Хесус был не только красив, но и сам ценил красоту. Когда они вошли в его дом, Хесус отлучился на пару минут в одну из комнат и вернулся с тяжелым деревянным ящиком в руках.

— Это тебе, — протянул он предмет Давиду. — Надеюсь, понравится. Я очень старался. Будет плохо, если я ошибся, особенно с учетом того, что ты делаешь для меня.

Раритетная рукопись Свитка Торы. Одна из тех, что могли храниться в очень древних семьях и с которыми расставались только из-за особых обстоятельств. Вот что подарил Хесус. Давид замер, не разрешая себе касаться святыни пальцами и доставать ее из саркофага.

— Я подумал, раз ты занимаешься книжным делом, то у тебя должна быть своя библиотека редких изданий. Но только я не увидел ее в твоем доме. Что-то не так, Давид? Я не угадал?

Все было так. Библиотека была. Только после развода она досталась в качестве трофея Хагит. Почти месяц они делили имущество. Не то, чтобы бывшая жена особо разбиралась в книжных редкостях, но хорошо знала, как сделать еще раз больно напоследок, когда включила библиотеку в свой список. Большинство экземпляров было куплено на ее деньги и засвидетельствовано чеками.

— Ну, и как мне теперь сказать тебе «спасибо», Хесус? — улыбнулся Давид, осторожно ставя дар на стол в комнате. — И... можно один неудобный вопрос? Я очень не хочу обидеть тебя, но, видишь ли... Я должен знать точно. Это касается веры.

— Не бойся, Давид. Я не прикасался к самому свитку нечестивыми руками, только к ящику. Мне все подробно объяснили, когда я делал покупку. Условий было два: я не трогаю рукопись руками, и она остается в твоем народе. Извини, мне пришлось назвать твое имя. Прикасаться к ней запрещено даже вашим женщинам во время месячных, так куда же мне тягаться с твоей ненаглядной Хагит? Кстати, ты ведь хотел заняться с ней сексом в эти дни, и, спорю, она тебе ни разу не дала?

— Хесус, ты не мог бы пореже упоминать ее имя всуе?

— Почему? — по-детски в лоб спросил Хесус, раздеваясь у Давида на глазах. — Тебе до сих пор больно? Ты любил ее, Давид?

— А разве, когда люди вступают в брак, они не должны испытывать чувств друг к другу?

— Не знаю, Давид. Моих родителей это не связывало. Это было взаимовыгодная сделка. Он получил ее небольшие деньги, она — статус замужней женщины. Вдвоем в бедности легче прокормиться, пока из-за нелепой случайности не появляются спиногрызы, вроде меня. Я узнал об этом в четырнадцать. Когда они ссорились и думали, что я не слышу. Священник уговорил ее не делать аборт, да и денег на него не было. Они только что купили в кредит новую мебель. Теперь я стараюсь не особо общаться с ними. Нам всем достаточно регулярных денежных перечислений с моей стороны. По-моему, все справедливо, — обнаженное тело Хесуса прижалось к спине Давида, он уперся подбородком в плечо партнера... и еще плотью чуть ниже. — И я сделаю так, что ты забудешь имя «Хагит», Давид. По крайней мере, сегодня ночью, а там посмотрим, — как всегда убежденно пообещал Хесус.

***
И он выполнил свое обещание, а Давид узнал новое о своем теле.

Открытие было неожиданным и смутило его.

Тело Хесуса было совсем не таким, как у Хагит. Никакой привычной мягкости, как у женщин, но от этого оно манило не меньше. Это Хесус обучил Давида трюку с семенем.

— Я сейчас... — выдохнул Давид, мягко отстраняя лицо любовника и боясь заляпать его.

— Кончишь? — уточнил Хесус. — А ты не думал, что мне могло быть приятно почувствовать твой вкус? Теперь, когда мы немного ближе знакомы? В первую ночь ты выплескивал его на простыню. Как будто я могу понести ребенка от тебя. Это смешно, Давид.

— Я... — снова простонал Давид, доводя себя, — не могу больше. Ты очень сильно заводишь меня.

Когда семя излилось наружу, язык Хесуса, осторожно и словно исследуя, прошелся по животу Давида, опустился ниже, дразня промежность. Плоть снова начала тяжелеть.

— Не бойся. Сейчас мы все исправим, и ты снова будешь в форме. Я рассчитываю на долгую ночь, Давид. Не зря же я так прогибался перед тем газетчиком и даже ни разу не нахамил ему. Хотя очень хотелось.

Это было невыносимо и невообразимо. Вот так... Прямо сразу... Подряд.

И так еще было только с Хагит, в их медовый месяц, который они провели на одном из греческих курортов. Из поездки Давид не запомнил ничего, кроме роскошной обстановки в номере и... самой сияющей, счастливой Хагит. Они почти никуда не выбирались из отеля, разве что на пару часов на местный пляж и почти не общались с другими постояльцами. Все это время он ни с кем не делил свою Хагит.

А потом пришлось вернуться в обычную жизнь, в которой у жены были родственники, друзья, работа и поклонники.

Ласки Хесуса становились все более откровенными. Давид удивился, когда Хесус мягко, но настойчиво перевернул его на живот. Теперь язык Хесуса замер, приблизившись к входу в тело Давида, а пальцы сжали ягодицы, разводя их в стороны для проникновения. Один легкий толчок...

Потом Давид ощутил пальцы Хесуса внутри себя. Оно появилось внезапно. Это тоже было жгучее, пульсирующее желание. Но совсем другого, абсолютно запретного и оскорбительного для самой природы характера.

— Нет, — слишком резко и односложно выдохнул Давид, переворачиваясь и подминая любовника под себя.

Хесус в секунды стал покорным и отдал ведущую роль, когда Давид заломил ему запястья над головой и навалился всей тяжестью тела. Но смирение было лишь напускным. В глазах Хесуса плясали веселые бесенята. Казалось, он был доволен тем, что так смутил Давида.

— Я знаю, что ты сейчас испытал, Давид, — хитро улыбнулся Хесус, привлекая внимание к себе закинутыми на талию любовника ногами, — твое тело сказало мне больше, чем губы, произнесшие «нет». Так чего же ты боишься больше? Возможной боли или окончательно погрязнуть со мной в содомском грехе?

— А разве я этого уже не сделал? — усмехнулся Давид, к которому вернулось, наконец, чувство юмора. — Тогда давай исправим это досадное недоразумение.

Брать и отдаваться оказалось совсем разными вещами.

В итоге они смогли лечь спать лишь около четырех часов утра.

— Я не делал этого, — сонно пробормотал Хесус, устраиваясь в объятьях Давида и отрубаясь.

— Чего ты не делал?

— Я не спал с директором первого агентства. Януш должен был рассказать тебе, когда я выходил, или будь я проклят. Он знает обо мне почти все, за... исключением порно. Но он не в курсе многих деталей. Тот глава агентства был очень серьезно болен, также, как и его партнер... Им вдвоем было уже нечего терять. Мы все знали это и поклялись, что дальше нашего круга информация не выйдет. СПИД, Давид. Надеюсь, что ты не побежишь рассказывать об этом.

***

Утром Давид проснулся в доме Хесуса в полном одиночестве и... прикованный к ножке постели наручником. Наверное, последний бокал вина был лишним, а секс слишком сладким, поскольку Давид даже не почувствовал, как Хесус прикасался к нему спящему, и не услышал, как щелкнул замок. Рядом валялся собственный мобильный телефон и короткая записка.

«Надеюсь, Давид, это навсегда отучит тебя уходить, не прощаясь. Буду к трем дня. У меня очередная съемка. Хесус».

Проклиная себя, на чем свет стоит, взбешенный Давид набрал Хесуса, высказал все, что он думает.

— Давид, у тебя всегда есть выбор, — рассмеялся в трубку Хесус. — Ты можешь позвонить своим помощникам или бывшей женушке и сообщить, что находишься абсолютно голым и пристегнутым к койке бдсм-ным девайсом в доме известной модели мужского пола с сомнительной репутацией. Только надо ли это тебе? И вообще, когда последний раз ты болел или отдыхал?

Личная секретарша Давида еле удержалась от того, чтобы хмыкнуть в трубку, когда шеф позвонил ей около полудня и сообщил, что не придет на работу из-за гриппа.

— Кажется, эту новую модификацию вируса зовут «Хагит»? — уточнила Бруръя. — Нам бы всем хотелось надеяться, что ваши отношения восстановились.

— Не совсем так. А разве я не могу просто заболеть? Или я, в конце концов, Моисей? Я же не заканчивал кораблестроительный, — съязвил Давид. — Меня не будет сегодня. И еще пару дней.

— А что мне сказать Габриелю, который предложил Вам новые условия сотрудничества и назначил встречу?

— Ответьте, что я скоропостижно заболел. И мне всегда можно позвонить.

***

Собственная напряженная работа и книга не оставляли Давиду времени, чтобы разобраться в себе и понять, что по-настоящему греховного могло происходить между ним и Хесусом. И почему это называется самим грехом.

Так было до появления той гаденькой, низкопробной статейки в бульварной, даже не имеющей своего сайта в интернете, газетенке. О ней Давиду рассказала Хагит.

В тот день он удивился, когда обнаружил пять подряд пропущенных звонков от бывшей жены. Хагит могла позвонить только, если бы случилось что-то серьезное. Точнее, она поклялась после развода больше никогда не беспокоить Давида, но потом через две недели все-таки позвонила. Первая.

Хагит была на грани истерики. На ее персональную почту, не светимую нигде в интернете, поступило около двадцати сообщений сексуального характера. Во многих их отправитель описывал детали быта Хагит, и то, что он хотел бы проделать как с ее героями, так и с самой писательницей.

Уже после первым двух сообщений Давид убедился, что их автор неадекватен психически, и настоятельно порекомендовал немедленно обратиться в полицию. Совет сопровождался звонком одному из друзей семейства, как раз курирующему полицейское ведомство. Автора нашли быстро. Потребовалась всего лишь около десяти дней. Обычное весеннее обострение, усугубленное увольнением с работы.

— Здравствуй, Хагит, — произнес в трубку Давид, когда после шестого гудка, она все-таки сняла ее.

— Здравствуй, Давид.

А потом повисла неловкая пауза.

— Хагит, у тебя все в порядке? — решил подбодрить он ее для начала разговора.

— У меня — да, — в голосе женщины слышалось сомнение, она не могла точно и понятно сформулировать мысли и перескакивала с темы на тему, — я даже не знаю, как сказать тебе, и стоит ли вообще говорить об этом. Сегодня я прочитала одну странную статью. То есть, не думай, что я в принципе читаю подобного рода... опусы. Ты же знаешь, как я избирательно отношусь к чтению, и чтобы взять в руки такое желтушное издание. Но передо мной в кассе супермаркета стояли две малолетние девицы, и они так жарко... обсасывали эту цидулку. Я хотела приложить их на месте.

— Так о чем была статья? О том, что каблуки навсегда выходят из моды? — неудачно пошутил Давид.

— Это не смешно, Давид. Нет. Она была частично о тебе. И если бы я так хорошо не знала тебя, я бы поверила тому, что было написано в ней. Очень убедительно. Под статьей есть снимки. Нечеткие и мутные, но... двусмысленные. Речь шла о том, что ты связался с парнем-моделью. Ты занимаешься продвижением его книги, и это не просто связь, но... — Давид физически почувствовал, как Хагит осторожно подбирает слова, — вы находитесь в ...интимных отношениях. Более того, в статье упоминались высказывания этого мальчика. О том, что ты его новое увлечение, которое может перерасти в... нечто большое. Ведь это полная чушь, Давид?

Впервые Давид не знал, что ответить Хагит.

— Не совсем так. Я действительно работаю с Хесусом, — через силу произнес он, освобождая узел на галстуке и чувствуя, как холодеют пальцы, — но...

— Ты ведь не спишь с ним?