Субботнее утро стало самым шумным из всех, что встретили воспитанники Дримсвуда с момента приезда. Снова появилась и мисс Бишоп, и мисс Ду Мортье, но уже без Гретхен. Строители собирались и уезжали, а вот здоровые фуры остановились на дороге, конюхи оказались, к сожалению, тоже малопривлекательными женщинами. Впрочем, Ильзу это порадовало, не нашлось никакой конкуренции. Нэнэ, насколько поняли Турмалины и остальные команды, глядевшие из окон, поприветствовал новичков, пообщался с ними. И Сомори казались странными их взгляды – такие уверенные, чуть ехидные и совсем не испуганные переездом. Видно было, что первую «стипендию» они уже получили и даже успели потратить, мисс Бишоп расщедрилась, приодела несчастных сироток по среднему уровню. Не с полным гардеробом приехали, но и не с дамскими сумочками, рядом с каждым стояла вполне приличная сумка размером с чемодан того же Эйприла.
Было тепло, но на том, что пониже ростом, была бейсболка, волосы завесили ему лицо, так что только нос было видно и губы, острый подбородок. Парень повыше хронически то ли грыз ногти, то ли просто прикасался костяшками пальцев к губам. Кое-кто не смог ничего сделать с привычками своего нового тела, запомнившего эти жесты, как рефлекс, и пришлось смириться. Взгляд у него оказался блуждающий, надменный, чуть насмешливый даже. Фрэнсис подумал искренне, что блондин ничего, а крашеного брюнета рассмотреть было невозможно. И они держались вместе, рядом, так близко, что чуть ли не за руки, прижимаясь друг к другу плечами.
- Ну, хоть не уроды, - усмехнулся Фон Фарте, двинув бровями, Глен согласился. На него парни смотрели с такими лицами, будто он ночью обслужил роту солдат, но с улыбками, и ему было не то стыдно, не то приятно, но он делал вид, что ему наплевать. Диего о прошедшей ночи вообще ничего не говорил ему, но говорил Тео, хвастаясь и втихаря рассказывая детали. Фон Фарте хоть и не понимал любви к таким девкоподобным, модельной внешности парням, но описания его чуть не завели. Наверное, у Диего прорезался ораторский талант.
Почти весь интернат вывалился во двор, чтобы посмотреть и на новеньких, и на лошадей, которых выпустили и пытались успокоить. Они здорово нервничали, но уже приходили в себя, так что мисс Бишоп уточнила, не получится ли сразу покатать самых младших.
- Мне страшно, - сказал вдруг Одри шепотом, его услышал только Гаррет.
- А мне – нет. Мы же их уже знаем, мне страшно только, как он отреагирует. Мне сказать ему сразу?
- Ты не хочешь проверить, врал он или нет?
- Он пытался покончить с собой.
- Это был просто припадок, порыв души такой.
- И как ты предлагаешь проверить?
- Не говори ему ничего. Ты – Эштон Крофт, совсем не тот, кем был раньше. Просто поприставай к нему. Если он поведется, то он врал, ему все равно, с кем, лишь бы ухаживали. Ты же никогда не станешь прежним внешне. Так кого ты хочешь, чтобы он любил? Тебя или твою внешность? Ты расскажешь ему потом, если он в упор откажется с Эштоном крутить. Но главное, чтобы он узнал твой характер в нем. Это запредельно, он не узнает.
- Идея неплохая. Твой очкастый на тебя смотрит.
- Не беспокойся, я его доведу. А где он стоит? Я ничерта не вижу, не хочу шарить по ним всем.
- Он стоит слева, с самого края. Посмотри на него.
Анжело вздрогнул, моргнул и обернулся, проверяя, нет ли кого за его спиной. Но нет, больше никто за ним не стоял, а новенький поднял голову, отодвинул пальцами прядь волос и посмотрел прямо на него, в упор. И тут же снова уставился себе под ноги.
- Класс, эффектно. Знаешь, что?
- Что?
- Никогда не думал, что мне снова будет семнадцать, и я снова приеду в какой-то интернат и буду там учиться.
- Почти восемнадцать, - со вздохом поправил Одри.
- Не принципиально.
Нэнэ подтолкнул их чуть ближе, услышав это и побледнев, благо под макияжем было не видно. Ах, вот оно что. Он просто не понимал, как такое могло произойти, какого черта вообще… Но раз уж они говорили об этом, это именно ОНИ. Такие не исчезают без следа, они хоть в сорняк, но воплотятся. Сейчас им повезло немного больше, тела были отличные, если не считать дурацких привычек, типа покусывания пальцев, а не ногтей, кривых ухмылок и тому подобного.
- Это – Эштон и Оуэн, они будут учиться с вами, в команде Гранатов, я правильно понял? – он с нажимом уточнил, оглянувшись на «новичков», выгнув бровь.
- Черт, спалились, - хихикнул бывший Боргес.
- Какой он проницательный.
Нэнэ еще сильнее помрачнел. Ублюдки, не удосужились сказать ему раньше, позвонить, хотя бы, ведь он чуть не сошел с ума без них.
А теперь назвал их новые имена так, будто издевался.
- Да, Гранатов, - ответил Эштон за них обоих. Нэнэ спрашивал у них, как только мисс Бишоп представила новичков, в какую команду они хотят. Ведь команды ничем не отличаются, где-то больше старшеклассников, где-то меньше. А они сразу и четко назвали Гранат.
- Я надеюсь, вы примете их, как следует, - улыбнулся какой-то пластмассовой улыбкой Нэнэ, глаза сверкнули так, будто он очень злился.
- Какие красивые… - вдруг выдохнул Эйприл, подоспевший только к этому моменту. Новички остолбенели, увидев его и услышав это. – А можно потрогать?! – с восторгом осведомился Кле, уставившись на Нэнэ, а потом на мисс Бишоп, мисс Ду Мортье и Магду по очереди.
Нэнэ чуть не уронил челюсть, а Магда проследила взгляд Турмалина и чуть не засмеялась. Он смотрел на лошадей.
- Я думаю, можно, - она оглянулась на женщин в грубых перчатках, державших лошадей и с силой гладивших их по мощным шеям. – Только осторожно, они еще нервничают.
Нэнэ сдержал ехидную ухмылку, еще помня, кто довел его ученика до госпиталя и зашитых рук. Так Андерсену и надо. Его не хотят видеть. А может быть, Эйприл в самом деле любит именно и только его, раз ему даже не интересны новички. Кле и правда не хотел на них смотреть, ведь Гаррета там точно нет, зачем ему какие-то левые сиротки?
- Облом, - со стоном прошептал Эштон
- Как он классно выглядит в шортах. Не холодно? – заметил Оуэн.
- На улице жара дикая.
- Это только мы, как дебилы, вырядились. Еще бы шубы напялили. Еще вчера холодно было. А в той деревне вообще дождь шел, почему здесь так жарит?
- Не знаю. У него обалденное тело, - тупо отозвался Эштон, провожая взглядом голые, совсем голые и гладкие ноги с несколькими синяками. Шорты были светло-голубые, короткие, пусть и широкие, а не облегающие. Длинная черная майка их почти закрывала, оставляя видными только края штанин. Эйприл знал, как подчеркнуть нужные части своего тела, ничего не поделать. Только вот бинты на руках заставляли взгляд дрогнуть.
Он чуть ли не скачками подлетел к единственному коню, которого можно было распознать по росту и размеру. Он был больше кобыл, мощнее, но почему-то грациознее. И при ближайшем рассмотрении выяснилось, что он не чисто-черный, с лоснящейся шерстью, а очень темного коньячного цвета, Эйприл даже не знал, как этот цвет правильно назывался, если речь заходила об окрасе шкуры. Давным-давно он ходил в школу конного спорта, но ничего умного делать так и не научился, только способен был проверить безопасность седла, оседлать и запрыгнуть на коня. Ездил тоже прилично. Впрочем, «ездил» - громко сказано, но изобразить мог.
- Какая прелесть… - ему аж голову кружило от восхищения, лошадей он любил. Нэнэ на это посмотрел с невольной улыбкой. Насколько он помнил из рассказов Ромуальда и Хэйдана, они лошадей тоже обожали, особенно, Ромео. И он так страдал по своей юношеской «любви» к вороному Шайтану, что можно было невольно заразиться этой манией.
Не смотря на то, что Эйприл был парнем, и женских флюидов от него исходить не могло, конь не шарахнулся, а замер, кося на него темным глазом.
- Не делай резких движений, - посоветовала женщина, все еще державшая поводья.
- Я знаю, - отмахнулся Эйприл, встав сбоку, но протянув левую руку к морде коня очень медленно, не прикасаясь к ней. Конь руку обнюхал, придирчиво принюхавшись не только к ладони, но и к бинтам. Опасности от Эйприла исходить точно не могло, поэтому в ладонь ему ткнулась горячая бархатная морда, он аж заулыбался от восторга. Нэнэ всех отпустил, но никто уходить не торопился, только Магда решила проводить новеньких в спальню Гранатов, а дамское высшее общество отправилось культурно пить чай в кабинете директора. Весь интернат рванул к лошадям, многие так и наблюдали за «общением» Эйприла и единственного коня.
- Он псих, - заметил Лукас, покосившись на это огромное чудовище. Он лошадей вообще не очень любил, они казались ему уродливыми и непонятными. – Он тебя укусит. Или лягнет.
- Я его не собираюсь пальцами кормить или за копыта хватать, - огрызнулся Кле, гладя правой рукой по шее. В левую конюх сунула ему кусочек сахара, и конь еще немного подобрел, аккуратно взяв губами этот кубик с его ладони.
- Твою мать, какой красивый… - вздохнул он.
- Вот она, пидорская натура… Где побольше, там и лучше, - сострил Фон Фарте на ухо Диего, тот подавился тупым хохотом.
- Над чем вы там смеетесь? – Глен прищурился, Раппард повернул голову и посмотрел на него, Сезанн выгнул бровь, почувствовал, как незаметно для остальных, в толпе к его бедру прикоснулась горячая, широкая ладонь. Он еле сдержал улыбку, отвел взгляд и перестал интересоваться, а вот Диего очень даже заинтересовался. Правда не темой шутки.
Жульен за этим наблюдал с ужасом. Насколько он понял, все произошло по-настоящему, но что самое ужасное… По Глену было заметно. Он изменился весь, но никто этого не видел, кроме посвященных в секрет.
Фрэнсис только удивлялся, ведь у него «это» было с тем же парнем и, если честно, в той же позе, но он так не изменился, он не стал чуть манернее и таким… Странным. Диего был в экстазе от перемен и вообще от того, как вел себя с ним Глен, так что и другим грех было жаловаться.
- А можно покататься? – Эйприл умоляюще взглянул на женщин, те переглянулись и решили, что можно.
- Попробуй. Только не торопись, залезая, встань поудобнее слева от него…
- Я знаю, - Кле пресек все рекомендации, парни приготовились смотреть на комедию, в том числе и новички, вернувшиеся из спальни Гранатов. Но комедии не случилось, Эйприл отставил правую ногу назад, чтобы не уползла под коня, левую согнул, прижал коленом к груди и вставил ступню в стремя, намотал на левую руку повод, той же рукой взялся за длинную гриву. Народ приготовился рыдать, Эштон – тоже, потому что прекрасно помнил, как сам взбирался на лошадь, только приехав в Стрэтхоллан. Лежали все, валяясь и катаясь от смеха по земле, это он помнил точно и никогда бы не забыл того позора. А Эйприлу даже не диктовали, как и что делать, женщины в шоке наблюдали за вполне правильным обращением с конем. Никто же не знал, что он, такой подлец хитрый, когда-то это уже делал. Правая нога поднялась на носок, опустилась обратно, пружиня, снова поднялась, и Эйприл рывком подпрыгнул, встав в стремени, перекинул ногу через коня и уселся в седло, приземлившись четко между очень высокими луками спереди и сзади.
Конь стоически терпел, не шевелился, конюх в шоке посмотрела, с каким автоматизмом Эйприл взял повод в левую руку, сжав его между мизинцем и безымянным пальцем, намотав на указательный.
- Ты где-то учился ездить, да? – уточнила она, не скрывая уважения.
- Немножко, - Кле польщенно кивнул, чувствуя настоящий жар от боков коня, к которым прижал бедра.
- Я так не смогу, - шепотом, даже передернувшись от страха перед лошадьми, сообщил Рудольф.
Эйприл постарался изо всех сил сохранить лицо и не осклабиться довольно, он готов был себе рот зажать, лишь бы не ляпнуть победно: «Еще бы, тупая малолетка».
- Сможешь, - хлопнул парня по спине Лукас, ободрительно выпихнул вперед. – Попробуй на какой-нибудь кобыле, они пониже.
- Правда, попробуй. Правда этот – твой, - уточнила женщина, не замечая, с каким ужасом Гранат смотрел на коня.
- Почему мой?..
Эштон с Оуэном переглянулись и ухмыльнулись. За Эйприла было не стыдно, появилась даже гордость, а он умудрялся сидеть в седле ровно, не горбясь, не казался идиотом. Хоть конь и переступал, сидеть ему явно было удобно, и Эйприл догадывался, что этот конь больше похож в движении на кресло-качалку, чем на отбойный молоток. Его долго учили только сидеть и ходить в той любительской школе двух фермеров, потому что даже сидеть в седле нужно уметь, ходить – тоже, ездить даже медленно – тем более, потому что нужно умудриться не подпрыгивать, как придурок, не дергаться вперед-назад, как это очень любили делать девушки. Эйприла уже тогда от них тошнило, но он был малявкой и не мог им сказать что-то, вроде: «Девушка, вы же не на мужике скачете, это конь».
Эштон чисто случайно оказался рядом с мордой коня, и тот фыркнул ему прямо в лицо, новоявленный Крофт-блондин шарахнулся в ужасе, но быстро поменял выражение лица на пафосное.
- Лошади меня не любят, - заметил он, чтобы «Оуэн» не так сильно давился смехом.
- Я заметил, - кашлянул он.
- Посмотрим, как он на тебя будет реагировать, - хмыкнули в ответ.
Но Эйприл не дал проверить, он вообще не обращал на новеньких никакого внимания, отклонился назад и потянул за повод, разворачивая послушного коня к Рудольфу.
- Ну, как это «почему». Все же знают, что ты у нас Жанна Д’Арк, а она не могла ездить на кобыле. Придется научиться делать это круто, на вот этом красавце, - Эйприл кивнул на красавца под собой. – Причем побыстрее, а то он не привыкнет, и весь наш спектакль в задницу пойдет из-за тебя.
Фрэнсис, который прекрасно успел понять, каким злым бывает Кле, с жалостью посмотрел на Граната. Тот смотрел на Эйприла широко открытыми глазами, не понимая, почему в его голосе столько негатива. Что он ЕМУ сделал?
- Да ладно, быстро научишься, - ободрила его женщина, тоже хлопнув по плечу крепкой и совсем не женской рукой. Привычки говорили сами за себя, обращение с такими животными - тоже.
Рудольф делал все то же самое, казалось бы, да еще и под диктовку, с подбадриванием публики. Как ни странно, если бы упал Эйприл, его бы засмеяли, а Рудольфа поддерживали. Всему виной их поведение в обществе, Энсора не хотелось обидеть, он никому не сделал ничего плохого.
Эйприл был не единственным, кто засмеялся, когда парень устало и уныло выдохнул, повиснув поперек седла очень спокойной кобылки, меланхолично жующей одуванчик. Ногу в таком положении перекинуть было нереально, хоть и седло было совсем другим, английским, луки почти не выступали.
Засмеялись еще и новенькие, буквально держась друг за друга от смеха, Гаррет просто вспомнил себя в той же ситуации и понял, как забавно выглядел, а Одри был по натуре подонком, ничего не поделать. На них все команды покосились оскорбленно, немного обидевшись за малолетку и лапочку Энсора. Но парням было плевать, в конце концов, это внешне им было по восемнадцать. По уму они далеко от двадцати лет тоже не ушли. Но по паспорту, будь они живы, одному было бы уже тридцать, а второму около того.
Какое им дело до каких-то малолеток, которые на них косятся?
Эйприл посмотрел на них, будто заподозрив что-то не то. Он же уже видел, чтобы люди так понимали друг друга, будучи такими молодыми и вовсе не любовниками. Они десять лет жили рядом, общались вынужденно и, в конце концов, просто не представляли жизни друг без друга. И смеялись синхронно, и шутили синхронно, и злились, в общем-то, тоже. Даже интонации смеха…
«Я брежу», - подумал Кле и отвернулся, продолжая наблюдать за пыткой Рудольфа.
- Я не могу, - он слез, но в процессе опять зацепился ступней за стремя и рухнул на спину, еле вытащил ногу.
- Как ты будешь ездить на спектакле? Там каскадеров не будет, - довольно жестоко напомнил Эйприл.
- Он еще научится, - Вампадур защищал не конкретно Рудольфа, но принципиально не позволил бы над кем-то незаслуженно издеваться.
- Не знаю, научусь или нет, - честно признался в своих сомнениях Энсор. Все собравшиеся во дворе зашумели.
- Как это «не знаю»?! Ты главную роль играешь, ты что, собираешься все провалить?!
Им было просто плохо от мысли, что они зря уже неделю умирают на физкультуре и даже сверх нее, размахивая шестами, муляжами мечей и потом переживая боль во всем теле.
- Да что вы разорались, научится! Как будто кто-то тут умеет, кроме него. А он вообще учился раньше! – Вампадур начал беситься, Тео хмыкнул.
- Что ты его так защищаешь?
- Я не его защищаю, просто нехрен выпендриваться. Еще трое главных героев, как минимум, не считая Дюнуа, и им тоже придется суперски ездить верхом. А я сомневаюсь, что кто-то тут сможет с первого раза. У нас еще полтора месяца, так что все нормально будет.
- Чуть меньше, - ехидно напомнил Эйприл.
- А почему именно он будет играть Жанну? – подал тихий, надменный, слаще сиропа голос новенький, снова подняв руку к лицу и трогая костяшками губы. Он чуть кривовато улыбнулся, выгнул бровь вопросительно.
- Потому что так решил директор, - ответил Лукас, прищурившись.
Эштон, как его назвал этот самый директор, распрямил плечи, прошел мимо Турмалина и остановился за его спиной, не поворачиваясь к нему лицом.
- А, собственно, по каким критериям он его выбрал? Просто внешне?
- Вообще-то… - начал Лукас, но Рудольф честно ответил.
- Да, потому что он сказал, что я чем-то на нее похож.
- Понятно, - в голосе звучал такой скепсис, что удавиться захотелось даже Диего с Гленом, даже Фрэнсису, который уже начал испытывать неприязнь к этим каким-то… серым новичкам. Они казались не совсем здоровыми, они друг за друга стояли горой. И они никому не нравились, кроме Эйприла, которого неожиданно даже для него самого поддержали.
Только Рудольф не стал на них обижаться.
- Да не ругайтесь вы, - учителя попытались как-то купировать назревающую потасовку, и им это удалось, большинство отправилось в интернат, чтобы не опозориться при сильно борзых новичках и Кле, не пытаться залезть на лошадь. Они изрядно подпортили всем настроение.
Рудольф тронул Лукаса за плечо и улыбнулся.
- А ты-то чего злишься?
- Потому что ты тренируешься даже после уроков, а эти только приехали и начинают что-то из себя строить.
- Ну, тренироваться все могут. Но на лошадь я точно не залезу, - он даже не был этим огорчен.
- Тебе что, все равно – играть или нет? Ты же ГЛАВНУЮ роль играешь!
- Ну и что? Это просто спектакль, он пройдет и все, никто не вспомнит.
- Если мы не выиграем, то точно никто не вспомнит, кубка-то не будет. А мистер Сомори на тебя надеется.
- Я думаю… Я уже тогда хотел сказать ему, что не смогу правильно сыграть, потому что…
- Потому что ты не девственник? Не смеши меня, - Лукас закатил глаза, они остались одни, женщины увели лошадей, держа по два повода в руках, Эйприл уехал верхом, держа в правой руке повод еще и от кобылы, ведя ее рядом.
- Но это правда. Я не понимаю, какой она была. Мне кажется, ваш Эйприл…
- Да конечно! Сейчас, так он и разбежался ее играть!
- Но он красивый.
- Он на нее даже не похож.
- Никто не знает, как она выглядела, я же тебе говорил.
- Все равно, ее воспринимают так, как выглядишь ты.
- Неважно. Главное, чтобы играл правдиво, - отрезал Рудольф. Оказывается, он тоже мог быть упрямым и способен был отстаивать свою точку зрения.
- Ты просто не хочешь, я же вижу.
- Просто я чувствую, что не смогу. Нет желания. Нет, желание есть, я потому и старался распалить себя как-то, тренировался постоянно… Но нет огня. Ты понимаешь, о чем я?
- К сожалению, понимаю, - Вампадур вздохнул. Когда сердце не колотилось, а глаза не горели от мысли о чем-то, бесполезно было браться за это.
* * *
Новички напрягали и даже пугали, они сидели и молчали за столом Гранатов. Эштон, вставший на сторону Эйприла, оказался рядом с Рудольфом, на которого косился с насмешкой. Теперь, когда между Кле и ним установилась почти четкая и видная всем война, даже не было вопроса, на чью сторону встанет новенький. И только эти новенькие знали, почему все именно так.
Одно было позитивно – ему все же удалось привлечь внимание Кле, тот косился со своего места, из-за стола Турмалинов, на стол Гранатов.
- Ты плохо видишь? – вдруг спросил бледнорожий, с длинными черными патлами. У него было такое странное лицо… Вроде бы, ничего примечательного, обыкновенный нос, бледного, неприятного цвета губы, тонкие и при этом очень высокие скулы… Но взгляд исподлобья, а точнее, из-под козырька декоративно ободранной кепки чем-то привлекал.
- Нет, а что? – Анжело поднял брови вопросительно.
- Тогда зачем носишь очки?
Малышня притихла, замерев, еле заметно улыбаясь и ожидая ответа. Все догадывались, что Мэлоун просто строил из себя умника, ведь в очках он казался каким-то более начитанным и приличным. Не был так заметен его СВЕРХлюбопытный взгляд, жаждущий знать все и обо всех. И вот, новичок нагло отважился задать кодовый вопрос.
- Я думаю, это не твое дело, - отозвался Анжело, по умолчанию считавшийся в Гранате главным, практически капитаном, как в Стрэтхоллане.
- А я думаю, что мое. Кстати, классная татушка у тебя вон там, - новенький взглядом указал под стол, куда взгляд даже дотянуться теоретически не мог. У Анжело мысленно глаза полезли на лоб, а новенькие переглянулись, ухмыльнулись и снова на него уставились. Внешне очень разные, но синхронные в поведении, они безумно раздражали старшеклассников, которые чувствовали себя какими-то наивными малолетками. Но малышня начала балдеть, засматриваясь на них. Жульен тоже засмотрелся, хоть и не представлял никого из них рядом с собой.
Возможно, лишь потому, что не казался сам себе достаточно красивым для кого-то из них. Они не были просто мега-красивыми, но что-то в них было такое… «пора перечитать Сумерки», в общем, потому что Жульен начал чувствовать себя девочкой из солнечного города, попавшей в угрюмое гнездо упырей. Симпатичных упырей, надо сказать.
Нэнэ сверлил взглядом этих новеньких, они заметили, Эштон подмигнул.
«Долбанный Андерсен…» - прищурился Сомори. Ему сложно было не узнать эту парочку, но кто бы мог подумать, что они умудрятся вернуться, да еще так удачно!
Ильза цвела, тем не менее, успевая одаривать холодным взглядом новеньких преподавателей фехтования и учителей по конному спорту. Они на директора смотрели лишь по причине практически первой встречи с ним, если говорить о тех, что приехали ухаживать за лошадьми и учить с ними управляться. И им было любопытно разглядывать его странную для мужчины внешность. Но взгляд Ильзы резал хуже циркулярной пилы, поэтому они сразу отворачивались.
Диего думал, что взгляд его «подружки», падкой на красоту, окажется прикован к новеньким, но Глен и не думал на них смотреть, разделяя в этом вопросе мрачное отношение Лукаса, некоторую укоризну Фрэнсиса и принципиальный игнор Эйприла. Фицбергер считал, что нельзя было вот так нападать на человека, которого они совсем не знали, который вообще никому ничего плохого не сделал, а Кле трясло от какого-то странного ощущения, что он что-то упускает. И ему было страшно от чувства, будто рядом с ним ходят два мертвеца. Они были до того похожи даже не внешне, не манерами, но отношением друг к другу и к окружающим, что крыша поехала бы у кого угодно.
Но ведь этого не может быть?
«Эштон» и не подозревал, что его брошенная в одиночестве и израненная любовью и расставанием «девушка» уже начала догадываться. Он сам не знал, кто он, потому что его душе начало нравиться это тело, эти манеры, его новый голос, его права и отсутствие обязанностей в этом месте. Он не знал, что ему делать с отношением Эйприла. Хотелось признаться, но хотелось и проверить, верен ли Кле своему обещанию ни с кем не крутить романы, кроме Гаррета Андерсена. Но что делать, если он не признается ему сейчас, а Эйприл в него все равно влюбится? Ведь он влюбится не только во внешность, но и в характер. А характер Гаррета. И как же потом обижаться на него, что он его предал, ведь на самом деле он его не предавал, а подсознательно тянулся к знакомой душе? И, в конце концов, это не просто маскарад ради проверки, того тела и даже внешнего призрачного образа больше никогда не будет, будет только Эштон, и у Эйприла не будет выбора.
Он запутался, хотя Кле еще и не подходил даже, не смотрел на него. А значит, нужно было действовать самому, разобраться поможет Оуэн, ведь он же у него есть всегда. Но ему проще, у него-то нет проблем с личной жизнью, напротив – он получил отличный простор для деятельности в отношении разозлившего его Граната.
- Откуда ты знаешь? – все же не удержался Анжело и спросил. Очки он не стал снимать из принципа, Рудольф на него выразительно посмотрел, будто советуя не связываться. Иногда даже его наивность не позволяла тупить откровенно, инстинкт самосохранения был превыше всего. Жаль, что это не работало, когда он сталкивался с фантастическими проявлениями волшебства в этом мире, которое имело место быть, несмотря на скепсис большинства.
Лучше бы он думал о своей шкуре и психике, когда копал ямки с целью выкопать и зеленокожую «Барби» с крыльями, но почему-то мертвечина, которой тащило на ментальном уровне от новичков, пугала больше, чем гномики и пикси, которых можно было и за галлюцинации принять. Видимо, кто-то сверху (или, скорее, снизу), решивший вернуть Боргеса и Андерсена на грешную землю, не учел их больных желаний. Теперь обоим казалось, что они способны на все, и никто им ничего не сделает. Нэнэ, как директор? Они знают о нем все, они были с ним сутками целых десять лет. Одноклассники, эти малявки? Достаточно будет взгляда или слова, и они все замолчат, потому что тридцать лет – не семнадцать, псих – не игрушка. Что ВООБЩЕ им можно сделать в интернате, где нет капитанов, и никто никого не защитит, если только не из дружеских чувств? Есть же мальчишки, у которых друзей просто пока не нашлось, кто защитит их? Но, к счастью, у «новеньких» были свои цели.
- Видел, - этот бледный, имя которого Анжело силился вспомнить и не мог, просто издевался, это было явным. Оба новичка ели будто через силу, вспоминая, что они должны есть и немного не привыкнув еще испытывать голод. Но по большей части они издевались, заставив стол Гранатов притихнуть, да еще плюсом два стола рядом – Ониксов и Янтарей.
- Как ты мог видеть? – Анжело был не из трусливых, не из «девочек», вроде Фрэнсиса, он спрашивал интересующие его вещи, глядя в упор.
- Приснилось, - ласково осклабился Оуэн. Наконец-то Мэлоун вспомнил дурацкое имечко. Его белобрысый, кошкоподобный дружок тоже ухмыльнулся.
- Вы не поверите, но мне настолько неприятно с вами общаться и даже находиться в одном помещении, что я лучше пойду. Может, вам лучше поменять команду? Разницы-то никакой, - он встал и взял свой поднос.
- На самом деле разница есть. Не во всех командах есть припадочные очкарики в очках без диоптрий, с татуировками под трусами и фобией смайликов.
Анжело чуть поднос не уронил, весь стол на него вытаращился.
- Что? – глупо переспросил Рудольф, хлопнув ресницами и посмотрев на новеньких. Исчезли Гаррет и Одри, куда-то делась их взрослая снисходительность, появились совершенно другие Эштон и Оуэн, у которых возраста вообще, казалось, не было. По крайней мере, морально. И страха тоже, и совести, и стыда заодно.
И им очень понравилось так себя вести, а потому белобрысый Крофт ответил, взглянув на Рудольфа.
- Что слышал. Ты с первого раза не понимаешь?
Парню стало стыдно. Обычно к нему относились немного снисходительно, повторяя даже с улыбкой и простыми словами.
- Что, приятнее общаться стало? – Оуэн продолжал издеваться, глядя на свою жертву.
- Что ты несешь, псих?.. – попробовал парень сыграть в «незнайку».
- «Здравствуй. В смысле, привет», - воспроизвел Оуэн надпись на зеркале, из-за которой Анжело рухнул в обморок на прошлой неделе прямо в душевой. И он наконец понял, о каких смайликах шла речь, побледнел и шарахнулся назад, вылетел из столовой, чуть ли не грохнув поднос на стол в углу.
- А в чем дело? – спросил Рудольф. – Вы что, знакомы были раньше?
- Нет, только что познакомились, - довольно дружелюбно ответил Брикстоун.
- Тогда как…
- Я же говорю, приснилось. У меня, знаешь, экстрасенсорные способности.
- Правда? – Рудольф вообще удивился, округлил глаза. Новички переглянулись, вздохнули и решили больше его не мучить. Что с такого взять.
- Шутка.
- Тогда…
- Нам пора, - сообщил вдруг Эштон, встал первым, его дружок встал за ним и молча, послушно пошел следом.
- Они меня пугают, - сообщил Жульен с усмешкой, но в ней было больше сарказма, чем веселья.
- А по-моему, нормальные, - Рудольф пожал плечами.
- У них на лбу написано, что психи, - покачал головой Хильдегард.
- Ничего у них не написано, - Энсор отмахнулся.
- Вот кому надо очки носить, так это ему, - шепотом поделился Жульен со своей командой, кивнув на веснушку-Руди, как его звал втихушку весь интернат. Янтари мерзко похихикали.