– Люсьен Лашанс его дед?!

– Нет, конечно, – захихикала Бабетта, – он его прапра… Или прапрапрадед? Данмер, я путаюсь, кем тебе приходится Лашанс?

Я сделал вид, что вопрос не услышал, и быстренько оттащил Эрика в уголок, более подробно рассказывая о своём появлении в Темном братстве. Приходилось периодически затыкать ему рот, потому что дикий хохот, который из него вырывался от моих бредней, гулким эхом раскатывался по всему убежищу.

– Ну я же говорил, что ты самое странное существо, что я видел! Господи, Хаэль, как такой бред тебе в голову пришел?!

– Жить захочешь – и не то нагородишь, – процедил я, грозным взглядом прогоняя пугливого новичка, который слишком близко к нам подобрался. Стервец, уши греет.

Тот, однако, далеко не ушёл, а стоял и таращился на меня жалостливым взглядом.

– Чего тебе? Слышащие изволят разрешить тебе говорить, холоп, – манерно произнёс я, принимая более величественную позу.

– Хранитель ушёл, Слышащий, а мы не знаем… Во-от…

– Что не знаете, что ты мямлишь? – гаркнул Эрик, отчего бедняга затараторил, торопясь поскорее выдать информацию:

– Хранитель приказал припасы выгрузить, а тут мешок, мы с Каджей думали – капуста, ну и тоже взяли, а там не капуста совсем, мы теперь не знаем, куда девать, а вдруг важное, или нет, мы же новенькие совсем, не знаем ещё ничего, а Каджа сказала, чтобы у Слышащих спросить, ну я и спрашиваю… Вот.

– Давай сюда, разберемся, – я протянул руку, и новенький отдал мне небольшой тканевый мешок. Внутри и правда было что-то большое и круглое. Я ради любопытства развязал тесемки, заглянул внутрь… И обомлел.

– ЛЮСИ!

От моего крика даже Эрик шарахнулся в сторону, а бедняжки-новобранцы запищали от страха. Пока я в благоговении освобождал голову моей Люси от тканевого плена, Эрик залпом допил бутылку, прокашлялся и оглядел столовую:

– Эй, братья и сёстры, штаны у всех сухие? Кто не совладал с этой звуковой атакой – идите, переоденьтесь, а то как-то негоже перед ликом Матери да в зассаных портках... Хаэль, дебил, ты же владеешь ту’умом, ты понимаешь, как твои вопли сказываются на окружающих?!

Я ничего не слышал. Боже, как, как она нашлась? Стоп, мешок принёс Цицерон?

Я метнулся в коридор, добежал до комнаты Хранителя и на ходу открыл её пинком.

– ****! – Цицерон громко выругался, подхватывая штаны и пытаясь прикрыться, а я подскочил к нему и потряс головой Люси:

– Откуда она?! ГДЕ ТЫ ЕЁ НАШЁЛ?!

– Твою ж… Данмер! Выкинь, если не нравится, я эту голову у медведя отобрал!

– Какого медведя?!

– Бурого, ёпт! На дорогу он вылез, с этой самой головой в пасти. А Цицерона увидел – и за ним помчался. Я медведя порезал, а голову забрал. Что?.. Что ты так на меня смотришь?..

Я еле сдерживал слёзы. Цицерон, милый, я всё тебе простил! Господи, какой же ты замечательный, Рыжик мой обожаемый!

Я кинулся его благодарить, пытаясь заключить в крепкие объятия, поэтому Цицерон окончательно потерял штаны, ведь руками он (даже почти успешно!) пытался отбиваться. То, что в дверном проеме торчат ВСЕ обитатели убежища, я понял только тогда, когда Цицерон сумел-таки зарядить мне в челюсть и немного успокоить.

– Вот это… Мать моя Тёмная Матрона…– пробормотал Эрик, как и все, таращась на голого имперца.

Закончилось всё тем, что взбешенный Хранитель наорал на зрителей его невольного стриптиза, захлопнул дверь, потом немножко меня побил, и, дав крепкий поджопник, выкинул из комнаты. Да и плевать, я теперь Цицерону всё буду прощать!

***
Лашанса призвали перед самым началом церемонии. Увидев меня, с гордым видом несшего причесанную и подправленную воском голову Люси, несчастный Люсьен содрогнулся.

– В чём дело, дедуля? Не рад видеть мою прелесть?

– Да хоть целуйся с ней, извращенец.

– Захочу – и буду, – покривил я душой, чтобы поиздеваться над Лашансом. – Скажи спасибо, что твоя протеже, то бишь моя псевдопрапрабабка, не питала к тебе любви. Представь, чтобы она сделала с твоим покалеченным трупом?

– А она и сделала… – еле слышно пробормотал ассасин, забыв, что эльфийские большие уши гораздо чувствительнее людских.

– Что? – я аж присел на стульчик. – Ты это серьёзно?

Люсьен снова содрогнулся, но нехотя ответил:

– Серьёзно. Хотя зачем, если от меня там вообще ничего не осталось, всё отрезали?.. Она вообще странная была. Мало того, что страшна как скамп, так ещё и на голову больная. Висит мой труп, Чёрная рука радуется, что с предателем покончено, а эта дура в носу ковыряет и дневник Белламона держит, дожидается чего-то, Ситис её раздери… Не молчи она – отделались бы только моим трупом.

– Вот же засада, – я горестно вздохнул, – а я надеялся, что в реальности оно куда более разумно происходило.

***

Мы с Эриком устроились по сторонам от саркофага Матери, рядом с торжественными лицами встали Бабетта и Цицерон.

– Я – Люсьен Лашанс, – представился призрачный тамада, чем вызвал вздох восхищения от всей новобранческой толпы.

Он завёл торжественную речь, объяснял про догматы и правила, рассказывал об истории братства и Матери Ночи. Я начал понемногу зевать, старательно прикрывая рот широким капюшоном. Эрик с видом фермера, у которого курица вдруг высидела драконье яйцо, разглядывал спектрального Люсьена, хмурился, и что-то замышлял.

Наконец, Лашанс представил нас как новый костяк Чёрной руки, и дал слово Матери Ночи. Ясен пень, говорила она через нас.

– Здравствуйте, дорогие мои! Свежее мясцо, хехе…

– Матерь Ночи приветствует вас, братья и сёстры, – старательно «перевёл» я бред Матушки.

– Я вижу вас всех насквозь, маленькие паршивцы. Вон ты, в третьем ряду, не смей блевать на соседа! И чем мой вид так неприятен? Между прочим, от твоей гнусной прыщавой рожи меня тоже мутит!

– Тёмная Матрона видит ваши души, – принял эстафету Эрик. – Оказывайте почтение ей, ибо она – наша Матерь.

– Эй, данмер, так ты мне скажи, вы с этим милым нордом всё-таки хотите попользовать моего Хранителя, или нет? Мне же очень интересно! Я бы посмотрела… Хотя жалко эти шикарные булочки…

Я потёр переносицу и произнёс:

– Хранитель останков нашей Матери – Цицерон. Неуважение к нему, так же как и неуважение к Чёрной руке – нарушение догматов нашего братства.

– Тьфу, какой ты скучный! Нордик, а, нордик! А как тебе наш красноглазый красавец в постели, м? Слуууушай, совсем забыла! А он не рассказывал, как однажды один призрак-страж…

– Добро пожаловать в семью, братья и сёстры, – торжественно закончил я и еле сдержался, чтоб не пихнуть маменькин труп. Чертова перечница!