Огонь в камине почти догорел, свечи оплавились до половины, опустела уже вторая бутылка вина, а они всё сидели и разговаривали. Вейлор не мог оторвать взгляда от своего вновь обретенного возлюбленного. Подумать только, в последний раз он видел эти таинственно мерцающие глаза так близко почти восемь лет назад.

Тогда они сверкали радостным возбуждением, искрились невероятным счастьем, а Лиан взахлеб рассказывал ему о том, что все же добился своего и заполучил мастера в свою постель. Белокурый эльф буквально светился, и смотреть на это было так больно.

Больше они не общались, потому что Лиан переехал в купленный для него Грандмастером дом, и Вейлор видел бывшего любовника только издали. Тот следовал за Араннаем, словно тень, повсюду сопровождая свое божество. О том, что Лиан — фаворит Зеврана и постоянно делит с ним ложе, заговорили все, и слышать это было очень неприятно.

Чтобы оказаться подальше от этой парочки, Вейлор попросил мастера своей ячейки перевести его в Риалто, и тот возражать не стал, исполнил просьбу, но и это не помогло. Забыть эльфа не получалось. И тогда, пять лет назад, Вейлор отправился по заданию мастера в Ферелден, да так в Антиву и не вернулся.

Он обосновался в Денериме, благо профессиональный убийца всегда сможет найти себе работу и без куска хлеба не останется. Со временем Вейлор собрал вокруг себя таких же мастеров яда и кинжала, и небольшой отряд снискал себе в определённых кругах довольно широкую известность, и материальных трудностей босс Вейлор не знал.

Зато с головой хватало других проблем. За прошедшие годы он сменил несчетное количество женщин и мужчин, но так и не смог вырвать из своего сердца Лиана. Растреклятые зеленые глаза до сих пор снились бывшему ворону, а стоило вспомнить, какие жаркие ночи проводили они в Антиве, и сердце снова начинало бешено колотиться.

И вот сейчас Лиан сидел напротив него и рассеяно вращал в руке давно опустевший кубок. Он только что рассказал Вейлору по какой причине оказался тут, в Денериме. И почему больше не является Антиванским вороном. Спокойно и почти равнодушно, бросая короткие отрывистые фразы, Лиан поведал, как Араннай отправил его вместе со своей женой в Ферелден, на поиски в очередной раз сбежавшего сына.

И как он, Лиан, решил раз и навсегда разрубить намертво затянувшийся за эти годы узел. Ева Амелл добровольно уйти в сторону не пожелала, и тогда ему оставалось только одно. Убить. Обоих. И ее, и Летоса — избалованного восемнадцатилетнего ублюдка. И он почти это сделал, но... За мгновение до того, как Лиан вонзил бы клинок в грудь Евы, появился Араннай.

Слушая Лиана, Вейлор не сводил с эльфа глаз. Ему нестерпимо хотелось коснуться этих длинных светлых волос, пропустить между пальцами струящийся шёлк и зарыться в живое золото лицом, вдохнуть его запах, который Вейлор помнил все эти годы.

Это самая страшная пытка — сидеть рядом с тем, кто столько лет являлся в жарких видениях, и не сметь коснуться его. Не выдать словом, взглядом и жестом, что для Вейлора не изменилось абсолютно ничего. Ну, разве что Лиан стал еще желаннее. Вот эльф замолчал и поднял на него полный тоски и боли взгляд. Видеть это просто невыносимо, но как ему помочь, не оскорбив и не оттолкнув при этом? Может быть, вот так? И Вейлор снова наполнил кубок Лиана и задумчиво протянул:

— Значит, ты больше не ворон? Но ведь это прекрасно, Ли! Самое время оставить прошлое в прошлом. Пусть Араннай увозит в Антиву всю твою боль. Он никогда не был достоин той любви, которую ты ему давал. А еще... я хочу, чтобы ты знал: я всегда помнил о том, что у нас было, — он осторожно опустил руку на плечо эльфа. — Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе. Так может, попробуем начать все сначала?

Еще никогда ожидание не было столь томительным, глухие удары сердца отсчитывали мгновения, время замедлилось до невозможности и почти остановилось. Лиан поднял голову и молча, испытывающе, посмотрел в глаза собеседника и наконец решился: слегка коснулся кончиками пальцев губ Вейлора, отставил опустевший кубок и прошептал:

— Я тоже всё помню, Вей. А больше всего на свете я хочу забыть Антиву. Поможешь? — горячая мольба в зеленых глазах и почти кричащее отчаяние.

— И ты еще спрашиваешь, carino? — Вейлор осторожно притянул Лиана к себе. — Разве может быть иначе? — он легко коснулся губ эльфа, чувствуя, как кружится голова, и как захлестывает нахлынувшее желание. А Лиан положил руки на плечи Вейлора и, закрыв глаза, ответил на поцелуй. Они вспоминали друг друга: губы, тела, руки. Прошло восемь лет, но память не умерла.

Тихо и почти болезненно застонав, Вейлор запустил руку в белокурую гриву эльфа:

— Ли, как же я по тебе тосковал! Сколько раз мне снились твои волосы, глаза, весь ты. Я, наверное, и сейчас сплю, — руки скользнули по обтянутой доспехами спине. — Вот открою глаза, и ничего этого не будет, — ладонь опустилась на бедро, осторожно касаясь паха.

Мучительно хотелось уронить эльфа на постель, не тратя времени на все эти ласки, утолить жажду, сжигавшую все эти годы. Казалось, что еще немного и контроль над собой будет утерян, все вожделение вырвется наружу, сломит каменные стены воли, которые он так долго возводил, пронесется ураганом, оставив только разорванную в клочья одежду, искусанные губы и затихающий крик.

Но Лиан все еще сомневался, его боль пока что не отпустила, тело было напряженным и неподатливым, он, словно, боролся с проснувшимся желанием, будто чего-то боялся. Новой боли? Нет, не физической, к этой они, вороны, приучены с детства, боли душевной, из когтей которой Вейлор так желал его вырвать. А потому спешить было так же опасно, как и слишком медлить.

Он прижал эльфа к себе, целуя его в шею, внимательно вслушиваясь в ускоряющееся дыхание, медленно расстегивая его доспехи и, не глядя, бросая их на ковер. Каждый дюйм обнажающейся смуглой кожи был тут же согрет поцелуем, жарким дыханием, умелой лаской. С каждым мгновением — ниже.

Эльф охнул, невольно подаваясь навстречу и сильнее сжимая плечо любовника:

— Не торопись, Вей, — приглушить стон уже не получается, — не надо спешить. Я не хочу так быстро.

— Как скажешь, Ли, — ответил Вейлор, поднимая голову, — но оторваться от тебя я уже не могу. Хочу тебя, carino. Ты меня впустишь?

— Да.

— Тогда иди сюда, — Вейлор поднялся с колен и шагнул к постели, задержавшись всего на мгновение, чтобы достать из тумбочки небольшую стеклянную склянку и откупорить ее, выпустив наружу такой знакомый, возбуждающе терпкий аромат. Тонкие ноздри Лиана дрогнули, а воспоминания вспыхнули ярче, лишив последних остатков сдержанности и рассудительности. — Ложись, Ли, я всё сделаю сам.

Лиан готовно вытянулся на постели, чувствуя себя так, словно вернулся на десять лет назад, ведь все было точно так же, как тогда, в самый первый раз. Вот только страха больше нет, есть жуткое нетерпение, заставляющее покусывать губы и комкать угол подушки.

Лиан смотрел Вейлору в глаза и не отводил их, даже когда так хотелось зажмуриться. И в эти жаркие мгновения Лиан продолжал жестко контролировать себя, чтобы не сорвалось нечаянно с губ имя, которое прозвучит, как пощечина, потому что будет чужим. А потому — никаких закрытых глаз, нельзя. Слишком рано, чтобы забылось и стало прошлым.

Отдать тело, как делал это всегда, стонами заглушить тонкий, обиженный скулеж души, оставшейся не у дел. Подаваться навстречу каждому толчку, раствориться в плотском наслаждении. Забыть о том, как это было с тем, кто прогнал прочь и запретил возвращаться.

С каждым мгновением сохранять самоконтроль все сложнее, но и стоны становятся все громче, и на слова, имена и память не остается сил, они все уходят на этот последний вскрик. И снова останутся на бедрах синяки, потому что слишком уж сильно стиснули их собственные пальцы.

Тело купается в наслаждении, душа — обиженно молчит. Вот и пусть молчит. Ева Амелл не дала умереть телу, вот пускай оно теперь и живет и наслаждается горячими прикосновениями Вейлора:
 

— А в страсти ты всё тот же, Ли, — он приник к пересохшим, горячим губам любовника, и они долго целовались, наслаждаясь друг другом. Нехотя разорвав поцелуй и слегка отодвинувшись, Вейлор сказал. — Но тебе не повезло, carino. Мы слишком много выпили с тобой, и я еще долго буду тебя мучить.

— Мучить? — брови эльфа вопросительно приподнялись, а руки снова легли на плечи мужчины. — Ты шутишь, Вей? Какое же это невезение? Мы с тобой столько лет не виделись. Надо же наверстать. Но, по-моему, ты устал, почему бы теперь тебе не прилечь? Ты же помнишь, как мне больше всего нравилось это делать?

— Конечно, разве можно об этом забыть? — Вейлор послушно лег на спину, ожидая продолжения, но Лиан не торопился — теперь им некуда спешить. Эльф сел на постели и окинул своего любовника цепким, внимательным взглядом.

За прошедшие годы Вейлор еще сильнее раздался в плечах, мышцы стали рельефнее, но в карих глазах все так же сверкали веселые искорки, и улыбка осталась столь же белозубой. И все теми же были губы — горячие и неутомимые, те самые, что подарили ему самый первый экстаз когда-то очень давно. Прошло столько лет, но ни одно мгновение той их ночи не потускнело и не забылось. И так хотелось всё это повторить, воскресить каждый поцелуй Вейлора, вернуть сторицей. Умело, нежно, вот так...

— О-о-х, Ли, как же мне с тобой хорошо, — Вейлор сплел свои пальцы с пальцами эльфа и стиснул его руку. — Я больше никуда тебя не отпущу, — глубокий вдох, почти прокушенная губа и нечеловеческое напряжение воли, чтобы не позволить этому закончиться. — Не торопись, carino, — умоляюще прошептал он, заглядывая в глаза Лиана. — Я слишком долго видел тебя только во сне. Иди сюда, — он притянул эльфа к себе, припал к губам, ощущая, как падают на лицо длинные, светлые пряди. Совсем как тогда, восемь лет назад.

Их тела так плотно прижаты друг к другу, что стук сердца Вейлора эхом отдается в груди Лиана, который вдруг понял, что именно сейчас делит ложе с любящим его по-настоящему. И так горько и обидно, что ответить тем же — не может.

Зевран... Даже сейчас это имя невозможно выбросить из головы, хоть и понял уже, что все эти годы Араннай просто милостиво позволял себя обожать, удовлетворять в постели, быть рядом, стелиться тенью под ноги, но не любил. Если бы это было иначе, они с Вейлором так никогда бы и не встретились, потому что Лиан вернулся бы в Антиву вместе со своим мастером. Но этого не случилось.

Столько лет жившая в сердце фаворита мечта умерла тем, в шахте, когда Зевран в него выстрелил. Можно сказать, что Араннай его все же убил. Потому что тело, которое сейчас эльф отдает Вейлору — это только часть его самого.

Впрочем, Зевран был с ним честен и сразу сказал, чтобы не рассчитывал на что-то иное, кроме роли фаворита и любовника. И он, Лиан, принял эти условия. Но ведь на самом деле отчаянно хотелось большего. Принадлежать всецело, не делить любимого ни с кем. Это желание почти свело его с ума и едва не стоило жизни.

И до сих пор там, внутри, где по преданиям живет душа, что-то болезненно сжимается и кровоточит. Эту боль терпеть можно. С ней вполне можно жить и даже заниматься сексом, забыв о том, как совсем недавно занимался любовью.

Но хватит об этом! К демонам прошлое вместе с Араннаем! Не сейчас! Когда спаяно его тело в одно целое с телом того, кто когда-то открыл любовь для юного эльфа. Это забыть невозможно. Первый любовник остается с нами навсегда, словно накладывает его проникновение на душу и тело невидимую печать. Потом партнеров может быть сколько угодно, сотрутся из памяти их имена и лица, но первый останется до конца.

— Почему ты так на меня смотришь, Ли? — отрывисто спросил Вейлор у замершего и внимательно глядящего на него эльфа. — Снова сравниваешь с ним?

— Нет, — отрицательно покачал головой Лиан, — я просто любуюсь тобой, carino. Я хочу, чтобы ты знал, Вей. Ты — лучшее, что со мной случилось.

— А как же... — начал было Вейлор, но Лиан закрыл ему рот поцелуем, схватил за запястья, прижимая руки любовника к постели и снова начал двигаться. Резко, сильно, грубо, ускоряясь с каждым мгновением и не давая сказать ни слова.

Его тело вскоре начало протестовать против подобной бесцеремонности, отзываясь всё усиливающейся болью, но эльф только сильнее стиснул зубы. Ворон должен терпеть боль. Она, как очищение, как плата за растраченные впустую годы. Наслаждение и боль, красное и черное, сладость и полынная горечь смешиваются в одно и непонятно чего больше в громком вскрике, вырвавшемся из груди Лиана: торжествующей радости или печали и прощания с прошлым.

— Тебе ведь больно, Ли, — сказал Вейлор, когда снова обрел эту способность.

— Так было нужно, — ответил эльф, упрямо сжимая губы, на которых отпечатались следы зубов. — Знаешь, Вей, боль — это как горькое лекарство, которое необходимо выпить, иначе умрешь. А я... Я слишком долго барахтался в медовой луже, и сам стал таким же липким. А теперь хочу избавиться от этого. Проще всего сделать это через боль, понимаешь?

— Нет, — честно ответил Вейлор, — не понимаю. Я хочу, чтобы тебе было со мной хорошо, а что может быть хорошего в боли?

— Неважно, — облизнул пересохшие губы Лиан, — лучше я принесу нам вина, если еще осталось, конечно, — он осторожно поднялся и невольно поморщился. Да уж, похоже, с искуплением он переусердствовал. Исказившая любимые черты гримаса не ускользнула от внимания Вейлора, но ничего сказать он не успел. Слова умерли, не родившись, под пронзительным взглядом зеленых глаз.

Темноволосый убийца проводил взглядом стройную фигуру эльфа, всё еще не веря, что Лиан ему не приснился. Но вот тот вернулся на постель с бутылкой вина, которую тут же протянул Вейлору, и влажным полотенцем, которым осторожно провел по разгоряченному телу любовника, освежая и придавая сил.

Всё, как тогда. Когда четырнадцатилетний Лиан тщательно и нежно вытирал тело восемнадцатилетнего Вейлора. Сейчас Лиану двадцать четыре, его любовнику — двадцать восемь, они не были вместе восемь лет, но теперь всё это значения не имеет. Вейлор опустил свою руку на кисть эльфа и сказал:

— Хватит, Ли, к демонам полотенца! Все равно мы снова перепачкаемся. Или ты против? — он бросил короткий, красноречивый взгляд на  любовника.

— Я только «за», — Лиан взял протянутую бутылку и сделал солидный глоток. — Только давай сначала выпьем это проклятое вино, а потом ты покажешь мне, чему научился за все эти годы, — он подмигнул Вейлору, возвращая ему бутылку.

— Ты останешься со мной? — совершенно серьезно спросил Вейлор. — Не только на эту ночь. Я хочу, чтобы мы и дальше были вместе. Я еще тогда этого хотел.

— Останусь, — коротко бросил Лиан, — теперь Антива — моё прошлое, а ты — настоящее и, возможно, будущее. Я не хочу тебе ничего обещать и загадывать тоже не стану, — он на мгновение умолк и продолжил не мене серьёзно. — Я не знаю, получится у нас что-то или нет, но... Жена Аранная не дала мне подохнуть. А значит — придется жить дальше. Возможно, она сберегла меня для тебя? Вот пусть так и будет.

— Согласен, — улыбнулся Вейлор, снова привлекая возлюбленного к себе. — Докажи мне это делом, Ли?

— Si, carino, — ответил эльф, склоняясь к его губам.