Глава 10
- Вот так откровение, господин Вайсберг, - ехидно ухмыльнулся Джаред, присев на краешек стола, - мне ка-жется или это ангелы запели, где-то в небесах?
Сэм проигнорировал его шпильку и продолжил говорить, лишь на долю секунды скрипнув зубами.
Как я уже сказал, с Хорнет мы с Лестером сели в глубокую лужу, но что касается этого парня, - он указал бутылкой на Звоту, все еще пребывающего в безучастной отключке, - его задница теперь в моих руках. Видишь ли, друг мой, мы с тобой Анархи, фракция состоящая в сотрудничестве с Камарильей и поддерживающая Маска-рад, но на деле, плевать мы хотели на все те условности и правила, которые она навязывает своим ручным кла-нам. Он, - Вайсберг поставил бутылку обратно в бар, вынул револьвер подошел к Звоте и стволом поднял его голову под подбородок, - принадлежит к клану, который не только не придерживается Маскарада, но и находится в статусе постоянной войны со всеми кланами Камарильи и Анархов вместе взятых.
- Я бы оценил всю мощь последней фразы, Сэм, - сказал Джаред, скрестив руки на груди, - если бы не одна маленькая деталь – я ни черта не понимаю из того, что ты сейчас сказал. Это так, промежду прочим.
- Учишь нового щенка лизать туфли твоим хозяевам, Вайсберг, - прохрипел очнувшийся Звота, сплевывая кровь с разбитых губ, - похвально, правильная дрессировка в наше время способна творить чудеса. Жалко толь-ко, что тебя уже невозможно научить новым трюкам. Дерешься как дикарь с какой-то забытой Богом глуши.
- Ты видишь, о чем я говорю? – рассмеялся Вайсберг. – Даже с выбитыми зубами Тзимице продолжают ку-саться. Если посмотришь на его язык, увидишь, что он раздвоенный, как у змеи. Очнулся? Хорошо. Самое время нам с тобой провести задушевную беседу.
- Отличный способ ты выбрал для разговора. Салютую твоей элегантности и необычности подхода. Нико-гда не предполагал, что для тебя такая сложность просто постучать.
Сэм бросил оружие назад в кобуру и прошел в угол, где лежал поверженный противник Джареда. Накло-нившись он одной рукой поднял его на ноги, не без напряжения, но держа за шиворот как огромную куклу. Повер-нувшись, он продемонстрировал тело Звоте. Серб, бросил на человека отсутствующий взгляд, источая презрение всем своим видом, насколько это было возможно с лицом, по которому словно проехался асфальтоукладчик:
- Поздний клиент, Слободан? Твой школьный друг? Подруга? Или он просто коммивояжер, торгующий ка-муфляжной формой и дробовиками.
Разжав кулак, он позволил телу свалиться к его ногам.
- Еще несколько таких ребят в компании с твоей хорошей подругой Лайзой Хорнет пытались убить вот этого парня и еще кое-кого. Не догадываешься, кого я имею в виду?
- Не имею ни малейшего представления о чем ты говоришь, - Звота снова сплюнул на пол, проигнорировав первую часть вопроса, - меня разочаровал круг общения этого человека. Достаточно посмотреть на тебя, чтобы понять, что у него полностью отсутствует вкус в выборе своего окружения.
- Не груби Звота. Я скажу тебе так: вы двое, ты и Хорнет, зашли слишком далеко, когда попытались похи-тить мою дочь. Мою дочь, Слободан. Я зол, сейчас я по-настоящему зол и только жду подходящего момента, чтобы сорваться.
- Не неси чушь, Вайсберг. Ты прекрасно знаешь, что Лайза была головной болью и огорчением даже для такого терпеливого каинита как Ральф, мир его праху и частенько умудрялась вывести его из себя. Если она что-то там натворила, то какого черта ты гребешь нас обоих под одну гребенку. Причем тут я?
- А ты единственный представитель вашего распроклятого клана, до которого я могу дотянуться. Простая логика: она тзимице, ты тзимице. С трудом вериться, что она не поставила тебя в известность о своих планах. Ее нет, а ты есть. Не повезло тебе, правда? И тебе не повезет еще больше, если я в ближайшее время не услышу ответы на мои вопросы, которые могут меня удовлетворить.
- Да ты еще ни одного толком не задал, - серб попытался состроить ироничную гримасу, но тут же скривил-ся от боли в разбитых губах, - ради всего святого, Вайсберг, приди в себя и попытайся мыслить здраво.
- Чья была идея о похищении?
- Хорнет, - коротко ответил Звота, изучая носки собственных туфель.
- То есть ты все-таки знал об этом?
Серб вскинул голову и в упор глянул на шерифа.
- Черт возьми, прекрати цепляться к словам. Конечно же такая идея могла возникнуть только в голове у Лайзы и ты действительно глуп, если думаешь, что она стала бы делиться со мной провокационными идеями, за которые, поверь, даже у нас в клане по головке не погладят. Ты меня знаешь, Вайсберг, давно знаешь. Я всегда придерживался правил, у меня их не так много, но главное из них – живи и дай жить другим. У меня и в мыслях не было начинать войну с Бруха, тем более в такой грубой манере.
- То есть, - Сэм снова начинал психовать, сжимая и разжимая кулаки, он ходил по комнате, меряя ее шага-ми от края до края, - ты хочешь сказать, что эта акция была спланирована и воплощена в жизнь одной только Лайзой Хорнет? А ты тут совершенно не причем.
- Абсолютно точно, - снова попытался улыбнуться Звота и на этот раз у него даже получилось что-то похо-жее на ухмылку.
«Он все еще не верит в реализм происходящего» - подумалось Джареду – «не смотря на все доказательст-ва обратного, считает, что Сэм устроил показательный допрос, чтобы произвести на него впечатление и заста-вить рассказать… что-то, что он явно знает, но говорить не хочет. Он твердо уверен, что Сэм не посмеет причи-нить ему вред, по тысяче и одной причине продиктованных в кодексе отношений между их кланами. И именно поэтому он, черт побери, не видит, что Вайсберг сейчас катит без тормозов и готов на все». На всякий случай, Джаред поднял валяющуюся на полу дверь и попытался приладить ее на место, на худой конец просто присло-нить ее к косяку.
- Значит, - шериф резко перестал ходить туда-сюда и навис над сидящим сербом, - мои претензии к тебе абсолютно беспочвенны? И ты ничего не знал, о чем задумала твоя соратница по клану?
- Выходит что так, - неловко пожал плечами Звота и улыбнулся, наконец, полностью обретя контроль за своими губами. То ли он действительно не обращал внимания, что тон шерифа стал льдисто-холодным, а в гла-зах появился опасный блеск, то ли старательно не подавал виду, играя свою собственную партию.
- И я должен развязать тебя и принести свои извинения? - спросил Сэм медленно склонившись над сербом, опираясь кулаками на подлокотники.
- Хорошо бы, - без тени страха ответил Звота, глядя ему прямо в лицо, - но я не стану требовать от тебя слишком много. Достаточно будет если и ты и твой друг оставите меня в покое и просто уйдете. Предварительно развязав меня, конечно. Счет за дверь, я пришлю тебе в участок.
- Вот как, - сахарно улыбнулся Вайсберг и выпрямился. Джаред сразу понял, быть беде. А точнее грозе. А если еще точнее – быть грозе с молнией и скорее всего эта молния попадет не в отдельно стоящее дерево, а в одного отдельно стоящего антиквара, который никак не желает понять, что играет с огнем.
- Позволь, я кое-что уточню для себя, прежде чем отпустить тебя, - сказал шериф и вернулся к телу наем-ника, который как раз начал шевелиться и постанывать. Присев на корточки, Сэм обеими руками схватил голову человека и резко крутанул вправо. Раздался оглушительный хруст и тело обмякло. Звота вздрогнул и напрягся, машинально стрельнув взглядом по сторонам в поисках чего-то что помогло бы ему освободиться. Было заметно, что под дорогой абрикосового цвета шелковой рубашкой вздулись мускулы, когда он попытался сорвать путы, но Вайсберг вязал достаточно качественно, специально с оглядкой на силу противника.
Подтащив мертвое тело наемника к сербу, Вайсберг бросил его тому под ноги.
- Еще раз повторюсь, если ты не услышал это в первый раз Звота. Точно такие же ребята вместе с твоей подругой Хорнет напали на мою дочь. Сомневаюсь, что тебя интересует их судьба, но все же скажу на всякий случай – они все мертвы. Но вот какая интересная штука получается: едва разобравшись с одной пачкой в ком-пании одного гуля, мы натыкаемся на такого же наемника, но рядом с другим гулем, который спешно собирается в дальнюю дорогу. Мне почему-то кажется, что если я пошарю в переулке рядом с отелем, там где так удобно припарковать машину, чтобы ее не было видно с улицы, я что-то найду. Что-то большое и на четырех колесах. Знаешь, что я думаю, Слободан?
Серб с хмурым видом в очередной раз проигнорировал вопрос, глядя куда-то в стену
- Я думаю, - продолжил Сэм, - что ты не мог не знать, что она затевает. Скорее всего она похвасталась те-бе и предложила участие. Отказался ли ты или просто не успел к общей потехе, не имеет ровным счетом никако-го значения. Она послала этого человека, чтобы предупредить тебя и помочь скрыться из города. Даже если ты действительно не имел ни малейшего представления о ее планах не имеет никакого значения. Ты тзимице, это уже говорит обо всем.
- Ты псих, Вайсберг, - прошипел Звота, окончательно разозлившись и глядя на него прямо в глаза, - свих-нувшийся гребанный расист. Не дочка тебя волнует и не этот крысеныш, - он кивком показал на Джареда. – Ты давно искал способ избавиться от меня, вот и используешь свою дочь в качестве оправдания. Да и Лайза тут подвернулась как нельзя более удачно. Может ты все это придумал специально для того чтобы подкопаться к нам обоим? А, Сэм?
Лицо Сэма окаменело. Он медленно потащил из кобуры револьвер и щелкнув курком нацелил в лоб Звоте. Полицейский внутри Джареда взвыл, требуя немедленного вмешательства, но что-то рядом с ним, какой-то внут-ренний голос, который приходит на помощь в самых заковыристых и необычных ситуациях, твердил стоять себе столбиком и не лезть не в свое дело.
- Я устал от твоего дерьма, - четко чеканя каждое слово произнес Вайсберг, глядя в глаза сербу, - закончи-лись разговоры и я больше не собираюсь выслушивать ни объяснения, ни оправдания, ни отговорки. Мое терпе-ние лопнуло, окончательно и бесповоротно. Я спрошу только один раз: Где? Найти? Лайзу Хорнет?
Звота понял. В этот самый момент, когда смотрел в глаза Вайсбергу, он четко осознал ошибочность своего поведения и, что по-хорошему он стоит на самом пороге смерти и его жизнь теперь балансирует на желании или не желании пойти навстречу человеку с револьвером. Он прекрасно понимал, что Сэму ничего не помешает нажать на спусковой крючок. Отдать сербу должное, ни единый мускул не дрогнул у него на лице, он ничем не выразил своего страха, который душным ореолом повис вокруг него. Джаред почти увидел его, чувствовал носом, как нечто осязаемое. Он видел, что Сэм тоже почувствовал это, хищно втянув воздух носом, а еще он видел, что сам Звота понял, что они видят его страх, как бы он не старался его скрыть. Плотину прорвало, у серба больше не было карт, чтобы покрыть эту раздачу и он понимал, что их уже не было еще в тот момент, когда Сэм вынес дверь его номера.
Спокойным, ровным, даже в чем-то царственным голосом Слободан Звота назвал подряд четыре адреса в Сан-Франциско, расположенные в разных районах города. Повинуясь полицейской привычке, Джаред пересек комнату и схватив с рабочего стола Звоты лист бумаги, быстро записал все четыре, даже не вдумываясь в их местонахождение.
- Ты доволен? - устало спросил Звота.
- Не совсем, - холодно ответил Сэм и через мгновение спустил курок. Выстрел в упавшей тишине прозвучал просто оглушительно, просто дьявольски оглушительно. Джаред успел лишь увидеть как практически вся задняя часть черепа Звоты буквально взорвалась багровым цветком, выплеснув кровавый фонтан на стену напротив. Ошеломленный, Хаттон переводил взгляд с Сэма, который с каменным лицом убирал револьвер в кобуру на стену, украшенную широким веерообразным полотном смерти. Капли крови, осколки костей, серовато-бурые ошметки мозга были повсюду. Багровые пятна изгвоздали левый рукав и полу пиджака Джареда там, где кровь долетела и до него. Сейф в виде рыцаря-тамплиера полностью поменял свой цвет на тошнотворный арте-риально-алый, а карликовая пальма в горшке неподалеку покрылась алым горошком.
Даже не взглянув на спутника, Сэм достал мобильный телефон и набрал номер.
- Обыщи номер, - бросил он Джареду через плечо и приложил трубку к уху.
Ни слова не говоря, Хаттон машинально кивнул и вернулся в маленькую комнату. Он не жалел Звоту, по крайней мере не настолько, чтобы скорбеть об его смерти, но ему пока было трудно найти, хотя бы лично для себя, достаточно веские причины вот так вот распорядится его жизнью. Несмотря на все, что произошло с ним и с Энн… Быть может Джаред действительно еще пока слишком мало знает, но на текущий момент в одном он был уверен точно – зрелище разлетающихся по стене ошметков головы покойного серба отбили у него любую охоту вникать в причины. По крайне мере сейчас.
Вайсберг вполголоса что-то говорил кому-то по телефону, расхаживая из угла в угол по соседней комнате. Ну а Джаред тем временем проводил методичный обыск, складывая на кровать все-то, что могло бы представ-лять хоть какой-то интерес. Желание поживиться чем бы то ни было из коллекции Звоты пропало, растаскивать пожитки серба после того, что произошло с ним, казалось кощунством.
Хмуро пробежавшись взглядом по комнате, он зацепился взглядом за небольшую терракотовую статуэтку на прикроватной тумбочке и нахмурился. Взяв ее в руки, он осмотрел ее более детально, потом точно так же осмотрел несколько других предметов, находящихся рядом. Так и есть.
Внешне, с первого взгляда, разглядеть это было трудно, тем более людям неискушенным в антиквариате, которые, наверняка, и составляли основное число гостей Звоты, но Джаред был в некотором роде докой в вопросах подделок, поскольку сам не гнушался подобного в свое время. Более пристальный осмотр показал, что в рамках данного номера репутация Слободана Звоты как антиквара оказалась колосом на глиняных ногах. Все, за редким исключением, предметы оказались искусными подделками, среди них были и весьма редкие образцы, которые, будь они настоящими, стоили бы целое состояние.
Хаттон задумался: зачем человеку с достаточно известным именем и статусом окружать себя поддельными реликвиями и тем более так явно выставлять их напоказ. Одна из причин была наиболее очевидной и плавала на поверхности: вся эта показная роскошь служила довольно неплохой ширмой для прикрытия истинной сути его дел в Стоуквилле. Если задуматься, вполне логично – попадая в эту обитель коллекционера, непосвященные видят перед собой профессионала антикварного бизнеса, этакого аристократа-сибарита и хотя бы из уважения к нему будут восторгаться, а не смотреть. Джаред сам повел себя именно так при первой встрече со Звотой. Он даже и подумать не мог, что уж говорить о других, что человек, окруживший себя по меньшей мере миллионом долларов в различных произведениях искусства может заниматься чем-то другим, кроме коллекционирования и изредка продажи надоевших ему вещей. Где-то, наверняка, есть склад, где мирно живут свой век оригиналы, а сам Звота ничем не рискует, если придется вдруг спешно покидать свою штаб-квартиру. Как сегодня, например.
Вот почему они с Вайсбергом нигде в номере не увидели сумок, вот почему серб собирался налегке и опо-здай они хоть на десять минут, они бы нашли только осиротевший номер и кучу никому не нужных побрякушек. Джаред хмыкнул и поднял арбалет, из которого Звота подстрелил Вайсберга. Вот он был настоящим. В действи-тельности генуэзская цагра в великолепном состоянии, смазанная и любовно отшлифованная чуть ли не до зер-кального блеска. На деревянном ложе была аккуратно вырезанная надпись: «Слободану Звоте от J.W ».
Бросив арбалет на кровать, Джаред распахнул массивный платяной шкаф. Слабый запах нафталина, на-столько слабый, что его смогли засечь только усиленные чувства гуля, щекотнул ноздри. Сухо, стерильно и пе-дантично. Упакованные в целлофан костюмы одного цвета висели стройным рядком, как солдаты на плацу. Не-сколько пар носков и сменного белья были аккуратно сложены на полочках, удручая одним своим видом. То ли их хозяин так никогда и не притрагивался к ним, то ли его стремление к чистоте и порядку было поистине маниа-кальным. Скривившись, Джаред уже собирался закрыть шкаф, как свой собственный, персональный кошмар, ко-гда его внимание привлек кусочек бумаги, выглядывающий из кармана одного из костюмов, покрытого целлофа-новой пленкой. Разодрав покров, он вытащил наружу слегка помятую половинку блокнотного листа, исписанного ровным каллиграфическим почерком. Текст гласил:

Slobodana!
Ako Je moguće, zadržite se kreće u Stoukvil. Po dolasku u San Francisko, obratite se našem čovek u klan BruJah, i pos-lati da maître ide da poseti u primorJe, što znači da Je vreme za početak prevođenja plana u akciJu.
S poštovanjem,
J.W.

P.S. Vaše naJnoviJe sticanje ne smeJu pasti u ruke Dale. Pronađi privatne Antikvar - tako ležao, Če će se izbeći nepotrebna pitanja i sumnje

Ну вот, наконец-то, хоть какая-то зацепка. Джаред не имел ни малейшего представления, на каком языке написана записка и что в ней говорится. Единственные слова, которые ему удалось разобрать, были: Стоуквилль, Сан-Франциско и Бруха. Инициалы J.W. совпадали с вырезанными на арбалете буквами, но это было все, что он смог понять. Сунув записку в карман, он еще раз детально осмотрел шкаф и был снова вознагражден за старания. Одна из панелей дна слегка оттопыривалась, не до конца покрывая самодельный тайник. Зацепив ее бронзовым ножом для писем, Джаред аккуратно высвободил две старинные книги и присел с ними на кровать. Эти вещи были подлинным даже на первый взгляд, достаточно было взять их в руки. Обе переплетены в истрепавшуюся от времени кожу: более крупная была обернута в темно-коричневую, почти бурую с потемневшими серебряными уголками и оттиском свернувшейся в кольцо крылатой змеи на обложке, вторая, поменьше, оправлена в черную, с изящной надписью чуть выцветшими, но по прежнему яркими красками на обложке: «Дневник Ч.Л. Доджа».
Отложив в сторону книгу со змеей, Джаред положил дневник на колени, пытаясь понять, чем он так привлек его. Несколько минут, он крутил книгу и так и этак испытывая неприятное чувство, когда ответ вертится на языке, но никак не желает спрыгнуть с него. Внезапно до него дошло и он сам удивился, как не заметил этого сразу – надпись на обложке. Каждое слово было выведено разными красками и вдобавок ко всему, сама надпись была верх ногами, по отношению к самой книге. С легким хрустом открыв первую страницу обложки, Джаред пробе-жался по странице кончиками пальцев. По настоящему старая, пожелтевшая от времени, шероховатая бумага так и дышала своим временем. В верхнем левом углу внутренней обложки была выведена дата – 1863 год.
Аккуратные, слегка расплывшиеся от времени буквы заполняли пространство страницы, едва заметно кло-нясь в разные стороны. Это вызывало некоторый диссонанс, глазам приходилось быть постоянно в движении, рефлекторно вновь и вновь скользя по уже прочитанному тексту. И уже на первом абзаце Джаред поймал себя на том, что усиленно моргает, пытаясь увлажнить сухие глаза. Староанглийский язык, присущий всем оригинальным сочинениям девятнадцатого века, был немного труден для восприятия, но как будто содержал в себе какой-то вызов, который невозможно было проигнорировать. Склонившись над книгой, Джаред погрузился в чтение.

- Открой глаза, дитя. Открой, прошу тебя и взгляни на меня…
Голос был мягкий, нежный и какой-то… надежный что ли. Голос мужчины, уверенного в себе и готового позаботиться о ней, да что там, обо всем мире, если придется. Он успокаивал, баюкал своими певучими обертонами, призывал успокоиться и открыться ему, придавал чувство защищенности. Но Алисия Лидел-Крофтли только упрямо помотала головой и еще сильнее зажмурилась, да так, что заболели веки.
У нее не было другого выхода. Для своих лет Алисия была не по годам развита и обладала достаточно гибким и острым интеллектом. Она знала, что с ней что-то не так, хотя из-за недостатка простого жиз-ненного опыта не могла объяснить причину. Она понимала, почему находится здесь, слишком рано повзрос-левшая часть ее сознания была согласна с тем, что она это заслужила, что она была плохой. Но маленький ребенок внутри нее бесновался и кричал до хрипоты, не желая мириться с тем, что отныне мир вокруг нее сузился до маленькой комнаты два на три метра, сплошь оббитой мягким войлоком. Алисия была словно ком-ната с многими выходами, каждый из которых открывался в разное время. Сейчас, например, она с благодар-ностью принимала это заточение. Нет, сказать - принимала с благодарностью было бы неправильно. Скорее она мирилась с необходимостью, поскольку за те несколько дней после произошедшего ужаса, что она была предоставлена сама себе в этом огромном и пугающе равнодушном мире, она едва не растворилась в нем, едва не исчезла полностью и окончательно, постоянно пребывая в страхе. Дело в том, что Алисия видела лица, пугающие лица, кривляющиеся и дразнящие ее мерзкими гримасами. Она уже не могла сказать, когда это началось и насколько неожиданно под ее ногами оказалась кроличья нора, в которую она продолжает падать.
Видеть то, что не видят другие, само по себе не было редкостью или чем-то из ряда вон выходящим, но проблема заключалась в том, что в отличии от подобных случаев у других людей, Алисия видела лица не ночью, во сне, а напротив когда бодрствовала или просто держала глаза открытыми. Они приходили из ниоткуда, принося с собой омерзительные картины, которые преследовали ее везде, куда бы она не направлялась. Они нападали на нее, высасывая все мужество и наполняя ее животным леденящим страхом.
Одна картина преследовала ее чаще всего, появляясь перед глазами с завидной регулярностью: языки пламени лижут оконное стекло изнутри, она стоит снаружи и бессильно смотрит на искаженное смертельным ужасом лицо матери, прильнувшее к окну и объятое огнем.
Ее мать, вздорная, вечно чем-то недовольная матушка, до отвращения чистоплотная и впадающая в отчаяние от любого проявления чего-то, что не вписывается в ее привычное понимание вещей. Теперь ее лицо расплывается от боли, рот широко раскрыт, она что-то беззвучно кричит и колотит кулаками по стеклу, но языки пламени уже превратили ее волосы в факел, кожа идет пузырями и оплавляется словно свечной воск.
Глаза матери, ее прекрасные голубые глаза, которым Алисия так завидовала в далеком детстве, лопа-ются словно перезрелые виноградины от невыносимо сильного жара.
Нет… это не возможно вынести, о Боже, Боже, Господи Боже милосердный пусть это уйдет… Пусть все это закончиться, пока она окончательно не потеряла рассудок. Алисия кричит в такт агоническим крикам своей матери и катается по полу, прижимая руки к глазам.
- Посмотри на меня, дитя, прошу, - этот голос все это время терпеливо ждал где-то рядом, он вселяет свою уверенность в нее, успокаивает, обволакивая воспаленное сознание со всех сторон и смягчая боль подобно лечебной мази. – Посмотри и я смогу помочь тебе.
- Как вы сможете мне помочь? - слышит Алисия свой собственный голос, дрожащий от слез, которые текут из-под сомкнутых век. – Я сама себе не могу помочь, никто не может, поэтому они и заперли меня здесь. Я даже глаза не могу открыть, потому что стоит мне это сделать, все вновь вернется.
Тонкие, прохладные пальцы прикоснулись к ее лицу, мягко и нежно пробежались по коже, осторожно стерев дорожки слез и любяще взъерошив спутанные волосы.
- Не нужно бояться и плакать, милая моя, маленькая моя подруга. Я прошу тебя довериться мне. Дос-таточно боли и страданий, я смогу избавить тебя от них, но и тебе придется кое-что сделать для этого.
- Что? – спросила Алисия, пытаясь понять откуда исходит голос и почему он, как ей казалось, звучит отовсюду.
- Взгляни на меня. Открой глаза и посмотри на меня.
- Нет, - она замотала головой так энергично, что волосы хлестали ее по лицу, - не просите меня сделать это, пожалуйста. Не просите, не просите… Я не хочу чтобы все снова вернулось…
- Дитя, - не терпящий пререкания тон хлестнул кнутом, холодные как лед пальцы снова коснулись ее лица, но на этот раз они более твердые, более грубые. Они сжали ее виски, заставляя безвольно запрокинуть голову, словно высасывая все силы, нейтрализовали ее способность к сопротивлению, расслабляя сведенные судорогой мышцы. Незнакомец несколько долгих мгновений рассматривал ее, легонько массируя ее лицо, особое внимание уделяя височным впадинам.
– Дитя, - на этот раз его голос снова мягок и вкрадчив, - я здесь чтобы помочь тебе. И нисколько не хочу, чтобы тебе было больно. Но чтобы лекарство подействовало, нужно перетерпеть его скверный вкус. Поверь, просто поверь, что я смогу защитить тебя от всего, что тебя мучает, пока я с тобой…, лица не вернуться.
От удивления, Алисия не удержалась и широко распахнула глаза. Он знает. Но откуда он знает? Над ней склонился невысокий бледный и худощавый человек с легкой загадочной улыбкой на лице. Он был одет в помятый белый халат, из-под которого торчали не совсем чистые полотняные брюки, в которых любили ходить лондонские докеры. Его волосы были прямыми, мягкими и густыми, расчесанными на пробор и возле ушей смешно завиваясь в кудри наподобие тех старинных париков, что были нарисованы на картинках в любимых книгах ее матери. Вспышка боли пронзила ее сердце, когда она вспомнила о матери, но быстро исчезла, когда Алисия посмотрела в глаза незнакомца. Они были разными: один орехово-карый, второй мутно-зеленый. Это было так неожиданно, что она даже хихикнула, чувствуя как постепенно испаряется черная тень, державшая в тисках ее сердце.
- Откуда вы знаете про лица? – осторожно спросила она, немного отползая назад от склонившегося над ней мужчины.
Незнакомец сдержанно улыбнулся и сел на пол напротив нее, скрестив ноги и расслабленно уложив руки на коленях:
- Я многое знаю, - таинственно произнес он, - моя маленькая принцесса. Страна Чудес достаточно велика и в ней есть не только двери, но и окна, через которые можно смотреть. Кому-то, - он с улыбкой коснулся пальцем кончика ее носа, - удается найти дверь и пройти через нее. А кто-то, - он хлопнул себя по колену, - просто слишком велик, чтобы пролезть через окно. Поэтому я мог только смотреть. Ты была просто обво-рожительна на королевском троне и мне очень жаль, что тебе не удалось довести все до конца. Тебя так безжалостно вырвали оттуда, что мое сердце едва не облилось кровью от печали.
Алисия пристально смотрела в эти глаза с такой любовью и нежностью глядящие на нее, потом не вы-держала и разрыдалась. Это было такое облегчение узнать, что она не одна, что есть хоть кто-то, кто верит ей и не считает сумасшедшей. Кто-то, кто не просто согласен с ней, но и вдобавок к этому тоже прикоснулся к величайшей тайне Страны Чудес. Она поверила ему, окончательно и беззаговорочно, ни на миг не подумав усомниться в правдивости его слов. Незнакомец молниеносно оказался подле нее и обнял, прижимая ее к своей груди, гладя по вздрагивающим в рыданиях плечам, таким хрупким и уязвимым под грубой больничной одеждой.
- Вы видели мою корону? – давясь слезами, всхлипывая и шмыгая носом, спросила девочка. – Она была такая красивая.
- Почему же была, - гладя ее по волосам сказал мужчина, - она до сих пор на тебе, равно как и твое заме-чательное белое платье, моя принцесса.
Алисия вывернулась и недоверчиво уставилась на него, растирая по лицу слезы рукавом.
- Вы смеетесь надо мной?
- С чего ты так решила? – недоуменно спросил незнакомец, протягивая к ней ладонь, но Алисия отпрянула назад.
- Как вы можете говорить, что видите на мне сейчас мою корону и платье Белой Королевы? Как, если они остались там… в Стране Чудес, когда меня потянуло обратно. Я не ребенок и многое понимаю. Я ведь в сума-сшедшем доме, так? А тут мне бы не позволили носить ничего подобного, даже если бы я сохранила эти вещи.
Мужчина снова усмехнулся, что-то не то было с его зубами, но девочка решила не обращать на это внимания.
- Ты несомненно права, моя маленькая подруга, - сказал он, становясь на колени и медленно на четве-реньках приближаясь к ней, - ты понимаешь многое, дитя, но ты знаешь очень не много. Ты же видишь какие у меня глаза? Вот этим, - он показал на карий, - я вижу тебя такой, какая ты есть. А вот этим, - он указал длинным и изящным пальцем на зеленый, - я вижу тебя такой, какой ты должна быть, девочка моя. Понимаешь? Этому глазу, я верю больше чем самому себе ибо он еще ни разу не подводил меня. Если он показывает мне то, что показывает, значит так оно и есть. И ни как иначе. Ага. – он осклабился и смешно закивал головой. Ну прямо как китайский болванчик. - Вот, взгляни сама.
Он вынул из-за пазухи маленькое прямоугольное зеркальце на деревянной ручке и протянул ей. Недоверчиво глядя на него, она приняла зеркало и всмотрелась в него, чувствуя поверх на себе пристальный взгляд его зеленого глаза. Ветвистая трещина пересекала блестящую поверхность, но это не мешало ей видеть себя. Ее лицо было таким же, каким она его представляла себе с того самого момента, как у нее была последняя возможность поглядеться в зеркало. Высокие скулы, узкое лицо, заострившееся, лишившееся большинства красок с темными кругами под глазами. Но вот все остальное… Она снова заплакала, с жадностью пожирая глазами высокую вычурную прическу, украшенную нитками так полюбившегося ей в Стране Чудес кораллового жемчуга, такого нежного алого оттенка, высокий стоячий воротник белого платья, поблескивающий золотым шитьем. Она улыбнулась, вспоминая с какой серьезностью и дотошностью Белый кролик украшал ее платье вышивкой личного изобретения и как она веселилась, пытаясь разобрать хоть какой-то понятный ей смысл в его творении. И, конечно же, корона, которую она уже и не чаяла увидеть, маленькая золотая корона с одиннадцатью крохотными зубцами разной длины, уютно устроившаяся в гроте из волос так, чтобы ее можно было заметить только спереди.
- Но как? – прошептала она и зарылась пятерней в волосы, только затем, чтобы со вздохом разочаро-вания понять, что все это всего лишь отражение в зеркале, - Как такое возможно?
Она подняла глаза на незнакомца, который теперь стоял рядом с ней, со снисходительной отеческой улыбкой глядя на нее сверху вниз.
- Очень многое возможно, моя милая маленькая подруга, если только захотеть, чтобы твои желания стали реальностью. Сейчас я тебя покину…
- Нет! – вскричала Алисия, бросаясь вперед и крепко обхватывая его ногу обеими руками, - Не остав-ляй…те… меня. После всего, что вы, ты мне показал, я не смогу снова увидеть эти лица.
- Не бойся, дитя, - мужчина наклонился, снова погладил ее по волосам и без малейшего усилия разорвал ее хватку, тем не менее стараясь не причинить ей боль, - ты больше не увидишь этих лиц, я оставлю мое зеркальце с тобой и они не посмеют прийти. Ты разве не знаешь, что твои лица очень бояться зеркал? А завтра я вернусь снова и мы поговорим.
- Зеркало? Сестра Канингхем не позволит мне оставить его у себя. Она очень строгая и регулярно приходит меня навестить. Она не послушает меня, даже если я буду очень просить ее.
- Сестра Канингхем? – Незнакомец задумчиво посмотрел в сторону двери, потом оглядел комнату. – Ну что же. Тогда мы обманем ее. Это будет первая наша с тобой совместная тайна.
- Обманем, но как? – непонимающе спросила Алисия. – Она очень умная и никогда мне не верит до конца. Даже когда я просила ее не выключать свет, потому что боюсь темноты.
Мужчина в два широких шага пересек море мягкого войлока и опустился на корточки рядом с местом, где пол соединялся со стеной. Проведя пальцем по войлоку, он каким-то образом сделал в нем продольное отвер-стие, куда и сунул свое зеркальце.
- Вот здесь мы спрячем твое зеркало и сестра Канингхем не найдет его. По крайней мере пока ты ей сама не скажешь. А ведь ты не скажешь?
Алисия усердно замотала головой, как в самом начале разговора, когда он просил ее открыть глаза.
- Вот и умница, моя маленькая подруга. Сейчас, я действительно должен покинуть тебя, - он вынул из кар-мана и щелкнул деревянной крышкой старых карманных часов, которые издали несколько тактов какой-то смутно знакомой Алисии мелодии, - но помни, знай, что доктор Додж не оставит тебя больше одну. Мы ведь друзья, не так ли?
Она кивнула и улыбнулась.
- Ну вот, а друзья не бросают друг друга в беде. Я не прощаюсь с тобой, никогда больше. Я просто уйду сейчас и вернусь завтра.
И он ушел. Не прощаясь. Просто открыл дверь и вышел в коридор, небрежно захлопнув ее за собой, от-секая впущенный им же шум психиатрической лечебницы. Засмеявшись, Алисия упала на спину и раскинула руки в стороны, наконец то, тени, лица и уродливые картины оставили ее. Все благодаря доктору Доджу, да благословит его Бог.
Этой ночью или днем, она не знала смены дня, поскольку в ее камере, теперь да, она могла называть ее так, не было окна, она спала крепко, как младенец, без сновидений и кошмаров…

- Джаред!?
Хаттон вздрогнул и на мгновение облился холодным потом, поскольку ему показалось, что он прочитал обращение к себе в дневнике. Чтение настолько увлекло его, что он не заметил, что в дверях стоит Сэм и уже некоторое время пытается привлечь его внимание.
- Уф, - произнес он, поспешно захлопывая дневник, - прости, я отвлекся.
- Я вижу, - пробурчал Вайсберг и швырнул на кровать уже знакомый Джареду чемоданчик. - Что-то подска-зывает мне, что в нем деньги, которые Звоте больше не пригодятся.
Щелкнув замком, Хаттон откинул крышку и усмехнулся. Все точно, это его деньги, которые он заплатил за набор Совари. Вот она, достойная компенсация за все, что ему удалось испытать в Стоуквилле с самого мо-мента приезда.
- Что это? – по-прежнему стоя у дверей, Сэм кивнул на книги.
- Хотел бы я знать. Я нашел их в тайнике в шкафу. Не в курсе, что это может быть? Вот эта, - он взял в руки книгу со змеей, - выглядит весьма зловеще. Мне кажется…
- Оставь эти штуки для нашего клыкастого британского сноба, - нетерпеливо отмахнулся Сэм, - это как раз по его части. Мне они абсолютно не интересны. Пойдем, скоро придет команда зачистки, а нам тут делать боль-ше нечего.
Пожав плечами, Джаред бросил обе книги в чемодан, поверх денег и поднялся. Вот еще одна страница в его жизни перевернута. Конечно, он не рассчитывал, что все закончится кровью и не желал смерти Звоты, но раз так случилось, наверное, будет лучше принять ее как неизбежный фактор.
Он не оправдывал Вайсберга, полицейский внутри него до сих пор не мог поверить, что человек, обязав-шийся служить закону, может так поступить. Но чисто по-человечески, даже не принимая в рассмотрение ту «сво-боду», которую обещала ему вампирская кровь, он, зная себя, прекрасно понимал, что если бы рядом не было Вайсберга, стремящегося выпустить пар, неизвестно как далеко зашел бы он сам. Наверное, у него внутри всегда была частичка той ярости, что делает его в числе всего прочего, подходящим кандидатом на Обращение. Энн крепко засела у него в сердце и одна мысль о том, что ей из-за него мог быть причинен какой-то вред приводила его в бешенство.
Видит Бог, Звота сам виноват, ведь если каинит и может сказать, что его обратили без его воли, то гуль всегда имеет выбор. Сэм прав, скорее всего, даже если и серб действительно не принимал никакого участия в планировании и осуществлении похищения, он не мог не знать о планах Хорнет. И в любом случае, ему не нужно было злить Вайсберга. Как бы там ни было, что сделано, то сделано. В финансовом плане поездка прошла как нельзя более лучше. А в остальном… тут все только начинается. Джаред не знал, хватит ли ему духу довести задуманное до конца, но в одном он был уверен точно – ему абсолютно не хочется находиться в этом номере дольше, чем это уже было необходимо.
Одернув окончательно испорченный пиджак, он подхватил чемодан и вышел из спальни Звоты, прихватив с собой арбалет. Сэм тем временем уже успел сорвать расшитое шелковое покрывало с дивана и безжалостно прикрыть им окровавленное и почти безголовое тело гуля. Оглянувшись на Джареда, он удивленно приподнял бровь и впервые, с момента как они переступили порог комнаты, позволил себе улыбнуться.
- На охоту собрался?
- Трофей. – Хаттон скинул арбалет с плеча и еще раз осмотрел оружие. – Думаю, что в Сан-Франциско смогу получить за него неплохие деньги. Все равно, это едва ли не единственная стоящая вещь в этом номере.
- Как, а все эти…? – Сэм огляделся по сторонам, окинув взглядом все вещи в пределах видимости.
- Подделки. В основном, остальное не представляет никакой исторической ценности. Может среди всего этого хлама и есть несколько настоящих предметов антиквариата, но это скорее всего для отвода глаз таких спе-циалистов, как я.
- Думаешь он торговал ими?
- Не исключено, но не думаю, что слишком часто. В конце концов, он был профессионалом, это неодно-кратно подтверждалось верхушкой антикварного бизнеса не только в Сан-Франциско но и в других штатах и мне кажется, что он вряд ли стал бы рисковать своей репутацией.
- Что ж, - пожал плечами Сэм, надевая шляпу, - что бы он тут не творил, все это уже осталось в прошлом. Труп отвезут в морг, где он и будет находиться, пока его участь не будет решена. Номер уберут, как будто ничего и не происходило. Нам с тобой тут больше делать нечего.
- Отлично, - Джаред демонстративно зевнул, - я валюсь с ног и не могу думать ни о чем, кроме как о кровати в моем мотеле. Этот вечер был более чем насыщен событиями, а я уже успел отвыкнуть от такого бешеного ритма и хочу отдохнуть.
- К сожалению, - тихо произнес Сэм, как-то по особенному глянув на него, - я не могу тебе это позволить.
- Что ты имеешь в виду, - подозрительно спросил Джаред, стараясь как можно незаметнее переместить ар-балет на плече в более удобное положение. – Я, что арестован? Или нарушил какое-то очередное правило, кото-рое мешает мне пойти спать?
- Нет, ты не арестован. Просто Лестер настоятельно просил меня привезти тебя сразу же, как мы тут закон-чим. Карл достаточно вежлив и снисходителен, но терпеть не может, когда его просьбы игнорируются. Кроме того, нам многое нужно обдумать и обсудить. В свете сложившихся обстоятельств, ему может понадобиться отчет из первых рук.
- А это никак не подождет до завтра? – простонал Джаред, опять начиная злиться на весь окружающий мир.
- Никак, - Сэм хлопнул его по плечу, с настойчивостью разворачивая в сторону двери и буквально выталки-вая в коридор.
Вниз они спускались молча. Вайсберг даже и не подумал как-то скрыть от бледного портье, нервно заламывающего руки на своем рабочем месте, пятна крови на одежде. Хаттон мельком глянул на себя и решил, что если такие мелочи, как дырка от арбалетного болта на плече и бурые потеки по форменной рубахе, шерифа совсем не беспокоят, ему тоже дергаться нет смысла. Тем более, что после фургона, его внешнему виду уже хуже не будет, сколько крови на него не плескай.
- И все-таки, - с мрачным видом скрестив руки на груди, Джаред посмотрел на Сэма, который с момента, как они вышли из отеля старался избегать его взгляда, - не понимаю, почему я должен отвечать за тебя?
Уже взявшись за ручку дверцы машины, Сэм замер.
- И что это должно означать? – холодно поинтересовался он, не поворачивая головы.
- Не я грохнул серба. Я пытался тебя остановить, помнишь?
- Не я это начал Джаред. Если ты забыл, то это в некотором роде последствия «твоих» действий, я тоже тебя предупреждал, помнишь? Не уверен, что должен перед тобой оправдываться, но скажу только один раз: моя ответственность, это моя ответственность и я не собираюсь ни избегать ее, ни перекладывать на кого-либо другого. Мы все виноваты, в той или иной мере, но поскольку мы составляем единый клан, значит и решать сложившиеся проблемы будем вместе.
Вайсберг повернулся и устало посмотрел на Джареда.
- Я понимаю тебя, я понимаю Энн и я знаю себя. То что случилось, уже произошло, и с этим ничего не по-делаешь. Ты не ожидал так рано столкнуться с тем, как порой у нас делаются дела, но тебе придется привыкать или можешь отправляться на все четыре стороны. – Он огляделся по сторонам и посмотрел на часы. – Уже позд-но и мне тоже хочется вернуться домой и отдохнуть, меня, в отличие от некоторых, ждет дома жена. Но обязан-ности перед кланом никто не отменял и если ты действительно собрался вступить в него, то прекрати себя жа-леть и залезай в машину, я больше не намерен с тобой трепаться. Мы поняли друг друга?
Несколько минут они сверлили друг друга глазами и Джаред сдался первым.
- Ладно, я не очень хорошо умею извиняться, но ты прав. Мои нервы, это не оправдание и я больше не буду психовать. Поехали.
Сэм усмехнулся:
- Извиняться ты действительно не умеешь. Но для начала сойдет.
Он развернулся и открыв дверь, плюхнулся на сидение. Джаред обошел машину и опустился на сидение рядом. Молча он наблюдал за тем, как Вайсберг заводит двигатель и медленно выруливает с площадки.
- Что теперь будет? – спросил он, через некоторое время.
- Что-то будет, - ответил Сэм, задумчиво глядя вперед, - из маленькой искры рождается пламя и боюсь именно это тут и произошло. Я не очень хорош в длительных прогнозах и не смогу предвидеть последствий этой ночи для нас, для клана или для города, да и не в моей компетенции это делать. Одно ясно, нам следовало бо-лее тщательнее следить за Тзимице в такой непосредственной близости от Сан-Франциско. Была ли это спон-танная выходка Лайзы, ее больная реакция на тебя, как на какую-то гипотетическую угрозу или все это часть од-ного большого плана я не знаю. Главное сейчас, это отвести подозрение от Стоуквилля.
- И в чем проблема? Тебе вроде бы удалось запрятать все хвосты.
Сэм бросил на него короткий укоризненный взгляд.
- Учись смотреть на смысл своих дел между строк. Тебе нужно будет существенно расширять свой круго-зор. Опустив неизвестные нам сейчас составляющие дела, подумай вот о чем: когда твой шпион, засланный на вражескую территорию вдруг пропадает... Неужели тебе это не покажется странным?
- Ты считаешь, что Звота был шпионом?
- Наверняка это мог сказать только он. Как бы там ни было, он саббатовец, а от них всегда нужно ждать бе-ды. С того самого момента, как шестьдесят лет тому назад их всех выбили из Сан-Франциско и окрестностей, я уверен что они постоянно строят планы, как вернуть себе свою территорию.
Джаред нахмурился, барабаня пальцами по приборной панели. Что-то во всей это ситуации не давало ему покоя, ощущение, что его использовали с самого начала этой поездки и не только Лестер с Вайсбергом было тем сильнее, чем больше информации он получал.
Какая-то непонятная искусственность и странность настойчиво царапала сознание. Хорнет и Звота заодно, по крайней мере то, что она отправила наемника помочь ему скрыться, это красноречиво подтверждало. Не говоря уже о том, что они оба из одного клана. Тогда какого черта они не поделили с этим набором? Если он ей так был нужен, что она пошла на сделку с кандидатом на вступление во вражеский клан, почему позволила Звоте продать набор ему? И если Звота знал, что набор нужен ей, зачем вообще его продал. Что в нем, в этом наборе, такого важного? Далее, допустим, продажа случилась, набор уже у него и Хорнет осталась с носом. Зачем тогда устраивать весь этот цирк с повторной покупкой? Не проще было бы отправить крепких ребят, похожих на тех, кто похитил его и Энн к нему в мотель, для милой и дружеской беседы, в ходе которой набор бы тихо, безболезненно и главное бесплатно вернулся бы к ней.
Быть может она положила на него глаз, как на кандидата в их клан? Не исключено. Проверяла, как он пове-дет себя? Вполне возможно. Но зачем такая канитель, совершенно, вроде бы, не в ее стиле? Подстеречь в тем-ном переулке, обездвижить и укусить, вот самая простая и действенная схема.
Молча наблюдая за тем, как Вайсберг паркует машину возле участка, Джаред кивнул в ответ на просьбу посидеть в машине и проводил Сэма глазами к входной двери, за которой все еще горел свет. Он продолжал размышлять, чувствуя, что мозг постепенно сдавливает стальными тисками. Со всех сторон выходило, что Карл Лестер был честен с ним и мотивы его, равно как и то, что двигало Вайсбергом были понятны. Что же на самом деле задумала Хорнет? Причина только в ее больном и уязвленном им самолюбии, или за ее действиями действительно скрывается что-то еще?
Двери участка раскрылись и ночной дежурный вышел наружу с небольшой сумкой. Закурив, он посмотрел по сторонам и зевнув пошел вниз по улице. Спустя несколько минут в дверях появился Сэм и махнул рукой. Дож-давшись, пока темная фигура полицейского полностью исчезнет из вида, Джаред вышел из машины и направился к участку, не забыв прихватить с собой чемоданчик с деньгами и книгами.
Внутри было тихо и удручающе пустынно. Пустые столы почему-то ассоциировались с пустыми гробами и как Джаред не пытался отогнать эти мысли, у него это не получалось. Несмотря на то, что эта ночь, от начала и до нынешнего момента, была наполнена людьми более, чем хотелось бы Хаттону, сейчас он особенно остро по-чувствовал, что ему было бы спокойнее, если бы тут находился еще кто-то. Неважно кто, лишь бы не оставаться наедине с теми существами, которые ждут его внизу. Он знал, что они заинтересованы в нем, он уже давно со-гласился с мыслью, что станет одним из них. Но все равно противный холодок змеился по спине, когда он думал о том, какая пропасть лет находится между ними. Глубоко вздохнув, он перехватил чемодан левой рукой и вытер вспотевшую правую ладонь о пиджак. Проходя вслед за Вайсбергом по уже знакомому маршруту, Джаред поду-мал об Энн.
Как она отреагирует на то, что произошло, тем более если Сэм добавит в описание свое мнение на его счет? Ведь как ни крути, охотились именно за ним и из-за него. В какой-то степени, он был даже рад, тому что скоро все изменится, он сам изменится и многие сомнения отпадут сами собой. Надсадно лязгнул замок дверей убежища и Джаред вздрогнул, прикрывая глаза от хлынувшего изнутри яркого электрического света.
Когда его глаза привыкли к резкой смене освещения, он почти сразу же обратил внимание, что пустых ко-робок из-под пиццы стало больше, а также прибавилось две не распечатанные упаковки пива. Кларк сидел в сво-ем неизменном кресле, не удосужившись даже сменить испятнанную футболку и старательно отбивал клавиши у ноутбука, который судя по обреченному потрескиванию уже давно свыкся с таким обращением. Время от времени чересчур длинный язык носферату проходился по шершавым и потрескавшимся губам, методично слизывая корочку засохшей крови. Не глядя он махнул рукой Сэму и Джареду, и вернулся к прерванному занятию, поскребя когтями затылок.
Почувствовав чье-то тяжелое присутствие рядом с собой, Джаред скосил глаза и едва не подпрыгнул от неожиданности, обнаружив Мисти, внимательно и бесцеремонно его разглядывающую. Ее поза, расслабленная и непринужденная, просто веяла во все стороны природной сексуальностью, которая, если вглядываться достаточно долго, могла просто затопить тебя полностью. Склонив голову, девушка медленно подняла руку и коснулась пятен на его пиджаке, провела пальцем по засохшей крови на штанине. Засунув палец в рот, она тягуче неторопливо облизала его и широко улыбнулась, обнажая клыки. Джареда пробрал холодок по коже, когда он почувствовал мощную эрекцию, натянувшую спереди его брюки.
- Мисти! – голос Лестера звучал спокойно и мягко, но настойчиво. Вампир стоял в углу, возле стеллажей с оружием, напротив Кларка и меланхолично вертел в руках короткий «глок» без обоймы. Окликнув свою подопеч-ную, он повернулся и внимательно посмотрел на нее, словно воспитатель, призывающий к порядку расшалив-шееся дитя. Юное создание перевело взгляд на него, наклонив голову в другую сторону, и, снова улыбнувшись, направилось неспешной походкой в другую комнату. Ее алебастровые бедра соблазнительно покачивались, при-крытые тончайшей тканью полупрозрачного шелкового халатика.
- Присаживайтесь, господа, - Карл положил пистолет на полку и достав из кармана аккуратно сложенный белоснежный носовой платок, тщательно вытер руки. Не произнеся ни слова, Сэм прошел к дивану и опустился на него, рядом с ним присел и Джаред.
- Я так понимаю, что задавать вам вопрос: неужели это было действительно необходимо? не имеет особо-го смысла, не так ли? – Карл закончил с платком и небрежно отшвырнул его в пустую коробку из-под пиццы у его ног. Оправив пиджак и стряхнув с рукава несуществующую пылинку, он замер перед ними, скрестив руки на гру-ди.
- Признаю, что вас, мистер Хаттон, еще можно было бы уличить в столь необдуманных и скоропалительных действиях, - с легкой ироничной улыбкой продолжал британец. Не похоже было, чтобы он слишком уж злился, но не стоило так уж на это надеяться, внешность часто бывает обманчива, а уж тем более в случае с вампиром. – Но ты, Сэм… Ты всегда казался мне образцом рассудительности и спокойствия. Подобная выходка совершенно не в твоем стиле.
- Карл, если ты сейчас еще скажешь, что у меня не было причин так себя вести, я просто встану и уйду. Я действительно выпустил мозги этому гулю Тзимице и готов лично принять любое наказание, но ты уж прости, у меня сейчас абсолютно нет настроения, чтобы выслушивать твою иронию или поучения, как мне делать мою ра-боту.
- Брось, Сэм, - вампир поднял обе ладони в знак примирения, - никто не говорит ни о каком наказании. Раз-ве, я хоть чем-то выразил свое неодобрение или пытался тебя чему-то учить?
- По-моему, только что, это было достаточно красноречиво? – Сэм набычился и даже слегка приподнялся с дивана. Молниеносной тенью оказавшись рядом с ним, настолько быстро, что Джаред успел только раз морг-нуть, Лестер одной рукой толкнул Вайсберга, заставив откинуться на спинку и навис над ним.
- Меньше всего, все мы сейчас нуждаемся в подобных проявлениях твоего характера, друг мой, - мягко произнес Карл, с легкостью удерживая начавшего распаляться шерифа в сидячем положении, - еще раз повторю, я не собираюсь наказывать никого из вас, если это сразу не было понятно. В сложившейся ситуации, вы оба дей-ствовали согласно обстоятельствам, проявив похвальную сообразительность. И, в общем и целом, я вами дово-лен. В особенности вами, Джаред.
Он убрал ладонь и снова отошел на исходную позицию, грациозно обойдя журнальный столик. Улыбнув-шись, Лестер передернул плечами и отдернул пиджак с поистине английской педантичностью. Проверив безу-пречный узел галстука, Карл присел на столик и посмотрел на Джареда.
- Я скажу даже больше, сами того не подозревая, вы оказали нам большую услугу, создав обстоятельства, в которых наши саббатовские друзья показали свое истинное лицо и мало того, вы умудрились все повернуть таким образом, что наша с вами позиция в рассмотрении Примогенов будет выглядеть наиболее крепкой и не вы-зывающей сомнения.
- Примогенов? – Джаред, честно приготовившийся пропускать мимо ушей любого вида нравоучения и лю-бые размышления на отвлеченные темы, услышал очередное неизвестное слово и вскинул голову. Сейчас, он был не настроен упускать любую возможность обзавестись новой информацией, хоть и начинал потихоньку бук-совать на особо крутых поворотах.
- Старейшин каинитских кланов, - пояснил Лестер, - проживающих на территории Сан-Франциско. Баронов, выполняющих управленческую функцию на территории обитания их кланов. Я уже поставил в известность Примо-гена клана Бруха, барона Гарри Флеминга о произошедших событиях и о роли в них каждого из вас. Барон выра-зил свое одобрение вашими действиями, в частности: как вашими, - он посмотрел на Джареда, - мистер Хаттон, в качестве кандидата на Обращение, так и твоими, Сэм, в очередной раз подтверждающими твою квалификацию. Но, - он помрачнел, - в целом же, он ясно дал понять что у этой ситуации вполне вероятно будут гораздо более серьезные последствия, чем мы предполагаем. К сожалению, мы не имеем права игнорировать любые, даже са-мые нелепые проявления направленной на нас агрессии Саббата на бывшей их территории. Поэтому, я хочу, чтобы вы рассказали мне во всех деталях и подробностях все, что касается этой ситуации, если можно, начиная с момента вашей первой встречи с Звотой.