Лист бумаги, пришпиленный к стене в столовой данстарского убежища Тёмного братства: 

«Уважаемый Хранитель Цицерон и не менее уважаемый Старший Маг Маркурио! Заклинаем вас именами Тёмной Матроны и Отца Ужаса – пожалуйста, прекратите это. Вы знаете, что. Мы не можем спать.»

Приписки ниже, сделанные на том же листе:

«И кто тут такой недовольный? Жалобщиков когда найдууу, им сразу в брюхо нож воткнууу…»

«Цицерон, во–первых, не в рифму, а во–вторых, прекратите ваши отвратительные стоны. Мне совершенно не интересно знать, какой ты «плохой Хранитель, которого нужно наказать». 
Эрик»

«Я постараюсь, белобрысый. Но не за бесплатно.
Маркурио»

«Не торгуйся с ним! Слышащий стал слишком занудным, Цицерона это печалит.
Неповторимый и очень скромный Хранитель ТБ»

«Су скоро рожать, а я должен торчать здесь и разгребать кучу дел, которые наш любвеобильный шут совершенно не хочет делать. Парни, вы превратились в двух нахлебников, которые изображают из себя озабоченных кроликов. Я, как Слышащий, не намерен это терпеть.
Эрик»

«Мой дедуля Лашанс говорит, что убежищу нужно очищение, во всех смыслах. Меньше народа – больше кислорода. Если вы понимате, о чём я.
Хаэль.»

«Данмер, заткнись!
Ц.»

«*нарисованный кулак с оттопыренным средним пальцем*
Угадай, кто»

«Хаэль, молчи лучше и топай к своему Фаркасу.
Э.»

«Вы злые. Но я не уйду от вас, потому что так вам и надо, вонючкам. Терпите.
Хаэль»

Несколько писем, найденных в пыльном углу подвала поместья «Высокий Шпиль».

«Хаэльвандир! Я, быть может, за все прошлые деяния, направленные на благо нашей Семьи, тебя уважаю и люблю. Где–то очень–очень глубоко в душе. Но предупреждаю, если ты появишься в Мзинчалефте, твоими кишками я начиню наши фирменные пирожки. Я не знаю, насколько ты был пьян, выдумав для моей дочери имя Галасефиротасфириэль, но подозреваю, меньше чем Эрик, согласившийся на этот кошмар. Теперь придурок упорно настаивает на этом наборе букв, вопя про то, что как отец он имеет право выбрать имя для своего ребенка. И если родится сын, я не буду называть его Кецааткоатлем! Клянусь всеми богами, если ты не уговоришь его отказаться от этой затеи, Фаркасу даже нечего будет хоронить. Ты меня знаешь.
Сульга»

«Уважаемый Слышащий, спасибо, что помогаете мне, скромному молодому новичку, только попавшему в вашу семью. Я стараюсь выполнять все приказания Хранителя, Слышащего Эрика и Старшего Мага Маркурио. Хотя иногда мне кажется, что лучше бы я не был магом – уж очень Старший Маг братства суров с учениками, а Хранитель, кажется, недолюбливает меня, потому что я данмер. 

Но сейчас у меня появилась проблема личного характера. Дело в том, что недавно я бродил по Белому берегу, и наткнулся на одну пещеру. Там было несколько недружелюбных некромантов, которых мне пришлось убить. Но потом я вгляделся в лицо одного парня, и… Я пропал! Он так прекрасен! Похож внешне на Бриньольфа из Рифтена! Слышащий, это любовь!!! Я не знаю, что мне делать?! Я читал ваше пособие–путеводитель по Скайриму для начинающих извращенцев, но там нет советов, как воскресить своего любимого! Я пока не готов к тем советам, что вы давали насчет трупов… Всё–таки, мне бы хотелось сначала поговорить с Ним, познакомиться… Я очень старомоден в отношениях. Пока что я уложил его в лёд, и иногда прихожу проверить тело, но боюсь, с наступлением весны я потеряю своего любимого. 
Очень жду вашей помощи!
Маривель»

«Слышащий Хаэльвандир! Я потрясен до глубины души! То есть, как шутка?! Вы написали книгу ради шутки?! О, Боги… Я не совсем понял вашу фразу «брось и закопай каку». Может, вы и сейчас шутите? Как же я могу бросить свою любовь, это неправильно! Я нашел в этой пещере книги по некромантии и потихоньку их изучаю. Быть может, до весны у меня получится научиться поднимать мертвецов.
Всё ещё жду вашего совета.
Маривель»

«Я не очень понял ваше прошлое письмо, Слышащий Хаэльвандир. Вы хотите, чтобы я выучил этот набор ругательств?
Маривель»

«Хаэль, только не ори, но я поднял ради твоего остроухого протеже его любимого трупа. Тот и правда похож на Бриньольфа. Еле сдержался, чтобы не начистить этому трупцу морду. А вообще, он забавный. Молчит, жует злокрысьи хвостики, угукает и вроде как разговаривает с твоей любимой башкой Люси. Эрик сказал, что Мать Ночи только и делает, что всё время ржет как Тенегрив, наблюдая за всем, что творится в убежище, и от постоянных взрывов хохота в голове у него началась мигрень, так что белобрысый умчался на Туманную заставу, наблюдать за ремонтом крепости.

Привет Фаркасу, кстати.
Маркурио»

«Хаэль. Просто знай, что я тебя ненавижу. Этот мерзкий труп сожрал все мои зелья и яды, а потом оседлал паука. И не отрицай, что ты тут не при чём! 
Бабетта»

«Маркурио сказал, что это ты приказал поднять труп, а Цицерон подтвердил. Хватит отрицать очевидное, уж после того, как ты носился с головой Люси, как курица с яйцом, все твои оправдания выглядят смешно.
Бабетта»

***
Багровый закат превратил облака в причудливые золотисто–розовые комья, похожие на сахарную вату. Эрик блаженно щурился, подставив своё ещё более бледное, чем обычно, лицо под ускользающие, последние на сегодня, солнечные лучи. Волосы, которые он давно перестал собирать в хвост, трепал ветер, и когда я прищуривал глаза, казалось, что Эрик летит сквозь это золотое марево, а вокруг нас – только небо, карамельные облака и умирающий солнечный свет. 

– Как думаешь, мы доживём здесь до старости? – я повертел пустую бутылку из–под эля в руках, и с каким–то хулиганским чувством сбросил её вниз. Бутыль упала точнехонько в пустую бочку, одиноко стоявшую посреди нижнего двора Желчной шахты.

Эрик поболтал ногами, поудобнее усаживаясь на краю деревянного настила, и отправил огрызок яблока вслед за моей бутылью.
– Думаю, да. А почему тебя это заинтересовало?

– Не знаю, – я пожал плечами, – просто интересно. 

– Боишься однажды проснуться и оказаться дома?

– Боюсь, – честно признался я. – Я вообще много чего боюсь, если ты не заметил.

– Заметил, – кивнул Эрик и щелкнул меня по кончику длинного уха. – Меня больше волнует, что будет после. По идее, мы должны отправиться в Пустоту, и в компании нашей озабоченной Матушки провести вечность.

– А может, не сработает?

– Может. Не хочу я, чтобы какие-то утырочные будущие ассасины вызывали мою спектральную тушку для защиты их драгоценных жизней от бешеных грязекрабов в моноклях.

– Лашанс не жалуется.

– Так то Лашанс!

Внезапно мне в голову пришла мысль, заставившая против воли растянуть губы в истеричной ухмылке. Эрик непонимающе мотнул головой, а я пояснил:

– Представь, что когда мы умрём, потом снова окажемся черте-где. Например, где нибудь в Минентале. Или в Иерусалиме. Да хоть в космосе на Цитадели.

– Ну нет, хватит с меня. Лучше уж в Пустоту или Ад. 

– А проснуться однажды и вновь оказаться дома, снова став обычной скрипачкой по имени Виктория, ты не хочешь?

– А ты не хочешь снова стать задротом-студентом с жутким имечком Макар?

Мы переглянулись, одинаково скривились и в один голос воскликнули:

– Ну уж нет!

Солнце последний раз мазнуло нас своими лучами и скрылось за горизонтом. Сверчки оживились и запели в полную силу, окончательно знаменуя своей трелью наступление ночи.