…подари мне желание быть. 
«Ночные снайперы»

Дни после похорон походили друг на друга, как близнецы, сливаясь для Хоук в один бессмысленный поток событий, слов, лиц. Ночами она лежала без сна, вспоминая и утверждая в памяти те счастливые моменты, когда ещё были живы отец, мама, Бетани и Карвер, а днём в рассеянной полудрёме бродила по оглушительно пустому дому, без удивления обнаруживая, что снова и снова приходит к двери маминой комнаты. Привыкшая делиться бедами с матерью, она и сейчас пыталась разделить горечь от её утраты с нею же… Руки ещё помнили прикосновения её рук, память хранила тихий звук её голоса и черты родного лица, и разум отказывался вмещать в себя знание того, что всё это уже превратилось в пепел, лежащий сейчас в роскошном сосуде в родовой усыпальнице Амеллов. «Лиандра Хоук мертва» — эта фраза оставляла Хоук до странности равнодушной, но стоило подумать «мама умерла» — как горло сводило горькой судорогой, а из глаз сами собой текли слёзы. Если бы она обращала больше внимания на события маминой жизни, если бы она проявила фамильное упорство и разыскала некроманта раньше, ещё когда пропала Ниннет… если бы… если бы… 

Хоук замкнулась в себе, закуклилась, будто гусеница, в кокон из воспоминаний и раскаяний. Всё, что вне его, казалось зыбким и расплывчатым, будто Тень. Гамлен и Бодан что-то спрашивали у неё, она им что-то отвечала, что-то делала, что-то ела, изредка забываясь кратким беспокойным сном где-нибудь в кресле или сидя прямо на ступеньках лестницы. 

Приходила Авелин, соболезновала неумело и тягостно. Приходила Мерриль, утешала наивно. Хоук молча кивала им, бездумно и невпопад. Приходили Изабелла с Варриком, болтали на отвлечённые темы, излучая фальшивую бодрость. Приходил Андерс — Хоук вяло подумала, что если он хоть заикнётся об угнетении магов, то она засунет ему в глотку его же облезлую меховую накидку, но маг был строг и печален и говорил только приличествующие скорбному моменту банальности. Приходил Себастьян… Фенрис не пришёл. Он исчез сразу же после того, как Себастьян привёл в логово некроманта храмовников, и с тех пор Хоук его не видела. 

Конечно, кто для него Лиандра Хоук? Да и кто ему сама Хоук, если уж на то пошло. Случайная знакомая. Маг, помимо всего прочего. Не нужны ей его соболезнования! Что в них проку? Маму этим не вернёшь… И всё же его отсутствие занозой засело в мыслях, и Хоук с нездоровым наслаждением бередила зажившую уже, казалось, рану, вспоминая, как полгода назад этот эльф точно так же удрал, оставив её растерянной и опустошённой, и как потом избегал встреч, будто она скверной заражённая! Эти мелкие болезненные уколы памяти хоть ненадолго отвлекали её от жгучей боли последней утраты, давая кратковременную передышку измученному разуму. Хотелось умереть, чтобы больше не чувствовать этой рвущей душу боли и пустоты, чтобы просто — не быть. Она устала, так устала жить, устала хоронить близких, устала от того, что не может ничего предотвратить и исправить… 

Клак! — резкий звук вернул её в реальность. Это ветер толкнулся в окно, распахнул во всю ширь приоткрытые створки, выгнул тяжёлую портьеру тугим парусом. Пахнуло влагой и свежестью — с моря шли тучи, глотая звёзды и делая ночь ещё непроглядней. Рокотнул гром, заглушая потрескивание сгорающих в камине поленьев; блеснувшая молния на миг чётко обрисовала соседний особняк… и чью-то тень на фоне окна. 

Хоук без интереса наблюдала за тем, как незваный гость бесшумно спрыгнул на пол и уверенно пошёл в её сторону. То ли знал обстановку, а то ли это был эльф, видящий в темноте не хуже кошки. Вор, убийца? Слишком худ и высок для гнома, так что, это не Хартия. Значит, Общество, либо последний привет от Атенриль. Хотя какая разница, кто её убьёт? Лишь бы скорее прекратить эти мучения… И тут вдруг Хоук поняла, что не хочет умирать. Ну, по крайней мере, умирать так нелепо, от руки какой-то мелкой сошки из мелкой шайки. Обидно быть убитой таким, когда даже высший дракон и древний свихнувшийся, но не потерявший могущества, тевинтерский магистр потерпели поражение в схватке с нею! Не говоря уж о паре десятков демонов, шести городских бандах и бессчётном количестве подземных чудовищ и порождений тьмы… Нет уж, пусть это будет кто угодно другой, но не этот неведомый ночной убийца. Её гордость будет навек уязвлена, если она позволит себе умереть такой бесславной смертью!

Хоук сосредоточилась и приготовилась щёлкнуть пальцами, чтобы отбросить убийцу и после не спеша разобраться с ним, как вдруг он остановился и заговорил. 

— Мэриан, это я. — Услышав его голос, она от неожиданности вздрогнула и села на кровати, невольно стискивая в горсти ворот рубахи у бьющегося, казалось, у самого горла, сердца. И вместо духовного удара с её пальцев слетел яркий серебристый огонёк, осветив тёмную комнату не хуже люстры в двадцать свечей. 
 
В его свете волосы ночного гостя засияли чистым серебром, он поднял закованную в чёрную когтистую перчатку руку, защищая глаза от резанувшего их света, но не двинулся с места, давая Хоук возможность узнать себя. 

Фенрис. Взъерошенный, грязный, пропахший пылью и потом, будто недавно отмахал с десяток миль по Рваному берегу… Какого демона ему нужно здесь и сейчас?

— Ну, здравствуй. Зачем ты здесь? Пришёл пожелать мне доброй ночи и хороших снов? — голос её звучал неприязненно, лицо выражало холодную невозмутимость каменной статуи, но в душе она обрадовалась его приходу. Одной заботой меньше — можно хотя бы не беспокоиться о том, куда он пропал и жив ли вообще. 

Фенрис отнял руку от глаз и, щурясь, посмотрел на хмурую магессу. 

— Не только. Ещё я пришёл сказать, что нашёл того малефикара, Дюпуи… 
 
Это имя ей было — словно удар под дых. Гаскар Дюпуи. Ещё одно её «если бы»: если бы она не поверила объяснениям этого малефикара, если бы допросила его ещё когда они застукали его за сцеживанием крови Алессы — ведь он наверняка уже тогда знал, где скрывался проклятый некромант, только добраться туда в одиночку не мог! И они его туда проводили — можно сказать, почётный эскорт предоставили, передали некроманту с рук на руки, а потом ещё и сбежать позволили… Глупо, до преступного глупо! Хоук стукнула кулаком по кровати. Бездеятельная апатия последних дней мгновенно переплавилась в жгучую злость на себя и острое желание что-нибудь сделать. Для начала побиться дурной головой о стену, например — ведь она уже чуть ли не неделю сидит здесь, раскиснув и упиваясь своим горем, вместо того, чтобы взять себя в руки и попытаться найти сбежавшего малефикара! Мама бы такое не одобрила! Она и сама после смерти Бетани и Карвера горевала, но не переставала думать и действовать. Выпутавшись из покрывала, Хоук прошлёпала босыми ногами к камину, подбросила ещё дров и обернулась к эльфу:

— Рассказывай! 

Шумно выдохнув, Фенрис выпалил скороговоркой:

— Я нашёл его логово в Катакомбах. Сегодня гроза и он ещё ночует там, но завтра-послезавтра, скорее всего, уйдёт. 

— Не уйдёт! — и она заметалась по комнате, одеваясь и распихивая по подсумкам амулеты и зелья. 

…Уйдёт? Ну нет! Единственное, куда он должен уйти — это в Тень, ну, или куда там попадают некроманты–малефикары после смерти? Но если она не успеет, недоучка-некромант сбежит и когда-нибудь вернётся уже обученным некромантом… Скольких он для этого убьёт — если она не успеет?.. Злой задор пел в её крови, возвращая жизни краски и вкус. Малефикар не должен уйти! Уж это-то «если» она может и должна предотвратить! 

— Всё, идём. Ты как — не ранен? — спохватилась она, уже шагнув к двери. Ведь он несколько дней лазил по Катакомбам, а там кто только ни водится. 

— Нет. Пить только хочется… 

— Кажется, на столе, в кувшине, ещё что-то оставалось. Но если мало, я прикажу Бодану подать ещё. 

Фенрис, уже приникший к кувшину, лишь махнул рукой, что, верно, следовало понимать, как «не надо». 

Глядя на то, как он торопливо утоляет жажду, проливая на себя разбавленное вино, Хоук вдруг ощутила прилив необъяснимой нежности к этому угрюмому на вид эльфу с искалеченной судьбой, который смог переступить через свою ненависть и довериться магу, назвав её другом, и делом доказывая свою дружбу… Одно лишь его слово — и она пойдёт за ним хоть в Тевинтер, хоть в Чёрный город. Ведь друзья — это всё, что у неё осталось.