Давид доехал до супермаркета и быстро нашел таблоид. Те слова, которые употребляла Хагит, и термины, что были использованы в «статейке», разительно отличались.

«Сожительство», «регулярные половые сношения», «нетрадиционные партнеры», «хорошо скрываемая от общественности истинная ориентация», «настоящая причина развода» — так издание характеризовало то, что было между ним и Хесусом.

«Наши источники часто видели возможных тайных любовников около дома модели, и в доказательство мы располагаем фотографиями, по которым нетрудно предположить характер сложившихся между ними отношений»...

«Как стало известно нашему изданию, их инициатором мог выступить двадцатисемилетний Хесус, в прошлом не скрывающий наличие у него порицаемых обществом гомосексуальных связей»...

«Наш второй потенциальный фигурант до этого был женат на популярной писательнице Хагит Немет. Однако, не исключено, что брак был фиктивным и преследовал своей целью лишь поддержание реноме для успешного издательского бизнеса, которым он владеет. До настоящего времени Давид Мелахим крайне редко был замечен в женском обществе, за исключением первого супружества, которое также было расторгнуто»...

«На днях в городских СМИ появилась информация о том, что Хесус намерен представить в ближайшем будущем свою книгу. С учетом профессиональной деятельности его вероятного избранника, причину наметившегося сближения, как утверждают друзья Хесуса, назвать достаточно просто».
А в конце был дан длинный список тех, с кем у Хесуса могли быть романы.

Давиду показалось, что пока он держал таблоид в руках, он запачкал руки нечистотами, до того мерзкий стиль написания был у статейки. При этом тот, кто это написал, очень хорошо знал свое дело. Подать в суд на статью было невозможно, так как в ней не содержалось ни одного прямого факта или утверждения, а только предположения или догадки. Даже та цитата Хесуса, которую по памяти привела Хагит, в печатном варианте оказалась очень обтекаемой и могла относиться к чему угодно.

«Я думаю, что это мое новое увлечение. Но я надеюсь, наконец, как любой человек, обрести стабильность и уверенность в жизни, а также встретить партнера, который мне их подарит», — сказал Хесус одному из наших источников, отвечая на вопрос, кем для него является Давид".

На секунды Давиду показалось, что статью мог написать Януш, хотя под ней и стояло женское имя. Но потом Давид понял, что Януш слишком умен, чтобы так самому подставляться. На наведение справок о том, где он подрабатывает и какие еще есть у него псевдонимы, потребовалась бы лишь пара часов. Скорее всего, Януш просто поделился «эксклюзивной инфой» с кем-нибудь из своих друзей.

Теперь Давид молился только об одном. Чтобы Хагит молчала перед его матерью, которая боготворила бывшую жену и звала в дом, даже несмотря на развод, и отец ничего бы не узнал о публикации. За своих клиентов он не беспокоился. Они, как и Хагит, не читали таблоиды, а уже завтра у издания будет новая, более сенсационная тема, которая затмит и поможет забыть вчерашний скандал.

***

Хесус поднял на Давида полные удивления глаза, когда тот приехал к нему на очередной показ и положил перед ним статью.

— Давид, я пошутил, когда сказал, что Мэл кому-то сливает инфу. Это точно не он. Мы знаем друг друга годами. И я... действительно произнес те слова, но только одному близкому другу. Очень близкому... в прошлом. Он не мог передать их. В нем я тоже абсолютно уверен. Мы очень давно расстались. Ты думаешь, это мог быть Януш?

— Сомневаюсь, Хесус. Ему это невыгодно сейчас. Гораздо слаще будет уничтожить тебя и меня, когда книга станет популярной. И у него, если он задастся целью, будут доказательства. Помни об этом на будущее.

— Мне стоит сейчас подавать в суд на них?

— Не думаю. Ты проиграешь дело, а вокруг него только поднимется ненужная шумиха. Ничто не повышает так тиражи для издания, как судебные разбирательства. Но если ты настаиваешь, я могу дать почитать текст своим юристам. Формулировки, которые использовал тот корреспондент, безупречны с точки зрения закона. Лучше сделать вид, что ты не читал публикацию, и не упоминать о ней в беседах. Иногда прошлое быстро перестает существовать, если о нем не упоминают в настоящем.

— Давид, ты приехал ко мне только за тем, чтобы показать эту писанину или останешься и на показ? И ты услышал меня о тех словах? Они были искренними. Я устал от одноразовых и ничем не заканчивающихся отношений. С тобой, мне кажется, может и должно быть по-другому. Кстати, я начал новую работу, и мне хотелось бы, чтобы ты почитал ее. Она... для тебя, Давид.

***

Давид понял, что что-то пошло не так на двадцатых минутах шоу. Хесуса начало откровенно заносить, когда он переодевался на скорости при помощи ассистентов в небольшой душной гримерке. На срываемой второпях одежде проступали пятна от пота, и гримеры еле успевали замазывать лихорадочный румянец, появившийся на скулах.

...Хесус только что снова вернулся с подиума. Его шатнуло на зеркало, зрачки закатились за веки, а по подбородку побежала тонкая струя слюны, едва Давид успел поймать его тело, чтобы тот не ударился об острые предметы.

— Врача. Быстро. Вызовите, — бросил Давид сбежавшимся в гримерку администраторам, — он больше не выходит сегодня. Я... мы оплачиваем неустойку.

Когда Хесус уже пришел в себя, его голова покоилась на коленях Давида.

— Что ты сделал, Давид? Это был всего лишь обычный голодный обморок. Чтобы влезть в эти чертовы тряпки, мне пришлось не есть пару-тройку дней. Ты испугался за меня?

— Да.

— Почему? Такое часто случается у нас.

— Точно? Когда последний раз ты сдавал анализы или проходил обследования? Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Не помню, Давид. У меня нет времени на болезни. Разве ты не понимаешь? Теперь все будут по десять раз думать, заключать ли со мной новые контракты и продлевать ли старые. Я не могу позволить себе подобного. И... Я знаю, что абсолютно здоров. По крайней мере, я ничем не могу заразить тебя. Перед съемками нам всем делают подобного рода тесты. Они должны начаться на следующей неделе.

А потом Хесус снова потерял сознание.