Солона иногда сбегает из общей спальни после того, как храмовники объявляют время сна. Она тихонько прокрадывается к кухне, а оттуда по служебной лестнице поднимается на третий этаж. Это единственное нарушение правил, которое Амелл себе позволяет. Наверное, её должна мучить совесть, но Солона давно научилась разделять запреты на недопустимые и опасные, и те, которые можно нарушать лично ей. Прогулки по полупустым этажам башни относятся к пункту два.

Она и сама не может понять, почему ей так важно уходить и слоняться без дела, без общения, в одиночестве... Возможно, как раз из-за одиночества? Слишком много людей вокруг, слишком мало возможности оставаться собой. В Круге так просто затеряться, превратиться в ещё один камешек в стене. А тут, в пустых коридорах, в тишине, Солона чувствует, что она - это она. Ей тринадцать лет, и, пусть воспоминаний о прошлом до появления здесь почти не осталось, но именно сейчас она чувствует себя Солоной Амелл, а не просто ученицей и магом.

Солона не спеша проходит мимо закрытых деревянных дверей с тяжелыми резными ручками, мимо кованых металлических решеток с прутьями, причудливо изогнутыми в виде цветов, которые Амелл видела лишь на рисунках в справочниках. Она старается двигаться тихо-тихо, преодолевая пустую залу, где днем собираются наставники. Возможно, кто-то из старших задержался и все ещё блуждает по учебным комнатам, поэтому Солона не торопится, пробираясь к заброшенной части этажа. Амелл - лучшая ученица, юный маг, подающий большие надежды, ей доверяет Первый Чародей, и она надеется, что никогда его не подведет. И все же Солона здесь - протестует, прячется, ищет?

Амелл издалека замечает силуэт у большого окна в закрытой части башни. От неожиданности она замирает и только смотрит, не отрываясь, на незваного гостя. Этот зал должен был быть пустым. Некогда он служил для собраний, а, пока их нет, помещение заброшено. Сейчас оно кажется старым, почти древним и абсолютно безмолвным, будто его усыпили, обманом ли, обещаниями или страхом. Возможно, комната вновь оживет, наполнится звуками голосов, спорами, руганью, и именно здесь однажды будут принимать важные, судьбоносные решения, но пока зал необитаем. Лишь иногда учеников загоняют сюда на уборку, чтобы паутина и пыль не скрыли под собой резной узор на высоких величественных креслах и мраморный рисунок на длинном столе от двери до окна.

Солона осторожно приближается к незнакомцу, но тот её замечает и резко оборачивается. В помещении слишком темно, чтобы рассмотреть лицо, но это точно кто-то из учеников, старших, по-видимому. Ему лет шестнадцать-семнадцать. Высокий и тощий, с прилизанными светлыми волосам, он кажется смутно знакомым - возможно, она видела его в столовой на днях.
- Тебе нельзя здесь находиться, я все Ирвингу расскажу! - Амелл старается скрыть детскую обиду за жесткими, раздраженными интонациями. Она злится. На себя - за то, что испугалась, на ученика - за то, что он так грубо влез в её мир.
- Надо же! Мало того, что стукачка, так ещё и дура, - в голосе незнакомца слышатся смешливые нотки. - Ты можешь рассказать, что видела меня здесь, но тогда тебе придется признаться, что и ты тоже тут была.
Солона открывает рот и тут же закрывает, когда до неё доходит смысл сказанного. Она совсем забыла, что бывать здесь - недопустимое нарушение, хоть Амелл и привыкла считать это место своим.
- Или мы можем сделать вид, что нас обоих тут не было - как тебе такой вариант? - теперь в голосе мага слышится нескрываемая издевка.
- Зачем ты сюда пришел?
Маг не отвечает, и Амелл начинает казаться, что он решил сдержать обещание и сделать вид, что её тут нет, но затем он оборачивается и указывает на окно.
- Посмотри.
Солона придвигается и разглядывает ночной пейзаж, ставший таким привычным за долгие годы. Что может в нем заинтересовать или удивить?
- Не видишь?
Маг склоняет голову, и Солона замечает, как в ухе поблескивает серьга.
- Здесь есть связь с настоящим миром.
Амелл не спрашивает, что значит "настоящий” мир. Возможно, он, и правда, настоящий только там, а здесь - его копия. И тогда они в Круге ведут себя как демоны, всего лишь изображая истинное, то, на что они не имеют права.
- Посмотри внимательно, - маг указывает рукой на поверхность воды. - Вот она, связь. Когда луна уйдет за тучи, её больше не будет.
Солона замечает лунную дорожку прочерчивающую светлую полосу на темной и спокойной поверхности озера. От берега до берега она раскрашивает воду серебристыми бликами, соединяет их островок с миром обычных людей. Тонкая нить, которая может порваться в любую секунду, стоит только появиться туче. Так и хочется ступить на неё и уйти прочь отсюда, не боясь, не оборачиваясь.
- Как песчаная дорога, которая может вывести тебя куда угодно, - маг улыбается своим мыслям, и Солона говорит, сама не понимая зачем.
- А я не помню, как там. Совсем не помню. Это ведь неправильно, что я не помню? Как я пойму кто я, если не могу вспомнить, кем была в том мире?
Амелл замолкает. Внезапная откровенность, произнесенная вслух, теперь кажется отвратительной глупостью.
- Хочешь, я расскажу тебе, как там? - незнакомец отвечает не сразу, и Амелл благодарна ему уже за то, что он прервал неприятно затянувшееся молчание.

Маг рассказывает - о длинных дорогах, переплетающихся и ведущих к небольшим деревням, об оврагах, где можно переночевать, о том, каково просыпаться утром на мокрой от росы траве. Он говорит, и сам погружается в эти воспоминания, как будто сумел сохранить каждую частичку, каждую деталь и запах того мира, и теперь делится ими. Незнакомец с улыбкой рассказывает, как это, когда песок попадает в сапоги, и ты сдираешь ноги в кровь и радуешься этому, потому что в этот миг понимаешь, что действительно сбежал. Он говорит о таверне на берегу, о том, что там подают отвратительную мясную похлебку, вспоминает, как ночевал в стоге сена, и ему всю ночь казалось, что он проваливается под землю, к самим порождениям тьмы. Маг рассказывает, а Амелл надеется, что он не замолчит, потому что с его голосом в голове возникают образы её собственных воспоминаний - смутных, размытых. Она помнит жару, сухой горячий воздух, помнит, как ветер бросает в лицо песок, видит серо-желтые стены домов, и как слепящее солнце отражается от протянутых рук гигантских золотых статуй. Образы всплывают сами, почти непонятные, почти сказочные, и за ними появляется самое важное - женщина с темно-каштановыми волосами и голубыми, небесного цвета, глазами. Амелл знает, кто это, хоть и не может воспроизвести в памяти черты родного лица.

Ночью Амелл снится сон - нежные руки с тонкими пальцами, гладящие её лицо, грустная улыбка и добрый голос. Мама. Солона одновременно понимает, что же она искала, и - находит это.


Спустя несколько лет Амелл уйдет из Круга и последует за Серым Стражем. Усевшись вечером на подстилку рядом с костром и сняв не предназначенную для длительных переходов обувь, она будет смеяться, разглядывая натертые до крови ступни. Только в этот момент она поймет, что осуществила чужую мечту, ставшую и её тоже.