Ведьмак не видел, как чародейка завалилась на бок и упала. Медленно встала на четвереньки, помотала головой, пытаясь прийти в себя. На камень между ладонями тяжело падали капли крови.

      Фрейя со стоном села, прижимая рукав к носу, и тут же почувствовала, как по шее стекает что-то теплое — из ушей тоже шла кровь. Она не сказала ведьмаку о том, что для декомпрессии у нее попросту нет половины ингредиентов, равно как и о том, что артефактную компрессию делала только дважды в жизни и оба раза в Академии. Под присмотром наставницы, с должной энергетической подпиткой от амулетов и источника Силы. Делать компрессию легким движением брови было доступно только самым умелым и сильным чародеям. Фрейя далеко не была ни самой умелой, ни самой сильной, и то, что она сейчас задумала, очень отдавало суицидом. Но оставить ведьмака здесь она не могла. Неважно, что он пришел за ней явно не из альтруизма, неважно, что все время он либо бурчал что-то невежливое, либо смотрел на нее с легким недоумением. Все это было совершенно неважно. Фрейя всем своим существом чувствовала одно — ведьмака она должна вытащить. Любой ценой.

      Она не знала, как долго просидела вот так, прислонившись к прохладному шершавому камню, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами, глядя на маленькую нефритовую статуэтку мужчины с двумя мечами за спиной. Поднялась, шатаясь, подобрала статуэтку и сумку с зельями, которую тут же открыла. Вытащила темный флакон с синей лентой на горлышке и залпом выпила его содержимое. На мгновение Фрейе показалось, что мир вокруг взорвался в ослепительной вспышке, заколотилось сердце и сильно закружилась голова. Она переждала немного, стоя с закрытыми глазами, стараясь дышать ртом. Тонизирующее зелье действовало, наполняя каждую клеточку тела легкостью и Силой. Фрейя вытерла еще сочащуюся кровь рукавом, подняла посох и решительно полезла в узкую расселину в стене.

      Отплевываясь и оскальзываясь на мокрых камнях, Фрейя выбралась из узкого лаза. Вторая пещера была больше, чем та, в которую ее выкинуло телепортом. Примерно треть ее занимало озерцо с прозрачной ледяной водой, из которого тонкий ручеек уходил в расщелину в полу, откуда как раз и вылезла чародейка. Она отряхнулась и сразу, не теряя времени даром, пока не прошло действие эликсира, направилась к относительно ровному пятачку неподалеку от воды.

      Теоретически декомпрессию можно было провести вообще без подручных средств и ритуалов, исключительно за счет собственной силы мага. На практике же таких глупцов не находилось, потому как распаковка требовала силы в несколько раз большей, чем редукция и упаковка объекта.

      У Фрейи с собой был стандартный походный набор любой уважающей магички: свечи, зачарованный мелок, размеченная веревка с колышком на конце и треножники для трав. Только вот этого было недостаточно. Для правильного распределения энергетических потоков нужны были три кристалла, отшлифованные специальным образом. Она запретила себе думать о том, к каким последствиям приведет такое варварское обращение с магическими ритуалами, и начала максимально аккуратно рисовать пентаграмму.

      Подготовка заняла почти три четверти часа, дольше ждать было нельзя —действие тонизирующего зелья постепенно проходило. Она в последний раз окинула взглядом пентаграмму, расставленные на символах Беллетэйна, Ламмаса и Йуле свечи и пустые треножники. Осторожно, стараясь не повредить нарисованные мелом линии, положила в центр пентаграммы фигурку ведьмака, взяла посох и начала читать заклинание.

      — Yn all’an daonna ar ais…

      Воздух задрожал от пронизывающей его магической энергии, из носа чародейки снова потекла кровь, но она лишь сильнее сжала посох и повторила громче:

      — Yn all’an daonna ar ais!

      Внезапно налетевший ветер бился внутри пентаграммы. Фигурка с мечами начала стремительно расти, на мгновение стала дымчато-прозрачной и вдруг обрела плоть. Посреди пентаграммы, разметав свечи и треножники, смазав меловые линии, лежал ведьмак.

      С минуту он просто таращился на Фрейю, судорожно хватая ртом воздух, будто вытащенная на берег рыба. Потом его взгляд упал на озеро за ее спиной, и ведьмак с нечеловеческой скоростью рванулся к воде. Стоявшую на его пути Фрейю он отшвырнул, словно тряпичную куклу. Чародейка, до того державшаяся на ногах только благодаря своему посоху, упав, даже не сделала попытки подняться.

      Эскель с плеском кинулся в ледяное озерцо, периодически нырял под воду, отплевывался и снова нырял. Постепенно у него в голове начало проясняться, тренированный организм мутанта быстро справлялся с последствиями обезвоживания. Эскель внезапно вспомнил, как сбил кого-то с ног, когда бежал к воде. Он резко обернулся и увидел лежащую на боку Фрейю, под ее головой растекалась красная лужица. Выругавшись, ведьмак нехотя вылез из озера.

      Из носа у чародейки сочилась кровь, а лицо было таким бледным, что поначалу он даже на мгновение испугался, что она умерла. Эскель осторожно перевернул ее на спину и после недолгих раздумий выжал ей на лицо воду из своего рукава.

      Фрейя распахнула глаза и, увидев перед собой ведьмака, слабо улыбнулась, прошептав одними губами: «Получилось!» И тут же снова потеряла сознание. Эскель не стал ее приводить в чувство — пару раз доводилось уже видеть такой обморок, вызванный истощением сил. Лучшее, что теперь можно было сделать, — оставить ее в покое. Очнется сама, когда немного восстановится. Он устроил чародейку поудобнее, осторожно вытер кровь и подложил под голову свернутый плащ, который обнаружился в ее сумке.

      Мокрая одежда противно липла к телу, в сапогах хлюпало. Конечно, для ведьмака риск заболеть простудой от переохлаждения стремился к нулю, но дискомфорт от этого меньше не становился. Следовало хоть как-то высушить одежду. Он внимательно огляделся вокруг в поисках хоть чего-то, что можно было использовать для костра. Тщетно. В пещере не было ни листика, ни деревяшки, только вода и камень. Эскель вздохнул, выругался еще раз и принялся стягивать мокрую одежду. Несколько раз использовал Аард, чтобы хорошенько отжать воду, поморщившись, надел все снова. И крепко задумался.

      Чародейка была по-прежнему без сознания, это, с одной стороны, было неплохо — так она точно не станет мешаться под ногами. С другой стороны, было совершенно неизвестно, когда она придет в себя и можно будет двинуться к предполагаемому выходу. Размышляя таким образом, Эскель невольно разглядывал лежащую перед ним девушку.

      Фрейя выглядела так, как полагалось для выпускницы школы чародеек в Аретузе: слишком гладкая кожа, слишком правильные черты лица, слишком блестящие волосы, дабы не мешаться, убранные в косу. На ней был охотничий костюм, пошитый из хорошей кожи и отлично подогнанный по фигуре. В Дубках она явно оказалась не ради денег и в подземелье полезла тоже не просто так.

      В боковом тоннеле послышался шум. Эскель вскочил на ноги, затягивая ремни с ножнами, завел руку за спину. Рукоять меча привычно легла в ладонь. В любом случае надо было прежде всего разобраться с накерами. Их вопли, пусть даже и в значительном отдалении, изрядно нервировали ведьмака. По его прикидкам, там было восемь или десять особей.

      Накеров оказалось больше дюжины, и Эскель сильно подозревал, что где-то рядом есть их гнездо, но сейчас плутать по пещерам он не собирался. Слева чувствовался запах мокрой листвы, настолько сильный, что он даже не стал осматривать трупы накеров, а сразу направился к источнику запаха.

      Выход обнаружился практически сразу за поворотом. Он немного постоял перед пещерой, осматриваясь, убедился, что никакой опасности в пределах видимости нет, понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где находится, и с сожалением полез обратно. Оставалось надеяться, что чародейке уже лучше.

      Фрейя лежала в той же позе, в какой он ее оставил, бледная до прозрачности, и мрачно смотрела вверх. На появление ведьмака она никак не отреагировала. Эскель присел рядом на плоский серый валун, достал оселок и неторопливо начал точить меч.

      — Я нашел выход.

      — Поздравляю, — буркнула она, продолжая сверлить взглядом каменный свод пещеры.

      — Если ты не рада, я могу оставить тебя здесь.

      — Извини, — равнодушно ответила она. — Я безмерно рада.

      — Правда? Что-то незаметно. — Эскель внимательно посмотрел на чародейку. — Что случилось?

      Фрейя молчала так долго, что он решил, будто она вовсе решила проигнорировать вопрос.

      — Я ничего не чувствую, ведьмак. Ни следа Силы, я совершенно пустая. Это невыносимо.

      — Из-за меня? — Он растерянно потер шрам на щеке.

      — Да. Но я не виню тебя. Я знала, что так и будет. Просто… — Фрейя осеклась. — Просто мне страшно. Я никогда не была такой… беззащитной.

      — Не волнуйся об этом. — Эскель отложил меч. — Я смогу тебя защитить.

      — Спасибо тебе, ведьмак. — Она повернула голову, и ее взгляд скользнул по его лицу, остановившись на шраме.

      — Меня зовут Эскель, — буркнул он и снова отвернулся, сделав вид, что очень занят мечом.

      — Очень приятно, Эскель. Мое имя — Фрейя.

      — Я знаю, — пробурчал он. — Староста называл твое имя.

      — Как мило с его стороны. И кто же тебе заплатил за мои поиски?

      Она приподнялась на локте и посмотрела на ведьмака с каким-то едва сдерживаемым волнением. Как будто она многого ждала от его ответа и в то же время опасалась. Эскель внезапно подумал, что у нее глаза прозрачные, как речная вода.

      — Мне заплатил староста Дубков. Кажется, тебе там очень благодарны.

      — А, пустяки, — разочарованно отмахнулась Фрейя. — Мне было несложно.

      — Интересно, если тебе было несложно помочь, то почему в городах целители дерут такие деньги за простое лекарство от ревматизма?

      — Понятия не имею. — Чародейка спокойно посмотрела ему в глаза.

      Между ними повисло тяжелое молчание. Первой сдалась Фрейя:

      — Понимаешь ли, ведьмак. Эскель, — поправилась она. — Мне придется вернуться в Андерран. Соваться туда без магии — чистой воды безумие. Но у меня нет времени. И поэтому мне очень страшно.

      — Значит, эти развалины называются Андерран? — Эскель убрал оселок и вложил меч в ножны. — Красиво. Впрочем, как и всегда у эльфов.

      — Увы, но их построили не эльфы.

      — Ты меня заинтриговала.

      — Это развалины какого-то храма вранов. Народ, который жил здесь до Сопряжения, они…

      — Ты не поверишь, но я знаю, кто такие враны, — раздраженно дернул плечом Эскель.

      — Прости, я не хотела тебя обидеть. — Фрейя примиряюще дотронулась до его руки — и тут же отдернула ладонь, странно глянув.

      Эскель встал, скрестив руки на груди.

      — В чем дело? Ты тоже считаешь, что «Однако ж следить надыть, чтобы к ведьмаку не прикасаться, ибо от оного запаршиветь можно», — процитировал он, недобро прищурившись.

      — Не-нет. Не в этом дело! Просто ты... — внезапно Фрейя порозовела и продолжила придушенным шепотом: — Ты эманируешь. И очень сильно.

      — Это настолько неприятно?

      — Это слишком приятно, — ответила она, сделав ударение на слове «слишком». — И слишком неожиданно.

      Эскель молча поблагодарил судьбу за то, что ведьмаки не краснеют.

      — Гм… — Он задумался на мгновение. — Ну что ж, твои слова многое объясняют. Во всяком случае нездоровое пристрастие некоторых чародеек к Геральту.

      — Ты эманируешь сильнее, чем Геральт. Честно говоря, я была уверена, что это свойство присуще лично ему. Очень интересно.

      — Ты знаешь Геральта? — удивился Эскель. — Хотя о чем это я? Кажется, каждая чародейка в этом мире лично знает, как эманирует Геральт.

      — А вот это уже просто оскорбительно! Конечно, я видела знаменитого Белого Волка в Вергене. Несколько раз перевязывала, и парой слов мы, конечно же, перекинулись. И все. А вообще, скажи на милость, почему это я перед тобой должна оправдываться?

      — Не должна. — Он потер шрам на щеке. — Ладно, оставим любовные похождения Геральта. Нам надо отсюда выбираться, притом как можно скорее, пока накеры не поналезли снова. Ты сможешь идти?

      — Да, думаю, да. Но не очень быстро. — Фрейя поморщилась.

      — Хоть как-нибудь. Здесь нельзя долго оставаться.

      — Хорошо. Только сначала набери, пожалуйста, воду.

      Она достала из своей сумки большую флягу и протянула Эскелю. Когда он подошел обратно, чародейка сидела с закрытыми глазами, скрестив ноги. Услышав шаги, открыла глаза и попыталась сделать максимально беззаботный вид. Эскель кисло улыбнулся. Оставалось надеяться, что в Аретузе молодых чародеек учили быть хоть в чем-то полезными и без магии.

      Он помог Фрейе подняться, придерживая под локоть и старательно избегая прикасаться к коже, там, где были прорехи в одежде. На мгновение Фрейя оказалась так близко, что Эскель почувствовал чистый запах ее волос, тонкий аромат мелиссы и ромашки. Он невольно усмехнулся — только чародейка могла, просидев в пещере пять дней, пахнуть чистотой и травами. И ему это, черт подери, нравилось. Вообще она ему нравилась. Каким-то внутренним спокойствием, дурацким бесстрашием — ведь рисковала же, чтобы его вытащить, ну и вот этой мрачной решимостью добиться цели. Эскель чувствовал, она пойдет опять в эти руины, все равно пойдет несмотря ни на что.

      Фрейя подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. У нее были прозрачные светло-серые русалочьи глаза и едва заметные веснушки на носу. Речная гладь радужки обернулась вдруг омутом, и его немилосердно затягивало на самую глубину. «Нет. Нет, нет и еще раз нет!» — подумал он, смаргивая это нежданное наваждение, поспешно отступая, чтобы подать ей сумку.