На сцене петы устроили мышиную возню. Кто-то из них пел высоким неприятным голосом, кто-то разыгрывал маловразумительные сцены из амойской истории, соотнести которые с конкретными политическими фигурами и реальными фактами и поступками было довольно сложно, кто-то неумело ласкал себя.

Я слегка поморщился от боли, каждый звук стократно отдавался в висках. Последнее закрытое заседание Синдиката. Что-то было в нем не так. Чьи-то слишком сильные эмоции, чей-то непонятный страх, капельки пота от чьих-то пальцев, оставшиеся на глянцевой поверхности стола… Только чьих?

Расправляя спину в кресле, я слегка огляделся по сторонам, пробежался глазами по участникам официального приема. Все в порядке, все , как и должно быть, все наслаждаются торжеством, и заворожено смотрят на сцену.
Самым простым выходом сейчас было бы приказать фурнитуру принести бокал воды, растворить в нем ампулу… И...

Но, к сожалению, пить лекарства на приеме – непозволительная роскошь, публичное проявление слабости. Если хоть кто-то из гостей отвлечется от представления даже на пару секунд и увидит, что первый консул пьет воду, это будет более чем досадным инцидентом.

А значит, головную боль предстояло терпеть еще минут сорок, ровно столько, сколько нужно, чтобы соблюсти приличия и покинуть прием, не оскорбив его гостей.

Синдикат… Капельки пота, нет, даже скорее, просто слишком сильные следы от слишком крепко стиснутых и прижатых к столу пальцев появились, когда обсуждение уже перешло к конкретным проектам, подразумевающих персональную ответственность исполнителей.

Еще раз бросив взгляд на зал, я все же рискнул и поднес пальцы к вискам. Хотя бы на чуть-чуть, на немного, просто дотронуться до пульсирующих вен, облегчая боль. Никто ничего не заметит.

— Так и до болезни правителей и богов не далеко, Ясон, — раздался сзади насмешливый голос.

Рауль. Ну почему он всегда оказывается рядом в самое неподходящее время, как он так умудряется подкрасться ко мне совсем близко, что я его не чувствую?

Мигрень, вряд ли. А вот до паранойи с Раулем не далеко, совсем не далеко. Заученным жестом я скользнул пальцами от висков к волосам, делая вид, что поправляю пряди.

Продолжая стоять за моей спиной, второй консул чуть склонился надо мной и поставил почти вплотную с моим бокалом еще один, так же наполненный красной жидкостью. Внешне сосуды ничем не отличались друг от друга.

— Возьми мой бокал в руку. Там уже растворено твое лекарство. Бокалы стоят слишком близко, чтобы кто-то заметил, что ты их перепутал, Первый Консул, — тихо отчетливо произнес он. — Затем вызови фурнитура. Нам необходимо обсудить ряд важных вопросов. Через три минуты головная боль пройдет.

Отпив из бокала, я жестом подозвал фурнитура. Виски стали постепенно высвобождаться из тисков, только для того, чтобы попасть в новые.
Когда мальчишка подошел и склонился в почтительном поклоне, Рауль продолжил за меня, плавно опускаясь в кресло напротив.

— Первый Консул удовлетворен представлением, теперь принеси нам шахматы и еще вина. Гостям представления будет разрешено остаться на особенное шоу — это распоряжение главы Танагуры.

Глядя на удаляющуюся спину фурнитура, Рауль бросил сквозь зубы:

— Будь любезен, продемонстрируй широкой общественности, что ты в добром здравии и уверенно контролируешь ситуацию, у правителей нет права на физическую боль. Пальцы у твоих висков мог заметить не только я.

Когда принесли шахматную доску, он расставил фигуры на поле.

Отсалютовал мне бокалом вина.

— Твой ход, Первый Консул. Я уступаю.

Я передвинул белую пешку, глядя в его требовательные жесткие глаза. В голове наконец четко сложился гамбит с синдикатом. Я знал, чьи это были пальцы.

— Что с новым проектом слежения по Раная?

Второй консул довольно улыбнулся краешками губ, сдвигая черную фигуру.

— Он провален, Ясон. Полностью и бесповоротно. Деньги, которые вкладывала Танагура, перекачены на оффшоры части глав Синдиката... Отчетов о проделанной экспертами работе на наших руках нет, прямых доказательств тоже нет, в то время, как на отдаленных планетах уже объявили о запуске новых технологий. Я полагаю, схема понятна? Подробный отчет может лежать на твоем столе уже завтра.

Я снова сдвинул фигуру.

— Начальник внешней охраны, Рауль. Его судьба. Твои предложения?

— Нейрокоррекция. Частичная, с сохранением участков памяти. Перевод на нижестоящую должность. Дальнейшая работа на его посту невозможна, недостаточные аналитические способности, плохой просчет рисков.

Я взял фигуру, уже защищаясь.

— Хорошо, Рауль. Я сам поговорю с Юпитер и с ним. Было бы лучше, если бы он оказался предателем.

Фигуры. Белые. Черные. Белые. Черные. Вопросы. Ответы. Атака. Защита. Атака. Защита. Фамилии, факты, судьбы. Кандидаты на новый пост. Реальные. Технические. Главы Синдиката. Дальнейшие передвижения на шахматной доске и в жизни.

— Шах, Первый Консул, — Рауль вновь выразительно посмотрел, отпивая вино и откидываясь в кресле.

Я снова передвинул фигуру.

— Шах, Ясон. Ты понимаешь, что если бы ты еще несколько дней не разобрался в данной ситуации, то я должен был бы представляться Юпитер рапорт о твоем несоответствии. Что с тобой творится, после того, как появился этот новый пет? Ты ничего не замечаешь вокруг. Я не узнаю тебя.

Снова мой ход, опять неверный.

— Шах и мат, первый консул. Ты покажешь мне Рики, — жестко и утвердительно произнес он. — Я хочу лично посмотреть на монгрела, из-за которого Первый Консул позволяет себе забывать о своих обязанностях.

Откинувшись на спинку кресла, я в свою очередь отсалютовал Раулю бокалом с вином.

— Я буду рад и буду готовиться к твоему визиту, Второй Консул.