В палатке меня встретил Лашанс, необычайно возбуждённый:

– Слышащий! Ты выполнил волю нашего Отца и Матери?!

– Чего?

– Твой меч обагрила кровь бандита, чью душу ты должен был подарить Отцу Ужаса?

Я не сразу сообразил, о чём он вообще толкует, а поняв, даже немного возмутился:

– Нет! Вы вообще там в своем уме?! Ты этого Эрика видел? Да он же!.. Он!.. Он даже тебя, как блоху, одним щелчком прибьёт!

– Эрик? – Лашанс приподнял бровь и ухмыльнулся. – Значит, ты уже близок к цели и даже сблизился с жертвой?

– Ничего я с ним не сближался! – меня передернуло. – Не торопи меня. Ты же понимаешь, чтобы остаться в живых и вернуться в убежище, мне нужно сделать это наедине и желательно, чтобы его охраны не было в округе на пару километров. Трудновыполнимо, знаешь ли!

– Я верю в тебя, брат! – сказано это было таким пафосно-саркастичным тоном, что стало ясно – Лашанс всё это время просто издевался надо мной. Я обиженно отвернулся и наткнулся взглядом на Люси. Выглядела голова очень плачевно – измазана чем-то красным, волосы как влажная солома, челюсть сворочена набок. Тьфу. Видно, что её пытались отмыть, но вышло не очень. Прости, Люси, отныне ты потеряна для меня. Не потерплю я этого, тебя осквернил другой мужчина! Ай, в конце концов, мало ли в Скайриме симпатичных голов, ещё настругаю.

Я вышел из палатки, хорошенько размахнулся, и выкинул голову Люси через ограду. Ещё чего, закапывать – земля после дождя мокрая, снова испачкаюсь.

Своё последнее дежурство я провел очень уныло – меня пугало то, что для меня может придумать Эрик. Да и перспектива выполнения заказа выглядела для меня устрашающе – такого опасного парня я смогу убить только тогда, когда он будет максимально беззащитен. Некстати в голову полезли разнообразные гадости: я голый в обнимку с этим нордом, улыбаюсь и тянусь к его шее, а за зубами у меня спрятано лезвие. И в каком фильме я такое видел? Буэээ, не хочу быть шлюшкой-киллером.

Вообще, нервные переживания для данмеров – наверняка дело обычное. Помнится, раньше я по жизни ходил с покер–фейсом, и ничего меня не волновало. С другой стороны, и жизнь была менее беспокойная. Я совсем расстроился, когда вернулся в палатку. Времени до рассвета – несколько часов, Лашанс снова сидит в углу и что-то бубнит про свою молодость, а Люси больше нет.

– Эх, Люси, почему же ты позволила этому гаду сотворить с тобой такое? – я грустно посмотрел на ее привычное место на бочке, и совсем пригорюнился.

– А что такого в этом, Слышащий? То ты над этой головой трясешься, как над сокровищем, то выкидываешь.

– Фу, Люсьен, ты с ума сошел? Как я её буду хранить, когда Балинг в неё своим тыкал… Фууу!

Лашанс застыл на несколько секунд, а потом очень и очень медленно повернулся в мою сторону. На его щеках играли какие-то зеленовато-спектральные пятна.

– Данмер, ты… Ты… О, Ситис! Этот привратник поклонялся Намире. Он украл голову, замочил её в свекольно-яблочном маринаде и собирался съесть.

–Что-о-о?! Нет! – я не знал, то ли мне идти и выворачивать ужин в кусты, за которыми любил отсиживаться Лашанс, то ли радоваться, что Люси не изнасиловали. – Съесть?! Не может быть!

– Я сам слышал, как он признавался страже, когда тебе дали по макушке палкой и оттащили наверх. Да и голову достали из казана с маринадом – какие ещё доказательства нужны?

Я в отчаянии схватился за волосы, немножко их выдрав и попортив свою модную скайримскую прическу – сальные патлы с грязной укладкой. Какой я дурак! Бедная Люси!

***
Я ползал по мокрой траве, стараясь держать факел на расстоянии – совсем без волос остаться не хотелось. Рядом со злобным рыком ползал мой любимый дедуля – я слёзно упрашивал его мне помочь, хватался за призрачные ноги и порывался их расцеловать. Такого Люсьен не стерпел и согласился помочь в поисках.

Конечно же, голова упорно не находилась. Наверное, она обиделась. Поползав несколько часов по грязи, наслушавшись о себе всякого из уст Люсьена, и не думавшего понижать голос, я решил – хватит. Сам виноват.

Первые лучи солнца показались над горизонтом и я с ужасом понял, что пролазили мы до самого рассвета…

***
Весь завтрак я был благородной девицей из пансионата ещё более благородных девиц. Не буквально, конечно, но я сидел прямо, боясь пошевелиться, и аккуратно подносил ко рту кусок хлеба с маслом, кусая так, будто рассчитывал есть несчастный бутерброд до нового года. Когда я поймал себя на том, что держа кружку с травяным чаем, начинаю оттопыривать мизинец, пришлось легонько щипать себя за бок для снятия нервного напряжения. Хотя куда там! Эрик, любезно пригласивший меня на завтрак в свою палатку, как и вчера, молчал и таращился в угол. Нервировал меня этот тип ужасно! Что у него там на уме? Может, он представляет, как будет развешивать мои кишки на кустах можжевельника, или как грязно насилует, привязав к плетню. А может, подсчитывал прибыль с шахты. Страннейший тип!

В конце концов, мне так надоело это молчаливое напряжение, что я просто плюнул и заговорил, кое-как переборов страх.

– Прошу прощения, Эрик, ты вчера говорил, что у меня будут новые обязанности?..

– Говорил, – он уже с утра хлестал мёд, и сделал глоток из третьей по счету бутылки. – Меня впечатлили твои способности. Но тебе нужны тренировки. Я сам этим займусь.

– Но… у тебя ведь столько охраны! – да зачем я ему нужен? Что ещё за новости – он решил вырастить и воспитать себе нового телохранителя? Какой бред.

– Это немного другое, – уклончиво проговорил норд и как-то странно на меня глянул.

Вот чёрт. О, дааа. То есть, о нет! Он хочет меня затащить в постель! Да это ясно, как день! Правда, сегодня с утра небо было затянуто свинцово-черными тучами, но неважно. Ах ты белобрысый извращенец… Я насквозь вижу твои грязные мыслишки!

Чёрт знает, чего я так обрадовался. Наверное, прояснению в ситуации. А то уж слишком странно себя этот Эрик вёл.

– У тебя хорошие наработки, Хаэльвандир. Вот только не хватает практики. Этим и займемся.

– В смысле?

– В смысле, – фыркнул Эрик, впервые проявив какие-то эмоции, – тренироваться во владении мечом надо в бою, а не на соломенном пугале. Иди к себе, через час отправимся с тобой в одно интересное место.

Я побледнел и кивнул, неловко выскочив из шатра. На мостике как обычно стояли несколько охранников, трепавшие языками. При виде меня они все сочувственно вздохнули и покачали головами.

– Что? – я нахмурился и на всякий случай осмотрел себя – уж очень сочувственный у парней был вид.

– Ничего-ничего. Иди, данмер.

Я отошел, но на лестнице задержался, наклонившись так, чтобы с моста меня не было видно, и начал якобы поправлять сапоги.

– Ещё один бедняга.

– И не говори. И этим наверное попользуется, а потом выкинет, как ветошь.

– А того бретонца помнишь? Как он плакал, у меня даже сердце заболело.

– Жаль их. И почему Он такой бесчувственный...

– А ну-ка тише, парни. Нечего нам командира обсуждать. Это его жизнь, а парнишки сами виноваты – зачем влюблялись?

– Олунг, да ведь сердцу не прикажешь! Я даже сам бы влюбился в Такого, если бы не Виттория…

– Да знаем мы твою имперочку. Её весь Маркарт знает, хе-хе.

– Эй, а ну заткнись! Ты кто такой, чтобы на честную женщину наговаривать?!

– Сам говорил, малец её – не от тебя.

– Да я тебе щас как врежу!

Дальнейшую перепалку я не стал слушать. Выходит, Мать Ночи правду сказала – Эрик любитель симпатичных парней. Вот только куда делись остальные его «жертвы»? Ой, не нравится мне это…