Рано или поздно каждый человек садится за банкетный стол последствий своих поступков.
Роберт Льюис Стивенсон

Проснулась я от не слишком приятного ощущения, будто на меня кто-то пристально уставился. На то, чтобы сфокусировать взгляд и понять, кто бы это мог быть, понадобилось минуты две.

— А-астрид, — я лениво потянулась. — Ты такая злая из-за вчерашнего, или я дала какой-то новый повод?

— Про твою выходку на площади я даже говорить не буду, — чародейка скрестила руки на груди. — Судя по тому, во сколько ты вчера вернулась, Филиппа уже достаточно тебе сообщила. И о твоих умственных способностях в том числе.

Я села и старательно закивала. Пусть лучше думает так. Не буду все опровергать правдивым рассказом о том, что вчера я до самого вечера в наглую продрыхла. А потом, проснувшись и не обнаружив никого в доме, быстро сбежала сюда. Чтобы, наспех скинув одежду, плюхнуться уже на свою кровать.

— Но если не из-за вчерашнего, то из-за чего тогда?

— О, ну это ты совсем скоро и сама узнаешь.

Астрид заправила за ухо рыжий локон и прошествовала к выходу.

— Ах да, у нас гость, — сообщила она прежде, чем просочилась сквозь дверь

Я в недоумении уставилась на место, где только что стояла чародейка. Скоро сама узнаю? И что это за гость, из-за которого обычно вполне уравновешенная чародейка так раздражена?

Рассудив, что привести себя в порядок я всегда успею, а вот ответы на вопросы следует найти незамедлительно, я пулей слетела вниз по лестнице. Как была: в одной длинной нижней рубашке, служащей заодно и ночнушкой, и со спутанными волосами. Пора все же сделать что-то со своей женственностью. Найти ее, например.

Я спрыгнула с последней ступеньки и замерла. Сказать, что представшая моему взору в гостиной картина вызвала недоумение — ничего не сказать.

— Явилась, — поприветствовала меня злая и какая-то потрепанная Филиппа.

Плечи сидящей на стуле Трисс затряслись с удвоенной силой. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она не рыдает, а истерически смеется.

— Доброе утро, — я растеряно обвела взглядом обеих чародеек. — А что у вас произошло?

Трисс всхлипнула и вновь уткнулась лицом в ладони в новом приступе хохота. Филиппа смерила ее взглядом, в котором, кажется, было сконцентрировано все негодование и возмущение мира.

— Это у тебя стоит поинтересоваться, — наконец заговорила она.

— Я не понимаю...

— Так выгляни в окно, первый, мать твою, консультирующий медиум в мире, — взорвалась Эйльхарт.

— Только осторожно, — добавила немного успокоившаяся Трисс.

Неуверенно приблизившись к окну, я аккуратно отодвинула отчего-то плотно закрывавшую его занавеску, и осторожно заглянула в образовавшуюся щель.

— Твою ма-ать...

Я машинально сделала несколько шагов назад, но потом все же вернулась обратно к окну. Чтобы убедиться, что увиденное мне не привиделось.

Но нет, вид из окна был неизменен.

— Кто это? — испуганно пискнула я, повернувшись к Филиппе. — И... и чего они хотят?

Бровь чародейки поползла вверх.

— А сама ты не догадываешься? Ни единого предположения?

Нет, предположения у меня очень даже были, но ничего хорошего они не сулили. Так что я просто отрицательно покачала головой.

— Они все к тебе. Хотят...

— Что ты там говорила про богатеев и встречи с родственниками, друзьями и любовниками? — прервала Филиппу вновь развеселившаяся Трисс.

— Так они здесь не чтобы сжечь меня за обвинения против их принца? — я облегченно выдохнула, но тут же спохватилась. — Но тогда... Не может быть!

— Может. Вся эта толпа приперлась сюда, чтобы госпожа медиум организовала им свидание с каким-нибудь знакомым мертвецом. Твое вчерашнее показательное выступление произвело в городе эффект разорвавшейся бомбы.

— Это и правда было впечатляюще, — булькнула Меригольд, пытаясь перестать хохотать.

— Спасибо, что ли. Филиппа, а ты поэтому такая потрепанная? — догадалась я. — Ты продиралась к двери через них?

Филиппа оскорблено поджала губы.

— Кто-то из кметов шлепнул величайшую чародейку Севера по заднице, — едва сдерживая улыбку, пояснила Трисс.

От усердий, которые мне понадобились для сохранения на лице серьезного выражения, начал дергаться правый глаз.

— Но постойте, — вдруг спохватилась я, бросив взгляд на занавешенное окно. — А что нам с ними делать? Сколько их там вообще?

— Около сотни, — сменившая гнев на милость Филиппа опустилась на стул и закинула ногу на ногу. — Ты будешь их принимать. Не всех, — добавила она, заметив проступивший на моем лице ужас. Только часть. Выслушаешь их, а я решу, что стоит внимания.

— А остальные что? — жалобно поинтересовалась я. — Думаешь, они просто согласятся разойтись?

— Разумеется, не согласятся, — фыркнула чародейка. — Именно поэтому мы позовем сюда твоего дружка. Этого специалиста по начинающим медиумам. Это он устроил тебе звездный час перед половиной города, так пусть теперь разбирается.

— По правде говоря, до половины города та толпа не дотягивала, — вставила Трисс.

— Не важно. Сколько бы их там не было вчера, сегодня в курсе уже весь город.

— Так, стоп, — я недоумённо захлопала глазами, переводя взгляд с одной чародейки на другую. — Тебе не кажется, что твой план неосуществим? Я имею в виду, ты ведь о Иорвете говоришь. О том самом Иорвете, который ненавидит всех людей, а чародеек особенно. И он придет сюда нам помогать?

Филиппа торжествующе улыбнулась, а Трисс сокрушенно покачала головой. Видимо, она уже была в курсе этого гениального плана.

— Ты недооцениваешь мои навыки убеждения, — довольно изрекла чародейка. — Он не просто придет, а прибежит в ближайшие полчаса. Жди.

Предполагать, что именно она там задумала, я не рискнула, предпочтя просто последовать ее указанию и подождать.

 

В следующие двадцать минут Филиппа развила бурную деятельность. Для начала отправила меня наверх почистить зубы и одеться, а сама за это время выудила все шпильки из пострадавшей при продирании через толпу прически. Трисс во всем этом спектакле участия принимать не пожелала и отчалила в свою комнату, сославшись на необходимость срочно заняться снятием запечатывающего заклинания с по-прежнему стоящего там сундука. Астрид тоже быстро нашла себе занятие, сообщив, что мол ей обязательно нужно присутствовать при вскрытии сундука — мало ли Трисс действительно возьмется за него и у нее получится его открыть.

Когда я вновь спустилась в гостиную, старшая чародейка как раз расправляла длинные темные волосы. Но, заметив меня, тут же прекратила, и, вооружившись расческой, переключилась уже на мои. И, кажется, подобным образом с моими бедными волосами не обращался еще никто. Для начала она минут десять старательно их вычесывала, на все лады недоумевая, как я вообще умудрилась их так спутать, и угрожая, что ежели наткнется на еще один колтун, то обреет меня налысо к чертовой матери. Я же старательно закусывала губу и молилась всем известным богам, чтобы этот кошмар скорее прекратился. То ли меня услышали, то ли Филиппе это дело просто надоело, но она, наконец, отбросила расческу и перешла к следующему этапу. А именно к сооружению из моих и так уже настрадавшихся за сегодня волос какой-то причудливой конструкции. "И выглядеть будешь соответствующе статусу, и не спутаются опять" — заверила меня сама чародейка. Я молча кивала, боясь даже подумать, что узрю на своей голове по завершению этого процесса. Стоило вспомнить хотя бы Шеаллу де Тансервиль (так ни разу и не увиденную мною во Флотзаме), чтобы представить, что способна сотворить со своими, ну или с чужими, волосами среднестатистическая чародейка. Сколь же велико было мое удивление, когда по завершению всего этого действа я обнаружила на своей голове вполне обычную косу-водопад.

— Убери руки, распустишь.

В руке чародейки блеснула невесть откуда взявшаяся заколка. По виду она скорее напоминала большую шпильку с маленькой металлической розочкой на сгибе. Филиппа подхватила концы двух готовых кос и, быстро их подвернув, воткнула в середину заколку. Ей бы парикмахером-стилистом работать, вон как виртуозно выходит...

Я перевела дух, в надежде, что на этом мучения и завершатся. Размечталась.

— Закрой глаза, — скомандовала Филиппа, являя моему взору новые орудия пытки.

— А может, без этого? — вяло запротивилась я, прекрасно понимая, что надежды на скорое освобождение таят на глазах. — Я обычно не крашусь.

— Даже не пытайся, — прозвенел голос Астрид откуда-то сверху. — Если она решила сделать из тебя чародейку, то сопротивляться уже бесполезно.

Непоколебимая Филиппа меж тем уже нависла надо мной, вооружившись тонкой кисточкой. Я обреченно вздохнула и все же закрыла глаза, отдавая свое лицо в ее распоряжение.

Для начала она аккуратно нанесла на мои веки что-то, по-видимому являвшееся тенями, а затем умелым движением подвела глаза. Заняло все раз в двадцать меньше времени, чем если бы этим занималась я сама. Колдование над моим пафосным чародейским образом прервал громкий и требовательный стук в дверь.

— Им наконец надоело стоять снаружи и они решили попросту вломиться в дом? — воспользовавшись представившейся возможностью, я быстро вскочила со стула и заинтересованно уставилась на дверь.

— Нет. Кметы, как ни странно, тебя боятся, — равнодушно бросила чародейка. — Иди, открой.

Я уже было открыла рот, чтобы сообщить, что я, в общем-то, здесь не служанка, а, как сама Филиппа не уставала напоминать, вполне себе чародейка. Но потом, рассудив, что в моем положении лучше не выпендриваться, все же поплелась к двери.

Стоило повернуть ключ в замочной скважине, как дверь распахнулась, едва не впечатав меня в стену. В помещение влетел до жути разъяренный Иорвет.

— Где Эйльхарт?!

Я машинально ткнула пальцем на проход в гостиную. Эльф кивнул и рванул в указанном направлении. Я же быстро захлопнула дверь прямо перед носом у какого-то расхрабрившегося крестьянина и поспешила обратно в комнату, надеясь оказаться там до свершения акта смертоубийства.

— Bloede beanna! — с порога заорал эльф. — Где он?! D'yeabl, я знаю, что он у тебя!

— Точно, у меня, — царственно кивнула Филиппа, плюхаясь на прежде занятый мною стул.

Не ожидавший подобной наглости Иорвет не сразу нашелся, что можно ответить. И чародейка воспользовалась наступившей паузой, чтобы ехидно сообщить:

— Но я тебе его не отдам.

— Вам посылка пришла, но я вам ее не отдам, — машинально процитировала я. — А что ты стащила?

— Не стащила, а взяла в качестве залога, — поправила Эйльхарт. — Бесценный эльфийский лук.

Я присвистнула, мысленно восхитившись. Действительно, прибежал!

— Что тебе нужно, чертова ведьма? — со сталью в голосе процедил эльф. Видимо, он уже понял, что в этой ситуации угрозы и грубая сила бессмысленны.

— Чтобы отважный борец за свободу, не боящийся устами наивной девушки бросать вызов наследнику аэдирнского престола, проявил немного ответственности за свои поступки. И спас эту самую девушку от толпы кметов, уже больше часа штурмующих ее дом. По вине этого самого храбреца, к слову.

— Я со своими бойцами разгоняю толпу, а ты возвращаешь мой лук? — протянул "отважный борец за свободу".

— Именно.

Я с интересом и опаской наблюдала за лицом эльфа. Сейчас его злость и раздражение выдавали лишь широко раздувающиеся ноздри. Ничего не ответив, он развернулся на каблуках и вышел на улицу. Ничего себе быстро он согласился! Видимо, лук и правда ему дорог.

— Ты жестокая, — заметила я, когда за Иорветом захлопнулась дверь.

— Точно, а еще я очень расчетливая и эгоистичная стерва. Все это я уже слышала, не утруждайся. Лучше подготовься, сейчас начнем прием. Пяти счастливчиков будет достаточно.

Я обреченно опустила голову, но тут же опомнилась и поинтересовалась:

— А плату медиумы берут?

Филиппа в недоумении повернулась ко мне:

— Издеваешься? Не знаю, откуда там Трисс с ведьмаком тебя взяли, но что это за дикое место, где что-то делают бесплатно?

 

Полноватая женщина лет тридцати испуганно посмотрела сначала на Филиппу, а затем и на меня. Я уже несколько минут как нацепила на лицо дружелюбную улыбку, от которой постепенно начинали болеть щеки.

— Рассказывайте, — нетерпеливо нарушила повисшую в комнате тишину Эйльхарт.

Женщина нервно сглотнула и словно бы стала меньше ростом под испытующим взглядом чародейки. По-видимому, она ожидала, что я здесь буду одна.

— Муж мой, — наконец как-то виновато начала она. — В битве под Бренной его убили. Мы с ним за два года до этого поженились только...

— Ближе к делу, прошу. Зачем вам медиум?

Лицо женщины приобрело пунцовый оттенок.

— Ребеночка он мне сделать не успел, а как же я без ребеночка-то? — заикаясь от смущения, пробормотала она. — Вот я и подумала, может вы, госпожа медиум, можете его, мужа моего, призвать и...

Наши с Филиппой нижние челюсти синхронно отвисли. Впрочем, чародейка быстро взяла себя в руки.

— Нет. Ни в коем случае. Ничем не можем помочь.

— Но...

— Нет.

Я склонила голову, чувствуя, как мое собственное лицо по цвету начинает напоминать лицо сидящей передо мной женщины. Вот тебе и первое дело первого, блин, консультирующего медиума.

— Но ведь... — женщина с мольбой посмотрела на меня.

Я же смущенно закусила нижнюю губу.

— Я правда не могу... Это невозможно. Ваш муж ведь не будет материален...

Около полусотни раз я уже успела пожалеть, что вообще согласилась в этом участвовать. Пока я пыталась оправдаться, голова женщины опускалась все ниже. Филиппа жестом прервала меня.

— Довольно уже, Гвиневра.

Я взглядом проводила сгорбившуюся фигуру посетительницы до выхода.

— Гадость какая, — пробормотала Филиппа. — А тебе не помешает взять пример со своей куда более опытной и мудрой наставницы и стать эгоистичнее и циничнее. Тебе и своих проблем должно хватать, нечего за других переживать.

 

— Отец мой, — чернобородый краснолюд неуверенно поерзал на стуле. — Лет пять назад откинулся, значит. А в последние годы совсем умом тронулся. Думал, мы с братьями только и ждем оказии его золото себе захапать. Боялся, что мы его, стал быть, и укокошим. Вот он и закопал сундук с золотишком-то. А потом взял, да и помер во сне. А золото где? Не знает никто!

Я поморщилась.

— Так может вы его это, призовете к нам, да и выясните, где старый хрен клад спрятал? — не унимался краснолюд. — Мы, ежели сундучок найдем, для вас золота не пожалеем!

Филиппа уже собралась открыть рот, чтобы по традиции ответить за меня, но я ее опередила:

— Нет.

 

Красивая светловолосая эльфка меланхоличным взглядом обвела комнату.

— У вас что? — вяло поинтересовалась я, стараясь не прислушиваться к возмущенному гудению собравшейся толпы за окном — там Иорвет старательно отрабатывал возвращение лука.

— У меня... — эхом отозвалась она, и я отметила, что зубы у нее вполне человеческие. Полукровка, видимо. — Я во время войны с Нильфгаардом в деревне в Аэдирне жила. Поля черные пожгли, есть нечего было... Ну мы и выживали, как могли.

Я сглотнула мгновенно наполнившую рот слюну. Филиппа напряглась.

— Те, у кого коровы или козы с овцами остались, их перерезали, — невозмутимо продолжала девушка. — А у меня ни коров, ни коз с овцами не было. Только Блейдд был. Вот я его и...

— Человека?! — испуганно пискнула я.

— O, Dana, neen! — спохватилась она. — Конечно не человека! Собачку мою. Я так перед ним виновата! Он был моим другом, а я... Вы его призовите, пожалуйста! Я хоть извинюсь.

— Нет, — вставила опомнившаяся Филиппа.

— Но я заплачу! — возмутилась полуэльфка.

— Нет.

 

Ярко-рыжая краснолюдка шмыгнула носом и расправила юбку на коленях. В отличие от предыдущих двух женщин, поторапливать ее не пришлось.

— Кобель плешивый! Изменник, будь он неладен! Седина в бороду, а бес в ребро! — тут же заголосила она.

— Вам мужа призвать? — догадалась я.

— Да какое там мужа. Живет и здравствует, паскудник! Да еще и на баб залазит!

Филиппа закатила глаза.

— Но я не занимаюсь приворотами...

— Да не нужен мне приворот, — отмахнулась краснолюдка. — Распоясался этот трахмейстер после того, как матушка моя год назад преставилась. Она-то его в узде держала!

Женщина остановилась, перевела дух и продолжила уже более спокойным тоном:

— Я вот к чему это говорю-то, госпожа медиум, можете вы матушку мою призвать и натравить на этого мерзавца?

— Натравить на него мертвую тещу? — переспросила я, пытаясь убедиться, что правильно поняла смысл услышанного.

— Да-да, — радостно закивала она. — Уж она-то ему покажет! Будет знать, как налево бегать, кобель проклятый!

Я устало помассировала виски и бросила умоляющий взгляд в сторону сидящей рядом Филиппы.

— Нет, — привычно сообщила та. — До свидания.

Краснолюдка возмущенно вскинулась, но, решив, что связываться с чародейкой себе дороже, гордо прошествовала к двери, бормоча под нос какие-то ругательства на своем языке.

Я жалобно посмотрела на чародейку, когда посетительница покинула дом, напоследок звучно хлопнув дверью.

— Еще один, — вздохнула Филиппа. — Что за вергенский цирк уродов...
 

Стоит ли удивляться, что следующий вошедший был встречен двумя полными скептицизма взглядами. Краснолюд в недоумении замер на пороге, но затем все же поприветствовал нас, склонив голову.

— Добрый день, милостивые государыни.

Я с надеждой проследила, как он преодолел расстояние до стула и водрузился на него. Неужели меня все же ждет что-то стоящее?

— Моё имя Торак.

Я едва не вскрикнула, осознав, почему он показался мне знакомым. Торак, ученик кузнеца Балтимора!

Торак тут же подтвердил мою догадку:

— Я стал кузнецом после смерти моего учителя, мастера Балтимора. Лучшего кузнеца, которого только видел свет!

Филиппа, видимо, почувствовала, что в этот раз что-то адекватное, так что даже не поторапливала его.

— Балтимор был лучшим изготовителем рун. Но пару лет назад он без вести пропал. Мы искали его несколько месяцев, но безрезультатно. В конце концов мы просто устроили похороны без тела.

— И чего вы ждете от моей ученицы? — с деланным равнодушием поинтересовалась Эйльхарт.

— Балтимор делал записи. Описывал процессы изготовления всех рун, но, после его исчезновения, мы не смогли их отыскать. Ни мне, ни моим ученикам не удалось повторить большинство его творений, и я надеялся, что госпожа медиум сможет призвать мастера Балтимора и узнать у него, где спрятаны эти записи.

Филиппа поспешно кивнула.

— Прекрасно. Это нам подходит.

Краснолюд радостно потер руки.

— Я ведь вам и плату принес! — передо мной возник приличный звякающий мешочек. — Остальное, когда выясните, где записи.

Видимо, денег за нахождение столь ценных записей Торак не пожалел. Я неуверенно приняла у него тяжелый кошель и все же решилась нарушить общую эйфорию Филиппы, наконец разыскавшей мне подходящего мертвеца, и краснолюда, уже предвкушающего скорое обнаружение тайника Балтимора:

— Мне нужно что-то, связанное с душой вашего учителя. У вас остались какие-нибудь дорогие ему вещи?

Торак чуть сник и задумчиво погладил густую рыжую бороду.

— Не представляю, что это могло бы быть... Но постойте-ка! — он звучно хлопнул себя по лбу. — Мастерская! Мастерская Балтимора! Он ведь провел в ней большую часть своей жизни!

— Помещение? — Филиппа поднялась со стула и прошлась вдоль стены. — Думаю, может получиться. Где она находится?

Вновь обрадованный краснолюд, выудив из кармана порядком помятую карту города, принялся водить по ней пальцем, объясняя дорогу. Филиппа время от времени кивала, слушая его. Я же задумчиво теребила завязки на кошеле. Сам квест с Балтимором я помнила плохо, а вот кто именно убил кузнеца — хорошо. На первый взгляд вообще удивительно, что Торак так спокойно пришел ко мне, человеку, который запросто может выяснить и доказать его вину. Но с другой стороны, раз он пришел, то наверняка видел мой спиритический перфоманс на рыночной площади. Видел, что призванный мною дух, словно загипнотизированный, отвечал лишь на заданные вопросы...

И мне помогать ему? Помогать убийце? Это как надругательство над всеми моими принципами и нравственными нормами разом...

— Гвен, — меня бесцеремонно потрясли за плечо.

Я вздрогнула, очнувшись от собственных мыслей, и осмотрелась по сторонам. Торак уже успел уйти.

— Мы идем в мастерскую?

— Да. Только вот про использование помещения для связи с душой я ничего не слышала, — Филиппа задумчиво потерла подбородок. — Вот что, пойдешь туда без меня. Осмотришься. Ты должна почувствовать следы души того краснолюда, если мастерская тебе подходит. А я выясню все, что нужно и присоединюсь к тебе. Но никакой самодеятельности! Ни-ка-кой. Дождись меня.

Я покорно закивала головой и поднялась со стула.

— Стоять.

— Но ты сказала сходить в мастерскую, — удивилась я.

— Не сию же минуту! Тебя на улице сейчас на части порвут с просьбами о детях от призраков и призывах мертвых кошек. Но это еще не самое плохое.

— А что тогда самое плохое? — я недоуменно захлопала глазами. Чего я там еще не знаю?

— Уже не помнишь? Ах да, ты ведь тогда уже изволила в лучших традициях придворных дам грохнуться в обморок прямо в объятия своего... благородного кавалера.

— И что там произошло? — напряженно поинтересовалась я, проигнорировав ее сарказм.

— Солдаты арестовали принца по приказу Саскии. Его высочество, само собой, был против подобного поворота событий.

— Он пообещал меня казнить? — догадалась я.

— По сути да. Пока его вели через площадь, он весьма громко обещал, что ты заплатишь за свою гнусную ложь. Его словами "Ты пожалеешь об этом, лживая шлюха, и твой ручной скоя'таэль пожалеет".

Я судорожно сглотнула.

— Но он ведь сейчас сидит в краснолюдских подземельях...

— Принц да, но не дворяне.

— Но он виновен, неужели они...

— Для них это не имеет особого значения. Он — единственный наследник престола. Аэдирну он нужен, в отличие от невесть откуда свалившейся на их головы девицы-медиума.

— Боже...

— Наконец поняла! — не выдержала Филиппа. — А прежде не могла догадаться, чем это для тебя обернется?

— Стеннис угрожал мне...

— Так рассказала бы об этом мне! Ведешь себя, как ребенок!

Я виновато сжалась.

— Ладно, поздно уже что-то менять. Просто не забывай, что несколько аэдирнских дворян были бы совсем не против твоей смерти. И одна ты никуда не пойдешь.

— Ты эскорт мне наймешь что ли?..

— Ведьма, мы разогнали толпу. Теперь верни мой лук.

Мы с Филиппой одновременно повернулись к стоящему на пороге эльфу. Лицо чародейки почти мгновенно приобрело выражение внезапного озарения. Разве что лампочка рядом с головой не зажглась.

— Условия изменились, — поспешно объявила она. — Ты получишь свой лук после того, как сопроводишь Гвиневру кое-куда. Ну и вернешь обратно ко мне в целости и сохранности.

Я, конечно, не была в курсе, какое выражение возникало на лице у Иорвета на лице в моменты, когда он очень хотел кого-то убить, но, кажется, сейчас это было именно оно. И я не была уверенна, кого из нас двоих он хочет убить в первую очередь.

— Филиппа, а может не надо? — я с опаской покосилась на хранящего молчание эльфа.

— Ну конечно, — Филиппа мило заулыбалась, хотя глаза ее по-прежнему были холодны. — Зачем же нам усложнят работу убийцам, которых могут за тобой послать? В общем, вы пойдете вдвоем, все.

Иорвет развернулся к двери.

— Я в этом не участвую.

— Ладно, можешь идти, — неожиданно легко согласилась чародейка.

Я в недоумении посмотрела на нее и успела заметить быстрое, сложное движение правой руки.

Эльф распахнул дверь и шагнул в проход, но тут же замер. Затем вновь попытался сделать шаг, но опять остановился на пороге и повернулся к нам.

— Bloede bean'chy, что ты сделала? — пугающе тихо процедил он.

Филиппа ядовито заулыбалась. Словно голодный аллигатор, которому попался откормленный ягненок. Я попятилась. Вот уж оказалась между молотом и наковальней.

— Ты же не думал, будто я такая наивная дура и считаю, что ты бы так запросто согласился? А то, что не позволяет тебе выйти — вполне заурядное заклинание связи. Суть в том, что энергетическое поле не позволяет тебе отойти от Гвен дальше, чем на десять футов, — она замолчала, явно наслаждаясь видом вытягивающегося лица скоя'таэля. — Гвен, чего ты встала? Иди уже. Осмотришь мастерскую и вернешься. И кстати, энергетическое поле двигается вслед за тобой.

Иорвет не мигая проследил, как Филиппа дотолкала меня до выхода и, всучив карту с отметкой местоположения мастерской, выпихнула за дверь.

— Удачи, — почти пропела она, помахав мне рукой на прощание.

Не уверенная в том, разборки с кем меня пугают больше, я автоматически прошагала пару метров. А затем испуганно обернулась, услышав позади громкую тираду на Старшей речи. Понять ее не смогла, но судя по тону, Иорвет сейчас попросту выдавал весь имеющийся в языке его народа мат. Я замерла как вкопанная. Совсем забыла, что теперь таскаю на себе невидимое поле с диаметром в три метра. Действовало оно весьма своеобразно: эльфа, который вовсе не собирался следовать за мной по доброй воле, попросту потащило следом.

— D'yeabl, остановись, beanna! — Иорвет едва избежал падения с крыльца, и я послушно замерла, вытянув руки по швами опасаясь даже шелохнуться.

Прежде, чем он начал высказывать все, что обо мне думает, я быстро протянула ему карту и сделала очень несчастное лицо.

— Я заблужусь одна! И вдруг какой-нибудь Зильграфт решит меня убить?

Я замялась, подыскивая новые аргументы в свою пользу. Но, не обнаружив их, решила идти напролом:

— А вообще, — я одернула юбку. — Я ведь d'hoine. Можешь просто сам убить меня, заклинание должно спасть.

— Я не стану убивать тебя, — эльф все же забрал у меня из рук карту и развернул ее.

— Почему? Одним d'hoine меньше...

— Потому что ни один другой d'hoine не спасал Саскию. И не помогал доказать вину принца. Довольна? Теперь иди вперед.

Я послушно зашагала в нужном направлении, старательно пряча против моей воли возникшую на лице глупую улыбку. Ладно, стоит признать, что мои опрометчивые поступки приносят мне не только неприятности.

 

— Это точно она? — я неуверенно провела рукой по шершавой поверхности старой, чуть покосившейся двери.

— Если только твой zweerg ничего не напутал.

— Он краснолюд и не мой, — зачем-то уточнила я, потянув дверную ручку на себя.

В нос тут же ударила волна из смеси пыли и запаха застоявшегося воздуха. Я дважды звучно чихнула и перешагнула через порог.

— Что ты ищешь? — Иорвет вошел вслед за мной.

Я осторожно присела у какой-то кучи из местами подгнивших досок и старых рваных книг.

— Мне нужно призвать душу кузнеца, которому принадлежала эта мастерская, — было довольно непривычно разговаривать с ним так спокойно. — Среди оставшихся от него вещей нет подходящих для связи, и Филиппа думает, что можно вызвать его, находясь...

Поднимаясь, я слегка оперлась на стену. От пальцев по всему телу словно прошел электрический разряд. Перед глазами все поплыло. Я тряхнула головой, отгоняя внезапно навалившуюся тяжесть, и застыла на месте от удивления.

Вместо той самой кучи из досок и книг передо мной теперь возвышался книжный шкаф. Я зажмурилась и вновь открыла глаза. Нет, шкаф по-прежнему стоял на том же месте. Что за черт? Я ведь просто дотронулась до стены...

— Иорвет? — неуверенно позвала я. — Ты тоже это видишь?

Не дождавшись ответа, я обернулась и недоумевающе захлопала глазами — в помещении я была в гордом одиночестве. Да и было ли это вообще то самое помещение?

Недалеко от меня теперь стоял добротный дубовый стол, на котором были с большой аккуратностью разложены блестящие инструменты. Щипцы, молоты, кувалды... Ничего не понимая, я приблизилась к столу. Позади него виднелась стойка с оружием, а зола в кузнечном горне, когда я до нее дотронулась, оказалась чуть теплой. Да что же происходит? У меня вдруг прорезались способности еще и к перемещению во времени?

Мои мысли прервал шум снаружи. Возле самой двери раздались тяжелые шаги. Кто-то упорно пытался попасть в дом с улицы, но, видимо, слишком нервничал, чтобы попасть ключом в замочную скважину с первого раза. Я неуверенно приблизилась к двери и едва успела отскочить в сторону, когда она вдруг распахнулась настежь. Мимо меня в мастерскую вбежал запыхавшийся краснолюд. Он что, меня не заметил?

— Извините, — обратилась я к нему.

Впрочем, внимания на меня он вновь не обратил. Вместо этого краснолюд как-то испуганно метался из угла в угол, что-то бормоча себе под нос. Заметив в углу деревянную щетку, он быстро схватил ее и подпер дверь изнутри.

— Я тебе так просто не дамся, сукин ты сын, — он потряс кулаком в воздухе и уже чуть более спокойно подошел к замеченной мною раньше стойке с оружием.

Почесав густую бороду, он выудил оттуда внушительных размеров секиру и прибавил:

— Не узнать тебе секретов Балтимора!

Все еще не понимая, что со мной приключилось, я встала прямо перед кузнецом и помахала рукой почти у самого его носа:

— Мастер Балтимор? Вы меня видите? Ау-у, я здесь!

— Змеюку на груди пригрел, — сокрушенно покачал головой краснолюд, даже не думая поднимать на меня глаза.

Я растеряно отступила назад.

Снаружи на дверь мастерской обрушился град ударов.

— Явился, — Балтимор сильнее сжал рукоять секиры. — Заходи же, алчный ублюдок!

Вряд ли он действительно думал, что подпирающая дверь щетка надолго задержит убийцу, но немного времени она все же дала. Послышался громкий треск, с которым топор туго вошел в древесину. Затем еще один удар. После третьего щетка не выдержала и, хрустнув, сломалась пополам. Дверь распахнулась под ударом тяжелого сапога. В проходе возникла низкая коренастая фигура с боевым топором на длинной рукояти в руках. А вот и Джонни!

Вдоль моего позвоночника пробежался, кажется, целый табун мурашек. Стоящий на пороге краснолюд не имел абсолютно ничего общего с тем, который приходил ко мне утром. Сейчас в глазах Торака горела ярость. Его ноздри широко раздувались, а костяшки сжимающих топор пальцев побелели.

— Балтимор, — его голос был хриплым от едва сдерживаемого бешенства. — Дальше бежать некуда, старик.

Кузнец ничего не ответил, лишь еще сильнее сжал секиру.

— Скажи мне, где записи, — продолжал Торак.

— Никогда, — наконец заговорил Балтимор. — Можешь сразу убить меня. Я уже стар и слабее тебя телом, но не духом.

— Записи, — упорно повторил младший краснолюд. — Где они?

Я вздрогнула от боли — наблюдая за ними, я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони, до крови продавив кожу.

— Я даю тебе последний шанс, — прошипел Торак, приближаясь к своему учителю.

Кузнец лишь сипло рассмеялся, запрокинув голову назад. А затем резко опустил ее, метко плюнув подмастерью в лицо.

Ни один мускул на лице Торака не дрогнул. Я лишь успела заметить молниеносное движение и блеск металла. Судорожно всхлипнув, я зажала себе рот рукой. Заливающийся кровью краснолюд рухнул на пол, как подкошенный, в последний раз дернулся и замер. Багровая жидкость толчками выплескивалась из разрубленного черепа. Я согнулась в рвотном позыве. Хорошо, что во всей утренней кутерьме я не успела позавтракать, иначе сейчас это все оказалось бы на полу.

Откуда-то издалека до меня донеслись звуки шагов. Торак что-то говорил лежащему на полу трупу, но я уже не могла разобрать, что именно. Все вокруг я видела словно в тумане. Какие-то мгновения мне казалось, что я теряю сознание от вида краснолюдской крови, но потом передо мной вдруг совершенно четко и ясно возникло лицо. Знакомое бледное мужское лицо, почти наполовину сокрытое красным платком. И меня без какой-либо деликатности встряхнули.

— D'yebl, Гвиневра, очнись наконец! — Иорвет, видимо, производил эту манипуляцию уже не в первый раз.

Я закашлялась, давая ему понять, что вот я пришла в себя и пора бы уже прекратить. До меня постепенно начало доходить, что сейчас я отчего-то лежу на полу в мастерской. Той самой, старой и заброшенной, в которую я и заходила.

— Что произошло? — я села и обняла себя за плечи.

Эльф, не мигая, уставился на меня.

— Я думал услышать объяснение от тебя. Ты вдруг свалилась на пол, начала звать какого-то Балтимора, а потом заплакала.

Перед моими глазами пронеслась только что увиденная картина. Мертвый кузнец Балтимор. И его седеющая борода, пропитывающаяся стекающей по лицу кровью. Он упал на пол совсем рядом с тем местом, где сейчас сидели мы. Я поднесла руку к лицу и дотронулась до мокрой щеки. Оказывается, я все еще плакала.

— У меня было видение, — прорезал наступившую тишину мой срывающийся голос. — Я видела, как убили Балтимора, кузнеца. Прямо здесь, в мастерской. Он упал вот там. И кровь. Там было так много крови...

Я уронила голову и разрыдалась уже по-настоящему. Со всхлипами и громкими шмыганиями носом, как маленькая девочка. Ненавижу свою гемофобию. Сейчас мне больше всего хотелось, чтобы меня просто обнял кто-то большой, сильный и теплый. И я смогла бы почувствовать себя в безопасности.

До меня донесся какой-то шорох совсем рядом. А потом мое лицо как-то очень быстро оказалось обращено наверх. Новый всхлип застрял в горле, а сама я, кажется, перестала дышать. Ладони, удерживающие и не позволяющие вновь опустить голову, оказались просто безумно горячими. Да и если бы они и не держали, я бы все равно не смогла отвернуться. Просто потому, что как завороженная смотрела в единственный глаз эльфа. Словно я была мышью, загнанной в угол котом. Прекрасным зеленоглазым котом.

— Тогда на барке ты утверждала, будто ты врач, — заметил он, и я слегка вздрогнула, очнувшись от этого странного наваждения.

— Я только училась... — дрожащим голосом попыталась оправдаться я.

Иорвет ничего не ответил. Просто стер подушечкой большого пальца влажную дорожку от слезы с моей щеки и поднялся с пола.

— Заканчивай здесь.

Я сглотнула, попутно пытаясь унять дрожь в руках, а затем все же последовала примеру эльфа и встала. Все мысли скрутились в один здоровенный клубок, и я осторожно пыталась вытянуть из него одну нужную, которая подсказала бы, что мне следует делать. Хотя делать я сейчас готова была все, что угодно, лишь бы не думать каждую секунду о том, что только что произошло.

Затуманенным взглядом я обвела помещение. И замерла, когда заметила дальнюю стену.

Не обращая ровным счетом никакого внимания на недоумевающий взгляд эльфа, я подошла к месту, где в моем видении стоял стол с инструментами. Как я и предполагала, она все еще была там. Заржавевшая и завалившаяся за горн, но все еще вполне пригодная для использования. Поднять инструмент для меня было весьма трудно, но возможно. Иорвет уже даже не пытался как-либо скрыть свое удивление, наблюдая за тем, как я с пыхтением тащусь в дальний угол комнаты.

— Зачем тебе кувалда, Mordice?

Я взялась за ручку еще и второй рукой и наметила место для удара.

— Торак хочет записи? Он их получит, — сосредоточенно сопя, отозвалась я и нанесла первый удар по довольно хлипкой кирпичной стенке. В игре Геральт разнес ее Аардом, а мне вот придется пользоваться подручными средствами.

Несмотря на хрупкость конструкции, ничем не скрепленные между собой кирпичи выдержали мой натиск. Я, впрочем, и не думала останавливаться после первой попытки, уже на полном серьезе ощущая себя разрушителем Берлинской стены. Еще два удара, и поверженная стенка все же покачнулась и почти полностью обрушилась, являя моему взору крохотный закуток. Осторожно перешагнув через останки стены, я с видом победителя прошла в него.

— Это тоже было в твоем видении? — наконец очнулся Иорвет.

— Ага.

Я присела у крохотного сундучка, стоящего в углу. Замка на нем, к моему счастью, не оказалось, так что я просто откинула не слишком тяжелую крышку.

— Здесь записка, — объявила я, выуживая из недр сундука небольшой клочок бумаги.

— Записка? Кузнец построил этот тайник для какой-то записки?

— Тут еще ключ есть, — отозвалась я, все еще разглядывая крохотные закорючки на пожелтевшей бумаге. — Это Старшая речь? Можешь перевести?

Вопрос, конечно, был риторическим, но, судя по возникшему на лице эльфа выражению, больше всего ему хотелось ответить "нет".

Вытащив из сундука ключ, я поспешила покинуть темный закуток и всучить записку в руки единственному носителю Hen Llinge в доме.

— "Поиск свой начни с колодца, там, где эхо отзовется.
Десять раз шагни к реке — слева цель, невдалеке.
Двадцать небольших шагов. Сквозь ворота облаков.
Выйди там, где дремлет в жите перекрестков покровитель.
Осмотри пути бесстрастно. Знай — на среднем безопасно.
Заплутать нельзя никак. Поведет Ингранда знак.
Коли выбрал правый путь, встретить деву не забудь.
Тень утопленницы бедной в полдень станет стрелкой верной." Что за чушь?

— Не чушь, а почти что полноценная карта! — с восторгом заметила я. — Карта к сокровищам!

— Каким в черту сокровищам?

— Ну, к записям, — отмахнулась я. — Нужно их найти! Пойдем туда! Пожалуйста!

— Нет.

— Ну пожалуйста!

— Остановись, beanna. Я уже довел тебя сюда, о большем твоя ведьма не просила.

— Не просила, — кротко кивнула я. — Но есть один маленький нюанс.

Бровь эльфа вопросительно изогнулась и я, хитро улыбаясь, поспешила пояснить:

— У тебя нет выбора. Связь, энергетическое поле, десять футов... Помнишь?


________
Прим. автора:

*Да, я знаю, что значение большей части этих слов знают уже все, но все равно продолжаю их переводить. Потому что я могу. :D*
Bloede beanna — чертова женщина
D'yeabl — черт, дьявол
О, Dana, neen! — О, Дева, нет!
Bloede bean'chy — чертова ведьма
Beanna — женщина
D'hoine — человек, люди
Zweerg — гном
Hen Llinge — Старшая речь