Период обращения Садоны вокруг светила был почти равен стандартному земному году, но Лауре этот год показался длинной с десятилетие. Каждое утро Кейн поднимал ее еще до восхода солнца, и они отправлялись на ставший ей ненавистным завод. До наступления жары она бегала, прыгала, лазила по бесконечным ступеням, стенам, переходам и вентиляционным шахтам. Боль от падений, царапин и синяков стала постоянным спутником Лауры. Но, как бы ей ни было больно на самом деле, девушка только крепче стискивала зубы и молча, быстро и тихо выполняла очередной приказ Кейна. Постепенно мускулы окрепли, в теле появилась сила и ловкость, а падать она стала гораздо реже, все чаще замечая искорки одобрения в темных глазах наставника. Но вслух Кейн почти никогда ее не хвалил, считая это излишним.

С оружием Лаура тоже научилась обращаться неплохо, она уже довольно метко стреляла и успела сродниться с «Цикадой» и «Богомолом» и полюбить оружие, стала воспринимать его, как продолжение своего тела. Со своим телом она тоже перестала сражаться, наоборот — старалась полностью использовать ресурсы и возможности, данные ей природой. Биотические имплантаты подарили ей новые возможности, которыми девушка овладела при помощи и неусыпном контроле со стороны дрелла.

Кейн был крайне требователен к ней и не прощал малейшего промаха и желания схитрить. Стоило ей попробовать работать в полсилы и начать лениться, как она была наказана длинной пробежкой по песку в довольно жаркое время суток. Этого хватило, чтобы отбить у девушки охоту еще когда-либо попытаться обмануть дрелла. От его внимательных глаз не ускользало ничего, но, когда она действительно плохо себя чувствовала, Кейн ограничивался только стрельбой и теоретической частью, не заставляя девушку носиться по заводу.

С теорией все было неплохо, память Лауры, хоть и уступала дреллской, для человека была вполне развитой и она на лету хватала новые знания, запоминала и систематизировала. Он мог разбудить её среди ночи и начать опрос по пройденным темам, и девушка, без малейшей запинки, отвечала на его вопросы. Множество способов убийства представителей разных рас были разложены по полочкам в четкой системе ее умозаключений и ожидали своего часа.

До Кейна ей было еще очень и очень далеко, но и сейчас Лаура уже вполне могла постоять за себя и дать отпор среднестатистическому хаму. Она оказалась способной ученицей, дреллу нравилось ее упорство и желание учиться. Нравился огонь, загоравшийся в глазах девушки, при виде очередного препятствия. Она обожала бросать вызов и принимать брошенный ей. Пылкая, целеустремленная, умная девушка поражала асассина скоростью восприятия всего, неведомого ранее, и страстным желанием преодолеть все новые и новые трудности, победить даже из последних сил. Она была едина — душой и телом, и разъединенность пока не касалась Лауры.

Но, было еще кое-что, с чем Кейн безуспешно пытался бороться уже давно — она сумела пробудить его. Дремавшая все эти годы душа Кейна сейчас жила только одним, ранее неведомым дреллу чувством. Эта девчонка — молодая, дерзкая и красивая вдребезги разбила все его защитные стены и заставила сердце биться сильно и горячо. Когда это случилось с ним, Кейн не знал: то ли еще на Омеге, когда она предстала перед ним в слезах и крови убитого им батарианца, то ли уже здесь, на Садоне, когда он учил ее, в тайне радуясь успехам, но, не показывая этого.

В течение последних десяти лет ни одна женщина не сумела увлечь его по-настоящему, а Лаура совершила это, не прилагая никаких усилий. Нахлынувшее внезапно чувство, сделало занятия с ней сложнее. Всякий раз, когда девушка падала, Кейну больше всего хотелось помочь ей подняться, обнять и успокоить, но дрелл не мог себе этого позволить. Его слабость могла стоить ей жизни. Он старался поменьше прикасаться к Лауре, потому что каждое прикосновение к ее нежной шелковистой коже было мучительным, волновало его сильнее, чем эротичные танцы азари. Такого с ним еще не было, Кейн собирал в кулак все свое самообладание, хладнокровие и волю, чтобы не поддаться соблазну открыть ей свои чувства:

— Я не имею на это права, — думал Кейн ночами, когда она была совсем рядом, через стену, но словно на другой планете, — чем я буду лучше всех тех, кто уже ее домогался... Между нами десять лет и расовые отличия. Она доверилась мне, и я не имею права обмануть ее доверие, не могу воспользоваться тем, что ей некуда деваться и что кроме меня у нее нет никого... Кем я буду после этого? — дрелл тщетно пытался заставить замолчать свое сердце. — Мое дело — научить ее выживать и защищаться, а не одаривать своими, вдруг проснувшимися, чувствами... Я, наверное, окончательно сошел с ума, раз позволил себе такое — поддаться слабости и желать ту, для которой всегда буду только ненавистным наставником, который немилосердно ее гоняет и заставляет без конца тренироваться. — Мысли были здравыми и правильными, вот только голова и сердце дрелла окончательно рассорились. Этот разлад с каждым днем становился все сильнее.

А Лаура, как назло, делалась все изящнее в движениях, сильнее, все успешнее выполняла его задания. Она практически привыкла к жаре, загорела, и шоколадный оттенок кожи неимоверно шел к ее волосам и глазам цвета гарлемской ночи. Он видел, как девушка становится все увереннее в своих силах, и как все дальше отодвигается от нее кошмар Омеги.

А еще, Лаура была единственным в этом мире существом, с кем он мог хоть иногда делиться своими самыми сокровенными мыслями и чувствами. Он видел, как внимательно девушка его слушает, как переживает его боль вместе с ним, как порывается его чем-то утешить, но не решается... Еще, Кейн всей душой полюбил их совместные трапезы. Кстати, готовить Лаура научилась быстро, и это у нее хорошо получалось: «Все лучшее в детях — от родителей», — говорила она, имея в виду свою мать, которая, несмотря на любовь к алкоголю, очень хорошо готовила.

Кейну очень нравилась ее стряпня, а она просто обожала сваренный им кофе, они подолгу могли болтать не о чем и беззлобно подшучивать друг над другом. И в эти моменты дреллу безумно хотелось, чтобы так было всегда, чтобы в его доме всегда пахло ее волнующим запахом, звучал заразительный смех и слегка насмешливый голос; чтобы слышались ее легкие шаги, которые девушка старалась сделать бесшумными, чтобы она просто оставалась рядом с ним... Навсегда... Но он не имеет права навязывать ей свои чувства, научив Лауру всему, чему будет возможно, он просто уйдет с ее дороги и будет дальше нести смерть по всей Галактике, пока чей-то выстрел не прервет его жизнь.

Девушка чувствовала, что с её учителем что-то происходит, что Кейн все больше отдаляется от нее, отгораживается невидимой, но очень холодной стеной. Лаура заметила, что дрелл почти перестал к ней прикасаться, хотя раньше частенько мог шутливо и дружески потрепать по щеке, а однажды даже отвесил ей подзатыльник, когда она, чтобы его позлить, специально перевирала изученные данные о способах ликвидации турианцев. Что-то изменилось в их отношениях — дрелл стал еще требовательнее к ней, вынуждая по нескольку раз делать одно и то же, повторять и доводить до автоматизма приемы маскировки, рукопашного боя и навыки обращения с оружием.

«Что с ним происходит? — думала Лаура, лежа ночью в постели, с наслаждением вытянув уставшие за день руки и ноги, — Наверное, я уже окончательно достала Кейна своей непроходимой тупостью, и он не знает, как от меня отделаться? Тактичность не позволяет послать меня куда подальше, вот и стал таким... чужим». Стал чужим — девушка вдруг осознала, что все это время дрелл был для нее не просто учителем, но и другом, ее единственной точкой опоры в этом мире. Ей казалось, что их дружба радует и Кейна, но, выходит, что она себе льстила...

Он просто терпит ее присутствие, и, вероятно, скоро терпение дрелла лопнет и он вежливо сообщит ей об окончании обучения и по-джентльменски проводит до дверей, и даже — закроет за ней эту дверь. «Наверное, я и физически ему отвратительна, ведь я же человек и никогда не стану такой, как женщины его расы. Вот ему и надоело наблюдать изо дня в день мою мерзкую физиономию. Ну да, поэтому и не прикасается ко мне больше — отвращение перебороть не может... Жалко, что так все сложилось, я думала, что мы сможем хотя бы друзьями остаться, когда уроки закончатся...Что ж...» — Лаура вздохнула, повернулась на бок и уснула.

Сон Кейна прервал писк терминала — срочный вызов с линии, которая доступна избранным. Дрелл встал с дивана, плюхнулся на стул и уставился на голографическую проекцию собеседника. Этот вызов нельзя было отклонить — это был его Наставник, который обращался к Кейну только в самых редких и непростых случаях. Более легкие задания он передавал младшим ученикам:

— Учитель, — дрелл слегка поклонился ханару, — что заставило Вас обратиться ко мне?

— Ты нужен для одного срочного задания, Кейн. Учителю известно, что ты давно не выходил на связь и не работал. Ты болен?

— Нет, — солгать учителю он не мог, но и говорить правду не хотелось. Существование Лауры дрелл желал сохранить в тайне даже от Учителя. — Просто я решил немного отдохнуть от работы. Я десять лет только и делал, что убивал. Хочу побыть наедине со своими мыслями.

— Кейн, — в голосе учителя слышался легкий укор. — Учитель не допрашивает тебя, просто был обеспокоен твоим молчанием. Но если с тобой все в порядке — вот твой новый заказ. Работа сложная, но и оплачивается соответственно. Да хранят тебя Вдохновители, — Учитель прервал связь, а перед глазами дрелла оказалось досье на новую цель.

Дело обещало быть действительно непростым, но не относилось к невыполнимым:

— Вот еще одна причина, по которой я не имею права говорить Лауре о своих чувствах. Любое задание может стать последним, а она не должна страдать из-за меня. Потеря учителя — это небольшая беда, — дрелл горько усмехнулся и погрузился в подготовку к операции, изучение материалов, бронирование места в шаттле

Лаура проснулась в прекрасном настроении и полной решимости начистоту поговорить с Кейном о возникшей между ними напряженности, чтобы вместе найти способ вернуть легкость их отношениям, если это только возможно. Она встала с постели, набросила халатик и, зевая, прошла на кухню, чтобы заняться завтраком и обсудить с Кейном их проблемы за чашкой кофе:

— Доброе утро.

— Доброе, — она не отрывала взгляда от поднимающегося кофе, — я сейчас кофе сварю, и нам нужно будет поговорить...

— Не сегодня, — реплика дрелла заставила девушку обернуться, таким непривычным тоном это было сказано, — я должен ненадолго уехать.

Только сейчас девушка обратила внимание на его полную боевую готовность: на дрелле вновь был знакомый ей кожаный наряд, за спиной висела его «Гадюка», а глаза были серьезны и непроницаемы:

— У меня появилась работа, отказаться я не могу. Я должен ехать прямо сейчас, так что поговорить мы не успеем. Я вернусь и тогда выслушаю тебя. Заодно, сможешь отдохнуть от тренировок. Можешь свободно пользоваться терминалом.

— Когда, — вырвалось у опешившей от этой новости Лауры, — когда ты вернешься?

— Не знаю. Не позже, чем через неделю. Я сообщу тебе, когда вылечу, — дрелл на секунду задержал на ней взгляд, словно хотел что-то сказать, но передумал и молча шагнул к двери.

Кофе давно уже злобно шипел на плите, но Лаура этого не замечала. Она не могла поверить, что Кейн сейчас уедет неизвестно куда и оставит ее одну. Девушка порывисто шагнула к дреллу, схватила его за руку, пытаясь остановить:

— А как же я? Возьми меня с собой! Заодно и проверим, что я умею! — ее глаза лихорадочно блестели.

— Нет, — Кейн осторожно освободил руку, взял ее за подбородок, заглянул в глаза:

— Это не увеселительная прогулка,  это — работа. Трудная и опасная. Новичков не берут на такие задания. Никогда. Потому что это приговор для обоих — и учителя и ученика. Я вернусь, и тогда мы обо всем с тобой поговорим. Хорошо?

Девушка не успела ответить, а дрелл вдруг нежно провел ладонью по ее щеке, наклонился и легонько коснулся губами этой щеки:

— До встречи, Лаура! — дверь за Кейном закрылась, а она продолжала оглушено стоять на пороге, бессильно уронив руки и отчаянно пытаясь не расплакаться.