В углах просторной пентаграммы, начерченной кровью чёрной кошки, горели красные свечи. Десятки их, в потёках воска, словно в лужицах крови, стояли и на полу – чёрном, как и стены, и портьеры на окнах.

Вздрогнув, Бетани остановилась и настороженно огляделась. В полутёмном коридоре царила мирная, сонная пустота – вечер, маги у себя, храмовники на постах, только она задержалась в библиотеке и теперь спешила в свою комнату.

Ревя и лязгая металлической бронёй, осёдланный бронто кидался на остов каменного дома, пытаясь дотянуться до свесившихся со стены трёх пар сапог и пары босых грязных ног.

Эхо разносит по древним подземельям кровожадный рёв атакующих оборотней и их предсмертный скулёж. Со смертью Хозяйки Леса они вновь утратили то жалкое подобие разума, которым она их одаривала, и теперь одержимы одним лишь желанием – убивать.

— Ну-ка, ну-ка... что тут у тебя такое? — смуглые пальцы Изабеллы нырнули в капюшон куртки Себастьяна, спускавшегося по лестнице впереди неё, и вынырнули с добычей — свёрнутой в трубочку и перевитой алой лентой бумагой. — О-о-о! — Пиратка поднесла находку к лицу, нарочито громко втянула носом воздух и закатила глаза: — Пахнет фиалками! Да ещё и ленточка алая... Любовное послание?

В Тени нет времени. Вчера он увидел Чёрный Город, сегодня узнал, что это было десять веков назад. Тысяча лет пролетела, как одна ночь. Он не помнил её. Сон то был или смерть — неважно, они закончились жизнью. Которую он тут же ухитрился проиграть в сражении косматому дикарю, уже занёсшему меч над его головой. 

Дни после похорон походили друг на друга, как близнецы, сливаясь для Хоук в один бессмысленный поток событий, слов, лиц. Ночами она лежала без сна, вспоминая и утверждая в памяти те счастливые моменты, когда ещё были живы отец, мама, Бетани и Карвер, а днём в рассеянной полудрёме бродила по оглушительно пустому дому, без удивления обнаруживая, что снова и снова приходит к двери маминой комнаты.

— Гуляем дальше! — Хоук сбежал по лестнице в общий зал и припечатал золотой о барную стойку. — Корф, четыре кружки пива и закуску за мой счёт! 

— Большой! — констатировал Зевран, снимая шлем и передавая его мрачному Алистеру. Тот молча положил товар обратно на прилавок. А Зевран утёр вспотевший лоб, взял из рук Амелл очередной шлем, нахлобучил его на голову и замер, определяясь в ощущениях.

Примечание автора: AU, в котором шкала минусов означает не роман на соперничестве, а вражду.

Сидя на письменном столе, Изабелла легкомысленно болтала ногами, краем глаза следя за мечущейся по холлу Хоук и время от времени переводя взгляд на что-нибудь неподвижное — от черно-красного мельтешения даже привыкшую к штормовой качке пиратку одолевала морская болезнь.

— Я же говорил тебе не испытывать зелье на людях, проклятый маг! — проревел Страж, увидев, как Авернус вливает что-то в рот распятого на дыбе, но продолжавшего сопротивляться, мужчины.

Не успела эльфийка выйти из заброшенного дома, как её уже окружила толпа вооружённых и опасных даже на вид тёмных личностей. Во всех смыслах тёмных — одеты они были в тёмные доспехи, а лица скрывали за закрытыми тёмными же шлемами. И только намерения их были ясны, как солнечный день. «Ограбят и убьют, — поняла эльфийка. — Ну, или сначала убьют, а потом ограбят».

— Мы должны убить её! Я немедленно вызову храмовников, пусть они уничтожат демона! 

— Себастьян! — Флора цеплялась за его плечо, пытаясь остановить. — Не надо убивать её! Не сейчас… 

Каллен старался смотреть куда угодно, но только не в глаза Рыцарю-командору. Ярко-голубые, будто вобравшие в себя весь принятый ею за годы жизни лириум, сегодня они глядели на него снисходительно-насмешливо. Потешалась ли она над ним — или над сложившейся ситуацией?

Этот эльф не понравился Алистеру с первого взгляда. Слишком изворотливый и хитрый. Слишком ненадёжный, обманчивый, как прикрытая хворостом ловчая яма, как затянутая ряской трясина. И тем больше было его удивление, когда Кусланд согласилась не только оставить антиванского убийцу в живых, но и принять в их отряд.

Граф долго целился — даже раненая, паучиха была слишком увёртлива для его неповоротливой светлости, не привыкшей стрелять в столь быстро двигающуюся мишень, и наконец, спустил тетиву. Стрела с чавканьем вонзилась в мягкое брюхо, но паучиха вряд ли её заметила, в агонии скребя лапами по камням.

— Гы-гы. К духу, может, и научный. А к его телу — совсем наоборот: я видел, как она его заставила снять доспехи и хватала за везде. Поговаривают, все орлессианки — горячие штучки, и в постели способны даже... эээ... как там говорится... труп расшевелить? 

— Заказ выполнен, милорд. — Ворон почтительно склонил белокурую голову. 

— Они оба мертвы? 

Вино способно развязать язык даже самым молчаливым — эта истина известна всем, кто когда-либо пил в компании друзей. Но Андерса вовсе не радовало то, что эта правда жизни была хорошо известна и Мэриан. Смотреть на то, как женщина, о которой он мечтает последние три года, пьёт на брудершафт и флиртует с оживившимся от её внимания и ставшим неимоверно красноречивым Фенрисом, было невыносимо. Почему он?