За ужином Магда надеялась увидеть за столом, что был ближе всех к выходу, наказанных Турмалинов. Они сидели там тихие-тихие, спокойные, все в пластырях, скромные. Она вздохнула и посмотрела искоса на Нэнэ, который был вообще немного не в себе, но чем-то явно доволен. Нет, даже не доволен, а удовлетворен, довольствия на его лице точно не было.
Зато Ильза сидела тихая, как монахиня, да и одета была соответственно – в белую блузку, застегнутую под самое горло, в длинную, до самого пола черную юбку, туфли практически без каблуков. Волосы были забраны в тугой пучок на затылке, макияж смыт, взгляд опущен.
Нэнэ царапал вилкой пустую тарелку, брезгливо морщась и о чем-то сосредоточенно думая. Он себе не изменял, снова был весь в черном, но волосами постарался завесить лицо. Просто все ссадины и заклеенную пластырем переносицу не удалось замаскировать штукатуркой. То, что они откололи с учительницей музыки в его кабинете прямо на полу, возле распахнутой двери на балкон, казалось ужасным. Ужасно приятным, конечно, но ужасно аморальным в то же время.
Магда не могла понять, что случилось, она тронула бывшего воспитанника за руку, лежавшую на столе. Тут же она заметила, как Ильза стиснула зубы, но удивленно заметила и то, что Нэнэ обратил на это внимание, на выражение лица Ильзы.
- Не злись на них, они же дети еще. Глупые, потом вырастут, сами смеяться будут, им уже стыдно. Так часто бывает, ты же директор, - Магда думала, что все дело в команде идиотов.
- Да не в том дело, - Нэнэ закатил глаза, Ильза совсем уж заледенела, думая, что дело в ней, раз уж не в угоне автобуса.
- Она хочет моей смерти, - пояснил Сомори уныло, швырнул вилку и скрестил руки на груди, уставился в окно за спиной Ильзы. И зря она рискнула на него посмотреть, увидеть выражение лица, потому что директор и так чем-то странно завораживал, а такой серьезный и злой просто покорял. Или это у нее в мозгах что-то не так повернулось.
Она решилась почти буквально изнасиловать директора интерната, в котором работала… Ужас. Но он не сделал больше ни одного намека на увольнение, просто вел себя очень вежливо и учтиво, ни разу не назвал ее «шлюхой» или как-то еще. То ли это было воспитание, то ли он что-то задумал, то ли и вовсе просто был в шоке.
- Кто? – Магда поддалась на провокацию, потому что видела, как Нэнэ хочется пожаловаться.
- Мисс Бишоп, - вздохнул он так театрально и тяжко, что Ильза подавилась, закрыла рот ладонью и принялась кашлять. Сомори невольно ухмыльнулся, давя эту эмоцию, стискивая зубы и глядя по-прежнему в окно. Ильзе явно было стыдно.
А ему – нет. И вот за то, что ему не было стыдно, было стыдно.
Возможно, у него с Дитером ничего не получилось только потому, что с ним было скучно. С Ильзой, напавшей чисто по-мужски, скучно быть просто не могло, что Нэнэ провоцировало и радовало. Но у него появилась проблема покруче и похуже, чем угрызения совести.
- Мисс Бишоп?.. – Магда округлила глаза, все учителя перестали переговариваться даже очень тихо, разнося Турмалинов и поглядывая на пластырь на носу директора. Ильза тоже уставилась на Нэнэ, услышав о директрисе Стрэтхоллана.
- Она звонила мне после обеда, сказала, что у нас изменились планы, - он вздохнул. – На осенних каникулах в каком-то дурацком городе будет проводиться конкурс среди мужских школ-интернатов. Тема – имитация сюжетов прошлых веков, награда – кубок из настоящего золота.
- И что? – Магда удивилась, ведь Стрэтхоллан на такую ерунду никогда раньше не обращал внимания.
- Она хочет, чтобы Дримсвуд участвовал. Она же владеет им, может приказывать, что пожелает. И она сказала, что оплатит все костюмы, что завтра приедет и привезет двух преподавателей по фехтованию и строителей, через неделю они должны будут поставить здесь конюшню. Я ненавидел эту дурацкую традицию! Я терпеть не могу лошадей и фехтование, а она уже все решила!
- Почему ей вдруг взбрело это в голову? – Ильза удивилась, оба на нее зыркнули страшными глазами.
- Я думаю, она просто хочет испытать тебя, - Магда улыбнулась, погладила Нэнэ по плечу. – В роли директора. А еще Дримсвуд сможет получить звание. Это же важно для репутации, пока мы ничего запоминающегося не сделали. И что это будет за конкурс?
- Она рассказывала мне с таким восторгом, - Нэнэ закатил глаза. – И я, в принципе, тоже люблю средневековье, все такое, ролевые игры, турниры… Все это будет за городом, недалеко от двух больших отелей. Три интерната вместе с нами, если мы согласимся и подпишемся, всех разместят в отелях. А площадки и декорации будут там, в чистом поле, так сказать.
- И что тебя смущает? Почему не попробовать? Раз уж преподаватели будут, на лошадях ездить можно научиться. Тем более, не все же будут участвовать в постановке? Это же постановка?
- Да, что-то вроде спектакля, только масштабного и долгого. Очень долгого, - Нэнэ облизнулся медленно, прикусил губу и уставился снова в окно, выгнул бровь.
- Ты не уверен, что получится?
- Я уверен, что мы победим, - вдруг хмыкнул он. – Но я не знаю, какую тему выбрать. Король Артур и рыцари его дебильного круглого стола уже заняты, Троя – тоже. Что еще может быть? Просто тему не придумать, а надо что-то жутко эпичное. Мисс Бишоп сказала, что я и сам прекрасно знаю, какой сюжет можно взять.
- Раскрою тебе секрет, - Магда улыбнулась. – Когда она так говорит, это значит, что она сама понятия не имеет, что нужно делать. И что ты решил?
- Я еще ничего не решил, я рылся в интернете и искал самые эпичные сражения.
- Там обязательно должна быть война?
- Обязательно, там будут две крепости, между ними надо будет что-то изобразить. Черт… Ничего в голову не лезет, даже учебник истории вспомнить не могу никак. Викинги – бред собачий, тут викингов днем с огнем не найти, - он хмыкнул, посмотрев на ряд столов перед собой.
И тут его вдруг осенило.
- Точно! Битва за Орлеан! – глаза у Нэнэ так сверкнули, что Магда ему тут же поверила насчет победы в конкурсе. – Только, блин… - он сразу сдулся, и все удивились, даже учительница истории, которая только собиралась предложить этот эпизод из истории Франции.
- Что не так? – Магда подняла брови.
- Жанна Д’Арк не так, - Сомори хмыкнул и все же злобно принялся кромсать кусок хлеба, кроша его пальцами и пытаясь хоть что-нибудь придумать. – У нас же МУЖСКОЙ интернат, где я Жанну Д’Арк найду. Потому, наверное, никто и не выбрал это до нас. Черт…
- А учителя не могут участвовать? – Ильза решил предложить себя.
- Могут, но… - до Нэнэ дошел ее намек, и он чуть не подавился словами. – Мисс Ибас, только не говорите мне, что вы умеете драться на мечах, хотя бы деревянных или пластиковых.
- Не умею, но можно же научиться, - она буркнула.
- И умеете ездить на лошади?
- Учиться никогда не поздно, - повторила она.
- И волосы отрежете? – Нэнэ давил на самое дорогое, рассматривая ее длинные волосы, убранные в пучок. Волосы были роскошные, и их было жалко даже ему.
- Ну…
- И еще один факт, - Нэнэ решил добить, Магда напряглась, предвкушая что-то неприятное, точно в его репертуаре, а учительница истории уже заранее поняла, что он скажет. – Жанна Д’Арк была девственницей, - он хмыкнул и в упор уставился на Ильзу.
- Нэнэ, - с нажимом произнесла Магда, намекая, что это немного переходит границы вежливости.
- Что? Я имею в виду только то, что очень сложно играть то, что уже не помнишь, - еще ехиднее процедил он, а Ильза спорить не стала. Она ухмыльнулась, подняла совершенно спокойный взгляд. Видно было, что его-то все устраивало в ней.
- И что же вы будете делать, мистер Сомори? Где вы в мужском интернате возьмете девственницу на роль Жанны Д’Арк?
- Я подумаю.
Гаррет, слушавший эту околесицу, вдруг придумал.
- Как насчет Эйприла? Из Турмалинов который, пушистый такой, с челкой на один глаз. Он, как бы тебе сказать, очень девственник, да и вообще…
- Или Фрэнсис, - Одри пожал плечами. – Хотя, нет, он уже нет. Глен?
- Жанна Д’Арк была блондинкой. Ну, или русой, но точно не шатенкой и не брюнеткой, - Андерсен фыркнул, настаивая на кандидатуре Кле. – И у нее была коса. Изначально.
- «Она» будет точно не из Турмалинов, - тихо отозвался Нэнэ, но Магда услышала и решила, что это часть наказания провинившейся команды. – Они будут играть, обязательно, потому что в их команде полно старшеклассников, но на главную роль я никого оттуда не возьму.
Ильза смотрела вдоль одного ряда учеников, сидевших за столами, Магда – вдоль другого, выискивая взглядом хоть кого-нибудь, похожего на святую крестьянку.
- Нашел, - Нэнэ округлил глаза, уставившись на стол Гранатов. – Все, мы точно победим, только уговорить осталось.
- Уговаривать-то зачем? Вы же директор, - снова влезла Ильза.
- Я же не садист и не тиран, - Нэнэ пожал плечами.
«С этим я бы поспорила», - подумала учительница, но вслух не сказала.
- Я просто предложу им заняться этой темой, а ему – сыграть Жанну Д’Арк. Магда, как думаешь, получится?
- У него или вообще?
- Вообще.
- Думаю, да.
- Если получится у него, то получится вообще все, - заверил Одри. У него была какая-то своя симпатия к туповатому парню, который умудрился отшить Лукаса вежливо, без ругани. И именно на Рудольфа Нэнэ смотрел.
- И правда, похож, - Гаррет хмыкнул. – Коса эта, весь в веснушках.
- У него и веснушки есть? – шепотом удивился Нэнэ, глаза у него засверкали. Он с облегчением отметил, что все принялись обсуждать идею, и никто его реплику не услышал.
- Есть, - успокоил Одри. – Только вот ему всего шестнадцать. Ну, почти семнадцать. Рудольф Энсор, команда Гранатов, интересный такой весь из себя. Странный немного, но это даже в тему будет. Только Жанне-то, насколько я из учебника помню, было девятнадцать или восемнадцать.
- Не суть важно. Ему всего шестнадцать? Не верю, - Нэнэ удивился опять.
- Выглядит старше, высокий еще, к тому же. Да уж, как его уговорить…
- Меня намного больше волнует не то, как я его заставлю на лошади носиться, как он будет тут деревянным мячом размахивать, а как заставить его волосы обрезать…
- Зачем? – Одри ужаснулся почти незаметно, потому что для него прическа была святым. – Такие красивые. Мне бы такие, - он вздохнул, потому что при жизни никогда особым качеством волос похвастаться не мог, а вот Рудольфу было, что показать. Жесткие, светло-русые, с рыжим оттенком локоны хоть и были вечно стянуты резинкой, но не секлись совершенно.
- В том и прикол весь. Вы представьте. Мы точно победим, если он прямо там, на каникулах, на этом конкурсе их отрежет. Они просто не смогут не отдать нам этот кубок, а то я их сам покусаю, - Сомори разгорячился, не отрывая от Рудольфа взгляда. – Волосы отрастут, а вот кубок – это и правда потрясающе, мисс Бишоп меня так зауважает, что вообще…
Гаррет незаметно наклонился к Боргесу, чтобы Нэнэ не увидел, и шепнул ему на ухо.
- Только он прав, Жанна Д’Арк была девственницей…
- А он – нет? – Одри сначала забыл и только потом уловил, что сделанное не исправить.
- Ну, если не считать того, как он страстно отдавался Вампадуру на мельнице, то он точно девственник.
- Мне кажется, что это в самом деле был сон. У него же даже почти воспоминаний никаких нет, ничего не болит, - Боргес принялся спорить.
- Ну, если это и был сон, то очень реальный, галлюциногенный даже.
- Я думаю, без разницы, морально он просто одуванчик.
- Помнится, я читал книгу с названием «Развратная девственница», - хмыкнул Гаррет. – А тут наоборот – невинная шлюха. По твоей логике можно спать с кем угодно и сколько угодно, но если ты тупой и наивный, как пенек, то официально считаешься девственником.
- Убедил, - Одри вздохнул. – Но я все равно считаю, что это было то же самое, как если бы ничего не случилось.
- Что вы там шепчетесь? – Нэнэ на секунду обернулся, сделал вид, что просто тряхнул волосами, чтобы никто не заметил его разговоров с пустотой.
- Ничего, мы тебя поддерживаем. Он – отличный вариант.
Лукас заметил, что предмет его раздражения перестал болтать с соседями по команде и вдруг уставился в окно, округлив глаза и чуть приоткрыв рот. Вампадур тоже оглянулся, но ничего там не заметил, зато Одри проследил взгляд Граната и вытаращил глаза.
- Гаррет…Ты тоже видишь это?.. – он уставился на кривляющуюся фигуру с крыльями и нереально длинным острым носом, как хоботок у бабочки. Фигура была не больше, чем расстояние от запястья до локтя, а Нэнэ и учителя как-то перестали следить за выбранным воспитанником.
- Такое ощущение, что мы ели грибы, - заметил Андерсен и отправился мимо столов к тому самому окну первым.
- Это какое-то дьявольское место, честное слово. Стрэтхоллан отдыхает, там-то хоть только привидения живут, а не всякая дрянь, - пробурчал Одри, топая за ним. Странная фигурка испарилась, будто пройдя сквозь решетку на окне и сквозь стекло. Лукас нервно дернулся и вскочил следом за Рудольфом, который метнулся с подносом на выход, швырнул его на большой стол и, не тормозя, вылетел в коридор.
- Ты куда? – удивился Фон Фарте, уставившись на белобрысого, которого почти не смущал его подбитый глаз. Из багрового он начал превращаться уже в фиолетовый, и это веселило. А еще жутко болел язык, о чем сообщил его неожиданный «акцент».
- Прогуляюсь, - Лукас больше не услышал ни одного вопроса на тему «Куда прогуляешься?»
Одри с Гарретом застали Граната за любопытным занятием гораздо раньше и видели, как он пытался поймать страшную штуковину, прыгая на заднем дворе интерната и размахивая руками. Но крылатое чудовище будто издевалось, уворачиваясь и еле слышно хихикая. Одри приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза.
- Мне это снится.
- Пикси существуют, - обрадовал его Гаррет, наблюдая за тем, как «бабочка» с человеческим телом разогналась, взлетев вверх, а Рудольф уставился ей вслед, так же резко задрав голову. И тут существо будто подбили, оно врезалось прямо в землю и исчезло, оставшись блестящей пылью.
Лукас подоспел только к этому моменту, когда оба привидения уже стояли над севшим на землю парнем и переговаривались, советуя ему, как лучше копать и в каком направлении. Слава богу, Рудольф их не слышал, иначе свихнулся бы – пикси, гномы, привидения. И все это в интернате, в который приехал именно он, что за невезение?
- Ямку копаешь?.. – уточнил Вампадур, подняв брови, выгнув одну и поморщившись от боли. Синяк обещал стать красивым и долгоиграющим – на полмесяца, как минимум.
- Да, - Рудольф отозвался логично, пытаясь разрыть не только траву и песок, но и дальше. Гаррет внимательно смотрел в ямку и вдруг заорал.
- Ноги, смотри, ноги!! – он потряс Одри за плечи, и Боргес тоже глянул, увидел две длинные зеленые ноги тоньше карандашей, быстро уползающие в глубь земли.
- Если бы я не был мертв, я бы отключился, - тихо сообщил он. – Меня даже после прихода так не разносило, я такого не видел. Это же как надо обдолбаться…
- Ты просто ошибся интернатом, - фыркнул Гаррет. – И я тоже.
- Как кошки? – Лукас не удержался.
- Нет.
- А чего так?
- Я же не кошка.
Гаррет услышал это и улыбнулся.
- Это он скромничает. Он та еще кошка… Это же надо – отхватить главную роль в постановке нашего зануды готеныша, видеть всякую волшебную дрянь, да еще и такого парня иметь.
- Он ему не парень, - Одри спорил из принципа, но мысленно согласился.
- Это временно, - Андерсен отмахнулся.
- Ты мне лучше скажи, какого черта ты делал в раздевалке, - наконец решился Боргес спросить, и он заметил, как Гаррет изменил выражение лица на слишком холодное.
- О чем ты?
- О том, что ты целовался с ним. Ты мертвец, а тебе на месте не сидится. Что ты лезешь к живому?
- Нельзя, что ли?
- Зачем?
- Какое тебе дело?
- Ну скажи, что тебе, жалко, что ли? Я никому не разболтаю. Даже Нэнэ.
- Тебя просто не касается, зачем я к нему лезу. Это мое дело. И его, может быть, но вообще – мое.
- Ты пугаешь меня, - вдруг выдал Одри, прищурившись.
- В каком смысле?
- Обычно ты на вопросы «зачем» и «почему» отвечаешь что-то, типа «мне так хочется», «потому что я так хочу», «а почему бы и нет».
- Люди меняются, - философски выдал Гаррет, но посмотрел куда-то в сторону и ухмыльнулся.
- Да, но не после смерти же.
- Почему нет?
- Потому. Не знаю. Но тебе бесполезно меняться, ты труп. Нет, у трупа есть тело, хотя бы, а ты просто привидение, очнись.
- Я в адеквате, расслабься, - заверил Андерсен. – И не лезь в мою личную жизнь, ладно?
- Ты доведешь его, я чувствую.
- Ты бесчувственный, ты же тоже труп, так что не ври. И мне лучше знать, что мне делать. Здесь, в этом крысятнике, который Нэнэ разводит, нет никого, кто был бы его достоин. Только поэтому я рядом и не хочу, чтобы его кто-то трогал.
- Ох, какой пафос. Это с чего же он такой невероятный, а? Что в нем такого?
- Ты просто не знаешь человека, так что не суди. И не смей сказать ему, что я говорил.
- Как прикажете, босс, - Одри передразнил и хмыкнул. – Привидение влюбилось в юное мясо.
Гаррет не удержался и кровожадно улыбнулся. В этом была томная расслабленность хищника, обаяние зомби и уверенность в том, что от него не уйти. Ведь даже если Эйприлу все это надоест, и он покончит с собой, уж тогда Гаррет точно навеки будет с ним, будет преследовать его. У Кле, кажется, просто нет выбора, но он и в такой ситуации умудряется закрываться от Гаррета, не впускать его слишком сильно, не подпускать близко.
- Помнится, ты со мной не разговаривал, - ехидно заметил Лукас, пока Рудольф отряхивал руки, поднявшись, и смотрел на забившуюся под короткие ногти землю. Придется руки не просто мыть, а долго держать в набранной в раковину мыльной воде, иначе так и будет ходить с этой черной полоской под ногтями.
- Ты поразительно наблюдателен, - улыбнулся он, все равно не посмотрел на Турмалина и пошел обратно, в интернат, раз уж не удалось поймать страшилку с крыльями. Лукас тащился за ним до крыльца, потом по коридору, даже возле раковины в туалете, пока парень мыл руки, стоял рядом и давил на мозги.
- Я просил за мной не ходить, - напомнил Рудольф, чувствуя себя совсем не в своей тарелке.
- Мне плевать, что ты просил. У нас свободная страна, где хочу, там и стою, куда хочу, туда иду.
- Я не спорю, - парень пожал плечами. – Почему ты так странно говоришь?
- Как «странно»? – Лукас удивился одновременно двум вещам – самому вопросу и тому факту, что Рудольф с ним заговорил.
- Как будто воды в рот набрал, - Энсор на него уставился в упор, отряхнув руки от воды и вытирая их о штаны.
- Из вежливости спрашиваешь? – Лукас прищурился. Он ненавидел, когда разговаривали из вежливости, без настоящего интереса, он просто забыл, что Гранат туповат сам по себе и не способен на хитрости светских львиц.
- Что?
Лукас вздохнул.
- Язык проколол. Нас на обед не пустили из-за автобуса, вот и проколол.
- Покажи?
Вампадур поражался этой непосредственности, ведь только что Рудольф с ним и рядом стоять не желал, но, видимо, смирился. Он высунул кончик языка, в котором красовался черный шарик с картинкой и малюсенькими стразами.
- Красиво. Очень болит? – парень посмотрел внимательно, потом поднял взгляд на Лукаса. Тот спрятал язык обратно, облизнулся и пожал плечами.
- Терпимо. Так ты простил меня за то, что я сказал?
- Я не обижался, - Рудольф застонал даже, отвернувшись и закатив глаза. – Сколько еще раз тебе повторить?
- Тогда не избегай меня. Или ты меня не простил и прощаешь сейчас, или ты меня уже простил и не избегаешь.
- Зачем тебе это? Так волнует? Ты что, религиозный такой, спасение души волнует? – Рудольф попробовал пошутить, но вышло не в тему, потому что Лукасу и самому не нравилось, как его задевало это равнодушие. То есть, он же сам хотел отдалить этого сопляка, чтобы он к нему не лез, чтобы не надеялся ни на что… А теперь Лукас сам пытается с ним сблизиться, не зная, зачем. Просто ему очень этого хочется, это за гранью объяснимого.
- Просто не хочется, чтобы меня игнорировал кто-то, с кем у меня был секс, - Лукас к нему шагнул чуть ближе, Рудольф отодвинулся, а потом так же непосредственно, как обычно, поднял светлую челку Турмалина, протянув руку. Лукас постарался не вздрогнуть.
- А что с глазом?
- Эйприл врезал. Ну, утром. Мы немного… - он воспользовался возможностью и подвинулся очень близко. – Повздорили, - шепотом закончил, тряхнул волосами, так что Рудольф убрал руку, и челка снова завесила глаза, их стало видно очень относительно. Багровое пятно на месте удара все равно осталось заметным.
- Кто такой Эйприл?
- Ну, такой, с накрашенными ногтями, вечно ходит с наушниками. Он тогда привязался к тебе, когда ты Глену записку передавал.
- Понятно. А вот это больно было делать? – почему-то Граната так и тянуло потрогать чужое лицо. Оно привлекало, хоть даже он и хотел игнорировать Лукаса, просто не обращать на него внимания и не навязываться. В конце концов, хоть он и не был обижен, ему все еще было стыдно за то, что случилось, и за то, что это не понравилось Лукасу. Сколько бы он ни говорил, что врал, стыд не проходил.
Вампадура начало трясти. Как можно трогать того, кто тебе безразличен? Или этот парень действительно тупой? Или просто пытается скрыть, что Лукас ему все же нравится? Что с ним?!
- Не больнее, чем прокалывать язык, - он вздохнул, когда Рудольф тронул указательными пальцами шипы под его скулами. Парень улыбнулся глупо, заинтересованно уставился сначала на один, потом на другой, а потом осторожно покрутил их. Лукас перехватил обе руки, откинул их.
- Извини, - Рудольф сразу опомнился. – Просто интересно было, почувствуешь или нет, - попробовал он оправдаться.
- Разрешения надо спрашивать.
- Извини, - парень привычно принялся каяться. – Больше не буду.
- Ты сам говорил, что извинения должны быть искренними.
- Но я искренне извиняюсь.
- Ну, решать тому, перед кем извиняются, согласись? Когда достаточно искренне будет, тогда прощу. Ты нарушил мое личное пространство.
- Что?
- Извинись за то, что отказывался со мной разговаривать.
- Извини.
- Нет, по-настоящему извинись.
- По-настоящему извини, - тупо повторил Рудольф, и только потом до него дошло. – Но я все еще не хочу с тобой разговаривать.
- А сейчас ты, вроде как, молчишь… - Лукас закатил глаза.
Рудольф открыл рот и снова закрыл, попавшись.
- Слушай, ты же гомик… В смысле, любишь мальчиков, все такое. По тебе даже видно. Так что извинись, как вы это умеете.
- Что?
- Не надо делать вид, что тебе тогда не понравилось.
- Я вообще не знаю, было ли это на самом деле. У меня нет доказательств, - Рудольф покачал головой. – И у тебя тоже нет.
- Зато я знаю, что одновременно разным людям один и тот же сон не может сниться. И ты это любишь, не надо врать.
- Зато тебе не понравилось, ты сам сказал. Я вообще не хочу об этом говорить. Я пойду, ладно?
- Нет, не ладно, - Лукас поймал его за предплечье и остановил. – Почему ты не хочешь об этом говорить? Стыдно, да?
- Да, потому что ты тогда сказал, что…
- Да забудь ты, ради бога, что я говорил! Я хотел тебя обидеть, а сейчас уже не хочу, сейчас я думаю по-другому. Я и тогда так не думал.
- Ты хочешь сказать, что тебе понравилось?
«Ненавижу, когда из всего монолога это пугало вычисляет то, что нужно», - подумал Вампадур мрачно.
- Тебя это волнует? Ты так хочешь, чтобы мне понравилось? – выкрутился он.
- Если это был не сон, мне было бы легче, если бы тебе понравилось. Потому что если в самом деле нет, то очень стыдно.
- А если понравилось, то не стыдно?
- Ну, не в таком смысле… - Рудольф улыбнулся, начал неудержимо краснеть.
- Я половину не помню. Но думаю, мне нравилось.
- А я знаю, почему ты наврал, что не понравилось, - загадочным голосом выдал Гранат. Лукас хмыкнул полувопросительно, и парень тут же пояснил. – Потому что ты нормальный, и тебе было стыдно, что ты такое сделал, и тебе понравилось. Но я же тоже нормальный, я правда ни о чем таком не думал. Так что можешь не волноваться, я же никому не собирался говорить, таким не хвастаются. Никто не узнает. Все, ладно, теперь я не обижаюсь, я понял, - он улыбнулся шире.
- Ты же говорил, что не обижаешься?! – Лукас возмутился.
- Ну, да. Я имею в виду, что теперь я ТОЧНО не обижаюсь, я все понял.
- Господи, как с тобой сложно, - Лукас свел глаза в кучу, к переносице, потом закрыл их и попытался успокоиться.
Дверь туалета распахнулась, и старший Гранат вздохнул расслабленно.
- Наконец-то я тебя нашел, - он шагнул к Рудольфу, схватил его за руку и потянул за собой. У Лукаса был такой вид, будто у него из постели в самый классный момент утащили девчонку, и старший Гранат, который был с ним в одном классе, опомнился. – Привет. Лукас, да?
- Да. А ты, по-моему, Анжело, - вспомнил Вампадур и двинул бровями, хмыкнул, окинув его взглядом. Парень кивнул, одарил его таким же взглядом и потянул Рудольфа за собой.
- Тебя директор звал, Магда уже весь интернат обшарила. Сюда же она не пойдет. Давай, дуй, он сказал, что это важно, - он выпихнул Рудольфа в коридор и пошел за ним. Лукас подумал, что кое-кто ну ОЧЕНЬ любит мешать людям строить отношения и личную жизнь.
Одри тоже чертыхнулся, он же просто не мог упустить разборок этих двоих, это был его личный сериал, без которого жить становилось скучно. Гаррет умотался куда-то один, и Боргес догадывался, что это «куда-то» находится неподалеку от Эйприла. А ему было скучно, и он надеялся, что Лукас решится поцеловать туповатого Граната хотя бы просто в край губ, чтобы не было больно его проколотому языку. Но мерзкий старший Гранат и это испортил. Будь в Дримсвуде актуальна традиция капитанства, он непременно был бы капитаном. Анжело Мэлоун просто лопался от зависти, что у всех были какие-то отношения, кроме него. В команде он был самым старшим, ему оставалось чуть больше двух недель до восемнадцатого дня рождения, а общаться было не с кем. Не лезть же в другие команды, а малолетки его не слишком прельщали, хоть порой и веселили. Бесило то, что даже противный плакса Фицбергер о котором знали все, завел себе кучу друзей, которые хоть и не носили его на руках, хоть и не показывали свою приязнь, но за него набили бы морду кому угодно.
Насколько он понял, белобрысый Турмалин с диким количеством пирсинга и азиатским разрезом глаз что-то планировал насчет глупышки Энсора. И это тоже раздражало, но теперь уже в смысле совести. Рудольф был нормальным, просто туповатым, и это делало его похожим на голубого, а этот Вампадур явно питал страсть к мальчикам. Как бы все это не зашло в постель…
Турмалины вообще бешеные, это же надо было додуматься – УГНАТЬ интернатский автобус и чуть не утопить директора.
От кабинета директора он отошел только тогда, когда дверь за Рудольфом закрылась, и Мэлоун посчитал свой долг исполненным. Хотелось зайти в душ перед тем, как идти спать, до звонка на отбой и закрытия входной двери еще оставалось время, а ему не хотелось сидеть и слушать треп малолеток. Не хотелось и читать.
Одри гулял за ним следом, сунув руки в карманы штанов и чуть ли не насвистывая. Несмотря на свой возраст, старший Гранат был невысоким, всего сантиметров сто семьдесят или сто семьдесят пять, но не выше, это точно. И фигура у него была пусть даже немного костлявая, но не такая «долгая», как у того же Глена. Сезанн если складывал голые ноги друг на друга перед сном, когда читал, лежа на спине, то Раппард засматривался, и его на этом ловил Фон Фарте, ржал и подкалывал на тему голубизны. А вот Анжело такого эффекта не произвел бы, модельных параметров в нем не наблюдалось, просто какая-то компактность. Не было и хрупкости с изяществом, как у Фрэнсиса.
Да, он был компактный и с острыми чертами лица, как у лисицы, но не в хорошем смысле, не в симпатичном, а в обратном. Волосы явно когда-то были осветлены мелированием, отпущены до плеч. Ни жесткости, ни прочности там точно не было, так что Боргес даже немного проникся солидарностью. У него волосы были абсолютно такие же.
Нэнэ разговаривал с Гранатом и одновременно любовался его внешностью, столь подходящей для инсценировки. И его радовало, что парень округлил глаза от удивления, услышав такое предложение, мигом согласился, только засомневался насчет своих способностей. И Нэнэ его успокоил, убедив, что на лошади ездить научат, на муляжах мечей драться – тоже, а изобразить девчонку… ну разве парень не сможет изобразить девчонку, которая изображала парня? Не смешите.
Сомори уже собирался его отпускать, сообщив, что в субботу всех соберет в актовом зале и насильно заставит посмотреть фильм, поставленный на эту тему, чтобы воспитанники хотя бы имели представление о том, что от них требуется, но у него вдруг закружилась голова, и он не договорил.
- Мистер Сомори?.. – Рудольф удивился, когда директор вдруг замолчал и поднял руку ко лбу, будто у него закружилась голова. Нэнэ сел в кресло и закрыл глаза, поморщился.
- Все в порядке. Мигрень, - он соврал машинально, привычно уже, потому что почувствовал жуткий упадок сил. Кто-то из покойных дружков явно решил пошалить, что стоило ему, как батарейке, немалых затрат.
- А, ясно. Извините, - Рудольф смутился.
- Не извиняйся, что ты, - Нэнэ был такой душка, что парню казалось невероятным, что он слышал утром. ЭТОТ человек орал так, что тряслись стекла в окнах? Он же был просто нежным лебедем, о чем эти завистники говорили? – В общем, у меня все. Я очень рад, что ты согласился, завтра не проспи.
Завтрак в субботу собирались пропустить многие, хоть он и был позже, чем в обычные дни, но если пропустить завтрак, можно и не услышать объявление про коллективный просмотр фильма.
- Спасибо, - Рудольф поблагодарил еще раз за то, что выбрали его, чуть ли не сделал реверанс и отошел к двери, открыл ее, вышел, не поворачиваясь спиной, закрыл дверь. Нэнэ подумал, что приятные люди на свете еще не перевелись.
- Гаррет, - вдруг его лицо перестало быть добрым, улыбка стерлась.
- Что? – Андерсен уже насмотрелся на Эйприла, который заснул рано, как всегда, и тусовался в невидимом состоянии в кабинете директора. Нэнэ не ожидал увидеть его так скоро.
- Я думал, это ты там что-то делаешь. Я за целый день так заколебался, что это просто издевательство.
- Я ничего не делал.
- Одри? Он вообще никогда ничего не делает обычно, - Нэнэ не поверил.
- Если здесь больше нет привидений, то это он, - Гаррет хмыкнул. – Хочешь, я пойду и посмотрю?
- Как хочешь, - Нэнэ вздохнул. – Все равно я уже иду спать, сил никаких нет. Пусть хоть на ушах ходит, только бы уши не материализовал, а то на каникулах не на турнир поедут все, а на сороковой день после моих похорон.
- Забавно. Интересно, а ты с нами останешься, или мы все исчезнем без тебя? – задумчиво протянул Гаррет, ноги которого даже не были видны, напоминали черный клубящийся туман. Так было эффектнее, но заметно, что он немного не живой.
- Думаю, исчезнем, - Сомори вздохнул и вышел из кабинета, выключив свет.
- Сладких снов. Закрой дверь на ночь, а то мало ли, вдруг к тебе в постель заберется какая-нибудь нимфа?..
- Очень смешно.