Появление Кинни у нас дома отвлекло моих отцов от моей персоны. Принюхиваться и приглядываться ко мне никто не стал — Брайан полностью завладел их вниманием.
А я первым делом проскользнул в ванную, почистил зубы, отыскал в своей заначке таблетки, отбивающие запах перегара, и быстро их принял. В голове у меня еще немного шумело от выпитого и выкуренного, но настроение уже было не таким хреновым.

И действительно, чего я гружусь? Я ничем Миранду не обидел. Не сделал ничего такого, чтобы выставлять меня вон. Даже если она каким-то образом узнала о моем прошлом и ВИЧ-статусе — это не повод на меня орать. Её возмутило то, что я промолчал об этом? Так можно было спросить у меня — почему я это сделал! Да и неужели это так сложно понять?

Брайан прав — на кой хрен мне девушка, с которой я не могу быть откровенным до конца? Она узнала обо мне правду и тут же выставила меня вон. Даже не спросив меня самого... Не дождавшись моих пояснений, не дав мне сказать ни слова. Значит — не мое. Я ведь хотел таких отношений, как у Бена и Майкла. А у них тайн друг от друга нет. Майкл принял Бена таким, и любит таким, как он есть. И прошлое никого из них не колышет. Потому что настоящее — важнее.

Если Миранде, как и Калли, не по нутру то, кем я был — значит нам не по пути. Я не виноват в том, что со мной случилось. Так какого хрена?! Долбанную поэму я с ней дочитаю, но репетировать мы больше не будем. Миранде неприятно моё общество? Так я и не навязываюсь!

Я достал из рюкзака свои экземпляр поэмы, плюхнулся с ним на кровать, решив почитать самостоятельно. И тут я заметил, что это — копия Миранды. Я увидел несколько пометок на полях, и, к своему удивлению, не нашел обычных девчачьих рисунков: цветочков, сердечек, завитушек.

Я машинально пролистал все страницы — ни на одной из них не было ничего подобного. Хотя... А это еще что? На обороте одного из листков я заметил написанные карандашом строки. И прочитал. Ясное дело.


Почему так поздно, скажи?
На полгода если бы раньше,
Нас с тобою столкнула жизнь,
Я бы знала, что делать дальше...

Как признаться тебе, что я
О тебе по ночам мечтаю.
Забываю, что мне нельзя
Быть любимой. И все же таю.

И в глазах зеленых тону,
Губ твоих желая коснуться.
Пропадаю, иду ко дну.
И хочу скорей захлебнуться.


Так вот оно что! Она, походу, втрескаться умудрилась в какого хрена с зелеными глазами. И вот теперь виноватой себя чувствует из-за того, что у нас с ней случилось. Готов спорить, что зеленые глаза у этого очкастого убоища Билли. Иначе с какой бы радости он к Миранде прибегал?
Короче, я просто запал не на ту девчонку. Ну и сказала бы прямо, что я — дурак? Не понял бы? Какого хрена было собак на меня спускать?

Даты под стихом я не нашел, да и какая нахрен разница? Она боится, что я растреплю о том, что у нас было? Зря боится. Я никому ничего не скажу. Никогда. Я умею хранить тайны. И не только свои.

Теперь я понял и смысл тех предыдущих стихов. Они все были посвящены этому... зеленоглазику. Сопли в сахаре. Это уж точно. Вот и хорошо, пусть себе трахаются на здоровье! А о статусе своем я ей все же скажу. Завтра. Пусть проверится на всякий случай, чтобы совесть была спокойна. Моя.

Запихнув листки обратно в рюкзак, я взял гитару, решив, что с музыкой будет проще выбросить из головы все это дерьмо. «Твоё придет к тебе само»,— вспомнились мне слова Кинни. Ну-ну, поглядим, что и к кому придет.

Перебирая струны, я понемногу успокаивался. Да уж, иногда полезно втыкать на ходу! Иначе бы я с Брайаном не встретился и продолжал бы себя пилить.
Тут в дверь постучали, и я бросил, не переставая играть:

— Можно.

В дверном проеме показалось лицо Бена:

— Хантер, там к тебе пришли.

— Кто? — приподнял бровь я.

— Девушка. Невысокая, черноволосая, зовут Миранда. Сказала, что хочет с тобой поговорить.

— Да? — я вздохнул и, как можно равнодушнее, добавил: — Так пусть заходит.

— Я сказал ей тоже самое, но она отказывается, — развел руками Бен. — Так что придется тебе выйти.

— Ладно, — я «нехотя» отложил гитару, — скажи ей, что я сейчас.

Бен кивнул, закрыл дверь с той стороны, а я шумно выдохнул. Я на секунду закрыл глаза, стараясь успокоить бешено застучавшее сердце. Придет само? Так вы, кажется, сказали, мистер Кинни?

Блин, а чего это я хвостом завилял? Еще неизвестно, чего она явилась. Скорее всего, листки мои принесла, вот и всё. А я уже насочинял черт знает чего!
Я поднялся с постели, полез в свой тайник, оборудованный мной в столе, и вытащил оттуда косяк. На всякий случай. Его я у Майкла стырил уже давно, сунул сюда и забыл. А сегодня вспомнил, когда с Брайаном курил. Захвачу-ка я его с собой, вдруг пригодится? Я сунул сигарету во внутренний карман куртки и поспешил к двери. Чем скорее я узнаю, что она хочет мне сказать — тем лучше.

***

Миранда сидела на скамейке у входа в наш дом. Она обернулась, услышав мои шаги, и улыбнулась. Невесело так. У меня внутри что-то екнуло — новости точно будут дерьмовые...

— Привет, — я подошел ближе и остановится рядом с ней, — ты, наверное, мой текст принесла? Так не надо было заморачиваться. Завтра бы обменялись.

— Какой текст? — удивилась она. — Ты о чем?

— Ну, поэму эту долбаную! — пояснил я, — я перепутал наши экземпляры, когда уходил. Сейчас я вынесу твой.

— Хантер, — она схватила меня за руку, не давая уйти. — Забудь о тексте... Нам нужно поговорить. Где-нибудь, где никто не услышит. Это важно, — ее пальцы были горячими, влажными и подрагивали.

— Ну... пойдем в мою комнату, — предложил я.

— Нет. У тебя отец дома.

— И что? Бен — сама тактичность. Он в жизни не зайдет, если я не позволю.

— Нет, — упрямо покачала головой она.

— Ну, тогда... — я напряг мозги и вспомнил. — Вот что, тут неподалеку есть дом, его еще не продали, а около дома — клевый сад с офигенно беседкой. Там нас точно никто не увидит.

— А вдруг риелтор покупателей приведет? Это же чужая собственность...

— А мы осторожно, — подмигнул я, — я знаю, как можно пробраться в сад незаметно. Идем?

— Идем, — она поднялась, — только не торопись. Я все еще не могу быстро ходить.

Я кивнул, протянул Миранде руку, на которую она оперлась, и мы неспеша пошли к дому в конце улицы. Его бывшие хозяева слиняли в Канаду, как Мэл и Линдси, когда начался весь тот кипеш из-за поправки. Пока что желающих прикупить этот домик не нашлось. И меня это радовало. Мне нравилось подолгу сидеть в той беседке, увитой плющом, и думать обо всем на свете.
Сюда я Миранду и привел, через потайной лаз, который я давно уже отыскал в заборе. Тщательно осмотревшись, не увидев ничего подозрительного и никого постороннего, я завел её в беседку, смахнул рукавом пыль со скамейки и сказал:

— Падай. Тут нас точно никто не услышит.

— Красиво здесь, — Миранда осторожно опустилась на сиденье, на почтительном расстоянии от меня, и облегченно выдохнула.

На секунду она глянула на меня, а потом отвела глаза, поправила выбившуюся прядь волос. Я заметил неловко перебинтованный палец, видел, как она волнуется и решил начать первым:

— Так что у тебя случилось?

— Хантер... — Миранда сцепила руки в замок и опустила голову. — Ты только не перебивай меня, хорошо?

— Ладно.

— Сегодня... Когда я на тебя накричала... Это не из-за тебя, — я видел, что каждое слово дается ей с неимоверным трудом, — я не хотела, чтобы ты коснулся моей крови. Чтобы она попала на твои руки. Даже случайно. Потому что... — она замолчала, а я невольно затаил дыхание. — Я... положительная. По ВИЧ. И хоть через минет это не передается, ты все же проверься... Я должна была тебе сказать. До того, как это случилось, но...

— Не смогла, — закончил я за неё. — А проверяться я не пойду.

— Почему? — Миранда по-прежнему не поднимала головы, и я был этому рад, потому что мне нужно было челюсть с земли подобрать. — Ты разве не боишься?

— Уже нет. Только не подумай, что я прикалываюсь, Мири. Но... я не пойду проверяться, потому что уже знаю результат. И он — положительный.

— Что? — она резко подняла голову и уставилась на меня. — Что ты сказал?

— Я тоже положительный, — повторил я. — Именно это я собирался сказать тебе сегодня. Должен был сказать еще тогда, до того, как мы... и...

— Не смог? — теперь фразу закончила она.

Я молча кивнул, и увидел, как задрожали ее губы, а потом Миранда закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Я придвинулся к ней и привлек к себе. Сопротивляться она не стала. Напротив — прижалась теснее и уткнулась лицом мне в грудь. А я гладил ее по вздрагивающей спине, по волосам и пытался найти слова, чтобы успокоить:

— Ты... Не плачь. Я ничего никому не скажу. А если он после этого от тебя отвернется, значит не твой. Нахуй его, мудака!

— Кого? — всхлипнув, спросила она.

— Ну, как — кого? Парня этого, из-за которого ты плачешь, ты же боишься, что он тебя бросит, когда узнает, да?

— Нет. У меня нет парня, — ответила Миранда, вытирая ладонями щеки. — Это просто... просто...

— Страх. Можешь не пояснять. Я знаю, — я нащупал в кармане косяк и вытащил его на свет божий, — будешь? Она легкая. Просто, чтобы успокоиться.

— Давай, — несмело улыбнулась она, но это уже было лучше, чем слезы.

Я щелкнул зажигалкой, подкурил, глубоко затянулся и передал сигарету Миранде. Она послушно поднесла косяк к губам, затянулась и закашлялась, а потом вернула «волшебную» палочку мне.

— Я... я соврала тебе тогда, — облизнула она губы, — насчет дней. Я не могла сказать правду. Мне так хотелось хоть немного побыть...

— Такой, как все, — выпуская дым, договорил я, — немного счастья, да?

— Да, совсем чуть-чуть. Пусть недолгого и...

— Почти ненастоящего. Я понимаю, я ведь знаю, как это, жить с ВИЧ, — я снова протянул ей сигарету.

— Извини. Я дура просто и трусиха. Я смогла только соврать. Эта гребаная поэма, поцелуи эти смертельные... Оно как будто, — Миранда вздохнула, а я снова договорил:

— О нас. Потому нас так и зацепило.

— Да. И когда ты меня поцеловал... Я ничего больше не хотела, а меньше всего — сообщать тебе о статусе, — она снова опустила голову. — Я знаю, что это безответственно, но...

— Ничего не могла с собой поделать?

— Ага, меня хватило только на ложь... о днях.

— А меня на то, чтобы кончить в руку, — усмехнулся я. — Так что я такой же безответственный.

— А еще, последний раз я целовалась с парнем полгода назад, так что дело было не в таблетках. Нет у них таких побочных эффектов, — она еще раз затянулась и отдала мне сигарету. — Ну вот. Теперь ты знаешь всё.

— Значит, Билли ничего тебе обо мне не говорил?

— Нет. Он вообще тебя с трудом вспомнил. «Тот парень, что нес херню о стихах», — вот всё, что он о тебе знал.

— Фух, — выдохнул я. — Хорошо, что я сегодня в Академию не пошел. Я хотел морду ему набить.

— За что? — изумилась Миранда.

— За длинный язык, забей, — я улыбнулся и продолжил. — Но кое-что по-прежнему осталось неизменным, — тут я взял ее руку в свои. — Ты мне нравишься, Мири, очень.