— Где ты был, Натан, и почему оставил лагерь без моего дозволения? — в голосе не слышалось упрека, но пропали из него и ноты неуверенности в себе, присущие прежнему робкому Давиду, когда-то по шутке запертому в миквэ. Да и не вопрос задал мацви своему воину, а потребовал отчета.

Натан попытался приподняться на локтях с ложа. Боевые мечи тут же еще приблизились к горлу, застыв угрожающе и на готовности в паре миллиметров от кожи.

— Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Кому, как ни тебе, было бы совсем нелепо погибнуть от рук эдер, ведь так ты их называешь? Скажи нам всем правду, где ты был этой ночью, и как так получилось, что наш хоть и условный противник знал, где мы храним пищу?

В шатер вдруг просунулась любопытная чумазая физиономия малолетнего служки. Тот только что загасил последний костер перед выходом войска из лагеря. Лицо мальчишки было в черных пятнах от копоти, а глаза блестели восторгом от увиденного.

— Выйди отсюда, Альтер. Это зрелище не для тебя, — резко одернул его Давид, и елэд исчез.

А в голове Натана снова всплыла сцена в лесу, когда он услышал легкий треск ветки. Теперь он понял, что его преследователь не был взрослым, но им вполне мог оказаться ребенок. Такой, как Альтер. Вот откуда Давид узнал о походах в чужой лагерь. И сомнений в том, что мацви полностью разгадал их с Йонатаном сговор, больше не оставалось. Проиграть ребенку, и тем более служке, было действительно глупо и нелепо.

— Там, где я был ночью, меня уже нет, — ухмыльнулся Натан, откидываясь назад и устраиваясь поудобнее на ложе.

Один из наточенных лично мэфакед мечей дернулся, скользнул вниз, надсек кожу на обнаженной груди. Кровь проступила сначала тонкой полосой, потом побежала горячими струйками по телу, добралась до одеяла, оставляя темные пятна и специфический сладковатый запах, начавший пропитывать воздух. Но мэфакед не чувствовал физической боли, ее заглушили обида от публичного унижения, которому его подверг Давид, и жажда отмщения. Отомстить? Кому? Ребенку? Или за все Давиду? И как?

— Неужели ты действительно думал, что я и другие знатные наар будем преданно служить тебе, когда у нас уже есть настоящий господин? Уже скоро он явится сюда, чтобы не оставить от твоего лагеря камня на камне. Ты уже проиграл нам, мафсидан. Ты никогда не станешь на одну ступень с нами, теми, чьи уважаемые и знатные семьи правили этой землей десятилетиями, — рассмеялся Натан, отыскивая рукой сосуд с вином, прихваченный у Йонатана и брошенный рядом с ложем. — Я пью за победу моего мацви.

И в это так хотелось верить. В то, что Давид уже скоро узнает такое же унижение, как сейчас испытывал Натан, и Всемогущий с пророком Шмуэлем наконец отвернутся от него, возвратив милость царскому семейству.

— Что же, Натан, — помедлил Давид, словно еще раз сверяясь с уже давно принятым решением. — Ты сказал сейчас и сделал достаточно, чтобы я больше не считал тебя одним из своих командиров, но заложником, таким же, как Реувен и Азриэль. Теперь тебя, как пленного, переведут в меньший шатер, и будут охранять воины, пока Господь не решит, кто из нас прав, и ты больше не сможешь покинуть палатку.

…Рана дала о себе знать тянущей резью в грудине, впрочем, гораздо неприятнее было думать о том, как придётся объяснять ее происхождение Йонатану и признаваться, что она нанесена собственным же оружием, которое Натан бездумно бросил рядом по возвращению. Через какое-то время звуки снаружи совсем стихли, как будто лагерь полностью обезлюдел.

Обрадованный тишиной, знатный наар, тело которого вдруг начало неметь, попытался выбраться наружу, но опять наткнулся на скрещенные мечи в руках воинов. Один из них показался смутно знакомым Натану. Зато старый Зеев слишком хорошо помнил лицо того, кто отправил на смерть единственного сына простого воина, хотя тот и молил юного господина пощадить отраду старческого сердца.

Не забыли внешности Натана и замкнутые, сторонящиеся толпы близнецы Иса и Юнус, младшего брата которых любимец царского сына позвал на пиры четыре новолуния назад. Смешливый и похожий на галчонка брат вернулся далеко за полночь, бедра елэд были перепачканы в крови, и с тех пор его смеха никто не слышал.

Широкоплечий, с мощным, в складках загривком Гур был «благодарен» Натану за то, что по прихоти спесивого юнца, которого он отказался назвать «мефакэд», его разжаловали до простых солдат. Темнокожий чужак-наемник Анхус уже давно не мог простить знатное семейство, по воле которого его селение со всеми жителями оказалось сравненным с землей, когда он уже устроился на службу. И все они ждали своего часа.

— Натан-мацви, ведь ты всегда мечтал, чтобы тебя называли так, а сейчас, кажется, самое время для такого высокого звания. Вернись в шатер, господин, тебе все равно не сбежать, — насмешливо поглумился Зеев, снова мечем раздразнивая рану Натана и заставляя отступать внутрь палатки. — Теперь ты наш пленник, я, так и быть, немного поболтаю с тобой, чтобы скоротать время, пока остальные займутся делом… а ты совсем не обездвижишь. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем больнее, мацви, тебе будет.

— Что ты несешь, старик, и что вы себе позволяете? Когда Йонатан вернется сюда с победой, вам всем не сносить головы. Я лично… — прохрипел Натан, чувствуя, как начинает заплетаться язык, а тело все меньше подчиняется.

Простые воины короткими тычками в спину и грудь направляли наар все ближе к ложу — вели к собственному падению.

— Он не вернется с победой, — оборвал Натана старик, —иногда самое худшее наказание — это знать, что будет дальше и не смочь изменить ход событий. Как сейчас с тобой, так и с адон цаир. Ты же уже пообещал ему, что его ждет разбитый и расколовшийся лагерь. Давид же пойдет по обходной дороге и ударит в войско Йонатана с тыла. А здесь на подходе к нам ваших ждет множество ловушек, таких, какие пастухи ставят на зверье. Половина войска твоего Царя останется в них. Они скрыты под землей, расставлены между деревьями. Но ты уже не сможешь предупредить его. И вместо победы приведешь к поражению, мацви.

— Что… что вы сделали со мной?

— Пока еще ничего. Это была всего лишь добавка в вино, Натан, — покачал головой Зеев, — какое-то время ты будешь еще в сознании, а потом уснешь, но все равно память по пробуждению вернется. Не бойся, мы не оставим на тебе особых следов. А когда здесь появиться Йонатан, которому ты, конечно же, захочешь рассказать во всех подробностях, что произошло с тобой, нас уже след и простынет.

Ноги Натана запнулись обо что-то, и он упал навзничь на ложе. Предметы утратили свои четкие очертания, а тело совсем перестало слушаться. Подошедший Гур задрал до пояса тоги Натана, рывком перевернул почти потерявшего способность к сопротивлению юношу на живот.

— И этим ты охаживаешь царского сына, мэфакед? Мне особенно приятно назвать тебя так, Натан, когда ты лежишь подо мной, как тебе подобает…

Иса навалился всем телом на локти знатного наар, Юнус и Хаим не давали больше свести ноги.

— Пожалуйста… Не надо…

— Проси, Натан. Помнишь моего сына Илию? Я тоже просил тебя тогда… Просили ваше семейство и Иса, и Гур, и Анхус. А теперь твоя очередь, мацви.

Сдержать злые, бесшумные слезы и крики боли, когда пульсирующая жирная плоть Гура коснулась сжатых ягодиц Натана и проникла рывком вовнутрь, было так сложно, но только их отсутствие еще хоть как-то позволяло сохранить остатки чести воина.Потом настала очередь Исы, Юнуса и Анхуса. И благословенной темноты, которая, наконец, поглотила Натана.

***

Ад для воинов Йонатана начался одновременно, когда первые наиболее сильные штурмовые отряды в буквальном смысле исчезли под землей, проваливаясь в глубокие ямы, прикрытые почвой на хлипких ветках, или оказались барахтающимися в огромных сетях, натянутых между деревьями, после того, как они приблизились к территории лагеря Давида. А сзади понеслись крики тех, более слабых подразделений, которые должны были на всякий, непредвиденный случай прикрывать тыл. Они, растянувшиеся длинным, жидким хвостом за основными частями, были смяты за час.

Царский первенец долго не мог понять, где притаился противник, казалось, он был повсюду, и окружил плотным кольцом войско Йонатана. На то, чтобы разгадать маневр Давида и просчитать, где находятся его основные ударные части, а также развернуть собственных солдат и перестроить их, потребовалось непростительно много времени. В итоге царский сын был вынужден уже не нападать, а защищаться.

Его людей теперь теснили с собственной территории на землю Давида, прямо на неизвестные ловушки. Хуже всего было то, что сколько ни всматривался Йонатан своими зоркими глазами в кишащее месиво сражающихся, он никак не мог отыскать фигуру своего любимца и еще нескольких знатных наар, которые знали о сговоре и должны были обеспечить исполнение задуманного.

Это могло означать одно из двух: либо Давид сердцем догадался о причинах происходящего, либо уже кто-то из участников соглашения рассказал пастуху об особых обстоятельствах шуточного сражения. Но ни в коем случае, это не должен был быть любимец Йонатана — Натан. Так куда же подевался мефакэд и почему не участвует в сражении? А самое главное — кто и как надоумил

Давида использовать обходную дорогу? Царский первенец не верил, что пастух мог сам додуматься до такого нечестного, но эффективного приема.
Не мог понять Йонатан и природу откуда-то появившегося запаха. Он заставлял ноздри хищно раздуваться, а руки хвататься за боевые мечи. Так не пахло ни одно шуточное сражение, но так воняло во время битв. Слишком перекошены были лица воинов, удары ожесточенны, а крики и брань полны взаимной ненависти, словно действительно сейчас решались судьбы победителей и побежденных.

Даже Йонатан со своим острым зрением не смог уследить, кто из воинов и с какой стороны достал настоящее, а не деревянное оружие — кинжал или стилет. Царский сын услышал лишь предсмертный хрип нескольких воинов и увидел одежды, в мгновение окрасившиеся кровью… а также пророка Шмуэля, склонившегося над одним из умирающих.

— Я волей Господа прекращаю сражение. Остановитесь, воины одного народа, собравшиеся убивать собратьев! — прозвучал гулким эхом над холмами голос сына Элькана. И как обычно, в знак подтверждения воли Всевышнего, которую передавал Шмуэль, над землей пронесся порыв ледяного ветра. — Йонатан и Давид подойдите ко мне оба.

Замершие на месте и поронявшие оружие солдаты послушно пропускали двух мацви к Пророку, который должен был вынести теперь свой вердикт. Идти было недалеко, не больше трехсот шагов, но каждый из них давался и Йонатану, и Давиду с трудом, как будто бы позади был многодневный переход с краткосрочными привалами.

_________

мацви — военачальник
миквэ — ритуальный бассейнэдер - стадо
елэд - ребёнок
мэфакед - командир, командующий
наар - юноша
мафсидан - (здесь) неудачник
сын Элькана – пророк Шмуэль