера подводить глаза, и ногти красить темными, мрачными цветами с перламутровым переливом. Он тоже в свое время попался боссам, а те очень любили большие рты и красивые глаза.

Судьба у Блувердов была примерно одинаковая, просто Купер смог восстановиться в глазах остальных парней, сверстников и малышни, когда боссы ушли, смог стать круче всех, а Сэнди предпочел выбиться в отличники и сбежать в Стрэтхоллан.

У Купера на лбу написано было «СЕКС», но челка лоб закрывала, поэтому он не палился. Сэнди же не знал, как объяснить свои ощущения и чувства. Мысли были какие-то дебильные и идиотские. Его никто и никогда не понимал так, как смог понять этот припадочный, двуличный человек-фейерверк-депрессия, которого он не знал. И нельзя было списывать это только на родственную связь, потому что порой родные братья и сестры друг друга на дух не выносят. У них разные интересы, но почему-то они друг друга понимают. У Сэнди екнуло, его зацепил первый взгляд прошлым утром на новенького, когда он еще не знал, что это его брат.

Это был какой-то клинический бред, но если верить словам Одри, то «екнуло» - значит, все. Одри же не говорил, на какое именно «чучело» его сердце так отреагировало. Да Нэнэ и не был чучелом, он был скорее по-настоящему красивым.

- Ну, как бы, - Сэнди на него посмотрел, повернув голову, оказавшись как-то чересчур уж близко. Носы у них были те еще, так что быстрее было ими столкнуться, чем наткнуться губами на чужие губы. – Как бы, знаешь. Я тебя помню, но только во сне. И ты какой-то непонятный. То ли близкий очень, то ли вообще другой человек. Ну я же не общаюсь близко с Магрегором, он тоже новичок. Мы с ним вроде друзья, все такое… Но нет такого почему-то. Почему с тобой-то есть?

- Не знаю, у меня то же самое, - вздохнул, закатывая глаза, Купер. – По-моему, то, что мы друг другу никто – это просто ты стремаешься признаться, что я тебе близок. Вот и все. И тебе стремно думать о том, что ты чужому какому-то лоху вообще все рассказываешь.

- Ну, ты не лох. И я знаю, что не чужой. И я не стремаюсь, просто мне стыдно. Оно тебе надо, вообще? Вот ты не думал же об этом даже, тебе взяли и сказали – вот, ты переезжаешь, вот твой брат, насладись, - Сэнди фыркнул. – Как будто тебе это надо.

- А почему ты думаешь, что не надо? Ладно бы ты был страшным, как крокодил, так ведь нет, очень даже. Почему тогда не надо?

- В каком смысле? Мы по-любому похожи.

- Ну, я же не крокодил, вроде. Я к тому, вообще, что перед тобой можно не строить веселого кретина. Или я ошибаюсь?

- Нет, ты прав, - Сэнди улыбнулся даже, глядя в свои колени. – Значит, тебе это нужно?

- Естественно. И мне так же стремно думать, что не нужно тебе.

- Нет, мне ОЧЕНЬ нужно, - заверил Сэнди, посмотрев на него и даже покивав для достоверности. – Ну и, блин, дело не в этом даже. Меня не это волнует.

- А что?

Купер примерно представлял, что. Его тоже волновало то же самое с момента, как он услышал о Жане и своем братце. Мигом смог представить «это», тут же понял, что Сэнди немного «того», как и он. И осознал привлекательность братца. В конце концов, это правда, не смотря на их близость, они родные, как бы, только наполовину. Они могут сказать друг другу все, но не способны воспринимать друг друга, как те же брат и сестра даже, которые всю жизнь прожили в одной комнате вплоть до восемнадцати лет. Да даже в одном доме. Сэнди и Купер вместе не росли с пяти лет, Сэнди – с четырех, так что оценивали они друг друга совсем не как братья. А какой человек не любит себя и не хочет найти в своем любимом человеке черты собственной внешности?..

Все же нарциссы.

- Да забудь, - Сэнди махнул рукой, отчаявшись объяснить.

- Нет, ну скажи, - Купер был по природе своей любопытным, так что взял его пальцами за подбородок, повернул к себе опять и сделал жалобную мордашку.

- Отстань, - капитан засмеялся, шлепнул его по руке и отвернулся было, но его опять повернули.

- Ну скажи-и-и… Что-то про меня, да? Что-то плохое? – Купер играл в этот раз не приколиста, а нытика и зануду.

- Ну не скажу-у-у, - так же проныл Сэнди и показал ему язык, спрятал его снова и улыбнулся.

- Значит, точно плохое…

- Значит, неприличное.

- Неприличное?

- Очень-очень. Детям до шестнадцати нельзя.

- Так мне девятнадцать будет скоро.

- Что-то ты какой-то неправильный…

- Ты бы знал, какой я неправильный, - вдруг заявил Купер, не удержался от искушения, от этой волны привлекательного давления у него вскипела адекватная оценка, и Сэнди провалился в космос, когда его крепко взяли за остренький подбородок, а губами скользнули по губам. Блуверд младший сначала был просто в ступоре, а когда понял, что голову братец наклонил уже поудобнее, чтобы не зацепиться буратиновым носом за его нос, было немного поздно.

Сэнди шарахнулся, упав на бок, отползая, как получалось, на локтях.

- С ума сошел?..

«Господи, мечты сбываются».

- Ну, ты же сам сказал, что я неправильный, - Купер закатил глаза.

- Так нельзя, - тупо выдал капитан.

«Чуть не умер, чуть не умер, сердце чуть не разорвалось, боже, у меня инфаркт, какой он вкусный…»

- Так я потому и делаю, что нельзя.

- А, просто шутка, типа?.. – Сэнди захихикал, снова садясь нормально.

- Нет, нифига не шутка. Если не хочешь, просто ударь меня посильнее, - посоветовал Купер честно, схватил его снова, грело именно это чувство неправильности, приправленное их похожестью, приправленное различием характеров и поведения, приправленное отношением к Сэнди. Капитан ударил его дважды – сначала по груди ладонью, а потом кулаком по плечу, но не помогло, конечно, да он и не хотел, чтобы помогало. Но надо же было сделать вид, что он не сдается так просто и быстро.

- Это изврат, - сообщил он, отпихнув братца на секунду всерьез.

- Потом поговорим, - отмахнулся Купер, затыкая его, проталкивая язык между губ, царапая бусиной штанги.

«Мама бы точно не одобрила», - подумал он. В конце концов, Сэнди, насколько он старался вспомнить, всегда был очень домашним. Он сам в пять лет и правда гонял на велосипеде, разбивал коленки, стрелял из рогатки по птичками даже по кошкам, получал люлей от матери, ловил ремня от нее же, а Сэнди всегда был паинькой. И мать запрещала втягивать Сэнди во всякие «шалости». Сейчас Купер решил втянуть его в такую шалость, что самого трясло от вожделения. Он всегда хотел с братиком поиграть, но мать хотела вырастить хоть одного сына адекватным. А он сейчас все планомерно делал так, как всегда хотел. Подумать только, засасывать родного брата почти насильно, хоть он и не отбивается. Для него это дико, а Куперу очень хочется. Его паиньку братца трахал какой-то Сатурн с мордой ловеласа? Его паиньку братца за глаза все зовут шлюхой? Его паиньку братца, по слухам, имели в старом приюте все, кому не лень?

Вот уроды. Он же ЕГО брат, он ЕМУ принадлежит. И только он имеет право втягивать его в «шалости». Он им всем отомстит еще.

«Прости, мам».

Целовался старший Блуверд убийственно, даже Сэнди так не умел, он вынуждал активно двигать головой, а не только лениво облизываться, подставлять губы, открывать шире рот, так что все было мерзко и скользко, мокро и сладко, очень и очень вкусно, приятнее некуда.

И Сэнди сделал то, чего никогда раньше не делал, просто стремался делать это с другими, боялся показаться пошлым и «легким». Он просто пересел Куперу на колени, прижавшись вплотную, раздвинув бедра, вытянув руки и положив их ему на плечи. Старший Блуверд сначала чуть не умер, не ожидав такого поведения от скромняги братика. Да, он очень изменился, теперь стало заметно. Теперь Сэнди мог не скрывать того, что с ним сделал старый приют, не надо было строить паиньку. Ну, да, черт возьми, он голубой до мозга костей, и ему нравится, когда на него смотрят, когда его хотят. Ему не нравится только слыть шлюхой по всему интернату, не нравится заниматься «этим» с кем попало.

Все это доставляет только Нэнэ, и то уже прошло. Сэнди нравилось быть женственным на полный миллион, быть мягким, плавным, гибким и нежным, желанным и красивым. И для Купера он именно таким и был, потому что невозможно не любить брата.

Хотя, что значит «братская любовь» - вопрос тоже довольно интересный…

Про мозги старшенький Блуверд решил вспомнить потом. Завтра. Может, послезавтра. Возможно, через пару лет, потому что очень уж приятно было чувствовать, как Сэнди зарыл пальцы ему в волосы и ерошит их нежно-нежно, постанывает ему в рот, такой сладкий, как девчонка, даже лучше. И руки как-то сами забрались ему под одежду, неуверенно и впервые в жизни неловко коснувшись горячей спины. Он и правда тронул своего брата и капитана только кончиками пальцев, их мягкими подушечками, но потом решился, рискнул и прижал ладони полностью, так что Сэнди даже прогнулся в поясе чуть-чуть, вздрогнув от этого ощущения. Он перестал отвечать, шевелиться вообще, просто не сопротивлялся, издеваясь, дразня, как всегда хотел. Нет, никто бы этого не оценил, Гаррет начал бы вести себя грубо, Жан поиздевался бы, Одри принял бы за отказ (по крайней мере, с Сэнди и с Нэнэ он вел себя скромнее, чем с Франсуа). А Купер сделал именно так, как Сэнди мечтал – он продолжал его целовать, но не так, а дразнящими же, отрывистыми движениями прихватывая губы, будто кусая.

Это уже перестало напоминать поцелуй и превратилось в вылизывание, когда Ромуальд нарисовался на подоконнике, его ноги оказались рядом с плечом Купера, и призрак задумчиво протянул.

- Ой-вэ-э-эй… Вот про такие случаи я и говорю всегда «Дети, предохраняйтесь».

- Ты-то почему? Это мамашкам надо говорить, - заметил Хэйдан. Они оба не отвлекали сумасшедших братьев, которые даже не просто хотели, а хотели именно ДРУГ ДРУГА. Сейчас, здесь, глубоко, резко, больно, приятно, прекрасно, изумительно, потрясающе, сильно, мокро, жарко, задыхаясь. И вот так же целоваться, задыхаясь, ворочая башкой и чуть не ломая друг другу носы, не переплетаясь языками, а просто облизывая друг другу рты. Блуверды свалились на пол, громыхнул позвоночник Сэнди, которым он приложился о деревянные доски, потом засмеялся тихо, беззвучно, шипящим тоном, как истеричка. Быстрые, жгучие поцелуи поползли вниз, не миновав подбородок, челюсть, увлекшись шеей. Сэнди запрокинул голову и лыбился, как пациент палаты буйных, вцепившись в плечи братца, который окончательно сдурел и вообще мало что соображал, сверкая глазами, сорванно дыша, как загнанный зверь, и балдея от реакции. Черт, родной брат, самый лучший, самый классный, опытный, крутой, милый, нежный, прикольный, забавный, самый Сэнди. Угловатый, худой, с торчащими костями, квадратными коленями, впечатляющими ладонями и милым маникюром. Руки Сэнди заползли уже Куперу в волосы, растрепав их забавно, пропуская пряди между пальцев. Парень задрал на нем футболку, держа ее на уровне ребер руками и фанатично зацеловывая плоский, но мягкий живот.

- Нет, ну помнишь, как у нас во дворе, где мы сначала, после интерната жили, постоянно укуренные малолетки лизались на скамейках? – Ромуальд напомнил про то время, когда они «уехали» из Стрэтхоллана и только начинали жить вместе. Малявки бесили каждую ночь своими воплями и музыкой.

- Помню, - Грэхэм ухмыльнулся. – А, точно, ты тогда сказал, что если так лизаться, то как же они трахаться будут.

- Ну, видишь, вспомнил. Будь он девчонкой, - Бликери кивнул на Сэнди. – Он бы даже от такого «поцелуя» залетел уже раз пять.

Беда была в том, что если с Одри Сэнди выглядел девочкой, с Нэнэ – сладким мальчиком-геем, с Гарретом – ну просто малолеткой и целкой, а с Жаном – милой девушкой…То с Купером они смотрелись, как хрупкий голубой мальчик-метросексуал и взрослая, развитая девица, которая знала, что делает, просто еще не очень поняла, с кем. И кайф был в том, что Купера тоже можно было целовать, он не был таким ЖЕСТКИМ активом, как остальные. Он сидел по-турецки, держа Сэнди на себе, так что капитан обнял его ногами за пояс. Купер согнулся и уложил его снова на пол, не разгибаясь сам, сжимал одной рукой бедро, а второй гладил по боку. Сэнди стиснул кулак, взявшись за край его полосатой, почти невесомой кофты, потянул ее вниз с плеча, целуя это плечо, кусая его и снова постанывая. Второй рукой он отвел светлые волосы брата и подопечного на другое плечо, чтобы открыть шею, и страдал одновременно от влажных вылизываний его собственной шеи.

- Ты бы смог так? – глядя на все это круглыми глазами, изучая застывшим взглядом, поинтересовался Ромуальд.

- Да запросто. Хоть сейчас. Может, их тоже выкинуть на пять сек, пошалить?

- Нет, я про то, что с братом.

- Да фу, нет… Хотя, у меня никогда не было брата, не знаю. Тем более, если бы он был такой симпатичный…

- Чего-чего?..

- Нет, ну ты лучше, однозначно. Но, я думаю, это дело вкуса. Забавно же, почему нет? Он не девочка, аргумент с мутацией будущего поколения отпадает.

- Ты такой простой. Типа, если детей не будет, бери и имей родного брата?

- Скажи это им, - Хэйдан хмыкнул, предвкушая испуг белобрысой парочки, у которой уже губы немели, а языки отнимались.

- Эй, вас не смущает ничего?.. – уточнил Ромуальд, наконец позволив Блувердам услышать свой голос. Реакция превзошла все ожидания. В его сторону помахали рукой с синим лаком на ногтях, жестом, типа «отцепись, мешаешь».

От Купера, которому пока всего лишь рассказали о призраках, но не показывали их, это было вдвойне оскорбительно и шокирующе.

- Ну вообще… - Бликери опешил.

- Видишь, их ничего не смущает, - Грэхэм хихикнул. – Дай полизаться, что ты мешаешь.

- Они же БРАТЬЯ, так нельзя! Ты же не стал бы свою мать трахать!

- Так это другое!

- Тот же самый инцест!

- Да у меня бы на мою мать даже не встал!

- Почему? – удивился Ромуальд. – Из-за возраста?

- Нет, моя была молодая, когда умерла. А возраст меня не волнует, вот на мисс Бишоп нашу, на грымзу, в смысле, у меня по-любому бы встал.

- Да у меня тоже, - заверил Ромуальд, закатывая глаза. – Она хоть и грымза была, а тот еще персик… - они оба задумались о роскошной, точеной фигуре блондинки Шарлотты.

Если бы Ромуальд был в курсе, кто она ему на самом деле, он бы понял, что его аргумент об инцесте и матери как-то неактуален.

- Братья – это не мать и сын. И не дочь с отцом. Вот это да, мерзость и пакость. Вот дочь и мать, отец и сын – еще куда не шло, просто забавные развлекушечки, сестра с братом – класс вообще, просто опасно из-за беременности и все такое. Но в сестрах или братьях тебе что не нравится?!

- Ты так убедительно говоришь, что я сейчас поверю, будто некрофилия – тоже нормально, - Ромуальд вздохнул.

Хэйдан посмотрел на него в упор, кашлянул и, жалостливо сдвинув брови, улыбнулся. Бликери помрачнел, уловив, что сам прекрасно подпадает под определение некрофилической любви.

- Проклятье, что ж такое-то…

Франсуа залез на стремянку, толкнул чердачный люк вверх, чтобы посмотреть, нет ли там Сэнди. Он искал его, чтобы потрепаться, и хотел отобрать у брата, который захватил все внимание Венерического капитана. Франсуа сунул голову в люк, посмотрел по сторонам, глянул на окно и вытаращил глаза.

- Охре… - «неть» он не успел сказать, лестница ушла из-под ног, и он рухнул на пол, погребенный под этой лестницей. Ор, раздавшийся на весь интернат, мигом Блувердов друг от друга отшиб.

Франсуа мигом сообразил, что если директриса узнает о падении именно со стремянки при попытке забраться на чердак, она вообще объявит его вне закона и запретит туда лазить, а где тогда им с Одри заниматься всем таким? Ну, в конюшне тоже можно, но с каждым днем все холоднее, а бежать через весь двор в конюшню просто стремно и неудобно каждый раз. И обратно далековато, да и палевно, с такой походкой после сеанса «общения». Лошади, опять же, дурацкие. Нет, нельзя было палить чердак, поэтому Франсуа встал еле-еле, поставил лестницу обратно, сполз по лестнице вниз, хромая и охая. Сел на подоконник и схватился за ногу, тут и подбежала к нему Магда.

- Что случилось?! Где болит?! Ударился?!

- С лестницы упал, - простонал Нептун, растирая лодыжку. – Я ее вывихнул, по-моему… - насчет лестницы он ни разу не наврал, просто Магда, как и задумывалось, приняла его слова за признание насчет обычной лестницы между этажами.

- Ступеньки крутые, я давно говорила. За перила надо держаться, что вы все крутых из себя строите, носитесь, как дети малые?!

- Извините…

- Да что «извините»?! Сейчас позову врача, посиди тут, не шевелись, вдруг перелом.

«Ага, два раза открытый», - ехидно подумал, глядя ей вслед, Тиссен. Он себя обругал за то, что так глупо свалился и по правде вывихнул лодыжку, но зрелище, которое он спалил на чердаке, того стоило. С УМА СОШЛИ. Окончательно двинулись. Блуверд младший все начал? Вряд ли, он же скромник такой в последнее время, да и все то время, что с ним знаком был Франсуа. Значит, психованный старшенький, он такой шальной, что вполне мог Сэнди заставить.

Правда не очень похоже было, будто Сэнди кто-то заставлял… Напротив, он шумно дышал, охал, ахал, вздыхал, тихо постанывал, целовал и кусал чужое плечо, шею, прихватывал губами проколотую мочку уха, в которой блестел «гвоздик». Короче, капитана Венер все явно устраивало.

Тиссен решил это обсудить с ними позже, потому что Блуверды спустились с чердака в почти приличном виде, если не считать распухших губ, красных щеки встрепанных волос, которые они оперативно приглаживали, не глядя друг на друга вообще.

А из спален все повыскакивали на его недавний ор, как только оделись и привели себя в культурный вид. Одри хотел спросить, кто орал, но потом увидел сидящего на подоконнике, морщившегося и охающего Нептуна и метнулся к нему.

- Что случилось?! – сразу начал паниковать он, как Магда.

- С лестницы упал…

- Как?!

- Легко… Споткнулся и упал, нога за ногу.

Жан открыл было рот, но Франсуа сразу его заткнул.

- Нет, я трезвый.

Аронетс тоже синхронно открыли рты.

- Нет, с походкой у меня тоже порядок, мы с утра почти не виделись, - он покосился на Одри.

Боргес присел на корточки перед ним, задрал штанину и посмотрел на лодыжку, оперативно опухающую и красную, горящую от пульсации крови.

- Реально вывихнул. Ну, хоть не сломал, - он закатил глаза. – Ты такой неуклюжий… - он прищурился, вздыхая.

Франсуа на него уставился одновременно удивленно, шокированно и обиженно, не ожидав такого заявления от еще недавно доброго Венера.

- В смысле, тебя еще и ходить учить придется, - сразу пояснил Одри, чтобы никто не обижался.

- А, тогда понятно, - Нептун улыбнулся неловко. – Ну, у меня были причины грохнуться… Я тебе потом расскажу.

- Скажи сейчас.

- Они очень личные, - Франсуа прищурился, и Одри понял, что такое выражение лица его просто убивало и притягивало магнитом. А уж обещание рассказать личный секрет наедине вышибало и заставляло придумывать кучу собственных вариантов.

- Окей, - он усмехнулся, кивнув медленно.

Сэнди побледнел, потом покраснел, затем снова побледнел и уставился на друга в упор. У него на лбу написано было: «Не смей сказать». У Купера такой бегущей строки на лице не было, но он просто был еще немного в шоке от самого себя и собственных пыла с жаром, с которыми он на Сэнди кинулся.

Впрочем, братик тоже отвечал с не меньшим рвением. Короче, Купер пока не придумал, как себя вести, как реагировать, куда смотреть, и что говорить Сэнди. Хотя ему было плевать, кому и что там расскажет Франсуа.

А тот посмотрел на Сэнди понимающе, потом выразительно покосился на отвернувшегося Боргеса, снова взглянул на младшего Блуверда взглядом, типа «Он же твой друг, почему нельзя?»

Сэнди задумался, но покачал на всякий случай головой. Сам расскажет, когда надо будет.