До Амарантайна они добрались без происшествий. Почти без происшествий. Впрочем, не считать же, в самом деле, происшествием три небритых морды, возникших вдруг на дороге с традиционным кличем «кошелек или жизнь»?
Сами, конечно виноваты – расслабились. Топали себе, жмурясь на солнышке, шутили и дурачились, как в былые времена. Порождений тьмы не ощущалось, а разбойниками вплотную занялся капитан Гаревел. Элисса сказала, чтобы к ней с этим даже не подходили – в конце концов, не будет же лично Страж-Командор за каждым бандитом по лесам гоняться? Лихих людей выслеживать чутье Стража не нужно – вот пусть этим солдаты Башни и занимаются. Они и занимались – неплохо, в общем, занимались – все больше купцов приходило в Башню Бдения, все меньше было жалоб на грабежи. Словом – расслабились. Опять же, иди они полным отрядом, это тройное недоразумение, может, и отсиделось бы в кустах, кто ж в здравом уме полезет на пятерку оружных да одоспешенных, из которых у двоих мажеские посохи за спиной? Этак ведь и голову недолго сложить. Другое дело – топают себе по дороге парень с девчонкой – то взапуски припустят, то целоваться начнут. Плащи линялые, котты застиранные, а что у нее за спиной два клинка, а у него – лук, так времена нынче смутные…
Правду говоря, Натаниэль на месте этих троих на себя как на добычу не позарился бы. На первый взгляд – взять нечего, на второй – уж слишком оружие доброе. Но для того, чтобы так решить надо было посмотреть, да подумать. А думать разбойники явно не научены были.
Словом, когда они из кустов повылезали, Натаниэль скорее опешил, чем напрягся. А когда тот, что был у них за старшего, потребовал оружие и кошелек, не рассмеялся – заржал как ненормальный.
— Слушай, они, кажется, всерьез, - Элисса уставилась на грабителей с неподдельным восхищением. Кольчуги дрянные, так, не кольчуги даже, а кожаные рубахи с нашитыми железными кольцами, мечи…с пяток поколений, поди, в погребе провалялись, прежде чем их достали, да от ржавчины отчистили кое-как.
— Эддельбрека бы сюда, - сказал Натаниэль. – Чтобы полюбовался на своих драгоценных мужиков.
— Он бы сказал, что всему виной голод и отчаяние… Что, совсем жрать нечего? – последнее уже относилось к главарю, и тот бездумно кивнул. Миг спустя спохватился. Выставил меч – впору было разрыдаться глядя на то, как мужик держит оружие. Натаниэль так и сказал – мол, лучше бы с вилами на большую дорогу вышли, толку больше было бы.
Троица переглянулась – добыча вела себя как-то странно. Слишком странно. На их месте Натаниэль давно бы дал деру, но эти оказались чересчур тугодумны. Или упрямы. Или голодны.
— Не надо, мужики, - покачала головой Элисса. – Правда, не надо. Идите подобру-поздорову.
Она давно перестала улыбаться, сразу показавшись старше и – опаснее. Глянула так, что стоявший дальше всех попятился. Главарю, правда, его здравомыслия не осталось – взревел что-то нечленораздельне и взмахнул мечом, точно дубиной.
Хвататься за оружие Элисса не стала. Шагнула навстречу, вписалась в движение – миг спустя мужик взвыл, баюкая сломанную руку. Второго, не особо мудрствуя приложила коленом по причиндалам – коротковата кольчужка оказалась. Тот, что уже начинал пятиться, порскнул прочь.
— Останови его!
Натаниэль спустил тетиву, стрела свистнул в дюйме от головы. Мужик присел, замер в неловкой раскоряченной позе.
— Иди сюда, – голос Элиссы стал жестким и жутким. Оглядела поникших грабителей.
— Три здоровых, крепких мужика. Что случилось, что жрать стало нечего?
— Так это… - главный посерел лицом и губы подрагивали. – Твари пришли. Что на себе было – то и спасли. Хозяйство… Корова стельная, птица – пропало все. Пшеницу всю потравили. Хату сожгли.
— У них так же? – спросила Элисса.
Мужики вразнобой закивали.
— Семьи?
— Так кабы не семьи, стали бы разве…
— И Эддельбрек был бы прав - про голод и отчаяние,- негромко сказал Натаниэль.
Элисса кивнула.
— Пойдете в Башню Бдения. Прямо сейчас. Знаете, куда? Хорошо. Спросите капитана Гаревела. Скажете, послала Страж-Командор.
Если бы с ясного неба шарахнула молния, мужики испугались бы меньше. Попятились, у одного руки сами потянулись сотворить священное знамение.
— Сейчас-то чего шугаться? – Хмыкнула Элисса. – Как с железяками на Стражей кидаться – так это запросто, а как по-человечески поговорить – так сразу шарахаться.
— Не губи!
— Никто вас порождениям тьмы скармливать не собирается, - сказал Натаниэль. – Гаревелу солдаты нужны. Броню дадут – уж получше этой, оружие, научат всему. Кормят сносно, жалование… - он глянул на Элиссу.
— Пять серебряков в месяц, – кивнула она. – И семьи у многих.
— А… это… - главный повел сломанной рукой и скривился.
— Найдешь Стража по имени Андерс. Белобрысый такой, маг. Залечит. Скажешь Командор…
— К магу не…
— Ну тогда дохни с голоду! – взорвалась Элисса. – Ты что, так и не понял, что я могла бы не руку, а шею сломать?
Все они поняли, как не понять, - подумал Натаниэль. – Только то, что для нее, да и для него уже тоже – обыденность, для этих мужиков – неведомый ужас. Будут долго чесать в затылке, переминаться с ноги на ногу, прежде чем на что-то решиться. Но когда решатся – пойдут. Может, и научатся чему-то, если в первом же бою не погибнут.
Примерно это он Элиссе и сказал, когда незадачливые грабители остались далеко позади, сопровождаемые напутствием командора, мол, второй раз встречу, или услышу, что с большой дороги не ушли – жалеть не буду.
— Они хотя бы попытались взять оружие и что-то сделать, - сказала Элисса. – Глупо и бесчестно, если уж начистоту – те, которых Гаревел по деревьям развешивает, тоже, поди с этого начинали. Но попытались. Может, что путное и выйдет.
Может, и выйдет. По правде говоря, таких – добрая половина любого гарнизона. Тех, кто взялся за меч не потому, что ощутил тягу к высокому вдохновению битвы – ох, найти бы тех умников, что пишут книжки для юных дворян, да явить это «высокое вдохновение» во всей красе – а решивших, что хлеб вояки легче, чем хлеб мужика. Может, и легче – Натаниэлю сравнивать не доводилось. Да и не придется уже, и выбирать не придется – теперь дорога одна. Величайшая честь, о которой безнадежно мечтали многие, на поверку была совсем не тем, чем выглядела – но пока Натаниэль ни о чем не жалел. Пока?
Он тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, взъерошил Элиссе волосы – просто так, чтобы лишний раз прикоснуться, и снова завел разговор о какой-то чепухе. Больше по дороге им никто не попался.
Без герба во всю грудь Командора не узнавал почти никто. Натаниэль почувствовал себя очень странно, обнаружив, что их не видят. Не обращают внимания. Беженцы у ворот, которых пришлось отодвигать с дороги плечом – никто не торопился уступить путь, едва заметив. Стража в воротах, безразлично взявшая плату за вход – Натаниль, хоть убей, не помнил, чтобы в прошлый раз кто-то об этом заикнулся, а должны были. Трактирщик… впрочем, нет, этот узнал, судя по тому, что мелькнуло в остром, живом взгляде – но трактирщик слишком хорошо знал, что зарабатывает он не на том, чтобы вслух признавать постоянных постояльцев. Просто молча выделил одну из лучших комнат, да служанки подбегали к столу узнать, не надо ли что, куда чаще, чем к большей части остальных постояльцев. Так странно было убедиться, что большинство людей видят лишь, символ, не замечая лиц. Спрячь герб – и вместо Командора явится девчонка, выглядящая грозно лишь для тех, кто способен видеть чуть больше застиранного плаща и смазливого личика, хоть и подпорченного шрамом. Такие находились, конечно – купцы на рынке, давно привыкшие к самым разным людям, кучка наемников в «короне и льве», которые начали било ворчать, что служанка задерживается, суетясь вокруг чужого стола, но глянули повнимательней – и зашептались, сблизив головы. И Натаниэль уже не удивился, когда один из них сел напротив, испросив взглядом разрешения, и поинтересовался, не нужна ли им работа.
Он не стал отказываться сразу, отделываясь общими словами – мол, смотря что да как, с прямо сейчас денег хватает, можно и повыбирать. Ходили вокруг да около долго – наниматель не торопился раскрывать карты, Натаниэль набивал себе цену. Он бы, пожалуй, доиграл до конца, нанявшись и выведав все из первых рук, не вырасти он в этих краях и не будь с ним Элиссы. А так пришлось пойти на попятную, едва картина начала проясняться.
— Не, - сказал он, наконец. – Банны потом помирятся, а кого крайними сделают?
— Хочешь жить вечно? – ухмыльнулся тот. – Так непохож. И девчонка у тебя непохожа на тех, что будут смирно дома сидеть и детишек нянчить, пока внуки не пойдут. Банны когда замиряться начнут, можно лишний кусок отхватить. Думаешь, эти благородные всегда такими были? Тоже ведь однажды пришел кто посмелее, да кусок ухватил.
— Вот уж в благородные я точно не рвусь, - усмехнулся Натаниэль. – Не серчай. Не сойдемся.
И правда – а чего ему рваться в благородные, если он и так им родился?
— Ну, как знаешь. Если что, мы еще двое суток в Амарантайне. Передумаешь…
— Это вряд ли. Но за честь – спасибо.
Наемник кивнул и убрался, Натаниэль обернулся к Элиссе.
— Далеко все зашло, - еле слышно сказала она. – Как бы не опоздать…
— Думаешь, не осилим?
— Осилим. Но эрлинг в крови топить не хочется… Кстати, этот черный волк или как его там должен на днях объявиться. – Она поднялась из-за стола. – Пойдем. Дел много.
Дел и в самом деле было много. Покрутиться вокруг поместья, запоминая входы-выходы. Поболтаться по задним дворам, где порядочные люди не ходят – чернорабочие да прислуга. Позубоскалить со служанками – не эльфийками, те пугливые, привыкли, что никто не защитит и жаловаться некому – а обычными, человеческими девчонками, те как раз поболтать не прочь, даже ничего особого в виду не имея – просто чтоб повод отвлечься был. Выпить с конюхом – тот, как и большинство слуг, уверен, что работа у него тяжелая, а ценить никто не ценит. Может, и прав – Натаниэлю до этого дела не было, знай, поддакивал да подливал, осторожно выводя на нужные темы. К вечеру он него самого изрядно несло дешевым пойлом – Элисса скривила нос, но комментировать не стала – зато он досконально знал, сколько сторожей и собак караулит двор по ночам, когда они сменяются, где ходят, и все, что можно узнать о расположении помещений в доме, в котором никогда не бывал.
Элисса молча сунула ему противоядие – Натаниэль в жизни бы не додумался, что его можно использовать и как почти мгновенно протрезвляющее зелье, и в который раз мысленно зарекся пить с ней на спор – мало ли. Сама она тоже бродила где-то весь день, обещая, как обычно, «походить-послушать». Выложила на стол пачку чертежей.
— Эсмерель полностью перестроила поместье сразу после Мора. Изучай. Я – уже.
— Как?
— Нашла гномов, которые это делали, они до сих пор в городе, почтенные мастера у которых всегда куча работы. Волдрика знают, кстати. Дальше – просто.
— Выкупила?
— Украла, конечно, – улыбнулась она. – Говорю же, почтенные мастера, эти секреты клиентов не продают.
— Не хватятся?
— Когда хватятся – поздно будет.
Натаниэль уселся за чертежи. Элисса подошла сзади, положила подбородок на плечо. Он, не глядя, взъерошил ей волосы, продолжая изучать и запоминать.
— Черный волк объявился.
— И?
— Есть место встречи. Через два дня. Есть имена – не все.
— Эсмерель?
Она покачала головой.
— Нет. Никаких доказательств. Так что придется самим…
— Думаешь, она будет хранить улики против самой себя?
— Против других – непременно, надо же держать сообщников за горло. И чаще всего такого рода вещи бьют по всем заинтересованным сторонам. Посмотрим.
Она помолчала продолжая приживаться щекой к щеке.
— Мне интересно, на какие деньги она перестраивала особняк сразу после мора. Вряд ли сородичи Волдрика сильно дешевле, чем он, а ему я за стены восемьдесят золотых только за работу отдала…
— Сколько? – охнул Натаниэль, нам миг забыв даже про чертежи. - Откуда?
Казна-то пуста, он сам счета видел.
— Из личных денег. До последнего медяка все выскребла. Вот я и думаю… Ты смотри, смотри, - спохватилась она. – Деньги Эсмерель никуда не убегут…
— Давай вместе.
— Я их выучила уже.
Она растянулась на скамье рядом, положив голову ему на колени, поерзала, устраиваясь поудобней.
— Не мешаю?
— Не-а.
Он поймал ее ладонь, сплетая пальцы, перевернул листок. Ага, вот тут в кабинете стена толще и полость внутри. Тайник, как пить дать. Удачно.
Элисса бездумно перебирала его пальцы. Легонько куснула подушечку.
— А вот теперь мешаешь.
— Извини.
Она выпустила руку, повернулась набок, подложив ладони под щеку. Натаниэль мимолетно погладил ее по плечу. Закрыл глаза, припоминая расположение комнат.
— Запомнил.
— Спальня, – сказала Элисса. – От среднего чердачного окна.
— Гм…
— Не подглядывай.
— Налево до стены, направо, в конец крыла, люк, развернуться, третья дверь по правую руку.
— Угу. Кабинет. От парадного входа.
— Мы разве пойдем с парадного?
Она пожала плечами.
— Не пойдем. Но какая разница? Ты либо представляешь, где что, либо нет…
Натаниэль нахмурился, припоминая. Элисса снова поймала его ладонь, легко прихватила зубами кончик пальца.
— Думаешь, я так лучше соображаю? - Хмыкнул он.
— Думаю, что там у тебя тоже не получится спокойно соображать, – глянула она снизу вверх, старательно обводя языком его палец. Натаниэлю на миг представилось совсем другое, тело отреагировало, как положено, а голос сразу сел.
— Не перестанешь дразниться – отшлепаю, и…
— «И» - это очень… многообещающе…
Он рывком сдернул ее со скамьи, перекидывая на кровать, Элисса взвизгнула и начала отбиваться – почти всерьез, когда Натаниэль смог, наконец, перекинуть ее через колено, придерживая скрученные за спиной запястья, на предплечье остались отпечатки зубов, а на ноге наливался синяк. Он усмехнулся, подумав, во что обошлось бы ее непритворное сопротивление, и от души припечатал ладонью обнаженную задницу. Повторил, потерял интерес к этому делу, устроил на коленях, все еще – на всякий случай – придерживая руки за спиной – и впился губами в губы. Кто кого первый опрокинул на постель, уже не имело значения.