— Весело здесь, по денеримцам и не скажешь, что в стране мор, — хмыкнула Солона, разглядывая нарядно одетых горожан, которых, невзирая на раннее утро, на улицах было как-то подозрительно много.

В глазах рябило от цветных плащей, ярких лент и пёстрых вышивок. Стражи в своей тёмной походной одежде выглядели сухостоем посреди буйно цветущей клумбы.

— Сегодня же Венец зимы! — ахнула Лелиана, услышав разговор двух обогнавших их девушек.

— В этих лесах мы совсем одичали и запутались в подсчёте дней, — притворно вздохнул Зевран, уворачиваясь от чуть не врезавшейся в него стайки детишек. — Хотя странно, что празднуют прямо в городе, а не снаружи, как это обычно бывает.

— Наверняка из-за мора, — предположил Алистер. — В «Избалованной принцессе» ещё месяц назад говорили, что отдельные порождения тьмы забредали аж в предместья Денерима.

— Праздник... — поморщилась Солона. — Значит, нечего и думать снять комнату в таверне. Плакала моя мечта поспать на кровати.

— Так вот почему ты так вздыхала, уезжая из Редклиффа! — ухмыльнулся Зевран. — Надо было намекнуть, уж одна-то кровать в повозку Бодана точно влезла бы.

— Ты смог бы украсть кровать? — недоверчиво переспросила Лелиана.

— Это не труднее, чем свести коня, — заверил её Зевран. — Кровать хотя бы не выдаст тебя ржанием.

— Да ты же её не поднимешь! — Не стерпел подобного хвастовства Алистер.

— А я и не собираюсь сам её выносить. Для этого есть слуги.

— Слуги эрла Эамона не стали бы тебя слушать!

— Поверь, мой щитоносный друг, я умею уговаривать. В этом я одарён не меньше, чем наша дорогая Страж в магии. Несколько слов — и они сделали бы для меня всё, что угодно. Вынесли бы даже роскошное красное ложе леди Изольды вместе со спящей на ней хозяйкой.

— Каких слов? — Солона остановилась, пропуская процессию из двух жриц и четырёх храмовников, вышедшую из боковой улочки.

— «Я знаю, где ты был этой ночью», — понизив голос, сказал Зевран. — У каждого слуги есть грешки и слабости, о которых было бы интересно знать его господину.

— Леди Изольду кому угодно бы вынесли, и даже без шантажа, — так же негромко возразил Алистер, провожая жриц настороженным взглядом. — Её там мало кто любил и до последних событий, а уж теперь-то... А откуда ты... кхм, ладно, считай, что я не спрашивал.

— ...откуда я знаю цвет кровати леди Изольды? — договорил за него Зевран. — Её служанка-эльфийка рассказала. О, я вижу, ты разочарован. Должно быть, ожидал, что я сознаюсь, что однажды тёмной ночью проник в спальню леди с одной не совсем благородной целью? Можешь не отвечать, по твоему лицу видно, что ты так и подумал. Ну что ж, ты прав. Потому что я всё-таки побывал ночью в спальне эрлессы, и цель была не самой благородной. Та служаночка обмолвилась, что второй ключ от кабинета эрла хранится у хозяйки...

— Так вот кого ловили той ночью в замке! — воскликнула Солона. — Погоди, но ты же во время этого переполоха вышел из своей комнаты, хотя спальня леди Изольды находится двумя этажами выше! Вороны, конечно, те ещё пташки, но летать-то вы вряд ли умеете.

— Считай это моим маленьким секретом, Страж.

***

 

Получив четыре золотых от связного Блэкстоунских волонтёров, Стражи направились в торговый квартал. Сегодня здесь было настоящее столпотворение: девочки, девушки и женщины в одиночестве и весело щебечущими стайками порхали от магазина к магазину, меся нарядными сапожками талый снег. Мужчин не было видно, они, похоже, уже осели в тавернах, откупившись от супруг и дочерей несколькими серебряками «на булавки».

— Какие туфельки... А платья! — стонала Лелиана, разглядывая витрину магазина. — Мы обязательно должны купить платья и уж если не туфли, то хотя бы такие вот милые ботиночки — не идти же на праздник в доспехах и грязных куртках?

— Купим. — Солона развернула список вещей первой необходимости и вздохнула: — Если, конечно, после того, как мы всё это приобретём, у нас останется хоть пара серебряков. Хотя я очень рассчитываю на снижение цены в честь праздника, раз уж мы так удачно на него попали.

Расчёт Солоны оправдался, и сегодняшний великий поход Стражей по столичным магазинам оказался как нельзя более успешен: торговцы сбивались с ног, чтобы успеть продать вошедшим в раж покупательницам как можно больше, и потому, когда Солона начинала хладнокровно торговаться, даже прижимистые гномы предпочитали в конце концов уступить ей, чтобы эта мелочная, назойливая девица не мешала их промыслу.

Дожав до победной скидки очередного торговца, Солона заглянула в кошель.

— Ну вот, у нас остался ещё целый золотой. Идём за одеждой?

— Идите, а я подожду вас у магазина, — сказал Зевран. — Мне лично новая одежда не нужна, я и себе, и девушкам нравлюсь и в этом вот доспехе.

— Мне тоже не нужна новая одежда, — подхватил Алистер. — Я... Я в этой пойду, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Нет? Ладно, ждите тогда нас здесь, — согласилась Солона. — Мы быстро.

— Учтите — если вы до обеда не выйдете из этой лавки, мы заподозрим, что вас похитили, — предупредил её Зевран.

Девушки переглянулись и захихикали.

— Мы быстро, — повторила Солона, исчезая за дверью магазина.

Зная, что «быстро» — это не про выбор одежды женщиной, Алистер оставил вещи на попечение Зеврана, а сам поспешил в «Диковинки Тедаса», где полчаса назад они покупали зелья.

— Сколько ты дашь за это кольцо? — Он протянул торговцу одно из своих колец. — Оно зачаровано на защиту от огня.

Усмирённый неторопливо изучил товар.

— Один золотой и восемьдесят пять серебряных.

— Идёт. Я меняю его на эту вот подвеску на цепочке.

— Вот, пожалуйста. — Убрав кольцо под прилавок, усмирённый передал Алистеру выбранное им украшение. — И вот ваши пять серебряных сдачи... — Но Алистер уже был у двери, спеша вернуться до того, как Солона и Лелиана убедят торговца одеждой в том, что небольшое снижение цены вовсе не оставит его жену вдовой и не пустит по миру его семерых детей.

— Хм, дай-ка я угадаю... — в мнимой задумчивости нахмурил лоб Зевран. — Кольцо, либо подвеска. Я заметил, как ты разглядывал их, пока наша прекрасная Страж безрезультатно пыталась сбить цену на зелья.

— Подвеска, — нехотя сознался Алистер.

— Синяя, в цвет её глаз, — кивнул Зевран.

— Да. Просто я тут подумал...

— Полезное дело.

— ...подумал, что Солона нам всем всё время что-то дарит, а мы ей — ничего.

— Туше, — пробормотал эльф, принимая задумчивый вид.

Но не успел Алистер спросить, что означает это очень по-орлейски звучащее слово, как дверь магазина распахнулась, выпуская довольную Солону и Лелиану с охапками объёмных свёртков. В них явно было больше двух платьев и двух пар ботинок.

— Неужели этот несчастный отказался снизить цену, и вы его попросту ограбили? — воскликнул Зевран, притворно хватаясь за сердце.

— По его словам, наша просьба снизить цену была откровенным грабежом, — хмыкнула Солона, передавая часть свёртков Алистеру. — Но здесь не только платья. Там продавались просто отличные шерстяные плащи, так что, про вас мы тоже не забыли... А ещё я знаю, где мы можем переночевать. Помните, фра Дженитиви говорил, что будет просто счастлив видеть нас у себя в гостях? Так давайте же осчастливим старичка!

***

 

— Да-да, конечно, — рассеянно ответил учёный на вопрос Солоны могут ли они пожить у него день-два. — Мои скромные апартаменты в вашем полном распоряжении.

— «Скромные», как же, — бормотала Солона, ходя по особняку и выбирая комнату для ночлега. — Да в этом доме дракон может спрятаться, и ты его не сразу найдёшь. А не устроить ли здесь базу Серых Стражей, а, Алистер? Фра Дженитиви так увлечён своими исследованиями, что и не заметит, если здесь поселятся четверо людей, один кунари, один эльф и один очень воспитанный мабари.

— У Стражей уже есть в Денериме база, — возразил Алистер. — Вот только я не знаю, где именно. Дункан знал.

— А будет ещё одна, запасная.

— Отличная идея, — одобрил Зевран. — Мы, антиванцы, говорим «Не храни все деньги в одной шкатулке — не разоришься, когда вор её унесёт».

Солона заглянула в очередную комнату и, наконец, сказала: — Я, наверное, займу эту. Здесь хотя бы пыли поменьше, и даже целых две кровати есть. Лелиана, давай ко мне? Поможем друг другу с платьями, раз уж на них шнуровка сзади, как для благородных белоручек с толпами служанок.

— Я не против, — улыбнулась Лелиана, проходя в комнату. — Наконец-то я снова надену платье! И красивые сапожки!

— Если не справитесь, зовите меня, — подмигнул девушкам Зевран. — Я отлично умею шнуровать корсеты. И расшнуровывать тоже.

— Хм, я подумаю над твоим предложением. Лишь бы ты по привычке не затянул мне шнурок на горле вместо талии. — Солона в притворном испуге округлила глаза и закрыла дверь.

***

 

К обеду девушки спустились уже в новой одежде.

Заметив движение на лестнице, Алистер поднял взгляд, да так и замер, не в силах отвести глаз от Солоны, чью стройную фигуру облегало длинное синее платье, перетянутое золотистым пояском. Светлые волосы девушки были как-то по-хитрому уложены, оставляя открытым лоб и маленькие уши. Алистер ни за что не смог бы описать ни покрой платья, ни причёску, но общее впечатление было ошеломляющим. Слишком уж он привык видеть Солону одетой по-мужски — мантию девушка обрезала ещё в Остагаре, превратив ту в подобие рубахи, — и теперь она казалась ему почти незнакомкой. Будто это была родная сестра Солоны, а не сама она.

— Что-то не так? — Забеспокоилась девушка, нервным жестом касаясь волос. — У тебя такое странное выражение лица...

— Всё так, — просипел Алистер. И, откашлявшись, добавил: — То есть, я хочу сказать, ты прекрасно выглядишь! То есть, вы обе прекрасно выглядите! — Он поспешно перевёл взгляд на Лелиану, которая выбрала фиолетовое платье, отчего её голубые глаза казались сиреневыми, а часть волос заплела в тонкие косички, украсив их на концах бусинами.

— Спасибо! — в один голос поблагодарили его девушки.

— Вы обе просто обворожительны! — Зевран галантно выдвинул им стулья. — Боюсь, нам придётся нанять телохранителей, чтобы отвадить от вас толпу поклонников.

— А вы двое на что? — Солона кивком поблагодарила эльфа и села, аккуратно расправив платье. — Алистер, ты не мог бы сопровождать меня, делая зверское выражение лица каждый раз, как кто-нибудь начнёт превозносить до небес мои небесно-голубые глаза и золотистые волосы?

— Я... да, конечно, с радостью! — пробормотал Алистер, левой рукой нервно сминая салфетку, а правой спешно нашаривая в подсумке свой подарок. — Тем более что глаза у тебя вовсе не голубые, а синие... Как этот вот сапфир... — И он протянул ей подвеску.

Синяя слезинка заиграла гранями в колеблющемся свете свечей, приковывая к себе взгляды всех сидящих за столом.

Тихо ахнув, Солона подставила руку, Алистер наклонил ладонь, и цепочка золотистой змейкой стекла в ладонь девушки, а за ней синей каплей упала и сама подвеска.

— Как красиво... — прошептала Солона, гладя пальцем тёплый бок камня. — Спасибо!

— Позволь, я помогу тебе надеть её? — осторожно спросил Алистер.

Не поднимая глаз, Солона кивнула и вернула ему подарок.

Алистер торопливо обошёл стол, встав за спиной девушки.

Отводя в сторону белокурые пряди её волос, спадавшие почти до плеч, он случайно коснулся тёплой шеи, и Солона вздрогнула, породив ответную дрожь в его руках. Крошечный замочек цепочки ускользал из неловких пальцев как живой, мир сузился до размеров склонённой девичьей головы: взгляд выхватывал то длинные опущенные ресницы, то родинку на округлой щеке, то короткий белый шрам на мочке уха, и, наконец, скатился по плавной линии шеи до ключиц, полуприкрытых расшитым воротничком... И тут застёжка наконец-то защёлкнулась.

— Всё, — прошептал Алистер, опуская руки и судорожно вздыхая — кажется, всё это время он не дышал.

 

***

 

С холма, на котором стоял дом фра Дженетиви, главная площадь напоминала блюдо со сладостями: круглые полосатые шатры торговцев походили на пирожные-корзинки со взбитыми сливками и ягодами, пёстрые фургоны бродячих артистов казались печеньем с разноцветной посыпкой, а толпы ярко одетых людей, бродящие между ними, выглядели перекатывающимися по тарелке круглыми конфетами. Тёплый ветер пах свежим хлебом, жареным мясом — и весной. С головокружительно яркого голубого неба празднично сияло солнце, всюду цвели улыбки и звучал заразительный смех, и не верилось, что где-то под землёй порождения тьмы сбивались в стаи, чтобы вскоре выйти на поверхность, сея порчу и смерть.

— Уф, ну и жарища! — Алистер откинул капюшон своего нового коричневого плаща и взъерошил волосы. — Солнце печёт так, будто и не страж-месяц на дворе, а по меньшей мере, облачник.

— Зато в Бреселиане ещё снег лежит, — сказала Солона, тоже обнажая голову, — и у долийцев уши до сих пор, наверное, звенят как сосульки.

— И не только уши, — добавил Зевран, — но и... кхм.

— Неженка антиванский, — фыркнула Солона, — чуть подморозило, а у него уже «кхм» оледенело и зазвенело... Да ферелденские мужчины в такую погоду голышом в реке купаются и кричат, что жарко!

— Так ведь я ещё начинающий ферелденец, — возразил Зевран, — хотя показать, как я умею голышом купаться в реке, уже могу! Хоть сейчас! Идём к мосту?

— Хочешь, чтобы этот Венец зимы запомнился тебе, как день, когда ты окончательно и бесповоротно отморозил своё «кхм»? Овчинка выделки не стоит, на голых эльфов я насмотрелась ещё в Круге... В книгах по анатомии, — пояснила она ошарашенному Алистеру.

— А как у вас в Круге празднуют Венец зимы? — спросила Лелиана, нагоняя Солону и идя с ней в ногу. — В Орлее, например, при дворе устраивались магические представления. У вас они были?

— Конечно, нет, — Солона даже остановилась, удивляясь, что кто-то мог подумать, будто храмовники разрешат магам просто так баловаться магией. — Храмовники такого не позволяли. Да нам и без того было весело. В этот день занятия длились всего лишь до полудня, потом был праздничный обед и представления, которые мы сами же и разыгрывали, и на этом официальная часть праздника заканчивалась. Зато потом, вечером, в спальне, мы и танцевали, и пели тихонечко, и байки разные придумывали... А как праздновали в Редклиффе?

— Насколько я помню, примерно так же, как и здесь. — Алистер задумчиво потёр небритый подбородок, припоминая. — Были актёры, музыканты, певцы... танцы тоже были. Ещё многие старались именно в этот день сыграть свадьбу. Считалось, что зачатые в ночь Венца зимы дети будут красивыми.

— Забавное заблуждение, хотя понятно, почему селяне так думают, — кивнула Солона. — Теперь-то Венец зимы посвящен Создателю и мало кто из простых людей помнит, что раньше этот день был днём Уртемиэля, древнего бога красоты. Наверное, только в таких вот суевериях об этом память и сохранилась. А как вам такая новость, что нынешний архидемон — это и есть Уртемиэль?

— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросил Алистер.

— От Морриган, — призналась Солона. — Мы с ней говорили о вере и Создателе, потом разговор перешёл на других богов, и она проговорилась, что Флемет сказала ей, что нынешний архидемон — это Уртемиэль.

— Бог красоты поддался скверне и стал богом мора... — вздохнула Лелиана, неосознанно поглаживая серебряный символ Андрасте, висящий у неё на шее. — Не знаю, как вам, а мне от этого почему-то грустно. Прекраснейший стал самым безобразным и теперь сеет всюду уродливую смерть.

— Ну, он и до того не был пушистым цыплёнком, — возразил Зевран. — Тевинтерский бог всё-таки, да ещё и в обличии дракона. Ему наверняка приносили кровавые жертвы, и вряд ли он от них отказывался. Да и вообще, красота сама по себе страшная сила. Она завораживает и обезоруживает, лишает воли, и кто-то может и умереть из-за неё. Или за неё... Алистер, не стоит так широко раскрывать рот — в него не то, что муха, ворона залетит. Я, кажется, шокировал тебя? У тебя на лбу написано — «эй, ты кто такой и куда дел старину Зеврана, пустышку и болтуна?» Ну, хочешь, я опять пошучу про татуировки и массаж, и ты убедишься, что это всё ещё я?

— Поздно спохватился, теперь уже никто не сможет воспринимать тебя не всерьёз, — поддразнила эльфа Солона.

— О, нет! Как же я теперь буду жить? Придётся срочно исправлять положение... М-м-м... Гляньте, какой милый серебряный браслет...

— Даже и не думай!..

— Даже и не думаю. К чему воровать, если его отдадут добровольно? Правда, только после того, как я пройдусь по канату, как это только что сделал вон тот парень, — кивнул Зевран на канатоходца, стоящего на помосте высотой примерно в два человеческих роста. От его ног к другому помосту тянулся канат длиной около двадцати футов, а под ним на земле лежал ворох сена.

— Ну, попробуй. Главное, шею постарайся не сломать — это не лечится даже магией.

— Так точно, командир! Плащик не подержишь? — и, оставив плащ на руках Солоны, эльф ввинтился в толпу зрителей.

Зазывала — плотный рыжеволосый мужчина в чёрных штанах, белой рубахе и ярко-красном поясе — посмотрел на эльфа без восторга. Зевран шепнул ему что-то на ухо, и лишь тогда мужчина кивнул. Эльф взобрался по верёвочной лестнице и замер на вершине помоста. Алистер услышал, как кто-то принялся принимать ставки на то, упадёт эльф или нет.

Попробовав ногой канат, Зевран кивнул и, расставив в стороны руки, мелкими шажками пошёл вперёд. Алистер следил за ним, затаив дыхание. Сам он не рискнул бы пройтись по канату, даже будь тот натянут на высоте его роста.

— А я так и не смогла этому научиться, — прошептала Лелиана, глядя на Зеврана так, будто её пристальный немигающий взгляд мог удержать его от падения или подхватить в воздухе, если бы он всё-таки сорвался. — Бардов этому тоже учат, но я слишком боюсь высоты...

— Я тоже, — призналась Солона. — Мне кажется, что эльфы как-то по-другому воспринимают высоту. У нас в Круге эльфы не боялись забираться по лестницам на самый верх книжных полок, тогда как у меня и многих других людей голова начинала кружиться ещё на середине лестницы.

— Помню я эти ваши полки, — улыбнулся краем губ Алистер, — они высотой чуть ли не с местную церковь. А на такой высоте у кого угодно голова закружится. Может, ваши эльфы просто делали вид, что не боялись — надо же им было выказать превосходство над людьми хоть в чём-то?

А Зевран уже дошёл до второго помоста и раскланивался аплодирующим ему зрителям. А после соскользнул вниз по верёвке с лёгкостью, выдававшей долгую практику. Но не успел эльф протянуть руку за браслетом, как толпа раскололась, выпустив лысого чернобородого мужчину, на котором были лишь видавшие виды штаны, рубаха да сапоги.

— Да подстроено это всё! — крикнул бородач. — Решили оставить награду себе, чтобы она не досталась честным людям! — Он ударил себя по груди кулаком, словно указывая, кто именно тут честный человек. — Вот и наняли остроухого!

— Пьянь подзаборная, — вполголоса, но с невыразимым презрением прокомментировала Солона это выступление. — Думает, нашел, об кого кулаки почесать! Ну, пусть только попробует, уж я его... — И она выразительно щёлкнула пальцами.

— Не спеши, — шепнул Алистер ей на ухо. — Зевран тоже не вчера родился. — О том, что не стоит использовать магию в центре полного храмовников города, Алистер благоразумно умолчал. Когда дело касалось жизни её спутников, Солону такие мелочи не останавливали.

— Думаешь, он нападёт на Зеврана? — встревожилась Лелиана.

— Сейчас узнаем, — пропыхтела Солона, пытаясь пробраться ближе к помосту.

— То есть, ты хочешь сказать, что я влез поперёд тебя? — скучающе произнёс Зевран. — Что ж, тогда я, конечно же, откажусь от награды... как только ты прогуляешься по этой верёвочке. — Глумливо усмехаясь, эльф взглядом указал на канат.

Зрители одобрительно засвистели и засмеялись. Мужчина ошеломлённо поглядел на эльфа, который — ну надо же! — вдруг вздумал сопротивляться.

— Ну что же ты? Честные люди ждут твоего выступления! Может, тебя подсадить нужно? — с неприкрытой издёвкой в голосе произнёс Зевран.

Зрители хохотали уже в голос и повторяли шутку эльфа, предлагая незадачливому претенденту на приз «прогуляться по верёвочке». Зевран раскланивался, как актёр после представления, и, кажется, совсем не обращал внимания на конкурента.

— Скотина ушастая! Я поставлю тебя на место! — взревел тот и, сжав кулаки, кинулся на эльфа. — Точнее, уложу!

Увернувшись, Зевран выставил ногу, бородач споткнулся и врезался в помост. Строение пошатнулось, мужчина, держась за него обеими руками, ошеломлённо затряс головой. Сыплющаяся сверху труха попала ему на лицо, и он разразился громогласным чихом.

Зевран насмешливо поклонился смеющимся зрителям.

Ухмыляющийся зазывала отдал Зеврану браслет и махнул рукой — уходи, мол, а сам подошёл к чихающему мужчине и начал что-то ему втолковывать, оживлённо размахивая руками.

Зевран подошёл к Стражам, легкомысленно вертя браслет на пальце.

— Мы так волновались за тебя! — воскликнула Лелиана.

— Было бы о чём волноваться, — пожал плечами Зевран. — У Воронов даже первогодки с этим справляются. С такими вот задиристыми боровами, я имел в виду. Потому что ходить по канату в Антиве умеет вообще каждый уличный мальчишка.

— Покажи хоть, из-за чего чуть тот мужик так на рожон лез, — попросила Солона, возвращая эльфу плащ.

Зевран с шутливым полупоклоном протянул ей браслет:

— Дарю. Я ведь так и не отблагодарил тебя должным образом за своё спасение из Тени.

— Спасибо. Но, помнится, ты очень не хотел, чтобы тебя спасали, — поддразнила его Солона, протягивая руку за браслетом.

Но Зевран покачал головой и улыбнулся:

— Можно, я сам его на тебя надену?

Алистер вздрогнул, услышав почти тот же самый вопрос, который он задавал Солоне всего лишь час назад. Остроухий пройдоха не постеснялся воспользоваться чужим приёмом.

А Солона и его дар приняла благосклонно. Она протянула левую руку, и Зевран медленно — слишком медленно, на взгляд заживо пожираемого ревностью Алистера, — застегнул браслет на её запястье, напоследок ласкающе скользнув пальцами по её ладони.

Отблагодарив эльфа рассеянной улыбкой, Солона принялась любоваться подарком, так и этак поворачивая руку. А потом, бросив быстрый взгляд на Алистера, сказала:

— Красивый браслет, но, кажется, к этому платью он не подходит, правда ведь, Лелиана? У меня тут всё золотистое — отделка, пояс и цепочка на шее. Так что, придётся ему подождать другого случая. — И, сняв браслет, Солона спрятала его в подсумок. — Я надену его на очередную встречу с эрлом Эамоном, чтобы позлить леди Изольду — она не любит мабари, а здесь изображены именно они...

Сапфир на её шее переливался в лучах солнца, будто заговорщически подмигивая Алистеру: «Да-да, „не подходит к платью“... Но мы-то с тобой знаем настоящую причину...»

***

 

— Ой, кукольное представление! — Солона махнула рукой в сторону фургона бродячих артистов. Лицо её выражало такой детский восторг, что Алистер улыбнулся. И пошёл вперёд, вежливо отодвигая зрителей и помогая девушке выбрать место, с которого ей всё хорошо было бы видно.

Но по мере того, как они приближались к сцене, каждый шаг давался ему всё трудней и трудней. И, наконец, Алистер совсем остановился.

Куклы были сделаны небрежно, но узнаваемо. Светловолосый, в золотистых доспехах и с короной — разумеется, Кайлан. Черноголовый, с острым носом и длинным подбородком — предатель Логейн. Темнокожий, с короткой чёрной бородой и двумя мечами — конечно, Дункан. Себя Алистер тоже увидел — чурбан с палкой и оловянной тарелкой, изображающей щит, и с торчащими во все сторонами соломенными волосами. Ещё одна кукла с серыми волосами, в платье и с сухой веткой могла быть только Солоной.

Нахмурившись, Алистер смотрел, как Логейн предупреждал Кайлана о коварстве Стражей, но тот отмахивался. Выскочившие снизу чёрные коряги, изображавшие, должно быть, порождений тьмы, набросились на Кайлана и Логейна, которые принялись с ними сражаться, в то время как Алистер и Солона сбежали, а Дункан спрятался, дрожа от страха. Когда же Логейн и Кайлан убили порождений, Дункан внезапно напал на Кайлана и убил его ударом меча в спину. А Логейн под одобрительные возгласы зрителей всадил меч в Дункана...

Алистер, задыхаясь, дёрнул ворот рубахи, будто это тугие завязки мешали ему вздохнуть.

— Сволочь! — захрипел он, снова окунаясь в пережитые им тогда отчаяние и беспомощность. — Сволочь! Предатель!..

— Бей предателей! — заорал стоящий рядом мужчина, от избытка чувств потрясая кулаками. — Бей их, Герой Дейна!

— Стражи не виноваты! — возразил ему кто-то из толпы.

— Орлейские прихвостни твои Стражи! — заорал мужчина, брызжа слюной. — И ты тоже! А Логейн — герой! — крикнул он, тыча пальцем в кукол.

И тут голова кукольного Логейна внезапно повисла на нитях отдельно от тела, а в заднике сцены затрепетал срубивший её метательный нож.

— Нож! — взвизгнула какая-то женщина, и её возглас подхватили остальные:

— Нож! Нож? Да уймитесь вы, нашли из-за кого за оружие хвататься! Зовите стражу, пока...

Толпа заволновалась. Нож, срубивший голову кукольного Логейна, мало кто видел, зато спор о Стражах был слышен всем — неудивительно, что людям показалось, будто женщина кричала о том, что кто-то сгоряча вынул нож и собрался отстаивать свои слова с оружием в руках. Многим тут же захотелось уйти, кто-то споткнулся и упал — и остальные окончательно уверились в том, что его ткнули ножом. Давка, испуганные крики, женский визг...

Алистера сдавило и понесло, будто он попал в стремнину на реке. Он барахтался, безуспешно пытаясь выбраться из водоворота чьих-то спин, рук, голов... Но вскоре людской поток распался, разбившись, будто река о скалы, о четырёх оказавшихся на его пути мужчин в доспехах денеримской стражи.

Трое тут же бросились в сторону фургона, а четвёртый принялся расспрашивать людей о том, кто там на кого напал.

— Я ничего не видел, — покачал головой Алистер. — Я смотрел на сцену, когда кто-то закричал «нож!», а потом все побежали и меня просто снесло.

Стражник смотрел на него недоверчиво, но для завзятого лжеца у Алистера было слишком честное лицо и открытый взгляд.

Да ведь он и не лгал — того, кто метнул нож в куклу Логейна, он не видел. А иначе обязательно бы поблагодарил.

— Это всё, что я знаю. Я должен идти... Я... Мне нужно найти мою... невесту. Нас разделило толпой. — И, повернувшись, Алистер пошёл обратно на площадь.

Он увидел их почти сразу — огненно-рыжую голову Лелианы и ярко-синий плащ Солоны трудно было не заметить. Девушки сидели в тени шатра на каких-то ящиках, и взъерошенная Солона, насупившись, хмуро изучала дыру в рукаве.

— На погребальном костре видала я такие праздники! — ворчала она, нервно стягивая края прорехи. — И почему только дырку в ткани нельзя зарастить магией, как обычную рану? Никакой практической пользы от этой магии, только сплошные проблемы с демонами и храмовниками. И ещё неизвестно, с кем бы я предпочла иметь дело. Наверное, с демонами. Они-то уж, по крайней мере, если к тебе привяжутся, то не отстанут и не потеряются... Ну вот где их носит, а? Сначала один потерялся, а теперь Зевран пошёл его искать и тоже пропал. Так и просижу весь праздник на ящике!

Остановившись невдалеке, Алистер с тоской глядел на девушку, трогательно скрывавшую за ворчанием своё беспокойство за него. Он убедился, что она жива и здорова — теперь можно и за дело приниматься. Забрать своё оружие из дома фра Дженетиви и попытаться проникнуть во дворец — сегодня ведь праздник, а в такой день охранники не так бдительны...

— Думаешь, его затоптали? — спросила Лелиана.

— Думаю, он сейчас собирается штурмовать дворец, чтобы убить Логейна, — вздохнула Солона, и Алистер вздрогнул от того, как точно она угадала его план. — Будто не понимает, что даже если он доберётся до тейрна — что маловероятно, — это не вернёт никого из тех, кто погиб по его вине. И что план Эамона, хоть и дольше, зато надёжней... И вообще, если он умрёт... вдруг... как я тогда... как я одна буду бороться с порождениями? Я же ничегошеньки ещё толком не знаю о скверне и своих новых умениях...

Алистер вздохнул, понимая, что месть Логейну придётся отложить. Ведь если он погибнет, пытаясь добраться до предателя, разбираться с мором придётся слабой девушке. А это никуда не годится.

— Лелиана, у тебя сыра с собой нет? — внезапно спросила Солона.

— Сыра? Н-нет... Ты есть хочешь?

— Ну, не то, чтобы я так уж сильно хотела есть. Хотя хочу, конечно — обед-то когда был. Просто я уже не раз замечала, что когда мы начинаем есть сыр, рядом всегда объявляется Алистер, который этот сыр просто обожает.

— О, так ты хочешь приманить его на сыр, как мышь?

Алистер не сдержался и захохотал. Девушки вздрогнули и одновременно повернулись к нему.

— Надо запомнить на будущее, что с тобой срабатывает даже простое упоминание сыра, — сказала повеселевшая Солона. — Теперь бы ещё Зеврана на что-нибудь приманить... Сапог из антиванской замши у нас, к сожалению, больше нет. Может, золотой слиток у кого-нибудь в подсумке лежит? Нет? Жаль...

— Могу подсказать — меня ещё можно приманивать хорошенькими девушками, — заявил вышедший из-за шатра Зевран. — И чем их больше, тем быстрее я найдусь.

— Так значит, тебя проще всего найти в церкви? — невинно хлопая ресницами, предположила Солона. — Там хорошеньких девушек больше, чем где-либо ещё.

— Зря смеётесь, у меня есть заветная мечта однажды стать братом для этих сестёр.

— Упаси их Создатель от такого брата! — содрогнулся Алистер.

— Ты не веришь в чистоту моих помыслов? — принял оскорблённый вид Зевран. — Пф, ну и правильно — я и сам в них не верю.

***

 

Рыже-красное, как антиванский апельсин, солнце уже готовилось упасть за стены города, щедро золотя всё, чего касались его лучи.

Светлые волосы Солоны отливали рыжиной, бледная кожа в мгновение ока будто покрылась загаром.

Солона вопросительно посмотрела на Алистера:

— Потанцуем?

В кругу хлопающих в ладоши женщин и мужчин кружились пары. Праздник — и щедро наливаемое на каждом углу вино — на этот вечер уравняли знатного с простолюдином, и эрл вёл в танце дочку зеленщика, а благородная дама, не чинясь, отплясывала с ремесленником, вкладывая холёные белые руки в его тёмные, мозолистые ладони.

— Я не умею, — запротестовал Алистер, не желая опозориться и оттоптать девушке ноги.

— Я тоже, — ободрила его Солона. — Значит, будем не уметь вместе! — И, притопывая каблучками, она вытащила упирающегося Алистера в круг танцующих, где уже плясали Зевран и Лелиана.

Впрочем, танец оказался несложным: знай кружись себе, сцепившись локтями, а после меняй партнёра на того, кто окажется напротив.

Мелькали смеющиеся лица, взметались вверх цветастые юбки, обнажая крепкие икры в полосатых чулках, лебедиными крыльями плескали белые рукава рубах... Кто-то надел Алистеру на голову венок из первоцветов, и он всё никак не мог улучить миг и снять его.

Гулкий удар колокола был встречен громкими радостными криками. Шесть ударов один за другим раскололи воздух.

Девушка, которую Алистер вёл сейчас в танце, остановилась и посмотрела на него оценивающе-выжидательно. Что ей от него понадобилось, он понял, посмотрев по сторонам — многие пары целовались. Посмотрев на девушку, он покачал головой. Если бы только на её месте оказалась Солона...

— Пусти! Да пусти же, скотина! — услышал он голос Солоны. — Не собираюсь я с тобой целоваться!

Расталкивая людей, Алистер бежал на её голос и, наконец, увидел, как девушка билась в руках высокого, рыхлого парня, который бормотал:

— Один лишь разочек, ну что ты как недотрога какая... — И лез своим слюнявым ртом к её брезгливо морщащемуся лицу.

Резко выдохнув, Алистер бросился ей на выручку, но Солона справилась и сама — звонко хлопнула ладонями по ушам приставалы, а когда тот от неожиданности схватился за голову, отпустив девушку, ещё и кулаком в живот ему добавила.

— Уййй! — затрясла она рукой. — Больно! Вот наел пузо!..

Налетев на её обидчика, Алистер впечатал кулак в его удивлённую рожу, и тот упал. Алистер подскочил к нему, желая добавить, но, поглядев на то, как парень жалобно скулит, держась рукой за расквашенный нос и даже не пытается подняться, плюнул и вернулся к Солоне, рядом с которой уже стояли Лелиана и Зевран.

— Он ничего тебе не сделал?

— Не успел, — передёрнула плечами Солона. — Пойдём отсюда. Вина, что ли купим, а то мне опять пить хочется. И есть, впрочем, тоже... О, какой веночек... Можно примерить?

Алистер схватился за голову и только тут обнаружил, что злосчастный венок всё ещё на нём. Покраснев, он снял его и отдал Солоне, которая тут же надела его.

— Интересно, зачем нужно было целоваться? — спросила Лелиана, пока они шли к шатру, где торговали едой и вином.

— Наверное, затем, что это приятно? — пожал плечами Зевран.

— Наверняка, это опять какое-то местное суеверие, — махнула рукой Солона. — Мол, если успеть поцеловаться, пока бьёт колокол, вы потом будете неразлучны. Ну, или хотя бы просто поженитесь. Сомнительно счастье, которое зависит от таких вот примет...

Любуясь профилем Солоны, Алистер подумал, что не отказался бы проверить, насколько верна эта примета.

***

 

Солона, зевая, сгорбилась на скамье между Алистером и Зевраном. Вид у неё был усталый и сонный, как, впрочем, и у Алистера: они вдоволь наелись лепёшек и жареного мяса, запивая их горячим вином с пряностями, и теперь их клонило в сон. Зевран же бодро и ехидно комментировал певцов, выступавших на находившейся невдалеке сцене, цепляясь к каждой неверно взятой ноте.

Но вот на сцену поднялась Лелиана.

Алистер был готов услышать какой-нибудь торжественный церковный гимн или что-нибудь тоскливое на эльфийском, но Лелиана внезапно завела застольную сельскую песенку, задорную и прилипчивую — Алистер поймал себя на том, что начал подпевать и притопывать в такт. И не он один — встретившее девушку выжидательное молчание сменилось одобрительными возгласами, а после и искренним восхищением, и вот уже все слушатели в едином порыве подпевали Лелиане:

Поднимем кружки и выпьем до дна,
Веселья будет ночь полна,
Мы будем пить и петь, пока
Нам светит золотая луна!

— Какой голос! — воскликнул сидящий слева мужчина. — А какие переливы! Ну чисто соловей!

— Соловей... соловей... сестра Соловей — медленно, будто пробуя слова на вкус, произнёс Зевран. И тихо засмеялся: — Вот и прозвище для нашей милой монахини.

Окончив петь и переждав бурю похвал и аплодисментов, Лелиана запела другую песню. Теперь это и вправду был один из церковных гимнов, и слушатели умолкли, внимая взлетающему ввысь серебристому девичьему голосу, вдохновенно поющему о невесте Создателя.

Зевран сидел серьёзный и притихший, временно позабыв все свои шутки. Даже у Алистера, не раз слышавшего этот гимн, стоял комок в горле. Он посмотрел на Солону, и только сейчас заметил, что девушка заснула, прислонившись щекой к его плечу. Он осторожно обнял её за талию, поддерживая, чтобы она не упала. Солона вздохнула во сне и поудобнее устроила голову на его плече. Алистер, улыбаясь, смотрел на спящую девушку и думал, что этот день был одним из лучших в его жизни и что он найдёт любой предлог, чтобы встретить с ней День Лета в Денериме.