За ужином Лайам изнасилованного соседа по кровати так и не видел, он даже подумал, что что-то случилось не то, но потом решил забить. В конце концов, если что-то и не так, то это проблемы самого мазохиста, не захоти он ЭТОГО, он бы смог отбиться там, в конюшне, ему бы хватило сил, главное – разозлиться, как следует. А он не стал злиться, он просто согласился и получил удовольствие.

- А где Гаррет? – Ясмин поднял брови удивленно, не увидев его даже в конце ужина, когда все начали расползаться по своим делам.

- Фиг знает, - Лайам пожал плечами, он был такой странный, это заметил даже Эрик. Другое дело – он не понимал, с чего вдруг такое может быть. Брэд понимал, но на себе никогда не испытывал, Ясмин подозрительно сдвинул брови, глядя в бутылку со «спрайтом» и размышляя о «томной усталости после секса». У него было такое после сеанса интима с девчонкой. Но в Стрэтхоллане нет девчонок, почему тогда Трампер такой довольный, как сытый кот? Он расслаблен, ему хорошо, он не дергается, не нервничает по пустякам, не огрызается, он даже удовлетворенно улыбается. После самоудовлетворения такого не бывает.

- А где вы оба были, мы вас обыскались, тоска смертная же тут была. Никого нет, все развлекаются, а мы, как дауны, сидим в комнате. Вы вообще куда делись? Этот, вон, со своей кошкой отрывался, - очкарик кивнул на эмо, тот насупился.

- Да пошлялся по лесу немного, - Лайам пожал плечами, встал и пошел на выход, вся команда потянулась следом за ним.

В спальне было тихо-тихо, горела только лампочка над кроватью Лайама. На ней как раз и лежал Гаррет, он развалился на спине, вытянул одну ногу, вторую согнул и вообще был увлечен чтением. Трамперу просто не верилось, что этот чистый до скрипа, до блеска, без единого изъяна придурок может быть сумасшедшим в постели. Точнее, даже не в постели, а в куче мятого сена, вскрикивая, вздыхая, скуля от удовольствия, прижимаясь к нему всем телом, закатывая глаза и самым бесстыжим образом отдаваясь. Нет, это была какая-то ошибка, Гаррета явно подменили. Сейчас он выглядел безупречно, как всегда, смотрел спокойно в книгу, а при появлении народа опустил ее, повернулся на бок, но одеяло продолжало закрывать его до пояса. Он не говорил, естественно, не давал подумать даже, но все тело болело просто дьявольски, особенно конкретная его часть.

- Не охренел ли ты тут разваливаться?

- Мне надоело спать наверху. Сам туда лезь, мне лень, - ехидство Лайама было встречено прищуром, сладкой ухмылкой и быстро двинувшимися вверх-вниз бровями. Это выглядело, как «Ну, попробуй, начни спорить. Вдруг я случайно объясню капитану, с чего вдруг хочу тут спать и не хочу лезть наверх?»

Лайам спорить не стал, просто разделся и полез наверх.

- Ты какой-то сегодня сильно добрый, - задумчиво протянул Брэд, оба застыли, незаметно вздрогнув. Ни Лайам, ни Гаррет не демонстрировали, но смотреть друг на друга могли с трудом, даже Трамперу было дико стыдно. Он уговаривал себя, что как раз ему-то стыдиться нечего, это же не он балдел, пока изображал телку. Впрочем, у Гаррета так потрясающе получилось ее изобразить, что и ему стыдиться было нечего.

- Да нет, просто влом ругаться. Он же тупой, все равно не понимает с первого раза. И с третьего тоже. Вообще не понимает, смысла спорить нет, - мазохист пожал плечами, убрал книгу, выключил свет одним щелчком и улегся на бок, обнял подушку, закрыл глаза.

Лайам высоко поднял брови, удивившись и не поверив своим ушам.

- Я не понял, тебе смелости спорить не хватает или чего? По-моему, это самая тупая отговорка. Если ты против, ты бы так и сказал.

- Тебе бесполезно говорить, я пытался.

- Ну, да, конечно… Мне сказать, что еще ты пытался говорить? У тебя, кстати, неплохо получалось, - Трампер фыркнул и тоже решил спать, Ясмин не понял, округлив глаза.

- Мне кажется, или вы уже о чем-то вообще левом?

Кермит тоже напомнил о своем существовании.

- О чем вы говорили, я так и не понял.

Брэду не верилось, но он все как раз понял, мелкий недоверчиво смотрел на такого Нормального в почти всех отношениях Андерсена.

- А я понял, - заверил Брэд. – Но вряд ли это правда, - шепотом сам же себе ответил.

- Да просто так. Я имею в виду, что он дегенерат же. Если взбрело в голову что-то, хрен выбьешь, напролом попрет, - злорадно прошептал Гаррет, слащаво растягивая слова, чтобы было противнее.

- Усмири свое эго. А еще лучше, свое либидо.

- Я усмири?! – Гаррет вскинулся от возмущения, опять забыв, что в комнате еще четверо Нептунов.

- Ты-ты, баран.

- Я баран?! Я усмири свое либидо и я баран?! Ты… - «вообще знаешь, как у меня все болит?!» хотел закончить он, но закрыл глаза, выдохнул и лег обратно, решив не вступать в конфронтацию с умственно отсталым.

- Хотя было зашибись. Реально. Просто… Как никогда раньше. Ты мне доказал-таки, что ты не совсем кретин, - загадочно, но очень эмоционально и горячо заверил Трампер, свесившись со своей полки и посмотрев на «спящего» мазохиста. Гаррет не хотел признавать, показывать, но ему вдруг стало подло приятно от этих слов, просто Лайам задел его. Фигурально погладил это самолюбие, приласкал его и прижал к сердцу, поэтому Гаррет растаял. А как же, он же не телка какая-то, не девчонка. Он просто парень, он обыкновенный, нормальный, суперский парень, а потому он даже трахаться может потрясающе. Он все делает классно, с этим нельзя спорить! Жестко, грубо, страстно, горячо, никаких розовых, романтичных соплей и кокетства!

- Еще бы, - фыркнул он, а Лайам сдулся, прищурившись и сделав скептическое лицо. Он ожидал хотя бы ответа, вроде «Ну, да, реально».

- Хотя, могло бы быть и лучше.

Гаррет стиснул зубы, побелел от злости и прошипел мстительно.

- Попроси у меня еще чего-нибудь.

- Да я и просить не буду, - заверил Лайам.

- Класс, - отозвался Гаррет с таким счастьем, что Трамперу стало обиднее некуда. Неужели ему ТАК не понравилось? Ему было совсем плохо, или в чем дело? В голову красавчика полезли ненужные вещи: беспокойство, стыд, совесть, смущение, неуверенность в себе, комплексы, чувство вины, потом сомнения по поводу пола, сумасшествие из-за того, что он всерьез, кажется, втюрился в парня. Причем этот парень не отвечает ему взаимностью, да еще и не говорит, даже не намекает, что ему понравилось. Жизнь – отстой.

Кермит подумал, что все понял, они на пару с Брэдом, не сговариваясь, решили, что заклятые «друзья» опять прикалываются, просто очень хорошо играют свою роль педиков.

- Очень правдоподобно, аллилуйя, - вздохнул очкарик, снял свои очки и накрылся одеялом. Эрик успокоился, решив, что спятил немного, раз подумал ТАКОЕ о нормальных парнях, да еще со старшего курса. А до Ясмина дошло не сразу.

- Так это прикол?

- А? – Гаррет наконец обратил на него внимание.

Кермит засомневался, а играли ли они на публику, но по-другому и быть не могло. Не всерьез же они несли этот бред.

- Спокойной ночи, - отозвался эмо на это «а?» и отвернулся, выключил свет.

* * *

С утра Лайам стоически терпел, он миллион раз напоминал себе об адекватности, о вежливости, в конце концов… Ну, и о кулаках Гаррета, которыми тот не забудет воспользоваться, если ему в самом деле что-то не понравится. Ведь Андерсен – не хрупкая девочка, он может поломаться, конечно, но отбиться по-настоящему тоже в состоянии. Трампер наблюдал за ним за завтраком, потом в гостиной, затем следил за сосредоточенным выражением лица, пока мазохист мучился с алгеброй и французским, двумя предметами, по которым он был деревом.

Как красавчику хотелось секса, не смог бы понять даже озабоченный Брэд, не говоря об остальных. Ведь, как известно, стоит лишь попробовать запретный плод, сразу начинает хотеться еще и еще. Запретный плод никаких знаков внимания не проявлял, он вел себя, как обычно, будто для него это вообще ничего не значило. Гаррет убедил себя в том, что Лайам не станет зацикливаться на этом эпизоде, для них обоих это всего лишь способ получить удовольствие, удовлетвориться за чужой счет и жить дальше очень счастливо. Тело уже не болело совсем, а стратегическая его часть и вовсе не напоминала о произошедшем вчерашним вечером. Наверное, всему виной то, что ничего сверхъестественного не происходило, да и по собственному согласию все было. Все же, Трампер в этом был мастером.

До обеда все занимались полной ерундой, своими делами, шкерились от учителей и надзирательниц, листали журнальчики, болтали на всякие неприличные темы… Уже ближе к обеду, присматриваясь к Гаррету, Лайам подумал, что неплохо было бы и повторить. Он просто не выглядел так, будто у него все болело, он не выглядел так, будто вчера его изнасиловали. Он спокойно ходил, двигался, настроение к обеду начало повышаться, он сидел на подоконнике и цеплял зубами штангу в языке. Прокол уже тоже явно не болел, раз он так активно вертел сережку. И парень не знал, какие на него планы у подлого соседа по кровати, он с Кермитом, Эриком и Ясмином играл в карты под лестницей, пристроившись в углу широкого подоконника.

Лайама аж трясло, когда он смотрел на него. Это было что-то из разряда самоубеждения, потому что стоило взглянуть на волосы, на губы, на глаза, и сразу вспоминался вчерашний вечер в конюшне, ассоциации шли совсем не детские, и снова безумно хотелось. Лайам так и рассчитал, глянув на большие круглые часы на стене – до обеда остались считанные минуты, вот-вот прозвенит звонок, все бросят свои дела и попрутся в столовую. И Гаррет исключением не станет, поэтому можно просто спрятаться вон в той кладовке, где, как успел узнать Трампер, стояла только каталка с моющими средствами и шваброй… А когда прозвенит звонок, открыть дверь, втащить в темноту мазохиста и делать с ним все, что заблагорассудится, все равно никто не заметит. Вряд ли учителя начнут возникать, не обнаружив всего двоих за обедом. Да и вряд ли они обратят на это свое внимание, а Лайам пока получит зверское удовольствие, заодно и Гаррету его доставит.

Собственно, так красавчик и поступил, он стоял в темноте узкой, пустой кладовки, не включая тусклый свет и только прислушиваясь к голосам за дверью. Кладовку оставили такой же, какой она была и больше пятидесяти лет назад, а атмосфера в ней была та еще.

Голос Гаррета прозвучал совсем рядом, напротив двери, он буквально стоял перед ней и говорил с капитаном, потом засмеялся, Кермит добавил еще что-то, повисла тишина, Лайам приоткрыл дверь достаточно, чтобы втащить в кладовку человека… Он высунул руку, схватил мазохиста за локоть, крепко стиснул и дернул к себе, дверь сразу захлопнул, чтобы никто не заметил. Кермит ничего не заподозрит, ведь Гаррет – животное своенравное, свободолюбивое, только что разговаривал и смеялся, а в следующую секунду уже обиделся и ушел. Мало ли, что у него на уме…

Но Лайама в данный момент интересовало совсем не это, он прижал желанного мазохиста лицом к стене, пошарил руками по его телу, сжимая, стискивая, с силой проводя по бокам, по бедрам.

- А… - начал было шокированный Гаррет, но дыхание вышибло ударом – Лайам прижался к нему сзади, придавив к стене, раздвинул коленом ноги, уткнулся носом в шею. Волосы щекотали, поэтому он отвел их ладонью и укусил мазохиста за плечо, где оно переходило в шею и было открыто олимпийкой.

Тут до парня стихийно дошло, что с ним собираются делать, он хотел вскрикнуть, но Лайам и это предусмотрел, он зажал ему рот ладонью, так что даже укусить его Гаррет не смог, он только согнулся, трепыхнулся, выгибаясь, сопротивляясь и брыкаясь, мыча от злости. Лайам не понял, чего он так выделывается, если вчера ему все понравилось. Нет, вчера он тоже драться пытался, но сдался, позволил себя отыметь, в конце концов, и ему это тоже доставило. Неужели и во второй раз надо ТАК ломаться?

Гаррет бился и вырывался так, будто его убивать собрались, он, казалось, вообще Лайама не узнал, не понял его намерений и не собирался сдаваться. Лайам решил, что раз уж ему так хочется поиграть в изнасилование, то можно и подыграть.

- Кончай рыпаться! – рявкнул он Гаррету в ухо, придавил грудью к стене, а руки опустил и легко стащил с него спортивные штаны, обтянувшие задницу и болтавшиеся на ногах, они упали вниз, а стянуть с него трусы проблемой совсем не было. У Лайама перехватило дыхание, он расстегнул собственную ширинку, вытащил из кармана заготовленный квадратик, отодрал край зубами, не особо волнуясь за аккуратность. В конце концов, не девчонка же Гаррет, по-любому не залетит.

- А-а-а-а!!! – Гаррет все же заорал, когда поперек живота его обхватила рука, дернула назад, вынудила наклониться и выгнуться. Трампер психанул окончательно, с такими криками в тихом во время обеда коридоре их могли найти и спалить. Поэтому он свободной рукой обхватил его поперек шеи, наклонил назад, так что Гаррету пришлось откинуть голову на чужое плечо и смириться с собственной участью.

Он сопротивлялся в этот раз не так сильно, но очень яростно, Трампер даже не понял, почему так произошло. Ведь Андерсен физически был парнем сильным, если бы он так яростно метался, и толку было бы больше, но тут вышло все очень удачно и удобно. Лайам осклабился довольно, готовый стонать, как псих, от предвкушения самого приятного. Он чуть ослабил хватку левой руки, которой прижимал Гаррета за шею к себе, ткнулся носом ему в шею под ухом, вдохнул запах мыла, одеколона и аммиака. Аммиаком пахло от волос, не сильно, но вполне уловимо.

- Не будешь орать?.. – уточнил Лайам.

Тишина стала ответом, он прижал парня сильнее, тот захрипел, вцепился руками в его запястье.

- Если не будешь, отпущу. Все равно же трахну, чего ты ломаешься? Будешь орать?

Гаррет помотал головой отрицательно, как получилось, рука медленно убралась, Лайам натянул резинку и снова прижался вплотную. Ему захотелось поизвращаться, тем более, теперь он точно знал, что Гаррет очень любит унижаться. Он же мазохист, в конце концов, ему должно это нравиться.

- Скажи: «Трахни меня, Лайам», - потребовал он горячим шепотом прямо в ухо, так что Гаррет вздрогнул. Он будто бы очень удивился, услышав имя, поняв наконец, кто был за его спиной. Трампер не врубился, но решил не обращать на это внимания, хоть в интернате больше и не было таких откровенных любителей потрахаться с мальчиками.

Гаррет молчал, а красавчик уже нагнул его удобно-удобно, что-то горячее и впечатляющее прижалось между ягодиц, так что парню было стыднее, чем в пять лет, когда над ним все смеялись из-за уроненного в столовой подноса. Он его тогда уронил, все разлетелось по полу, а психованная воспитательница заставила все это отмывать, а все смеялись. Так стыдно не было даже тогда, сейчас Гаррет готов был от смущения буквально умереть.

Лайам не понял вообще. Андерсен не был ботаником, он был истеричкой, но ботаником не был, он вчера так не смущался даже при свете.

- Тебе же вчера понравилось, хватит выкаблучиваться, - шептал он, обхватив его поперек живота, а второй рукой придерживая достоинство наготове. Будто держал на мушке, если уж совсем посмеяться.

- Вчера?.. – охрипшим шепотом, потеряв голос, уточнил Гаррет.

- Да говори уже!

Парень с перепугу выпалил.

- Ладно-ладно! Трахни меня, Лайам.

- Без чувства как-то, - Трампер фыркнул, поцеловал его страстно-страстно, нежно и искренне в шею, влажные губы провели вверх до челюсти, Гаррет подумал, что все не так плохо.

- Окей, если тебе так хочется побыть телкой, ради бога, мне не жалко, - Лайам удивился, конечно, такому поведению от вечно «очень мужественного» мазохиста, но решил, что надо идти на уступки.

Сначала Гаррет даже ничего не почувствовал, так резко, быстро и глубоко толкнулся в него сосед по комнате и команде. А вот потом пришла боль, просто жуткая, не острая, но тупая и навязчивая. Трампер умел «это делать», но боли было не избежать, поэтому он понятливо снова зажал парню рот ладонью, продолжил целовать его в шею.

- Боже, какой же кайф… Ты просто супер… Честное слово, - Лайама проперло на признания, аккуратные движения после первого болезненного толчка такой жуткой боли уже не приносили, поэтому парень начал относительно нормально дышать. По ладони Лайама потекли чужие слезы, Гаррет жмурился и мычал, но не пытаясь вырваться, а просто привыкая. Лайам спохватился, испугался такой реакции и постарался быть еще нежнее, ослабил хватку руки, ласково целовал открытое плечо со сползшей с него олимпийкой, а движения стали совсем осторожными, плавными. Он почти отстранялся и медленно входил снова, до упора. В очередной раз Гаррет заскулил, зажмурился еще сильнее, замычал в чужую ладонь, а Лайам недоуменно на него уставился. Вчера все было идеально, все подходило по размерам, масштабам и объемам просто идеально, тютелька в тютельку, будто они друг для друга созданы были. А сегодня все как-то изменилось.

- Ммм!.. – Гаррет опять завырывался, а Лайам зашептал.

- Просто расслабься, тебе же приятно. Почувствуй меня в себе, я же знаю, что тебе это нравится, - он усмехнулся, но не обидно, не издеваясь, подался назад. Гаррет будто послушался беспрекословно, хотя раньше так никогда не делал, он постарался успокоиться и не напрягаться, так что получилось куда лучше, удобнее, приятнее. Всхлипы и хрипы постепенно превратились в шумное, глубокое дыхание и даже постанывания, парень перестал жмуриться и просто закрыл глаза, так что ресницы подрагивали. Все мысли, даже отрицательные потонули в потоке боли и удовольствия, которое Лайам доставлять умел, у Гаррета кружилась голова, хотелось двигаться медленно и томно. И назад он подавался машинально, вслед за требовательными толчками Лайама, изогнувшись, грудью прижавшись к стене, а лопатками – к груди Трампера. Он даже не возникал, не думал о том, что рукав сполз до локтя, а влажные, горячие губы красавчика нежно ласкают его плечо, оставив на нем уже пару следов.

Для Лайама это была магия, это было даже иначе, чем вчера, это не была бешеная страсть, это было почти совпадение желаний, это было волшебство. Он не зверствовал, не был слишком груб, но и не нежничал очень уж сильно, он просто чувствовал чужое тело и старался доставить удовольствие именно ему. Задеть там, где надо, чтобы кайф и судорога пронзили обоих. Сам-то он кайф ловил в любом случае, лишь двигаясь и прижимаясь к узкой спине, разгорячившемуся телу. Его ладонь прошлась по напряженному животу, без тени отвращения или неприязни коснулась чужого стояка. Лайам даже опешил от удивления самому себе, не возникло даже призрака брезгливости, ему просто хотелось прикасаться и доставлять удовольствие этому конченному психу, истеричке и мазохисту. Поэтому он и занимался тем, чем занимался.

Гаррет не выдержал такой пытки уже через пару минут, он вздрогнул, дернулся, ударился коленкой о стену, и все тело заставила выгнуться судорога. Лайам глухо застонал ему в плечо, спрятав лицо в волосы, пахнущие аммиаком. Гаррет не возмутился даже тогда, когда на него сверху рухнуло, прижав к стене сильнее, чужое тело, которое пыталось отдышаться и прийти в себя. Тело отстранилось медленно, звук застегивающейся ширинки произвел суровое впечатление, а потом красавчик просто сбежал, закрыв за собой дверь кладовки и оставив мазохиста одного. Пусть придет в себя, оденется, успокоится, перебесится…

Трампер огляделся по сторонам, открыл окно под лестницей, попрощался с резинкой, отправленной в куст, насвистывая, окно закрыл и пошел по лестнице наверх. Он завернул в туалет, отмыл руки, поправил на себе одежду, повертелся перед зеркалом, оценивая внешний вид. Глаза были, что надо, взгляд томный, довольный, сытый, затуманенный… Волосы он пригладил, улыбнулся сам себе удовлетворенно и пошел в столовую, раз уж осталось больше получаса.

Гаррет сидел за столом на своем обычном месте, Лайам удивился, как быстро он управился со своими шмотками и вообще пришел в себя. Но красавчик сделал вид, будто все так, как надо, он сел рядом, их, как обычно, разделял только угол стола.

- Эй, - позитивно позвал он мазохиста, который увлекся разговором, одновременно дирижируя вилкой, с наколотым на нее ломтиком ветчины.

Гаррет молча на него взглянул, повернувшись, поднял брови вопросительно. Он не думал, что этот наглый Трампер рискнет заговорить с ним после вчерашней выходки в конюшне. Это же надо – взять, прийти и напасть на него, буквально изнасиловать. Ну, это почти сразу стало взаимным желанием, но все равно.

- Ты так быстро, - Лайам удивился и осмотрел стоящий перед ним поднос. – Ты принес?

- Я, - Гаррет кивнул. – Ты о чем, я не понял? Что «быстро»?

Лайам замер, моргнул и сдвинул брови.

- Кхм… Я думал, ты вообще не придешь. Хотя, какая разница. Было супер.

Гаррет, наклонившийся во время его речи к тарелке, судорожно проглотил кусочек жареной картошки и тоже сдвинул брови.

- Что было супер?

- У тебя амнезия? – Лайам ухмыльнулся, глядя на него выразительно, а потом шепотом, наклонившись ближе, пояснил. – Мы с тобой только что трахались в кладовке, ты уже забыть успел? Или ты пытаешься меня игнорировать? Обиделся, что ли? Ну, извини, просто очень хотелось, - он пожал плечами и тоже с удовольствием куснул ветчину.

Гаррет совсем ничего не понял, он только округлил глаза, сделал страшный взгляд и облизнул губы, вымазанные в кетчупе. Потом посмотрел по сторонам, проверяя, не пялится ли никто, и наклонился снова к красавчику.

- Эм… То, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но все же… Я сижу здесь уже минут двадцать, если не больше. Звонок прозвенел, и вот – я тут. А тебя мы искать не собирались, ты сам где был?

Лайам подавился, схватил салфетку, уставился на него в шоке, закрывая рот этой самой салфеткой. Голос у него сел.

- Что значит «ты был здесь»?

- То и значит, - Гаррет начал медленно осознавать, что происходит, а потом пожал плечами, бросил вилку на тарелку и скрестил руки на груди, выдохнул. – Пипец… Где ты был, Трампер?

- В кладовке! За три минуты до звонка. И ты стоял перед дверью, я слышал, как ты ржешь. Уж извини, но твой лошадиный гогот не узнать сложно!

- Свой послушай! – они шипели и ругались на повышенных тонах, умудряясь шептать, чтобы никто не прислушивался. Гаррет опять успокоился и переспросил. – Ну, допустим, я там стоял, и что?!

- Ну, я открыл дверь, затащил тебя туда и… Ну, и все, короче. Все зашибись было. Только ты выламывался долго.

- Я выламывался?.. – Гаррет округлил глаза. – Я здесь сидел! Кого ты трахнул, дебил?! Долбанный гомик, псих, извращенец!

- Заткнись! – Лайам рявкнул на него, оглянулся, вроде, никто не смотрел. – Я не гомик! И если мне и хочется трахать мужика, то только одного!

- И кого же это?! – Гаррет закипел.

- Тебя, дуболом!

Андерсен опешил, открывая и закрывая рот в шоке. Он не знал, что сильнее – злость на то, что его все же записали в гомики, или радость от того, что Трампер в него втюрился. Ну, или просто хотел его намного больше, чем остальных. Гаррету Лайам тоже очень даже нравился, так что взаимность чувств не могла не греть.

Проблема была в том, что идиот Трампер только что трахнул кого-то совершенно не того, при этом искренне думая, что это Гаррет.

- Господи, кого ты драл в кладовке?!

- Ну, не драл… Было очень мило. Нежно. Классно, - Лайам ухмыльнулся, решив, что раз уж так случилось, то можно воспользоваться ситуацией и подразнить мазохиста, заставить его ревновать.

- КОГО, я тебя спрашиваю?!

- Откуда я знаю?! Он был похож на тебя! У него патлы были… - Лайам припомнил, что волосы и правда были примерно такой же длины, чуть ниже подбородка… Правда у того, кого он отымел в кладовке, они были еще чуть длиннее, и не такие жесткие. Его волосы были мягче, шелковистее и пахли аммиаком.

- От него пахло аммиаком, - в легком астрале уточнил Трампер.

У Гаррета полезли глаза на лоб, он прекрасно знал, что содержит аммиак, и по какой причине им могут пахнуть волосы. Он посмотрел по сторонам ненавязчиво, уставился на пустое место за их столом, которого сначала не заметил…

- Где Ясмин? – шепотом спросил он, на это Кермит не отреагировать не смог, он тоже удивился.

- Да, кстати, где?

Он начал спрашивать у малышни, не видели ли они эмо, а Лайам уставился в собственную тарелку таким взглядом, что можно было заледенеть. Гаррет молчал секунд двадцать, таращась на него, а потом прошептал.

- Ну ты дебил…

Лайам на него покосился и понял, что мазохист одет в длинную, черную футболку, обтянувшую торс, и очень узкие, низко спущенные джинсы.

Это точно не олимпийка и не спортивные штаны.

- Твою мать… - Лайам закрыл лицо руками, уронив вилку и не в силах даже представить, что это был Ясмин. Вот, почему у него был такой странный голос, почему вдруг «Гаррет» стал костлявым и чересчур хрупким, почему у него были чуть длиннее волосы, почему они пахли черной краской для волос. Ясмин же купил ее в пятницу, чтобы отросшие корни не были так видны. Вот, почему он сопротивлялся, будто в первый раз, будто его пытались изнасиловать, вот, почему он зарыдал, как девчонка. Эмо и правда намного меньше строил из себя «сурового мужика», чем это делал мазохист.

Лайам, морально умирая, вспомнил, что вынудил ничего не понимающего и вообще шокированного беднягу сказать: «Трахни меня, Лайам». Это был кошмар, настоящий ужас, жуткий сон. Они же жили вместе несколько недель, Ясмин к нему привык, считал его адекватным. Да этого костлявого эмо вообще никто в интернате не обижал, хотя тот же Рассел его на дух не переносил! И угораздило же Трампера сказать свое имя, теперь Ясмин четко знал, кто это сделал.

- Скажи, что ты перепутал его со мной, - выпалил Гаррет тупо, сам сгорая от стыда. Если Лайам это сделает, Ясмин узнает, что они занимались этим в субботу. Два нормальных парня трахались в конюшне, да еще и так, что Лайам после этого считал себя в праве ТАК с ним разговаривать.

- Ага, а он будет думать, что ты извращенец.

- А так он думает, что извращенец - ты, - мазохист огрызнулся. – Блин, ну ты тупой… Мы вообще не похожи!

- В темноте все кошки серы!

- У него язык не проколот!

- А я с ним и не лизался!

Гаррет опешил.

- Ты его просто трахнул?!

- Ну, да… - Лайам отвел взгляд. – Я же думал, что это ты.

Парень вообще остолбенел от возмущения и обиды.

- Ты хочешь сказать, что меня можно просто трахать? Я тебе телка, что ли? Я согласился только потому, что ты угрожал разбить мне морду, да и вообще – это все придумал ты. И если я это сделал, то только потому, что дико хотел трахаться, я тоже парень, я не могу постоянно только дрочить, мать твою! – он зарычал, наклонившись близко-близко. – А ты считаешь, что можешь обращаться со мной, как с бабой?.. Типа, взял такой, затащил, оттрахал, даже не лизался и пошел?! И, типа «Круто было, спасибо»?!

- Ты сам себе противоречишь, - Лайам тоже разозлился. Он всегда злился, когда осознавал, что не прав. – То ты говоришь, что ты не телка, то требуешь, чтобы сначала лизались, как настоящая баба. Уж определись, чего на самом деле хочешь?!

Гаррет застыл, поняв, что и тут есть доля правды. Ему не хотелось, чтобы с ним обращались надменно, как с вещью, свысока. Но ему почему-то хотелось, чтобы к нему проявлялось внимание, если уж он согласится побыть в какой-то мере девчонкой.

- Да пошел ты. Иди, трахай Ясмина, балдей, тебе же понравилось, - он вскочил, схватил поднос и вылетел из столовой, швырнув его на железный стол.

- Что с ним? – Кермит отвлекся от разговора с Брэдом и уставился на Лайама. Тот пожал плечами, откинулся на спинку своего стула и поморщился недовольно.

- Ничего. Хрен знает. Опять психоз, наверное, у него же вечно какая-то фигня.

Он ковырялся вилкой в тарелке, не видя ничего перед собой и думая о том, что сам что-то упускает. И правда, всего один раз ничего не значит, один раз не может перечеркнуть все то общение, что было до этого, несколько недель совместной жизни (буквально) и ссор, скандалов, примирений, дружбы. Зря он думал, что можно так запросто взять и… ну, взять то, что хотелось. Проблем навалилось выше крыши, учеба, отношения с другими командами, с самим Гарретом, которого почему-то совсем не хотелось обижать… Но самой главной проблемой, помимо этого, стал Ясмин, которому нужно все объяснить. Да он, скорее всего, и так все понял, до него дошло, что его с кем-то перепутали. Но дело-то в том, что ему от этого совсем не легче, он теперь Лайама возненавидит, будет считать извращенцем, ему сейчас больно и мерзко, противно и отвратительно, потому что он нормальный парень. И если у Гаррета была возможность отбиться, то ему банально не хватило сил, а Лайам еще и начал снова угрожать.

Вот идиот.