Пока я говорил, Рики мрачнел все больше. Единственный раз темно-карие глаза монгрела вспыхнули неподдельным интересом, когда я упомянул о возможных перспективах работы под началом Кацэ. Уже давно я заметил, что Рики откровенно скучает в Эосе, и часто заставал своего пета сидящим на подоконнике и смотрящим в окно на сияющие внизу огни далекого города и двойную Луну Амои.

Мальчишка не знал, но как-то я почти сорок минут наблюдал за ним, равнодушно уставившимся в толстое звуконепроницаемое стекло и прижавшим к нему щеку. В такие минуты и часы монгрел изменял своему привычному хамству и становился крайне неразговорчивым, а на все вопросы односложно отвечал «да» или «нет».

Отчасти я тоже прекрасно понимал, что сидеть взаперти целыми днями с его темпераментом и... интеллектом, по сравнению с другими тупоголовыми петами, очень сложно. Было этому и простое объяснение. Для выращиваемых в Академии будущих питомцев также проводилась генная селекция, и, несмотря на то, что уже в четырнадцать-пятнадцать лет они выглядели вполне сформировавшимися взрослыми особями, их умственное развитие отставало даже от фактического возраста.

Рики же вообще был самым старшим из них. По существу, адекватно общаться он мог только с Дэрилом. Но у того была своя «нарезка с левым болтом», и фурнитур обожал прикидываться на публику более глупым, чем есть на самом деле, чтобы, так сказать, на всякий случай не выделяться. Хотя, впрочем, и знал, что со мной такие номера не пройдут.

В общем, задатки к длительной депрессии у Рики стали намечаться в последнее время по всем фронтам, а меньше всего я хотел получить из него послушную, безвольную марионетку, которую, однако, надо было разыграть с Раулем. Сломать монгрела с помощью стимулятора боли я бы тоже мог и уже давно это понял, но тогда сам остался бы без... единственного пета, с которым было хотя бы интересно разговаривать, не говоря уже обо всем остальном.

Выходом в такой ситуации стало только предложить Рики в обмен на возвращение адреналина в жизнь устроить маленький доморощенный спектакль с послушанием перед Вторым Консулом и другими блонди. Что, собственно, я и сделал.

Еще один плюс совместной работы Рики и Кацэ заключался в том, что черный дилер тоже подкис в своей производственной деятельности без напарников-вдохновителей, и за отсутствием крупных афер, которые мы с ним проворачивали не раз, начал лезть туда, куда ему совсем не следовало. И ярким примером тому служила его недавняя попытка проникновения во внутреннюю систему коммуникаций.

Хотя, конечно, один положительный результат она дала — Рауль некисло так прокололся с указаниями личному фурнитуру по поводу подготовки собственного пета ко светлому визиту. Этот козырь тоже стоило держать в рукаве, и при случае эффектно достать. Рассчитывал я и на то, что Рики, соскучившийся по своей прошлой криминальной жизни и получивший возможность выйти в ней на новый уровень, принесет хотя бы небольшую прибыль. А заодно, будучи втянутым в торговлю петами, увидит, как и где обычно заканчивается их жизнь. И сколько, примерно, в среднем по времени они держатся в элитных гаремах, а потом направляются на перепродажу в притоны.

На этом плюсы заканчивались и начинались одни сплошные минусы. Первый из которых заключался в том, что получив возможность выходить наружу, Рики стопроцентно попытается сорваться в Керес. Конечно, имеющийся в кольце пета датчик всегда поможет определить его местоположение, но только опять же возникал вопрос — не найдутся ли там местные умельцы, которые подскажут, как избавиться от моего подарочка.

По здравым рассуждениям, мне на ум приходил пока только один вариант, хотя и вряд ли бы монгрел добровольно согласился лишиться члена. Второй принципиальный минус сводился к тому, что пет, которого хозяин отпускает свободно разгуливать по улицам, рано или поздно также должен был стать предметом для сплетен и обсуждений.

— Так, Ясон, я вижу, ты уже все продумал, и у меня, как обычно, нет выбора. Либо я пляшу под вашу с Раулем дудку, либо ты сгнобишь меня в карцере со стимулятором, — мрачно подытожил монгрел, сворачиваясь у стены в клубок. — Кацэ надоумил?

Один из главных аргументов я, конечно же, приберег напоследок.

— Почему же, Рики? Выбор есть всегда и у всех, — продолжил я уже без тени улыбки, отпивая ещё глоток вина, — ты его сделал, когда предложил тогда расплатиться со мной. Можешь и сейчас повторить свои ошибки. Допустим, ты в присутствии Второго Консула ведешь себя как обычно, хамишь и не ставишь меня ни в грош. По окончании визита господин Рауль Эм отправляется на аудиенцию к Юпитер, где по итогам рассказа о характере сложившихся между нами отношений получает право на тотальное сканирование моего мозга. Далее на основании этих исследований и полученных доказательств выносится решение о моей нейрокоррекции. Как ты думаешь, что дальше будет с тобой и дурачком Найти, к которому ты так привязался?

— Эээ. Стоп. А, что, типа, может быть? — в голосе Рики появилось смутное беспокойство. — Ну ты, сказочник, говори уже...

— Найти, как и все остальные петы, будет продан, скорее всего, в притоны Раная. Так всегда поступают, когда имущество отправляемого на нейкоррекцию блонди конфискуется и выставляется на торги, — припечатал я, допивая бокал. — Протянет он там, максимум, полгода с учетом контингента клиентов. В твоем же случае ситуация складывается еще менее оптимистично. Раная тебе светит при самом лучшем раскладе, если только наш дорогой Второй Консул бездарно профукает свой шанс загрести тебя в собственные медицинские лаборатории. А руки у него чешутся вплоть с твоего появления в моем доме. Уж не знаю, чем ты ему так приглянулся.

Не то, чтобы я собирался напугать Рики, но по всем моим соображениям, именно так и должны были развернуться события.

— Ясон, это такая шутка юмора? — выдохнул пораженно монгрел. — Ты серьезно сейчас?

— Нет, трах твою мать, — передразнил я интонации Рики. — В бирюльки играюсь.

— Еб твою мать, а не трах.

— Да какая разница?!

Как раз в этот момент в гостиную вплыл бледный запаренный Дэрил. На фурнитуре не было лица, а в руках он держал очередной шедевр безвкусицы Второго Консула — гигантский стеклянный глаз на подставке, зрачком которому служили вырезанные глазные яблоки. Восхищаться подобным мог только Рауль Эм, и кто нагрянул ко мне в гости внезапно, а с другой стороны очевидно предсказуемо, я знал уже и без доклада.

Почему-то я с удовольствием отметил, что презент, надо сказать, произвел должное впечатление на Рики, который теперь не сводил с чуда эстетики затравленного взгляда и, видимо, проникся тем, что я отнюдь не пошутил насчет лабораторий Второго Консула.

— Господин, Второй Консул Амои Рауль Эм преподнес вам этот подарок в знак восхищения вашим умением проигры... эээ играть в шахматы и дожидается сейчас встречи с Вами, — промямлил Дэрил, неловко прижимая стеклянное «око» к животу, — куда я могу поставить... эту... это... этот экспонат искусства?

В помойку», — чуть не рявкнул я и сдержался только в последний момент. О дальнейшей судьбе своего подарка Рауль Эм обязательно бы поинтересовался лично у меня, а также о впечатлении, которое на меня произвел шедевр. Он произвел. Аховое. Особенно на Рики. Дэрил к таким вещам, похоже, уже привык, хотя и засомневался, как стоит охарактеризовать дар.

— Поставь уже куда-нибудь в угол, и не маячь с ним, — огрызнулся я на него. — Фурнитур, почему ты не догадался зайти сначала ко мне? И уточнить готов ли я прямо сейчас видеть нашего уважаемого Консула? Возможно, у меня имеются неотложные дела.

— Простите меня, господин, — сник фурнитур, ставя подарок прямо рядом с посеревшим от ужаса Рики, — я пытался, честно, сказать, что Вас нет дома. Но господин Рауль Эм сообщил, что готов ждать столько, сколько потребуется, и он не один пришел. Они очень ждут вас.

— А, с кем он пришел? — похолодел уже, в свою очередь я, стараясь сохранить лицо. — С государственной охраной?

По логике, если бы Рауль заявился, чтобы препроводить меня на нейрокоррекцию, то он вряд ли бы стал преподносить очередную чудовищную безделицу. Но, с другой стороны, такие утонченные издевательства, а «око» я воспринял исключительно как очередной толстый намек господина Нейкорректора на тотальную слежку за мной, всегда были в его духе.

— Почему с охраной? — опешил Дэрил. — Нет, просто со своим лучшим петом. Эниф, если, вы, господин, изволите помнить.

— Не изволю, — выдохнул я, чувствуя, как отлегает от сердца, — сообщи нашему дорогому гостю, что я буду готов принять его через десять минут. А также его ждет ответный сюрприз, который я обещал. Это все. Иди.

Конечно, по-хорошему, фурнитуру стоило еще задать трепку за такие вот оговорочки с формулировкой подарка, но, как говорится, спишем это на собственное взволнованное состояние. Раз не поставил на вид сразу, наказывать задним числом не стоит.

А потом я развернулся к застывшему столбом у «глаза» Рики.
— Ну-с, как тебе собственноручно изготовленные дары Второго Консула? Можешь не сомневаться — все только натуральное, все только свежевырезанное. В формальдегиде, наверное, плавают. Хотя, состав раствора у Рауля можем уточнить. Вдруг что-то новое придумал, — присвистнул я, подходя к «глазу» и стуча по нему костяшками. — Ну так как, Рики? Хамить будем?

Монгрел молча покачал головой. Отодвинулся боком от презента на безопасное расстояние.

— Тогда, пет, будешь обращаться ко мне «господин» и на «Вы». Отвечать только, если я задаю вопрос и разрешаю тебе говорить. Делать в точности, что я сказал. И так, как будто бы это последний раз в твоей жизни. Ошейник не снимать, в шортах не чесать. Козявки из носа не доставать.

— Да понял я уже, — хмыкнул наконец начавший приходить в себя монгрел, — значит, именно то, что ты сказал? А Рауль, если прикажет он?

— Выполнять его приказания также, как и мои. И не смей смотреть на нас, если тебя не попросят. Обращаться также — «господин», и ни в коем случае не Рауль. Ты вообще не должен знать ничьих имен, кроме моего. Опять же «Ясон» вслух не произносить.

— Слушай, Ясон, а дышать-то можно?

— Можно, но через раз.