«Морской ястреб» выметнул длинные руки-канаты и вцепился пальцами-якорями в борт «Камбалы». Жадно притянул к себе и с хриплым «скрррр» притёрся к её боку. Пираты нетерпеливо перепрыгивают на чужой корабль. Воинственные крики, лязг железа, кровь, предсмертные хрипы и проклятья…

«Рутина. Если ты видел один абордаж – ты видел их все», – думает Фенрис, сбрасывая за борт прорвавшегося на «Ястреба» чужака. Бегло оглядев корабль – чисто, только свои, – он выискивает беспокойным взглядом Изабелу. Её синяя косынка, как всегда, мелькает в самой гуще сражения: капитан подаёт пример своим пиратам и делом подтверждает, что достойна командовать ими. Вот она едва успевает уклониться от удара, и Фенрис лишь усилием воли заставляет себя оставаться на месте, а не вступить в бой и помочь ей. Ему и ещё пятерым поручено охранять корабль, а в море с дисциплиной у пиратов строго: за нарушение приказа в лучшем случае лишат добычи, в худшем же могут и убить.

У Изабелы людей больше, и вскоре её команда уже хозяйничает на «Камбале», разоружая сдавшихся и сбрасывая в море мертвецов. Связанного капитана корабля Изабела ведёт в его же каюту, делая знак Фенрису следовать за ней. Он перебирается на захваченный корабль, даже кожей ощущая жадные и цепкие, будто крючья «кошки», взгляды Изабелиных пиратов: все знают, зачем капитан его позвала, и маются в нетерпении. Ведь иной раз именно от Фенриса зависит, насколько больше может стать их доля добычи.

Пинком закрыв дверь каюты, Изабела толкает проклинающего её пленника на койку и поворачивается к Фенрису:

– Пощипи пёрышки этому баклану, но помягче, чтоб не окочурился с перепугу. А я пока горло промочу. – На полу стоят несколько бутылок в соломенной оплётке, Изабела берёт одну и устраивается на сундуке рядом с кроватью.

Фенрис смотрит на капитана «Камбалы» и невольно фыркает – тот и вправду похож на баклана: смуглый, черноволосый, с маленькими тёмными глазками, меж которыми выпирает длинный горбатый нос, под которым сразу и не разглядеть короткого скошенного подбородка.

– Мой брат с вас шкуру снимет, вывернет наизнанку и потом опять наденет! – хорохорится пленник.

– Если наберётся храбрости и повернётся к нам носом, а не кормой, – усмехается Изабела. – Мы его уже неделю по всему Недремлющему морю гоняем, хорошо хоть, ты подвернулся. Вот ты нам и скажешь, куда твой братец запрятал похищенную вами графскую дочку.

– Не знаю, – презрительно цедит пленник, с вызовом глядя на Изабелу. – Он это без меня провернул.

– Нет? Ладно, Фенрис, начинай.

Фенрис молча склоняется над мужчиной и, вспыхивая клеймами, вонзает ему в грудь полубесплотную руку. Упругий ком чужого сердца толкается в ладонь, бьётся испуганным зверьком. Пират визжит и вжимается в матрас. Его бьёт судорога, не предсмертная пока, нет – это утробный страх плоти, слишком близко подошедшей к смерти. Выждав немного, Фенрис вынимает руку. Пират стонет, дыша взахлёб, и неверяще глядит на свою грудь, на которой нет ни одной раны. Рубашка – и та осталась целой.

– Впечатлён, как благородная девица, впервые увидевшая мужской хрен, – смеётся Изабела. – Ну, так куда твой брат запрятал девчонку?

И пленник, кося безумным глазом на Фенриса, равнодушно сложившего на груди руки, раскалывается, как орех под каблуком.

– Ну вот, а говорил, что не знаешь, – укоряет его Изабела, наклоняясь над ним. – Поспи чуток, – и она ударяет его по голове бутылкой.

Пират теряет сознание, а Изабела морской волной скользит в объятия Фенриса, окутывая его горьковато-терпкими запахами соли, вина и крови.

– Я соскучилась… – шепчет она и прикусывает мочку его уха, правой ладонью нетерпеливо дёргая пояс его штанов.

Они разгорячены недавней схваткой и утоляют желание торопливо и жадно. Корабль чужой – значит, можно нарушить правило, которое Изабела строго блюдёт на борту своего: «Никакого секса с командой».

 

Изабела остаётся обыскивать каюту, а Фенрис перебирается обратно на «Морского ястреба».

Яркое полуденное солнце бликует на морской глади, вышибая слезу из глаз. Полный штиль, но Фенрису кажется, что палуба качается сильнее обычного. Он обессиленно садится у борта, в тени, и прислоняется затылком к тёплому дереву. Ломит виски и затылок, тело тяжёлое и непослушное. Он сам себе напоминает выпотрошенную рыбу.

Нет сил даже турнуть наглого Ам-ама, притащившего ему крысу и теперь гнусаво и громко требующего вознаграждения. Вообще-то рыжего корабельного кота зовут Амарант, но за редкостную прожорливость все кличут его Ам-ам или Обжора. Крыс он не ест, а в обмен на них клянчит лакомые кусочки у пиратов. Но охотник он хороший, надо отдать ему должное. Видимо, набил лапу ещё пока жил в клинике одержимого – это именно Андерс подарил Амаранта Изабеле «на новоселье». И кот прижился, став всеобщим любимцем.

Не то, что Фенрис. Он наособицу. Его не привлекают ни к чему, кроме абордажа и допроса. Пираты побаиваются его, считая магом. А самому Фенрису быстро наскучила пиратская вольница: драк он хлебнул досыта ещё на суше, пиратское пойло омерзительно, трофеи же… у него особняк в Верхнем городе, в подвале и саду которого, благодаря многолетним вылазкам с Хоук, припрятана пара тяжёленьких сундучков с драгоценным барахлом.

Но зато морем быстрее добираться до других стран, а Фенрису нравится бродить по чужому, незнакомому городу, вдыхать по-иному пахнущий воздух его улиц, любоваться им и его жителями, покупать какие-нибудь безделушки для себя и друзей. Блокнот в тиснёном золотом кожаном переплёте – Варрику, вино и золотые украшения – Изабеле, книги – Хоук… Впрочем, книги он покупает и себе.

Ещё и потому пираты сторонятся его, считая тронутым – кто ж в здравом уме станет тратить деньги на какие-то бумажки, когда есть добрая драка, крепкая выпивка, азартные игры и весёлые девчонки? Но этот угрюмый эльф никогда не пьёт и не играет вместе со всеми, не милуется с портовыми девками. Эти его колдовские метки, мрачность и необщительность, ещё и книги… Он непонятен. А непонятного лучше избегать. Впрочем, и сам Фенрис не рвётся записывать никого из пиратов в друзья. Ему вполне хватает общения с Хоук, Изабелой и остальной их сухопутной компанией.

 

Особняк встречает его темнотой и привычным запахом сырости и тлена. В разбитое окно подмигивает звезда, ветер тихо шуршит листьями на подоконнике. Фенрис какое-то время стоит, наслаждаясь тишиной и одиночеством. И твёрдым полом вместо качающейся палубы. Изабела сейчас гуляет с командой в «Висельнике». Может, она придёт к нему позже... или не придёт. Может, стоило остаться в таверне, с ней, но он слишком устал от пиратов и производимого ими шума.

Фенрис поднимается в спальню, но замирает на верхних ступеньках лестницы. Жёлтая полоска света под дверью: кто-то разжёг камин. Чужие шаги… Данариус снова послал за ним наёмников! Фенрис выхватывает меч, и лишь тогда вспоминает, что магистр мёртв уже почти полгода. Значит, это вор. Или бродяга залез в дом и обосновался в единственной обжитой комнате. И, может статься, топит сейчас камин его книгами!

Фенрис врывается в спальню. И замирает, увидев Изабелу.

– Наконец-то! Где тебя носило? – хмурится пиратка, убирая мгновенно выхваченные кинжалы. – Ты же ушёл из «Висельника» ещё засветло.

– К Хоук по пути заглянул, – сознаётся Фенрис, пряча меч в ножны, садясь за стол и откупоривая бутыль с вином, забытую на столе с прошлого раза. – Но её нет дома. Я подождал немного и ушёл. А ты что так рано? Твои пираты так буянили, что Корф вас выгнал?

– Нет. Ко мне сегодня снова подкатили с предложением насчёт тебя. – Изабела садится напротив, берёт в руки кружку и задумчиво катает её между ладонями. – Предлагали деньги, и много. Кто-то очень хочет видеть тебя в своей команде.

– Снова? Значит…

– Да. Месяц назад уже интересовались, не продам ли я тебя. Я наглядно объяснила, что здесь им не тевинтерский рынок рабов. Больше они не совались. Но сегодня был совсем другой разговор. И другие люди. Важные шишки, дери их демоны. И денег предложили – можно два новых корабля купить. Ты как, не хочешь сменить капитана, морской волк? А если я раздобуду ещё два корабля, то смогу назвать себя адмиралом! – Изабела усмехается, но смотрит невесело.

– Ко мне тоже с десяток дней назад подходили с подобным предложением. Но я сказал, что мне и на «Ястребе» хорошо.

– «Хорошо», – фыркает Изабела, требовательно протягивая руку. – Будто я не вижу, что ты не любишь море и корабли.

– И что с того? – пожимает он плечами, передавая ей бутылку.

– А то, – отпив, Изабела отирает рот и криво усмехается: – будто сам не знаешь: то, что не продаётся, либо крадут, либо уничтожают. Придётся тебе из морского волка снова стать сухопутным. На земле затеряться легче, чем в море.

– А ты?

– А что я? – удивленно поднимает брови Изабела. – Мне на суше делать нечего.

– Мне тоже, – говорит он. И добавляет мысленно: «Без тебя».

Он и сам не знает, когда секс с этой женщиной стал для него чем-то большим. Кажется, у других пар это называется «серьёзные отношения»?

– Ты можешь наняться к Хоук, – продолжает Изабела, словно не слыша его. – Телохранителем, например. Уж к Защитнице Киркволла никто не сунется с предложением о такой вот «покупке».

– Больше никто не назовёт меня слугой! Даже для спасения моей жизни!

– Плакали мои новые корабли, – вздыхает Изабела, подходя к Фенрису. – Ладно, попробуем выяснить, кто за этим стоит, и раз и навсегда решить эту проблему. А пока помоги распутать завязки на рубашке, она шелковая и нравится мне, не хочу, чтобы ты порвал её, как в прошлый раз…

 

Фенрис идёт торопливым шагом, стараясь не трясти лежащую у него на руках Изабелу. Текущая из её ран кровь пропитала его рубаху, и та теперь противно липнет к телу. Извилистые, тёмные ходы Клоаки освещены сейчас лишь сиянием его клейм, но он может найти дорогу в логово одержимого даже с завязанными глазами. А если мага нет на месте, он вышибет дверь и сам возьмёт всё, что нужно.

Но Андерс у себя. Он вздрагивает и хватается за посох, когда мерцающий синим эльф со своей окровавленной ношей вваливается в клинику, бесцеремонно расталкивая испуганных пациентов, должно быть, принявших его за демона.

– Вылечи её! – кричит Фенрис, бережно опуская Изабелу на топчан.

– Фенрис, что случилось? – из-за ширм выходит Хоук.

– На нас напали. В порту, – коротко поясняет эльф. Не уточняя, что это были Изабелины же пираты, которые то ли сами взбунтовались, а то ли их кто-то подкупил.

– Доигралась… – ворчит маг, осматривая глубокие порезы на животе и боках Изабелы. – Хоук, настойку в большой бутылке… – он льёт на раны кровеостанавливающее зелье и сразу же сосредотачивается на исцелении.

Фенрис берёт Изабелу за руку, смотрит на её побледневшее лицо и вспоминает, вспоминает…



…Данариус захлёбывается кровью у его ног. Фенрис глядит в угасающие глаза магистра, ловя каждый его хрип. Десять лет он боялся и ненавидел его. Десять лет ему казалось, что его душит незримый ошейник. И лишь теперь ему дышится легко и свободно.

Изабела и Хоук подходят к нему, пряча оружие в ножны.

Это Изабела предложила устроить засаду из своих пиратов-лучников. Данариус едва руки поднял, как получил по стреле в каждую. От боли и неожиданности он не смог колдовать, и Фенрис с наслаждением вырвал ненавистному магистру горло. Но что же ему делать с Вараньей? Он шарит взглядом по таверне, но не находит её. Сбежала?

– Фенрис, – в голосе Хоук опаска и сочувствие, – прости, но… – Она отходит, и Фенрис видит за её спиной Варанью. Эльфийка лежит на полу, держась за стрелу, пронзившую её горло. Зелёные глаза – такие же, как у Фенриса – широко распахнуты, лицо искажено страданием.

– Она колдовала, – объясняет Изабела. – Уж не знаю, на кого из вас она собиралась напасть. Если хочешь, я найду того, кто её убил, и ты решишь, как его наказать.

– Не надо, – качает головой Фенрис. – Я… Мне нужно на свежий воздух. Здесь… душно.

И он уходит. Всё, что он сейчас хочет – побыть в одиночестве.

Но вечером приходит Изабела. И Фенрис неожиданно для себя соглашается вступить в её команду. Данариус мёртв, больше ничто не держит его в Киркволле, так почему бы и нет...



…Хоук и Варрик обшаривают тела Воронов, брезгливо вороша окровавленную одежду. Над трупами жужжат мухи, а чернокрылые падальщики терпеливо парят в вышине, дожидаясь, пока живые уберутся, оставив им свою добычу.

Фенрису жарко и муторно. Он стоит в тени скалы, прислонившись к ней плечом, и в упор смотрит на смазливого антиванского убийцу, флиртующего с Изабелой.

– Cara mia, ты умеешь набирать команду, – скалится антиванец и окидывает Фенриса оценивающим, точно у работорговца, взглядом. – Может, и его пригласим, а? Помнишь, как тогда, в Денериме – я, ты и Табрис, м?

Лукаво глянув на Фенриса, Изабела качает головой:

– Ох нет, Зевран, боюсь, ему не понравится твоё предложение.

– Уж не нравится, – кивает Фенрис, размышляя, что сделает Изабела, если он сейчас нападет на антиванца: отпрыгнет или будет защищать давнего знакомца? – Так же, как и то, что ты хочешь пойти с ним.

Всё. Он предъявил права на неё. И сейчас Изабела напомнит ему, что она свободная женщина, вольная, как ветер: вот он обнимает тебя – а вот уже мчится дальше, и глупо ревновать ветер и считать его своим…

– Прости, Зевран, не в этот раз, – смеётся Изабела, пожимая плечами.

Она… довольна? Это сбивает с толку, но и вселяет надежду...



Изабела вскрикивает, возвращая мысли Фенриса в настоящее. Рука её конвульсивно дёргается, и эльф бережно сжимает её ладонь: «Я здесь». Всхлипнув, она открывает глаза и обводит мутным взглядом склонившихся над ней Андерса, Хоук и Фенриса. Задерживается на эльфе.

– «Ястреб»? – шепчут её потрескавшиеся губы.

– Не знаю, – признается Фенрис. – Я тебя спасал.

– Даже если корабль захватили, мы его найдем и вернём, – успокаивает её Хоук.

Изабела внезапно обмякает, уставившись в никуда остекленевшим взглядом. Фенриса словно кипятком ожгло – умерла! – и он испуганно тормошит её за плечи, пытаясь вернуть к жизни.

– Фенрис! – Хоук хватает его за руки. – Не тронь, раны разбередишь!

– Я усыпил её, – доносится до него сквозь пелену душевной боли голос Андерса, – но прежде залечил всё, что смог. Теперь ей нужно только отлежаться несколько дней. И хорошенько поесть, чтобы восполнить кровопотерю.

Такой лёгкости и радости Фенрис не испытывал даже над трупом Данариуса. Он кладёт в подсумок предложенные Хоук лечебные бальзамы, молча даёт ей два золотых, бережно берёт Изабелу на руки и со своей драгоценной ношей растворяется во тьме Клоаки.

– Дикарь, – вздыхает Андерс. – Ни тебе «привет, как дела», ни мне «спасибо». Больных перепугал. И как Изабела до сих пор от него не сбежала?

– Просто они нашли друг друга, – Хоук помогает ему сесть на топчан и протягивает бальзам для восстановления сил. – Как мы с тобой.