Два богатых дурака, и обдолбанный старик. Гора с романтическим названием, запах жареного мяса. То ли от него, то ли от действия наркотиков, мне дико хотелось есть. Только еды не было - не рассчитывали мы на такое. А жрать то, что едят черти... Лучше сразу пойти срезать мясо с поджарившихся на подожженном мной складе трупов.

- Как Ваше имя? - Спросил посол, видимо, наконец, сообразив, что я пришел его спасать.

- Михаил.

- Михаил... Мы очень благодарны Вам за спасение... Но кто Вас послал? И куда Вы нас ведете?

- Пап, смотри, видимо сюда бомба упала... - проговорил парень, заглянув в кратер.

- Не задерживаемся. Здесь наверняка повышенный фон. Как только спустимся вниз, я отвечу на все вопросы.

Спускаться вниз было куда проще - ноги сами несли меня вперед, однако, постепенно наливались тяжестью. Наркотики прекращали действовать. По-идее можно принять еще, правда, желательно все же потерпеть. Несмотря на дурацкое решение, идиотский план, который чудом сработал, становиться дрожащим наркоманом вовсе не хотелось.

Хотя, новая жизнь, стремительно спускаемая сейчас мной в унитаз, шла к своему закономерному концу.

- Так кто же Вас послал, Михаил?

- Я пришел сам. Иду по улице, споткнулся, упал, смотрю: умирающий черт лежит, Ну, спрашиваю, что случилось. Украли посла говорит. Ну, думаю, чего не спасти. Пойду спасу уж. Ну и пришел, как видите.

- Ладно, видимо, мотивы своих поступков Вы предпочитаете держать при себе. - Посол успокоился, можно было снова услышать в голосе хватку делового человека. - По крайней мере, мы можем узнать, куда Вы нас ведете? Хочется... Быть в курсе своей судьбы.

- На аванпост Мохаве.

Да, именно так. Вывести их из Нью-Вегаса, сдать на руки остаткам войск НКР. Скорее всего, это противоречило планам мистера Хауса, но все планы полетели к чертям собачьим вместе со смертью Чаргинга.

Роберт Эдвин Хаус, гениальный инженер, продюсер, владелец легендарного «Лаки 38», владелец и правитель Стрипа Нью-Вегаса. Можно ли представить, что этот человек свяжется с бандой чертей, более того прикажет им похитить высокопоставленного чиновника Новой Калифорнийской Республики?

Ради достижения своих целей... Поборник порядка и правосудия. Лучшей мотивацией считает денежное
стимулирование.

Мозги, отвыкшие от детективной работы, кипели, картинка никак не могла сложиться в единое целое.

В случае, если он приказал Мотогонщику похитить посла, то зачем же отправлять меня для его спасения?

Мог ли Мотогонщик попытаться обмануть меня, не испугавшись при этом соврать о Мистере Хаусе?

Ответ могли знать черти. Другие черти. Только до него мне не было дела.

Я отбросил все эти мысли, как надоедливую муху.

- Михаил... - Протянул посол. - Быть может, Вы сможете отвести нас обратно на Стрип? Мы могли бы заплатить Вам...

- Мы идем к аванпосту Мохаве. И, пожалуйста, помолчите.

Скоро мы должны были добраться до заброшенного Слоуна. Вернее, когда я уходил отсюда, он был заброшенным. Черт знает, кто мог поселиться там, за время, что прошло с поражения республики на дамбе.

Разработки в меловом карьере были прекращены из-за заселения его Когтями Смерти.

За свою довольно долгую по меркам пустошей жизнь эту тварь мне не довелось встретить ни разу. Судя по слухам, к счастью, иначе жизнь моя и так не больно-то счастливая закончилась бы гораздо раньше и... Хотя, сложно говорить, было бы мне хуже при таком раскладе, или нет...

- Здесь могут быть Когти Смерти. - Заметил я. - Нужно двигаться как можно более незаметно.

- Когти Смерти? - с сомнением спросил Крокер-младший. - А, разве, это не сказки?

Чертов малец. Если бы он знал, как ошибается.

Он понял это парой секунд позже.

Рогатая тварь появилась внезапно, и практически бесшумно, из-за одной из шахтерских лачуг, в которых совсем недавно жили шахтеры. Два с половиной метра роста, когти длиной в мое предплечье, зубы, клыки…

Издав мощный рык, Коготь бросился на нас.

Я вскинул пистолет. Толку не было никакого, но…

- Попытайтесь убежать. Обратно на гору. – Приказал я. – Других идей не было.

Я нажал на курок, время как будто замедлилось. Пуля преодолела расстояние до Когтя Смерти, и буквально застряла в мышцах этой твари. Раз за разом нажимая на курок, я высадил весь магазин в грудь этой твари.

Тринадцать пуль. Можно было нашпиговать практически любого человека свинцом до такой степени, что никакое лекарственное средство не поможет.

Тварь как будто даже не почувствовала урона, нанесенного ей. Пока я напрасно тратил пули, она успела добраться до меня и полоснуть когтями по животу, разорвав броню.

Тупая боль и тепло одновременно разлились по телу. Я почувствовал, что лечу куда-то, ударился головой, и потерял сознание.

Тишина и покой. Они резко прервались, как будто я резко поднялся со дна моря, заработав при этом кессонную болезнь. По животу растекалось тепло, дышать было все тяжелее.

Тварь, отбросив меня в сторону, потеряла ко мне интерес, и бросилась за улепетывающими со всех ног мужчинами.
Я пошевелил рукой – работает. И даже практически не больно. Печет только.

Первый пистолет куда-то пропал, зато М1911 Чаргинга все еще был в кобуре. Я выхватил его, прицелился. Тридцать метров. Дистанция для пистолета предельная.

Перед глазами все плывет. Кое-как пытаюсь прицелиться. Замечаю на рукаве брони кровь, но все это воспринимается так отрешенно, будто она не моя.

Выстрел. Тварь рычит, поворачивает ко мне. Стремительно приближается.

Еще выстрел. Раз за разом нажимаю на курок, правда, через пять выстрелов патроны в магазине заканчиваются, и он просто щелкает всухую.

Зрение подвело меня, и все вокруг закрыла тьма. Тварь рычала в жалких двух метрах от меня.

Внезапно тяжелое тело рухнуло прямо на меня, выбив дух и мешая дышать. От резкой боли в животе в глазах прояснилось, но поле зрения было закрыто тяжелым телом, поросшим короткой жесткой шерстью.

Запах крови, запах этой твари. Почему она не добила меня? Она мертва?

А жив ли я?

- Чего смотрите? – раздался резкий женский голос. – Помогите стащить с него эту тварь.

Тело Когтя Смерти немного сдвинулось.

- Ну что застыли как истуканы! Тяните, мать вашу! – заорала незнакомая мне девушка. – Раз! Два! Три!

Тело поволокли по земле, и даже если я не мог видеть, то, по крайней мере, мог дышать.

- Ох ты, ничего ж себе… - протянула девушка. – И как ты еще стрелять смог?

Звук опорожняющегося желудка – у кого-то из Крокеров слабые нервы.

- Ты можешь что-то сделать? – голос старшего. Значит, проблевался его сынок. По крайней мере он не предложил бросить меня и вести его на Стрип. Уже хорошо.

- У него, скорее всего, начнется перитонит. Нужна клиника.

Что-то холодное ткнулось в живот. Боль, только-только начавшая уходить, снова резко усилилась.

- Черт… У него кишечник разорван… Жить осталось часов двенадцать. В сознании – час максимум.

- Сделать что-то можно?

- Я не думаю… Нужно делать операцию, а у меня не хватит ни знаний, ни техники.

- Делай что-то, мать твою! – зарычал я. – Делай!

Возможно, это странно, но мне не хотелось умирать. К тому же впервые меня ранили серьезно, и честное слово, все, что было до этого – ерунда.

- Ругается. – Констатировала девушка. – Силы есть. Можно попробовать…

- Тащите его в дом!

Две пары рук схватили меня и потащили прочь. Снова резкая боль, и сознание покинуло меня.

***

- По всем показаниям он уже должен быть мертв. Я не знаю, что это.

- Он в сознании?

- Нет. И после операции в сознание еще не приходил.

- Придет?

- Я же говорю – по всем показаниям он уже должен быть мертв. Как он держится – понятия не имею. Хотя, видно, что организм у него изношенный. И, скорее всего, старик злоупотреблял наркотиками и алкоголем. Вы его знаете вообще?

- Нет. Он вытащил нас от Чертей, собирался вести на Аванпост Мохаве, чтобы сдать на руки солдатам НКР. Но мы понятия не имеем, кто он такой.

- А вы кто такие?

- Можем только задать тот же вопрос.

- Но ведь это я вас спасла.

- Я – посол НКР, Деннис Крокер. Тот парнишка - мой сын. Мы прибыли сюда, чтобы согласовать с Эдвином Хаусом поставки электричества и воды. Насчет цен, и так далее. После чего меня украли Черти. И все завертелось.

Я не чувствовал своего тела. Абсолютно. И ничего не видел. Хотя, слышать мог, что уже довольно хорошо. Значит, я пока что был жив. Ну или моя душа уже отлетела, то вместо того чтобы отправиться в ад продолжала торчать рядом с телом. Странные мысли, на самом деле.

Я открыл глаза. Так вот, почему я ничего не видел. Знакомый барак – в нем я и жил до второй битвы за дамбу Гувера.

Руками пошевелить не получилось – чувствовалось натяжение. По-моему меня привязали к кровати. Открыв рот, я смог облизнуть губы.

- Люди! – прохрипел я. – Что за фигня?

Дверь барака отворилась, и в комнату забежала девушка в разведброне. Высокотехнологичная броня, бесшумное оружие, которым она убила Когтя Смерти.

- Михаил! Как ты себя чувствуешь? – она спросила меня обеспокоенным голосом.

- Развязывай меня.

- Ты не сможешь никуда идти.

- Развязывай, говорю.

- Я не…

- Развязывай, мать твою! – прорычал я.

- У тебя кишечник разорван был. Я кое-как все на место сложила. Ты не сможешь никуда идти…

- Мне нужно!

Девушка ослабила ремень на левой руке, после чего я оттолкнул ее. Левой рукой работать было сложнее, но я смог освободить правую, после чего развязать обе ноги.

Чувствовал я себя все более и более паршиво. Голова кружилась. Боль в животе снова начинала просыпаться. Кое-как я смог встать. Взгляд упал на саквояж с красным крестом, лежащий возле стены.

- Кто ты, и откуда? – спросил я, подходя к этой сумке.

- Швы разойдутся. – Еще раз попробовала убедить меня.

Я сгреб саквояж, и пошел обратно на кровать.

- Кто ты? – снова спросил я, залезая в саквояж. Шприцы, бинты… - Из Братства Стали?

Повязка наложена крепко, только сверху все равно надо закрепить чем-нибудь. И от боли тоже нужно…

- Писец Братства Стали.

- Не думал, что у вас и тут есть отделения.

Я вытащил странно выглядящий эластичный бинт, обернул его вокруг повязки, и зафиксировал первый тур двумя металлическими скобами.

- Тебе лучше всего в клинику Последователей Апокалипсиса. И быстрее. Ну, или, в крайнем случае, не напрягаться пару недель, пока раны более-менее не заживут. Почему? Куда ты торопишься?

Почему я тороплюсь? Куда я хочу попасть?

Наверное, потому что я хочу успеть спасти этих двоих до того как подохну.

После того как я завершил последний тур бинта, установил еще две скобы, и полез в сумку. Болеутоляющие, психо. Ввожу все это в бедро. Писец молчит, как будто не его припасы я сейчас трачу.

Куртка и брюки висели на спинке кровати. Я натянул их, кое-как застегнул.

Да. Куртку мне неслабо так порвали на самом деле. Ну и когти же у той твари были…

Белые бинты видны сквозь рваные дыры в кожаной куртке. Дурацкая ситуация. Головокружение постепенно уходило, как и боль в животе. Протянув руку, я оперся о спинку кровати, и смог без всяких проблем встать.

- Можно мне хотя бы с тобой пойти? – раздался сзади женский голос.

Ей, что, больше не к кому идти? Некого доставать?

- Слушай. – Голос был все такой же хриплый. Пора привыкать, что он такой, наверное. – Я благодарен, ты спасла меня, и все такое. Но тебе лучше вернуться в свой бункер к семье, или кому еще там.

Я так и не понял, чего я такого сказал, но в глазах ее блеснули слезы. Она выбежала прочь из барака, оставив тут и винтовку и лекарства.

Ладно, придет в себя и вернется. Мне чужого не надо.

Продел руки в наплечные кобуры, удостоверился, что оба пистолета на месте, и пошел наружу.

***

Я пробыл без сознания чуть меньше суток. Над Мохаве снова воцарилась ночь.

Песок шуршал под ногами, и идти по нему было ничуть не лучше чем по разбитому асфальту. Хотя, на самом деле, тут в Пустоши он наверняка сохранился достаточно хорошо – пустынный климат был довольно стабилен. Если не сказать более того, однообразен.

Я вел их к аванпосту, который находился на южном конце пятнадцатого шоссе. Оставалось не так уж и много – сонный городок, как мне подсказал Крокер-старший, Примм, уже давно остался вдали, и мы могли видеть огромную статую. Правда, я не мог ответить, кто же на ней запечатлен.

- Михаил, Вы не хотите отправиться с нами в НКР? – Спросил меня посол.

- Спасибо, нет. Я достаточно сыт жизнью в Республике.

- А как же житель Республики попал в Мохаве? Нет, я понимаю, что раньше не было никаких проблем – издольщики те же самые. Но теперь, когда только туристы… А вы ведь военный?

- Я не военный. Отнюдь. Я сбежал из тюрьмы. – Почему-то мне показалось, что это признание оградит меня от дальнейших расспросов.

- Вы из пороховой банды?

- Стал бы человек из пороховой банды спасать Вас? Пожалуйста, можно помолчать? Живот болит.

Пять стимуляторов я вколол себе. Действие, конечно, прошло, но раны в любом случае должны были начать затягиваться. Однако, никакой чесотки, в отличие от того, что я чувствовал обычно.

Кроме всего прочего, разбитое шоссе резко пошло в гору, и мне, как человеку совсем не привычному к пешим переходам, становилось еще труднее.

Остановившись метрах в пятидесяти от статуи, я сказал:

- Вы можете идти. Советую Вам вызвать винтокрыл, и отправляться обратно в Шейди-Сэндс.

- Как ваша фамилия, Михаил?

- Стрелецки.

Лицо посла изменилось. Значит, он что-то еще помнит по этому поводу.

- Идите. У меня есть еще дела.

Проговорив это, я развернулся и пошел вниз. Лекарства еще действовали, похоже они и на самом деле были неплохими.

Пройду сколько смогу, потом попытаюсь отдохнуть. Если не загнусь до этого времени…

***

Солнце окончательно поднялось, когда я проходил мимо Исправительного Учреждения НКР, как раз той, в которой сидел, и в которой сейчас находились остатки Пороховой банды.

Усталость становилась все сильнее, и когда я увидел небольшой городок, стоящий в стороне от трассы, решил воспользоваться им и отдохнуть. Более того, боль в животе тоже становилась сильнее. Черт его знает, что с этим делать – до ближайшей клиники идти очень и очень далеко.

Город-призрак. Перекати-поле каталось туда-сюда. Салун.

Я толкнул дверь, и вошел в прохладное помещение. Следующий зал – стойка, женщина-бармен протирает стаканы.

Наверное, не лучшая идея пить с порванными кишками, но в глотке уж слишком пересохло. Может хотя бы рот прополоскать?

- Можно мне воды? – спросил я, выкладывая пяток бутылочных крышек на стойку.

Бармен налила в стакан воды из бутылки, и положила на стойку. Я потянулся к нему, чувствуя, что мне становилось все хуже и хуже.

Дурацкое ощущение… Видимо, всему приходит конец. Как и действию лекарств.

Я взял стакан, поднес его ко рту, и, опрокинув высокий барный табурет, свалился на пол, потеряв сознание.