Посмотри вокруг, мы здесь все лжецы, и каждый из нас лжет лучше тебя.
Петир Бейлиш (Игра престолов)

Я начинала испытывать стойкое чувство дежавю. Разве что на этот раз рядом со мной на кровати никто не сидел, а окна были плотно занавешены. Голова гудела, как будто во мне плескалось бутылки две вина, выпитые на голодный желудок. Не возникало ни единой мысли, а тело свое я и вовсе словно не чувствовала. Постепенно из-за двери стали доноситься приглушенные голоса:

— ... Я тебе сказала, пусть только очнется, я уж ей объясню как следует, раз этого раньше никто не сделал!

— Успокойся! Она же еще ребенок...

— Ребенок?! И давно такое происходит с детьми?!

— Она истощена и за последнее время видела больше, чем следует. Ей сполна хватит того, что уже произошло из-за этого, оставь ее в покое!

Я громко кашлянула. По правде говоря, для меня в тот момент это было единственным способом заявить о своем присутствии в мире живых. Шепчущие крики разом стихли, и мгновение спустя дверь со скрипом отворилась. Возникшая в проходе фигура несколько секунд потопталась на месте, а потом все же нырнула в полумрак комнаты.

— Ты слышала, да?

Туман в голове начал рассеиваться, а контроль над верхними конечностями постепенно возвращаться. Я слегка надавила пальцами на глазные яблоки через сомкнутые веки. Кажется, вопрос был риторическим.

— Ты потратила слишком много сил, переутомилась... В обмороке нет ничего удивительного. Я дала тебе отвар, пока ты была без сознания, сделала все, что было нужно. Скоро силы восстановятся, но тебе нужно отдохнуть...

— Астрид, — неожиданно хрипло прервала я, — не надо. Филиппа права, я не ребенок. Я немного разбираюсь в женской физиологии. Достаточно, чтобы понять, что это не было просто внезапной менструацией. Но, к сожалению, недостаточно, чтобы вовремя распознать некоторые признаки...

До меня донесся шумный вздох чародейки.

— Гвен, мне очень-очень жаль...

— Знаешь, что хуже всего? — неожиданно для себя отозвалась я.

— Что? — Астрид присела рядом.

— То, что я сейчас чувствую, — слова приходилось буквально выталкивать из горла. — Я чувствую... Облегчение.

Прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем я смогла продолжить:

— Я даже себя защитить не могу, а как тогда заботиться о ком-то другом? Этот мир... Он просто не предназначен для детей. Мне так кажется. Войны, болезни, ксенофобия... Я привыкла к безопасности и стабильности своего дома. Я не знаю, что делала бы, если бы не...

Голос предательски надломился.

— Тише... Иди сюда, — я уткнулась носом в чужое плечо.

Трудно сказать, сколько мы так просидели. Может час, а может всего десять минут.

— Я не знала, что это может случиться, — наконец нарушила тишину я. — Филиппа сказала, что я не могу...

— Много она знает, — печально отозвалась чародейка, продолжая успокаивающе гладить меня по спине.

Я несколько замялась, прежде чем продолжить расспросы.

— А Иорвет? Разве он не слишком... старый для этого?

— А ты точно знаешь, сколько ему лет?

— Нет...

— И ты человек. Сидхам проще... эм... зачинать с людьми, чем с себе подобными.

Я отодвинулась, подтянула к себе ноги и уперлась лбом в колени. Разговор начинал напоминать одновременно и абсурдный сон, и типичную беседу о сексе и ему сопутствующем с противно хихикающими школьниками. Астрид оставалось только завершить его словами "И помни, дорогая, обязательно нужно предохраняться!"

— Ложись спать, — мягко сказала чародейка, прежде чем подняться с кровати. — Я не буду тебе мешать.

Я кивнула и уронила голову обратно на подушку. Так значит, это я от какого-то зелья будто под кайфом. Хоть что-то прояснилось... Я опустила налившиеся свинцовой тяжестью веки. Прежде чем провалиться в сон, я услышала тихий скрип закрывающейся двери.

***

Вопреки моему первому впечатлению постоялый двор, где мы очутились по моей вине, не был просто воткнут посреди гор и деревьев. В этом я убедилась утром, когда, наконец, отворила одно из окон. Мне нужен был свежий воздух, а комната необратимо пропахла травами, остатки которых я обнаружила в камине. По всей вероятности, вчера Астрид сжигала их там пучками. Я вдохнула полной грудью. Август, а вместе с ним и лето, подходили к концу, но было все еще тепло. Что, на мой взгляд, несколько удивительно для мира, где якобы в самом скором времени должно начаться глобальное похолодание. Я уперлась руками в подоконник и принялась разглядывать поселение, прежде скрывавшееся от глаз новоприбывших. Времени, похоже, было уже прилично — местные жители вовсю занимались своими делами и обязанностями. С моего, кажется второго, этажа видно все в радиусе метров двадцати было почти как на ладони. Кто кормил животных, кто работал в огороде, кто с криками и радостными визгами играл в догонялки, а кто курил трубку, вальяжно раскинувшись в кресле.

Вдоволь надышавшись, я все же оторвалась от окна и прошла на середину комнаты. Из одежды на мне была только рубашка. Та же, что и вчера. Штаны и белье обнаружились висящими на ширме в углу. Сухие и без следов крови. Я одернула себя и совсем не по-женски быстро принялась их натягивать. Все за той же ширмой нашелся умывальник, которым я и поспешила воспользоваться. Умывшись и почистив зубы содой из прихваченной из Вергена коробочки, я наспех расчесала волосы, завязала их в низкий хвост и поспешила вниз, второпях едва не позабыв надеть сапоги.

Лестница обнаружилась в конце коридора. Мне оставалось преодолеть еще пару ступенек, когда до меня донеслись звуки знакомого голоса:

— В третий раз вам повторяю: у меня нет мази "от этого самого и чтоб еще вот это"! И не было! И не будет! Просто нечего по борделям расхаживать!

Незнакомый собеседник чародейки что-то сконфуженно пробухтел и смиренно поплелся в противоположную от нее сторону. Покрасневшая и со скрещенными на груди руками Астрид обернулась на мои шаги.

— А ты быстро клиентами обрастаешь, — не удержалась я. — "Вот это самое" это что?

— Профессиональная болезнь продажных женщин, — раздраженно фыркнула чародейка.

— Герпес что ли? — я поморщилась.

— Да. Думал, я его быстренько вылечу, пока жена не узнала! Нет, ну представляешь? Ну неужели люди не могут думать головой, а не гениталиями?!

— Я плохая кандидатура для таких вопросов, — я попыталась придать голосу беззаботности, но, кажется, вышло плоховато.

— Ох... — она разом поникла. — Прости меня.

— Ничего. Я же не первая... — разум истошно завопил, что смена темы жизненно необходима. — Есть хочу.

Брависсимо.

В первые секунды Астрид явно опешила от моих переходов, но потом быстро кивнула:

— Пошли.

***

Стоит признать, что со всеми своими признаниями в любви я изрядно поторопилась. Ибо уже никому и никогда не удастся отвоевать мое сердце у одной единственной женщины. У прекрасной и неподражаемой еды.

Хлеб был еще теплым, ежевичный джем кисловатым и с идеальной консистенцией, не позволявшей ему стечь с бутерброда, а мятный чай ароматным и в меру горячим. Жизнь была почти идеальна. Про вчерашнее я твердо пообещала себе не вспоминать.

Трава вокруг росла в обилии, но развалившемуся под моим стулом олененку это было глубоко фиолетово. Когда я покончила со своим завтраком, он все еще жевал выклянченные у меня куски хлеба. Увидел бы какой гринписовец — на месте бы от разрыва сердца умер.

В целом, сегодняшний день начинался странно и умиротворенно. Даже о том, что в главном зале таверны, в столь раннее время занимаемом только мной и моим еще не отрастившим рога кавалером, появилась Филиппа я узнала, лишь когда она оказалась метрах в двух от меня.

— Закончила? — она бросила на меня короткий взгляд. — Пошли.

Я быстро облизала ложку от остатков джема, схватила куртку со спинки стула и оторвала зад от сидения.

— Филь, подожди! Нам нужно кое-что обсудить.

Уже навострившаяся к выходу чародейка замерла и обернулась через плечо. Да, времени все обдумать у меня было предостаточно.

— Что именно? — аккуратно выщипанная бровь поползла вверх.

— Присядь, наверно.

— Послушай, — она скрестила руки на груди. — Можешь успокоиться, ты уже взрослая и я, хвала богам, не имею никакого отношения к твоему появлению на свет, так что на твою распутную жизнь и ее последствия мне плевать.

Я с трудом проглотила рвущиеся наружу слова. С избранного пути меня не сбить.

— Рада слышать. Но это не то. Сядь и я тебе расскажу.

Эйльхарт и не подумала сдвинуться с места или вообще как-либо пошевелиться. Я устало вздохнула:

— Филь, я помочь хочу. Хоть немного. Я тебе обязана. Только скажи для начала, ты не знаешь, где здесь можно купить клетку для канарейки? Ну и для попугайчика сойдет...

***

Похоже было, что моя феноменальная везучесть километровой аурой расстилалась вокруг меня, распространяясь еще и на тех, кому не посчастливилось в нее угодить. Иначе объяснить то, что мы попали в лошадиный час-пик, я просто не могла. Блин, да я не знала даже, что такое существует!

Всадники спешивались и дальше лошадей вели уже под узду. Астрид мужественно шагала впереди и тянула за собой сразу двоих. Я же с пыхтением ковыляла позади нее и пыталась решить, какое название лучше соответствует моей походке: "Привет, я жертва анального изнасилования" или "Привет, меня только что сняли с кола". Филейную часть своей тушки я упорно не чувствовала. Да, отнюдь не такие ощущения я испытывала в детстве при кратковременной поездке на пони. Хотя лошадь мне досталась чудесная, она даже не дернулась, когда я, отчаявшись забраться на нее нормально, попыталась запрыгнуть и плюхнулась животом на седло. А потом еще и в сидячее положение переползла. Да и сейчас она не имела никаких возражений против того, что я намотала ее поводья на одно запястье с новым кожаным поводком моего питомца, и покорно шла рядом, старательно пытаясь не раздавить семенящего рядом олененка. Я же продолжала делать вид, что это я веду эту парочку, а не они соглашаются следовать за мной, и судорожно прижимала к себе клетку.

— Астрид, — шепотом позвала я.

— М-м? — чародейка оглянулась через плечо.

— Она меня не укусит? — я демонстративно потыкала пальцем в сверлящую меня недобрым взглядом птицу.

— Гвен! — Астрид шикнула и продолжила уже шепотом. — Она же тебя слышит и понимает!

— Ой, — я виновато покосилась на нахохлившуюся полярную сову. — Прости, пожалуйста.

Или мне показалось и она просто шевельнула крылом, чтобы поудобнее устроиться, или действительно хлопнула им себе по горлу, не сводя с меня плошкообразных желтых глаз.

Меж тем мы были в уже опасной близости к месту, где хмурые дядьки в доспехах проверяли новоприбывших. Проверяли они не всех. Мы надеялись проскочить.

— Что здесь творится?! — возмутилась тощая и длинная, как жердь, женщина, как раз выбранная для досмотра. — Как вы смеете?! Я аристократка! Меня не будут досматривать, как какую-то преступницу! Мой муж узнает об этом!

Я сильнее прижала к себе клетку, впиваясь пальцами в прутья, и ускорила шаг. Быть может, мы успеем пройти, пока благородная дама отвлекает всех своими визгами, грозящими перейти в ультразвук.

— Эй, парень! — окликнул кого-то угрюмый, коротко стриженый рыцарь.

Я облегченно выдохнула. Кажется, пронесло.

— Парень, я к тебе обращаюсь! Сюда иди!

Похоже, избранный не торопился откликаться на зов. Решив не искушать судьбу, я практически бежала за своей спутницей. И резко затормозила, когда мое плечо вдруг оказалось в тисках чьей-то руки.

— Ты кем себя возомнил, мальчишка? — прогремел голос над самым ухом.

Я обернулась и замерла с разинутым от возмущения ртом. Мальчишка? Мальчишка?! Нет, ну для меня отнюдь не секрет, что я тощая селедка без сисек, выпуклой задницы и с узкими бедрами, но чтоб мальчишка?!

Благородного сира же, в отличие от меня, ошибка не смутила примерно совсем.

— Это что? — он выразительно посмотрел сначала на клетку в моих руках, а затем на жмущегося к ноге кобылы олененка в кожаном ошейнике.

"О, не волнуйтесь! В клетке моя наставница-полиморф, которую вам приказал найти и доставить ему король Радовид. А второй — всего лишь подарок от мужика, который трахнул меня и сбежал на утро. Ухаживают они так за дамами, эльфы эти," — подумала я, но вслух только промычала что-то невразумительное.

— Чего бормочешь?

— У вас какие-то проблемы, сир? — я едва сдержала порыв бросить клетку и повиснуть на шее вовремя подоспевшей обратно Астрид. — Моя дочь что-то натворила?

Опаньки. Дочь? Да она же выглядит максимум на пять лет старше меня! Хотя, сдается мне, что они с Филиппой ровесницы...

Мужчина смерил чародейку оценивающим взглядом. Не как женщину. Я не без гордости отметила, что даже уставшая после дороги и в покрытой пылью одежде она выглядит чертовски круто и представительно. Да, вот этой женщине я определенно позволю поприкидываться моей матерью. Пусть я и смотрюсь на ее фоне бледной тенью...

— Это съезд, на котором будут приниматься важные для всего Севера решения, милостивая госпожа, — рыцарь процедил это с явным оттенком раздражения, но уже по тому, что он снизошел до объяснений, становилось понятно, что госпожа вар Менд была сочтена достаточно важной персоной. — Это вам не зверинец.

— Ох, — чародейка обаятельно улыбнулась, — это моя вина. Ни в чем не могу ей отказать, а она так любит зверушек...

Я заулыбалась и закивала головой, когда, проследив за ее рукой, мужчина бросил на меня короткий взгляд.

— Эта современная молодежь, — Астрид махнула рукой. — Как вобьет себе какую-нибудь чепуху в голову.

Что ж, в этом могут участвовать и две актрисы.

— Вот вы, — вмешалась я, — мясо наверняка едите. А знаете, какие эмоции испытывает несчастное животное, когда его забивают? Оно жило себе, щипало травку на лугу, а потом ему размозжили голову и превратили в колбасу! А если у него остались детки? Мы должны заботиться о братьях наших меньших, защищать их! А вы? Как вам не стыдно?..

— Тихо, милая, — не переставая улыбаться (и как у нее только выходит!) чародейка похлопала меня по плечу. — Не донимай господина. Простите ее. Возраст, сами понимаете... Так мы можем идти?

— Ага, — несколько оторопело кивнул мужчина, кажется, не веря в свое счастье.

— Благодарю, — Астрид послала ему контрольную улыбку и, качнув бедрами, возобновила свой пусть к городским воротам. Я послушно засеменила следом.

— Филь, — шепотом позвала я нахохлившуюся чародейку. — А если я сделаю вид, что случайно тебя выпустила, ты какнешь ему на плечо? Надо же, мальчишка!

Сова молча стукнулась головой о прутья решетки. Потом еще раз.

— Ладно-ладно! Нет, так нет!

Как выяснилось, от возмущения я слегка пропустила момент, когда мы миновали ворота. Вернулась в реальный мир я, лишь когда по-прежнему шагавшая впереди Астрид почтительно замерла.

— Лок Муинне, — с каким-то благоговением вздохнула она. — Только задумайся, этот город пережил рассвет и упадок двух великих рас. И все еще стоит. Полуразрушенный, но стоит. Быть может когда-нибудь кости последних людей обернутся прахом, и он будет манить своими загадками и тайнами уже тех, кто придет в этот мир следом за нами...

— Красиво, — не смогла не согласиться я, когда мы возобновили движение. — А я в детстве мечтала стать археологом. Могла бы сейчас где-нибудь здесь ползать на четвереньках... Куда мы идем?

— Ищем конюшню. Скажи, а тебя не удивило, что в не слишком большой деревне у гор такой здоровенный постоялый двор?

— Вообще-то да, есть немного.

— Чародеи, ученые, археологи. Та милая женщина сказала, они отправляются туда круглый год. Более сохранившегося города вранов не найти на всем Севере, так что ничего удивительного. О, мы пришли!

Лошади чародейки послушно прошли в открытую для них дверь, а следом за ними и я. Похоже было, что для Астрид в этом деле не было ничего необычного, так что она, не дожидаясь конюхов, принялась устраивать лошадей в свободных стойлах. Я же прошла вглубь конюшни и уже там, присев на корточки, открыла дверцу клетки. С громким уханьем сова выпорхнула наружу и засветилась, начиная приобретать напоминающую человеческую форму, еще прежде, чем достигнуть пола.

В целях собственной безопасности я попятилась назад. С приглушенными ругательствами растрепанная Филиппа поднялась с пола.

— Довольна? — прошипела она, отряхиваясь от соломы.

— Да, — спокойно ответила я. — Тебя ведь не нашли.

— Я согласилась на это только потому, что мне надоела твоя болтовня. А теперь ты объяснишь мне, откуда ты узнала, что Радовид ищет меня?

— Почему ты не можешь просто мне поверить?

— Помнишь, ты как-то попыталась сострить, что я старше твоего почти двухсотлетнего полюбовника? — я непроизвольно дернулась на последнем слове. — Так вот, ты была права. Мне больше трехсот лет. И я говорю это тебе, не для того, чтобы ты восхищалась, как хорошо я выгляжу по сравнению со своими давно разложившимися в гробах ровесницами. Я говорю это, чтобы ты поняла, что я достаточно разбираюсь в людях, чтобы не верить всем подряд.

— Не достаточно хорошо, если вспомнить Цинтию, — не выдержала я.

— Что? — чародейка охнула. — Да как ты смеешь?!

— Может, ты еще и в женщинах разбираешься, проницательная? Настолько, что перед тобой почти три недели каждый день маячила беременная девушка — прости, женщина! — а ты не смогла этого понять?! — я прекрасно осознавала, что она ни в чем передо мной не виновата, но в последнее время держать эмоции под контролем было все труднее. — И не смей кричать на меня, это у меня здесь гормоны еще не восстановились, а не у тебя!

Чародейка замерла, широко раздувая ноздри, а я потерла лицо руками и тихо выдохнула:

— Прости. Я не хотела.

— Ладно, мне плевать, как ты узнала, — наконец вновь заговорила она. — Что ему нужно от меня?

— Он ненавидит тебя, неужели ты не знаешь? Ему плевать, в чем тебя обвинить, он просто хочет от тебя избавиться.

Несколько секунд Филиппа молча жевала губу.

— Допустим. И что у него есть против меня?

— Думаю, пока ничего. Они хотели получить показания против тебя у Трисс, но, как ты знаешь, Цинтия не смогла ее похитить.

— Глупый мальчишка, — проронила она, шагами меряя расстояние от одного стойла до другого. — Он связался с Нильфгаардом. Радовид смелый и упертый правитель. Дворцовые интриги ему не в новинку, я лично кое-чему его учила. Он амбициозен, уверен в себе, как и большинство мужчин, будь им девятнадцать или сорок лет, и это его погубит. Если он объявил мне войну, мне стоит просто выждать до момента, когда он станет не нужен императору и тогда...

Хлопнула вторая дверь, находившаяся всего в паре метров от нас. Вошедший замер в проходе, уставившись на меня, и как-то обреченно констатировал:

— Опять вы.

Взгляд холодных голубых глаз рыцаря скользнул по стоящей рядом со мной Филиппе.

— А вы кто?

Чародейка замерла в судорожном подыскивании отговорки. Так, зря я что ли так старалась перед воротами? Надо же было именно ему зайти именно сейчас... Но я же не могу позволить пропасть своим трудам.

— Это моя мать, — ляпнула я первое, что пришло на ум.

Филиппа с отвисшей от моей наглости челюстью и порядком обескураженный рыцарь одновременно уставились на меня.

— Мать? — переспросил последний. — А куда делась рыжая мать?

— Я здесь! — отрапортовалась словно из ниоткуда возникшая за моим плечом Астрид.

Мужчина еще раз обвел взглядом обеих потенциальных родительниц.

— Так и она тоже мать? — уточнил он.

— Да.

С выбранного пути меня было не сбить.

— Значит они обе ваши матери?

— Именно, — с готовностью подтвердила я.

— Твою ж ма... Кхм.

— Постойте, — я прищурилась и скрестила руки на груди. — Вас что-то не устраивает? Мы из свободного государства без предрассудков. И... и вообще мы либералки!

Бедняга уже даже не пытался разъединить съехавшиеся на переносице брови. Он только как-то забито поинтересовался:

— А рожал-то кто?

— Я, — на автомате хором сообщили офигевшие ничуть не меньше рыцаря Астрид и Филиппа.

— Аг-га...

— Мы уже собирались уходить, — влезла я.

— Ага... — все с той же интонацией человека, чей мир переворачивается прямо сейчас, отозвался мужчина.

— До свидания, — я подцепила все еще пребывающих в прострации новоиспеченных родителей под локотки и потащила к по-прежнему распахнутой двери. — И помните, никакого мяса! И яиц тоже, а то рано или поздно призрак курицы-матери начнет вам сниться!

— Курицы-матери? — переспросила Астрид, когда мы нырнули в безопасную темноту ближайшего поворота.

— Это был порыв вдохновения, — отмахнулась я. — И я ведь сбежала от него.

— Это точно, — Филиппа с ухмылкой запустила руку в волосы, выискивая оставшиеся там после приземления в конюшне соломки. — Если бы я была мужчиной, то сама бы от тебя сбежала.

— Эта идея уже не оригинальна, — я все же приняла у Астрид поводок Бэмби и свою сумку. — Куда мы теперь пойдем?

— В мой дом, — Филиппа зарылась в волосы уже двумя руками. — Чтоб тебя! В мой дом, но так, чтобы по дороге туда никто меня не видел в таком виде!

Прежде чем я успела поинтересоваться, как она себе это представляет, чародейка вновь засветилась и через считанные мгновения с уханьем вспорхнула мне на плечо. Черт, я-то раньше думала это просто клетка тяжелая... Кхм-м... Пожалуйста, пусть она не читает мои мысли...

— Я готова поработать такси за еду и ванну, — быстро сообщила я вслух.

***

Ладно, я должна признать, что случаются в жизни и хорошие утра. Часов в одиннадцать минимум, когда ты открываешь глаза в мягкой постели (пусть и не разобранной, потому как вчера я слишком устала даже для того, чтобы раздеться) и осознаешь, что в ближайшие пару часов тебе никуда не надо. Как ответила мне Филиппа на резонный вопрос о том, почему у нас с собой ни одного пафосного наряда, "В этом городе чародеек, как собак не резанных, и каждая из них будет всеми силами пытаться затмить остальных. Всем это известно (конечно, кроме тебя!), так что лучшие швеи Севера уже собрались здесь в ожидании заказов, осталось только поманить их пальцем". Собственно именно этим обе представительницы чародейской братии и занимались на первом этаже. Я же поспешила сбежать от них, предварительно выпросив наколдовать мне воды в бадью.

Колени уже порядком онемели от долгого стояния на них, и я попыталась немного сменить позу, но вышло так себе. В очередной раз окунув щетку в мыльную воду я продолжила свое крайне увлекательное занятие. Нет, я точно жена мечты для эколога: сама помылась и потом в той же воде искупала домашнего оленя. Никакого водного перерасхода.

Сам звереныш, судя по довольно прищуренными глазам, от начала и до конца одобрял мою затею.

— Как ты думаешь, — обратилась я к нему, продолжая тереть короткую шерсть на боку, — сколько платьев они там уже заказали за два-то часа? Ох уж эти женщины... Только дай им волю. Вырастешь — поймешь. Но если вздумаешь обнадежить какую-нибудь симпатичную олениху, а на утро сбежать — лично тебя освежую.

Дверь за моей спиной хлопнула.

— Забудь, что я говорила, мужчина тебе нужен и срочно, — Филиппа вздохнула. — Может, хотя бы оленю душу перестанешь изливать, жуткое зрелище.

— К черту мужчин, — я провела щеткой вдоль оленьей холки. — А когда я буду сорокалетней и одинокой, то заведу себе еще штук десять оленей. Буду оленьей мамочкой.

Я не видела лица чародейки, но готова была поклясться, что она закатила глаза.

— Ты уже. Может, еще бантик ему на хвост повяжешь, когда закончишь мыть?

— Банальщина. Я склоняюсь к новому ошейнику с шипами. И ты сама говорила, что от него воняет.

— Так, ладно... Я пришла к тебе с двумя новостями.

— Хорошей и плохой?

— Хорошей и чудесной. С какой начать?

Я удивленно замерла на пару секунд.

— Давай с хорошей.

— Это твое, — чародейка прошла мимо меня и опустила что-то на кровать. — Чтобы никто не смел сказать, что ученица Филиппы Эйльхарт выглядит, как серая замарашка.

Здрасте, приехали. У нас тут новенький в череде моих описаний.

— Я этого еще не видела, но подвох уже чувствую. Что с замечательной новостью?

— Можешь считать свое достоинство восстановленным, — с какой-то довольной улыбкой пропела Эйльхарт. — Если увидишь Хенсельта, даже можешь его поблагодарить за возврат.

— Чего? — я оторвалась от оттирания пятнышка, которое наверняка являлось частью окраса. — А что мое достоинство делало у Хенсельта? Когда я успела его ему отдать?

— Не ему, а более чем прекрасно тебе известному одноглазому мерзавцу.

На несколько секунд я замерла с отвисшей челюстью, но потом все же взяла себя в руки и обрела относительный дар речи:

— Что? Откуда ты... Это все ты, поганец! — я обернулась к уставившемуся на меня олененку. — Мало того, что подглядывал, так еще и разболтал! Она даже не настоящая сова, не дружи с ней!

— Тут разве что идиот не догадается, — фыркнула Эйльхарт, а до меня вдруг окончательно дошел смысл ее предыдущих слов.

— Что значит поблагодарить Хенсельта? Что он сделал? Что случилось?! — я с неожиданной для себя прытью подлетела к чародейке, все еще сжимая щетку в мыльных руках.

— Успокойся, — Филиппа уселась на кровать рядом с моим новым выпендрежным нарядом.

— Скажи мне!

— Саския прибыла в город пару часов назад, — помучив меня еще с полминуты начала чародейка. — Прибыла, разумеется, не одна. Догадываешься, кто пристроился в свиту к возлюбленной королеве?

Я не отреагировала, хотя ощущения от слов были ничем не лучше пощечин. Вода с рук продолжала капать на сапоги.

— Идиот, — Филиппа закинула одну ногу на другую, — на что он рассчитывал? Что его-то лицо никто не узнает? Но цель какая благородная, прямо не верится, что опаснейший преступник, — защищать королеву от недоброжелателей...

— Хватит, — одними губами попросила я. — Скажи, что с ним. Просто скажи.

— Хенсельт знает, кому он обязан своим поражением. И Хенсельт не прощает. Это не Верген, где убийца может превратиться в благородного рыцаря, здесь любой скоя'таэль преступник, его величество поступил по закону...

— Он жив?

— Да.

Я со стоном сползла на пол рядом с кроватью и уткнулась лбом в колени. У меня даже не нашлось сил удивиться теплой ладони, на считанные мгновения опустившейся мне на плечо. А потом голос чародейки припечатал:

— Пока.

Я все же подняла голову:

— И что будет?

— Хенсельт не станет рисковать, сделает все как можно раньше и быстрее. Но совсем без шумихи этот кабан обойтись не в состоянии, казнь произойдет на закате, на площади. Эй. Ну же, не смей.

Ее пальцы сжали мой подбородок, не позволяя опустить голову.

— Ты выглядишь жалкой, Гвен. Это отвратительно.

— Почему Саския ничего не сделает? Почему?

— Потому что государство ей важнее, бестолковая. Она не станет вступать в споры с монархами за жизнь врага всего Севера. Это необходимая жертва. Что ты делаешь?

— Я ухожу. Где он? Куда идти?

— Тряпка, — она вцепилась в мое запястье. — Хочешь, чтобы он напоследок вытер ноги об тебя и твою большую любовь? Тебе этого будет не хватать?

— Да! Именно! Куда мне идти?

Эйльхарт замерла, а потом быстро нагнулась и бросила мне черный сверток с кровати.

— Переодевайся.

— Просто так не скажешь?

— Нет.

Ладно, твоя взяла. Мелко трясущиеся руки усложняли задачу, но я все же справилась со шнуровкой на бриджах и отбросила их на кровать.

— Рубашку тоже, — Филиппа скрестила руки на груди, наблюдая за мной.

Я со свистом втянула воздух и, отвернувшись, скинула с себя еще и этот предмет гардероба. Потом уставилась на платье, которое держала на вытянутых руках. Спереди все было подозрительно наглухо закрыто и без единого украшения. Я развернула вещь, чтобы приступить к натягиванию, и замерла:

— Одна из лучших швей Севера что-то напутала. Где здесь спина?

***
Сказать, что я чувствовала себя гордой представительницей древнейшей профессии — ничего не сказать. Но о заветном куске платья, прикрывшем бы мою спину вплоть до копчика, оставалось только мечтать. На всякий случай, прежде чем нырнуть в сырое полуподвальное помещение, я еще раз поправила волосы, лежащие на плече с целью скрывания весьма своеобразной татуировки.

— Стоять, — хрипло гаркнула мужская фигура, почти сразу преградившая мне путь. — Куда?

Никакой дрожи в голосе, ты справишься. Пусть у него даже тени сомнения не возникнет, что ты нервничаешь и боишься до чертиков. Все получится...

— Точно не к тебе, милостивый господин.

Еще немного презрения в голосе и я сама захочу себя убить. Отлично.

— Кто такая? — охранник сделал еще шаг в мою сторону.

В темницу я попала обходным путем, миновав пост охраны, — одна из стен попросту разваливалась от старости и уже образовала достаточную для моей тушки дырку, по-видимому вовремя не замеченную каэдвенцами. Но сейчас мне следовало производить впечатление человека, которого внутрь без каких-либо проблем впустили стражники.

— Меня стоило бы узнать, — я уверенно сама сделала еще один шаг, входя в полукруг света от закрепленного на стене факела и незаметно выдохнула. Теперь могу временно не думать о притаившихся в темноте крысах.

— Кто такая? — не изменившись в лице, повторил каэдвенец.

Да пребудет со мной удача... Я скрестила руки на груди и слегка вскинула голову:

— Филиппа Эйльхарт.

Мгновение и бедный мужик словно бы стал пониже ростом и закашлялся. Я едва не присвистнула. Вот нифига себе. Так, включаем дрянь на полную. Давай, Гвен, ты ведь училась у нее два месяца, ты знаешь, что делать.

— Извиняюсь, милсдарыня, — прервал молчание сам охранник. — А сюда вы зачем пришли? Здесь одни крысы да я...

— Я забираю арестованного, — безукоризненно холодным тоном прервала я.

— Чего? — глаза каэдвенца округлились. — С какой стати?

— Я — советница королевы Саскии. Я исполняю ее волю.

— А я служу королю Хенсельту и преступник арестован по его приказу. И по его же приказу будет казнен на закате.

— Я не намерена спорить, раз вас не посчитали достаточно важным звеном, чтобы уведомить о договоре моей королевы и вашего короля.

— Каком таком договоре?

Я помолчала с минуту, делая вид, что размышляю, достоин ли он объяснений.

— Преступник будет казнен, — наконец с нотками льда в голосе начала я. — Но он оказал огромную помощь в становлении независимого государства. Моя королева ценит это. Она и Хенсельт заключили договор, согласно которому король пообещал передать нам пленника. Он заслужил последнюю милость королевы и будет казнен быстро, тихо и без свидетелей.

Мужчина свел кустистые брови на переносице.

— Допустим. Так с чего здесь вы, а не кучка мужиков с мечами?

Я слегка приподняла уголки губ, приблизилась к нему и, пристально глядя в глаза, зловеще прошептала:

— Я сказала быстро, тихо и без свидетелей.

Я отстранилась, а каэдвенец непроизвольно дернулся.

— Теперь мы все выяснили? — вскинув брови, уточнила я. — Приведите его. Живее.

Он глянул на меня сверху вниз с каким-то отвращением, но все же послушно развернулся к единственной запертой двери. И это все? Он мне поверил? Черт, как же круто быть самой сильной чародейкой Севера! Но минутку, я тут кое-что забыла...

— Эй, — окликнула я уже обнаружившего нужный ключ хмурого охранника. — У него должно было быть оружие при себе. Где оно?

Мужчина молча махнул рукой на исцарапанный сундук, очень кстати располагавшийся возле меня. Я осторожно присела перед ним. Замком на крышке и не пахло, и я без всяких затруднений откинула ее назад. Особо не запариваясь по этому поводу, я нацепила ремень с ножнами себе на пояс, а лук и колчан повесила на плечо. Не могла я не порадоваться тому факту, что эльфийское оружие по определению было легким. Сзади послышался приглушенный стеной голос:

— Шевелись, ублюдок. Сама Эйльхарт по твою душу явилась, чтоб старой ведьме провалиться. И да, куда уж предупреждать простых солдат о решениях венценосцев!..

Вот она, оборотная сторона медали. Я резко обернулась на движение и спохватилась, лишь когда встретилась взглядом с зеленым глазом эльфа. Вот черт... Собственный план казался таким идеальным и безупречно продуманным, но как я могла не предусмотреть чего-то такого? Если сейчас Иорвет не сориентируется и не подыграет мне, то... Жили они не вместе, недолго и не то чтобы счастливо, зато умерли в один день.

Я быстро преодолела разделявшее нас расстояние и замерла. Скоя'таэльский командир выглядел... хреново. Доспехов на нем не было, только штаны и рубаха. Да и наивно было предполагать, что он не будет избит. Это же Иорвет, мать его, о какой сдаче без боя тут может идти речь? Я едва сдержала порыв осторожно, чтобы не причинить боли, коснуться разбитой губы и постаралась взять себя в руки. Ну почему же ты такой идиот? А я почему такая влюбленная дура и мазохистка?

Коротко кивнув каэдвенцу я перехватила скованное кандалами запястье.

— Не вырвется? — поинтересовался стражник.

— Колено прострелю*, — каким-то чужим голосом пообещала я и потянула эльфа к выходу. Он, похоже, всеми силами пытался осмыслить происходящее, так что даже не подумал сопротивляться. И вообще как-либо реагировать.

Хриплый голос раздался, лишь когда мы, под пристальным взглядом охранника, завернули за угол:

— Какая честь, госпожа Эйльхарт.

Я бросила на него короткий взгляд и демонстративно промолчала.

— Я думал, вы старше.

В гробовом молчании я продолжила идти по сырому, воняющему плесенью коридору, едва освещенному скудным светом попадающихся по пути факелов, и соображать, оттуда ли я пришла.

— Почему ты пришла? — сдался эльф.

"Потому что люблю тебя, идиот" — пронеслось в моей голове, и я сильнее сжала его запястье, перешагивая через отвалившиеся от стены камни.

— Не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться на грозу северных королевств в кандалах, — сказала я вслух.

Несмотря на всю клубящуюся во мне обиду хотелось обнять его, прижаться, уткнувшись лбом в плечо. Сказать, как сильно я за него боялась. Или хотя бы опустить руку ниже, чтобы сжать ладонь. В тот момент меня злило, что перчатки на нем остались, лишая меня возможности чувствовать под пальцами горячую кожу и бьющийся пульс. Наверно, так поступают все влюбленные женщины. Обижаются, злятся, а потом просто сдаются и готовятся простить в любую секунду, стоит только подать им сигнал. И я была готова.

Пару полуразрушенных каменных сводов спустя Иорвет вновь заговорил:

— Саския тебя отправила?

Я замерла как вкопанная. Все. Меня словно послали в нокаут одним точным ударом. А потом еще и ведро ледяной воды сверху вылили, чтобы уж точно пробудить от всех бестолковых женских грез. А ты как думала, в сказку попала?

Прошло несколько мгновений, прежде чем я вернула самоконтроль настолько, чтобы стереть выражения лица побитой собаки и, уже повернувшись к скоя'таэлю, прошипеть:

— Конечно. Меня отправила твоя благоверная. Та самая, что бросила тебя, лишь бы не злить лишний раз северных монархов. Просила передать, что безумно тебя любит!

— Почему ты злишься?

Я набрала в легкие побольше воздуха и скороговоркой выдала:

— Essea neen gwennen? Te aeskell me. Te mire, que duin me aebesyrn, dice, que te aominne me, wen aedreg? Mire, que me duin aeiuith, сathain te wett?

Похоже было, что злость чертовски хорошо влияла на мои лингвистические способности. Несколько секунд он, не мигая, смотрел на меня.

— Neen ifit, que te aeved Hen llinge.

— Конечно ты не знал, — я вскинула голову, отказываясь от идеи вновь насиловать свои мозг и язык текстом на Старшей речи. Но то, что я уже сказала, определенно стоило всех тех вечеров, потраченных на изучение. — Откуда тебе знать что-то обо мне? Какое тебе вообще дело до меня? Я ведь не умею летать и выдыхать огонь. Я смогла вытащить тебя из тюрьмы, только и всего. И знаешь что? Иди ты к черту, Иорвет. Я сделала, что могла, дальше справляйся сам. Вот выход.

Довольная своим выступлением, я развернулась на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом двинулась к виднеющемуся в стене отверстию.

— Гвен! Ты ведь лучше меня. Ты не оставишь меня без оружия и в кандалах под носом у каэдвенцев.

Дрянь. Почему я настолько предсказуема?

***

— Пошевеливайся, ублюдок!

— Не переигрывай, — шепнул скоя'таэль.

Я мило улыбнулась проходящей мимо нас молоденькой барышне чародейского вида. Хотя понятие молодости на этом съезде стало относительным, рядом со мной вот шествовал двухсотлетний старикашка, выглядящий максимум на тридцать.

— А я и не играю, — прошипела я, придвинувшись к нему.

— Знаешь, куда идешь?

— В этот город съехалась куча ремесленников со всего Севера. Найдем кузнеца и разойдемся.

Эльф кивнул и продолжил шагать впереди меня, изображая смиренность со своей неминуемой участью. Я сглотнула. Он-то знает, что никакая я не чародейка и запросто может вырваться из моей сомнительной хватки в любую секунду. Но он не делал этого. И кого я обманываю, осознание пусть и относительной, но власти над кем-то, кто почти в два раза шире меня в плечах и выше на голову, было приятно... Щеки мгновенно запылали, и я мысленно поблагодарила всех известных богов за то, что иду позади. Все, юная бдсмщица, уймись!

Ладно, что мы имеем? Самый разгар торговли, все прибывшие кузнецы наверняка уже расположились на главной площади. А кого там полным-полно? Точно, солдат со всех королевств, чьи представители прибыли на съезд. А, следовательно, нам туда проход закрыт. Тоже мне парочка преступников. Бонни и Клайд, блин... И что остается? Искать здесь, в пустынных районах. Да, нам поможет только чудо...

— Гвен!

Я дернулась, очнувшись от своих невеселых размышлизмов. А чтоб меня...

— Гретель?! Что ты здесь делаешь?

— Да как все, — она махнула рукой на прикрытый тканью воз и запряженного в него ослика, расположившихся невдалеке у ряда полуразрушенных колон. — Только приехала. Говорят, тут все можно продать втридорога, благородные да магики деньгами сорят не глядя. А ты... — она резко замолчала, наконец обратив внимание на стоящего рядом со мной эльфа, и быстро буркнула: — Здрасте.

— А инструменты тоже с собой? — я почти подлетела к краснолюдке.

— Конечно, — девушка удивленно сдула со лба светлую прядь. — Мало ли что.

— Мало ли что к твоим услугам, — разве что не потирая руки, сообщила я. — Поможешь нам?

— С чем?

Иорвет демонстративно погремел цепью.

— Как вас угора... — она осеклась, переводя округлившиеся глаза с меня на эльфа и обратно.

— Да-да, — я быстро закивала, поняв ход ее мыслей, уже заставивший девушку покраснеть, как перезрелый помидор. — Техника безопасности не наш конек.

Я повернулась к открывающему и закрывающему рот, будто выброшенная на берег рыба, эльфу и шикнула на него.

— Ну тогда я пойду... — прозаикалась Гретель. — Инструменты возьму...

— Спасибо! — пропела я и, пока краснолюдка искала что-то в одной из сложенных в повозку сумок, придвинулась к Иорвету и зашептала: — Молчи. Она все поняла правильно, ясно? Или ты хочешь, чтобы она узнала, что ты только что сбежал из тюрьмы?

— То, что она думает, не намного лучше, — зашипел он в ответ.

Я быстро отпрянула от него, когда краснолюдка, уже начавшая потихоньку возвращаться к своему нормальному цвету, двинулась обратно к нам с чем-то, напоминающим напильник, в руке.

Пока она разглядывала кандалы и размышляла, с чего начать, я расстегнула ремень с мечами и осторожно прислонила их к ближайшей колоне, оставшейся от какого-то прежде наверняка величественного вранского строения. А сейчас обратившегося в живописные развалины. Почти сразу к мечам присоединился и лук с колчаном. Я распрямилась и тут же зажмурилась от жуткого металлического звука.

— Прочные, — машинально прокомментировала Гретель, но тут же спохватилась, вновь густо побагровела и спешно опустила глаза.

Мне уже становилось откровенно ее жаль. Зря я не придумала другую отговорку, бедная того и гляди сознание потеряет. Или же... Я чуть не хлопнула себя по лбу, посмотрев на для удобства низкорослой девушки присевшего на каменный обломок чего-то скоя'таэльского командира. Со мной-то она начала разговаривать нормально... Нет, нет. Одной влюбленной дурочки на эту эльфийскую душонку хватит. Нет.

— Я пойду, — вставила я, прежде чем меня вновь оглушил дуэт оков и напильника. — Дела еще остались.

Гретель посмотрела на меня с каким-то ужасом, едва не выронив свое орудие пытки моих барабанных перепонок. Направленный на меня взгляд эльфа я скорее почувствовала, чем увидела. Шанс того, что краснолюды хоть немного интересуются Старшей речью, был почти что равен нулю, так что, вскинув голову, я бросила:

— Essea n'aen do hur, — я не была до конца уверенна, откуда узнала последнее слово, вряд ли от Астрид. На ум приходила одна лишь Даэр. — Va faill. Увидимся, Гретель. И еще раз спасибо!

Так-то! Потому что нечего бросать меня после... Всего. Я подхватила юбку и энергично зашагала к ближайшему повороту, не дожидаясь ответа. Да и что еще он мог мне сказать? Спросить где остановилась Саския и как до нее дойти? Оказавшись вне поля зрения, я перешла на легкий бег. Такой, который позволяли небольшие, но все же ощутимые каблуки на сапогах. Остановилась я лишь у почти целого дома из белого камня. Впрочем, целым он казался лишь снаружи, внутри выяснилось, что почти половина потолка первого и по совместительству пола второго этажа благополучно обвалилась. Ну а крышей там и вовсе не пахло. Ну и черт с ним, главное, что поблизости я никого не заметила.

Я прошла к стене, прислонилась обнаженной спиной к ее шершавой холодной поверхности и медленно сползла вниз. И лишь после этого, с чувством выполненного долга, разрыдалась.

Не знаю, было ли мне когда-либо еще так же жаль себя, как в этот момент. Наверно, нет. За что мне все это? Я что-то натворила перед своим перемещением сюда, напрочь вылетевшим из моей головы? Иначе объяснить все себе я попросту не могла. И ведь я верила... Нет, я надеялась. Надеялась, что даже после всего произошедшего все еще может быть хорошо. Почему-то мне упорно казалось, что, несмотря ни на что мы будем вместе. Так должно было быть. Должно было, если бы моя жизнь была сказкой или красивой легендой. Но мой Ланселот не сражает дракона ради Гвиневры, он отвергает ее ради него.

Я готова была молиться, чтобы никто не смог увидеть меня в тот момент. Да, Филиппа, все верно, я жалкая. Какая же я жалкая... Забиваюсь в угол, чтобы поскулить без лишних глаз и ушей. Надеюсь, твой мешок с сюрпризами опустел, жизнь, потому что я сдаюсь. Я больше не могу. Не хочу.

Даже если бы я и захотела, то не смогла бы хоть приблизительно сказать, когда я поняла, что лившиеся, казалось, бесконечным потоком слезы высохли, а всхлипы остались внутри. Я обнаружила себя все еще сидящей на пыльном полу в углу полуразвалившегося дома. До чего докатилась. Хоть фотографируй и отправляй Стеннису как открытку, пусть позлорадствует, где бы он уже не был. Следующие минут пятнадцать ушли на то, чтобы заставить себя вновь встать на ноги. Вот бы добраться до дома Филиппы, ни на кого не наткнувшись по дороге. Эйльхарт могла сколько угодно поддерживать мой образ роскошными платьями, но что поделаешь, если ученица величайшей чародейки Севера бредет по улице с красными глазами и припухшим от слез лицом, украшенным разводами дорогой подводки для глаз?

Решив сориентироваться уже по дороге, я добрела до пролома в стене, где когда-то была дверь и выглянула наружу. Удар по затылку пришел неожиданно. Резкая боль, земля оказалась перед самым лицом, а потом наступила чернота.

________
Прим. автора:

Essea neen gwennen? Te aeskell me. Te mire, que duin me aebesyrn, dice, que te aominne me, wen aedreg? Mire, que me duin aeiuith, сathain te wett? — А я не должна? Ты бросил меня. Ты думаешь, что можно меня обмануть, сказать, что любишь меня, и сбежать? Думаешь, что мною можно пользоваться, когда тебе захочется?
Neen ifit, que te aeved Hen llinge. — Не знал, что ты понимаешь Старшую речь.
Essea n'aen do hur. — Я не твоя шлюха.
Va faill. — Прощай.

________

*У викингов фраза про стрелу в колене использовалась в качестве шуточного аналога слова "женитьба". Хотя в данной сцене у Гвен есть лук и она вполне может на самом деле угрожать пустить его в действие. :)


Ссылка уже какое-то время висит в шапке фика, но, полагаю, многие еще не видели.
Первый (и мне очень хочется верить, что не последний:) арт к фанфику. Гвен от чудесной и очень талантливой Marggo. Еще раз огроменное спасибо!))
http://i066.radikal.ru/1411/24/fa59a8eae4b6.png