Понедельник стал эффектным хотя бы благодаря появлению новеньких в интернате. Все уверены были, что они будут держаться вместе, но это оказалось обычной иллюзией. Они лишь приехали вместе, а стоило им выйти из кабинета мисс Бишоп, и совершенно незнакомые друг с другом парни разошлись по разным углам. Точнее, мисс Бишоп сама спросила, куда хотел бы каждый из них, а на вопрос Доминика о Гаррете ответила прямо и честно, без хитростей. Но все же задала вопрос, с чего такой интерес к его персоне. Парень улыбнулся и пояснил, что они очень дружили в Манчестере, пока он не попал в больницу. Вышло из его рассказа так, что он просто не мог участвовать в олимпиаде, а Гаррету повезло, и он попал в Стрэтхоллан. Вот такая история.

Шарлотту не покидало ощущение, что этот талантливый юноша с голосом ничуть не хуже, чем у нее самой, не совсем такой простой и доброжелательный ко всем подряд, каким кажется на первый и на второй взгляд. И на третий с четвертым тоже. В него надо пристально и долго вглядываться, прежде чем поймешь, что не так, а у нее подобной возможности не было, парень вряд ли понял бы, зачем его разглядывают. И пришлось записать его в Нептун, пообещав, что после обеда новую кровать ему уже организуют, раз все заняты. И Доминик был вовсе не против сразу же пойти на уроки, хотя осталось всего два.

Трамперу показалось, что с его появлением в самых темных и сырых углах кабинета восстала плесень, а цветы на подоконниках начали цвести очень буйно и активно, такой он сам был весь зеленый. Его перманентная улыбка и поднятые брови заставили француженку и этикетку растаять, хотя при разговоре с ними он в основном молчал. Это заметили не все и не сразу, но Гаррет Лайаму шепнул: «Ты заметил, что он сказал три слова, а она треплется и треплется?» И тогда красавчик в самом деле заметил, что новенький только и делает, что молчит и улыбается, не обращая внимания, что на него с интересом пялится весь класс. В нем было что-то болезненное, что и придавало вид натуральной кикиморы. Тусклый цвет волос, зеленоватый оттенок кожи, темные веки, темные же от недостатка света и витаминов губы, тени усталости под глазами, осторожная мимика. Все это делало его странным. Он даже улыбался НЕ СОВСЕМ, а приподняв бровь и чуть надув губы, будто просил конфетку у строгой воспитательницы.

Оторвать от него взгляда не мог даже Кермит, не говоря уже о Марсах, о Ясмине, которого интересовало и привлекало все оригинальное. Гаррет сидел, демонстративно смотрел только в свою тетрадь, рисуя кружочки, спиральки и всякую лабуду, напевая себе под нос песенку и думая о Сэнди. Лайам на них смотрел по очереди и с интересом сравнивал. Получалось так, что это были два совершенно разных человека, у них даже лица по строению были абсолютно не похожи. В Гаррете была вульгарность, пошлость, разврат при желании, резкость, агрессия. В его заклятом друге всего этого днем с огнем было не сыскать, даже черты лица были мягкими, но тонкими, а не размытыми, не самыми стандартными, но притягивающими. Чем дольше на него смотрел тот же эмо, тем дольше хотелось продолжать смотреть, а всему виной все эти ужимки, жесты, манеры, взгляды, бросаемые на учительницу. И длинные черные ресницы ему помогали делать этот взгляд таким, что даже этикетка с француженкой хотели еще с новеньким поговорить. Он не привлекал в том же плане, что и Грэг с Расселом, что Гаррет с Лайамом, например, но все равно был парнем. В Манчестерском приюте от него стрелялись даже любительницы готики, которым подавай любого, у кого волосы длиннее, чем до плеч. Он бы им подошел по всем параметрам, а голос – вообще чудо, но дело было именно в отношении к девушкам. С тех пор, как он начал получать жутковатые знаки внимания от боссов и научился сам от них стреляться, не попадаться в тишине, темноте и одиночестве, девушки ему стали до великой транды. Большинство из них он с собой даже сравнить не мог, девчонки казались топорно слепленными существами, которые не способны даже привлечь к себе внимание, так что девицы от него были не в восторге.

А еще он был очень взрослым, как успела заметить мисс Бишоп и учителя с надзирательницами. Он ни разу не повел себя по-дурацки или просто по-детски, он вообще думал о чем-то левом. В общем, Гаррет это все уже проходил, знал с самого детства и готов был поклясться – началась эра вранья в Стрэтхоллане. В Манчестере-то все уже в курсе были, что Доминик – лжец и лицемер последний, врун и лгун, никто ему не верит, но здесь-то всем он был в новинку. А потому можно было ожидать все по сценарию, как обычно – он врет, ему верят, он подставляет, ему пытаются навалять, он не дает сдачи, навалявшего исключают и переводят в другой интернат.

Класс.

Сначала Рассел подумал, что у него над губой родинка, даже позавидовал на секунду, ведь это такая редкость – иметь подобную родинку. Это круто, популярно и просто сексуально, в конце концов, но потом он присмотрелся, когда новенький в очередной раз повернулся посмотреть на Гаррета… И понял, что это никакая не родинка, а просто маленький черный шарик пирсинга в верхней губе справа.

Самым мерзким была даже не его внешность, а его успеваемость по предметам, на которых он успел побывать. Даже Кермита немного задавила зависть той легкости, с которой парень отвечал, если его спрашивали, та непринужденность, с которой он говорил с учительницами, если они уточняли, проходил он уже что-то или нет. И он, стервец, уже все, конечно, проходил, умница такая. А уж как очкарика дернуло, когда он увидел здоровую сумку на колесиках и с ручкой, стоявшую в их спальне возле новой кровати. Ее Патрик принес и собрал, пока шли уроки, так что Кермиту оставалось только одно в его ситуации – принять все, что происходило. Он дождался, пока их новый сосед распотрошит сумку, вытащит оттуда зелено-черные в клетку штаны, болотный свитер, темно-зеленые кеды и скроется за дверцей шкафа, раздеваясь. Он сел на кровать, глядя по сторонам и чуть надув губы привычно, размышляя. Он цеплял ногтями малюсенькую штангу в губе, ногти у него были не такие уж и короткие, но не накрашенные, просто подточенные и острые – посмотреть приятно.

- Привет. Я – Кермит, ты меня уже видел, наверное, - капитан к нему подошел и сразу протянул руку по-деловому.

- Приве-е-ет, - парень улыбнулся сладко, протянул это своим женским, слащавым голосом, пожал протянутую руку осторожно, так что у Кермита на ладони осталось ощущение прохладного прикосновения без недостатков, вроде лишней влажности или сухости. В этом юном даровании вообще не было недостатков, от этого начинало мутить сразу.

- Ты – Доминик, да?

Парень кивнул, глядя на него вроде по-доброму, но в глазах прыгали искры надменности и сарказма, что дико бесило и выводило из себя. И эта улыбочка на темных губах тоже вымораживала.

- А почему именно в Нептун? – очкарик прищурился.

- Потому что тут я, - в «экстазе» зажмурившись, пояснил вошедший Гаррет. Он плюхнулся на кровать, закинул руки за голову и разлегся с удобством.

- Приве-е-ет, Гарри, - парень ему помахал рукой, прижав локоть к телу, так скромно и ненавязчиво, что появившемуся в дверях Эрику он сразу понравился.

- Не зови меня «Гарри», - попросил мазохист сразу.

- Ладно, - Доминик кивнул. – Давно не виделись. Как дела?

- Лучше не бывает. Вот, вчера, насколько ты помнишь, надрали вас.

- Вы хорошо поете, у вас вообще все классно, - признал парень, сидя вроде бы скромно, но Ясмин прищурился подозрительно, когда забрался на свою полку, и заметил, что скромность эта – показушная. Вот он, Ясмин, был скромным, он всегда сидел зажато и обособленно, а этот новенький откинулся спиной на стену, закинул ногу на ногу и сидел довольно расслабленно, просто компактно, а не разваливаясь, как Гаррет или Лайам. Трампер пришел последним, он заходил за бутылкой охлаждающего «спрайта», чтобы не дать себе засохнуть.

Если Эрику новенький понравился, у Ясмина вызвал подозрения, Кермита заставил немного напрячься, а у Гаррета вызывал рвотный рефлекс, то Брэду Доминик сразу показался противной кикиморой, выползшей из своего болота, как мертвая девочка из колодца в «Звонке». Хоть он и был довольно ухоженным, в нем было что-то грязное, неприятное, скользкое. Лайам же подвинул ногу Гаррета, рухнул в подножье его кровати, сделал пару глотков из бутылки, и она была отобрана мазохистом, которому хотелось чем-то закрыть себе рот, чтобы не начать с заклятым другом скандалить. Доминик на него смотрел в упор, по-прежнему немного улыбаясь, так что это походило на ухмылку, он крутил пирсинг в губе, а второй рукой держался за собственный согнутый локоть. И Гаррету жестко хотелось либо схватить его за волосы и отходить по комнате, пока не попросит прощения за то, что посмел сюда приползти, либо выколоть эти противные зеленые глаза. Болотно-серые, они были непонятные, но все равно затягивали, как в топь.

- Это правда, что после операции на гланды можно килограммами мороженое есть? – бесцеремонно уточнил Эрик, вспомнив, что говорил Гаррет о своем друге.

- Правда, - парень кивнул. – Правда меньше всего хочется есть мороженое. Вообще ничего не хочется.

- А как ты поешь, если у тебя гланд нет?

- А зачем они мне? – он не обижался, не выделывался, с малолетками он разговаривал нормально.

Лайам подумал, что человека спасает внешность, даже если морально он – конченный урод. Внешность этого «таланта» была не идеальной, но почему-то притягивала даже его. По крайней мере, его взгляд.

- А ты, я смотрю, уже рассказал всем обо мне, - Доминик взглянул на Гаррета, который вернул красавчику бутылку и сел такой недовольный, обиженный на весь мир за подобную несправедливость.

- Может быть.

- А что еще рассказал?

- Да больше ничего не успел. Могу рассказать.

- Пусть лучше сам расскажет, - Лайам хмыкнул.

- Да я не люблю хвастаться, - парень пожал плечами, улыбнувшись будто стеснительно.

- Ну ладно, тогда я расскажу, - Гаррет осклабился. – Перед вами – Доминик Энферни. Мы с ним дружили с пяти лет, если не раньше. Потом, правда, я начал тупить и стреляться от Боссов, резать вены и все такое, а он заделался в стукачи и принялся ябедничать, так что от него отвязались. Пытались поймать и напихать, правда, но не получилось. Повезло.

Доминик пожал плечами, мол, да, повезло.

Гаррет продолжил.

- Итак, больше мы после этого не общались, правда два года назад он решил, что цель его жизни – доканать меня. Но получалось не очень, потому что мне глубоко плевать на общество, на моральные устои, и вы все об этом уже знаете. Я прав?

Доминик опять улыбнулся.

- А если детали… Когда тебя на «Скорой» увезли, у тебя, по-моему, не было пирсинга? Потом сделал, значит. Я тоже, кстати. Как у нас одновременно это получилось, - Гаррет вздохнул будто радостно. – Эм… Как бы вам всем объяснить вкратце, что это за фрукт такой… Бабский голос вы слышали, такие же манеры у него начались лет в тринадцать, сам похож на жертву Бухенвальда. Любит классическую музыку, дарк-вейв, метал, мультики «Вунш-Пунш», книги «Дьявольсконгениалкогольный коктейль», «Отрава». Сказки Льюиса Кэрролла, фильмы Тима Бартона и, особенно, «Сонную лощину». Ее он смотрел больше сотни раз, «Суинни Тодда» не меньше пятидесяти, тащится от «Битл Джуса» и сериала «Зачарованные». Смотрел все серии всех сезонов. Прется от переводных татуировок, потому что «постоянные нельзя каждый день менять», любит серебряные цепочки и колечки, всякую лабудень, не может жить, если не примет душ три раза за день. Чистоплюй, брезгливая рожа, подхалим, брехло, лицемер, презирает девушек, панически боится кариеса и всяческих заразных вещей, типа герпеса, простуды на губах и тому подобной лабуды. Пользуется кремом для рук с запахом алоэ. Все сказал?

- Кубик Рубика забыл и шахматы, - улыбнулся Доминик почти искренне.

- А, точно. Блин… Ну, память подводит, куда мне до тебя. Певец от бога, талант невхерственный, любимый цвет – зеленый, любимое время года – зима, не умеет плавать, хотя сама природа велела, как бы. Любимое выражение: «Пипе-а-а-ац». Рисовать фломастерами любит. И «Сникерсы». Но не ест их, потому что мы же помним про кариес.

Гаррет поморщился, поняв, что выходка удалась лишь наполовину. То есть, тайны Доминика-то он раскрыл, но в то же время наглядно продемонстрировал, как хорошо помнит все мелочи, касающиеся этого субъекта.

- Ты просто вывернул мою душу перед всеми своими друзьями. Мне так стыдно, не знаю, куда смотреть даже, - поделился Энферни то ли честно, то ли с сарказмом.

- Смотри в окно, - посоветовал Гаррет, прекрасно уловив издевку.

- Да ты мне больше нравишься, ты изменился. Наглее стал, веселее. Тут у вас так здорово, ребята, вы знаете, что его каждый день к психоаналитику таскали? Бедняжка Гарри, его заколебала эта старая дурочка, которая волновалась за его нежные ручки, которые он кромсал бритвой. Но я-то знаю, что он это делал, чтобы просто привлечь внимание.

- Я не хотел привлечь внимание! – рявкнул Гаррет, разозлившись моментально.

- Нет, хотел.

- Не хотел!

- Хотел, - Доминик улыбнулся, он не перестал улыбаться даже тогда, когда Гаррет вскочил и хотел ему врезать, разбить эту ухмылочку в кровь. Дверь распахнулась, Сэнди влетел в спальню Нептунов без стука, как в собственную, схватил Гаррета за запястье и потащил на выход.

- Пошли, покажу кое-что!

Андерсен сразу пошел, вздохнув от удовольствия. Его разносило даже от минутной близости и от любого прикосновения.

- А это твой мальчик? Я вчера видел, как вы целовались в зале. Ты ему пел, да? Красиво очень. Это правильно, что вы выиграли, - Доминик не уставал его нахваливать.

- Пошел нахрен, - Гаррет показал ему средний палец и ушел вслед за Сэнди, который не удостоил новенького даже слова. Он взглянул на него презрительно, как на лужу на дороге. Доминику стало ясно, что этот ангелочек с глазами пошлой девочки читает его, как открытую книгу. Но книгу можно сравнить с энциклопедией, пока всю прочитаешь, поседеешь и бородой обрастешь, так что не надо и пытаться. Обмануть Блуверда не удалось, он таких уже встречал и знал, что вступать с ними в конфликт или вообще контакт выйдет дороже.

- Можешь расслабиться, не напрягайся так, - Лайам зевнул и разлегся на полке Гаррета. Доминик бы его за такое убил, да и мазохист раньше был очень брезгливым. Люди меняются, но такие запертые в собственном вакууме, как Энферни, меняются очень редко.

- Хорошо, - парень снова улыбнулся. – Я устал. Посплю. Меня кто-нибудь разбудит, если что случится?

- А что может случиться? – Ясмин прищурился.

- Пожар, наводнение, землетрясение? Гарри придет? – предположил Доминик.

- Окей, разбудим, - Кермит согласился, решив не ругаться.

Ему на собственной кровати было вольготно, тем более, можно было отвернуться к стене и никого не видеть. И ему совершенно не было сложно общаться в таком стиле. И ему не надо было отвечать на нападки Лайама чем-то, типа «Что?» или «Ты о чем?» с улыбкой. Нет, он просто соглашался, а когда человек беспрекословно со всем соглашается, это значит, что он вежливо посылает к черту и мысленно уже отказался.

Через полчаса прозвенел звонок на обед, Кермит вздохнул и подошел к новой, непривычной на прежне пустом месте кровати и наклонился к новенькому.

- Эй. Вставай.

Звонок на Доминика то ли не подействовал, то ли он притворялся. Через пару минут, когда очкарик его уже потряс за плечо и даже похлопал по щекам, к процессу пробуждения подключились все Нептуны. Лайам на это посмотрел и хмыкнул.

- Да он давно не спит. Захочет, сам придет. Эй, Кикиморка, - он наклонился и хлопнул парня по бедру. – Столовая на первом этаже, слева от главной двери. Найдешь, если захочешь.

- Окей, - согласился Доминик совершенно не сонным голосом. Кермит опешил, но возмущаться не стал, просто вышел первым в коридор и задал гениальный вопрос.

- А где Гаррет? Его до сих пор нет.

- Ему Блуверд показывает что-то очень интересное, - усмехнулся Брэд. – И думаю, ради этого стоит пропустить обед.

В столовой шла борьба за внимание. Грэг пытался сдержаться, не улыбаться, а с появлением эмо, он на него посмотрел долгим взглядом, пока Ясмин не поднял руку и не пошевелил пальцами в знак приветствия. Мафферс ему подмигнул, парень улыбнулся и сел на свое место. Рассел усиленно сверлил взглядом новичка, который решил заделаться в Сатурны по причине большого количества народа в их команде. Ему не хотелось попасть в тесные компании Марсов или Нептунов, чтобы его все пристально изучали, но и Сатурны спасти не могли. Капитан сразу стал относиться доброжелательно и уточнил, что «вон, рыжий Марс на тебя пырится». Робин обернулся, поймал прищуренный взгляд черных глаз, словил ухмылочку и понял, что влип. Он помнил этого Марса еще с концерта, когда по нему заболели девчонки, готовые душу продать за его майку, промокшую насквозь и прилипшую к телу. И его движения, манера поправлять волосы, чтобы не падали на лицо, спокойная мимика в нужные моменты не могли позволить Рассела забыть.

- Пусть смотрит, - парень пожал плечами, улыбнулся. – Я же новенький, - он вздохнул. – Все пялиться будут.

- А где тот, второй? – все заинтересовались.

- Не знаю. Я даже не помню, как его зовут, - признался Робин.

- Ты суперски играешь на гитаре, вообще. И я тоже люблю их песни, - заверил его какой-то мальчишка с третьего курса, тоже из Сатурнов.

- Спасибо, - Тэкер не был хамом, а потому запросто шел на контакт.

Обед длился час, но Гаррет явился только через полчаса. Они с блондином вошли вместе, странно глядя друг на друга, быстро осматривая поправленную одежду, расселись по своим местам и изобразили умные лица.

- Даже не буду спрашивать, где ты был, - закатил глаза капитан, рассматривая его искоса. – Не заходил в спальню?

- Заходил, - Гаррет улыбнулся, потянувшись к тарелке на своем подносе. Одновременно очень ласково взглянул на Лайама, который этот поднос принес. Как бы они друг над другом ни лепили, дружбу было не порвать.

- И где Кикимора? – Трампер заинтересовался машинально, потому что место за столом пустовало, между Брэдом и Ясмином появилось пространство и пустой стул.

- Скоро придет, я думаю. Он в душе полоскался, мокрый сидел, когда я зашел, - пожал плечами Гаррет. На всеобщий легкий шок пояснил ядовито. – Я же говорил, что он чистоплюй. Обожает воду.

И правда, через десять минут явился в столовую новенький, да так явился, что Магда сразу к нему подскочила и начала хлопотать, подтащила парня к поварихе Пэтти и принялась наполнять поднос всем самым вкусным. Впрочем, за болтовней ни Пэтти, ни Магда не заметили, как все положенное на поднос, вернулось назад, остались только блинчики с сиропом и высокий стакан с лимонадом. Доминик обладал неуловимой способностью отказываться не резко и грубо, не обидно, а незаметно. И всегда делал то, что хотел, хотя всем казалось, будто их желания он исполнил.

Поднос он держал странно – сжимая ручки местами между большими и указательными пальцами, растопырив все остальные в стороны. А когда сел на пустующий, предназначенный ему стул, Ясмин уставился на его ногти.

- Ты красишь ногти? – удивился Эрик беззлобно. Брэд кашлянул и фыркнул.

- Неудивительно.

- Ну и что? – парень улыбнулся, подул на свои позеленевшие ногти, чтобы быстрее высохли, и взялся за вилку с ножом.

От его волос сильно пахло шампунем, и они были еще относительно влажными, так что сидеть рядом Ясмину было приятно, их руки дважды столкнулись в процессе потягивания за салфетками, так что эмо проникся куда большей симпатией. Более того, Доминик не психанул ни разу, как сделал бы это Гаррет, он улыбнулся, выдернул салфетку из салфетницы и протянул ее Ясмину, только потом взял сам. И у него на руке, от запястья на кисть заходила витиеватая ерунда, переводная картинка, выглядевшая интересно, но не так грубо, как настоящие татуировки. Ясмин подумал, что парень со стилем.

Рассел с Грэгом на него недолго попялились, но потом вернули все внимание Робину, потому что тот выглядел куда аккуратнее. В нем не было практически ничего, за что мог зацепиться взгляд, но причесон понравился всем Марсам. Ровная челка, густые черные волосы, каре, прикрывающее уши и отрезанное так ровно, что приятно было посмотреть. Наверное, это была просто подготовка к концерту в субботу, но все же, он выглядел приятно.

- Доставляет? – Лайам обернулся к рыжему, тот не стал ругаться, ведь расстались они «друзьями».

- А то. А тебе нет?

- Забавный. Но тебе же малявки не нравятся.

- Ой, два года… - Марс закатил глаза. – Подумаешь.

Доминик посмотрел на Гаррета, потому что особо не с кем еще не был знаком, и уточнил.

- У вас тут так спокойно об этом говорят?

- Тут нет боссов, - пояснил мазохист спокойно, но с ноткой дружелюбия. В конце концов, люди меняются, вдруг и Энферни изменился? Или изменится. – Поэтому можешь расслабиться.

- Мне мисс Бишоп уже все сказала. Но все равно. Тут так нормально разговаривают о таких вещах?

- А что? – Кермит на него взглянул, подняв брови. – Извини, по тебе не скажешь, чтобы ты об этом впервые слышал.

Доминик опустил взгляд в тарелку и по-прежнему, конфетно улыбался.

- Ну… Все равно.

- Долго объяснять. Тут тоже не с самого начала все так было, - пояснил Ясмин довольно оптимистично, а Лайам влез и решил потрясти своей популярностью.

- Это все, благодаря мне. И твоему лучшему другу, - он с такой нежностью уставился на Гаррета, что тот подавился, а Трампер засмеялся. Доминик удивился по-настоящему, ведь насколько он помнил, Гаррет был последним в их приюте, к кому Боссы полезли. Он изменился и стал красивым слишком поздно, поэтому избежал большей части нападок и мучений, а вот Доминику уйти удалось только путем стукачества и вранья. И все равно удалось, он мог похвастаться тем, что никогда не позволял к себе прикоснуться противным мужикам. По крайней мере, безнаказанно, они всегда за это отвечали, и бывало, что очень неприятно.

- Ты… - он начал, но не знал, как закончить. – Вы встречаетесь? – наконец выдал новенький, глядя на обоих по очереди.

- Встречались, - Трампер поправил. – Это было давно и неправда, мы были молоды.

- Нам нужны были деньги, - закончил Гаррет и усмехнулся. – Просто захотелось. Что такого?

- Ничего, - Доминик пожал плечами. – А сейчас, значит, ты встречаешься с этим беленьким? Ну, тем?

- И что?

Ясмину показалось, что Гаррет излишне агрессивен и груб по отношению к своему другу, пусть и бывшему, пусть и заклятому. Ведь ему сложно, он один, он никого больше, кроме Гаррета не знает. Он не в тех же условиях, что был каждый из них в начале учебы в Стрэтхоллане. Они строили отношения, обжигаясь, но никто никого не упрекал, ни над кем не смеялись, ведь никто никого не знал. А он попал в уже состоявшийся и устроившийся коллектив, это страшно и неприятно. А Гаррет огрызается. Но Ясмин, тем не менее, отлично понимал причину такого поведения, он и сам не мог сказать точно на сто процентов, когда Доминик искренне был добрым, а когда лишь притворялся, когда он реально смущался и стеснялся, а когда просто издевался над ними. К таким людям лучше не надо со всей добротой, а то потом получится, будто она и не нужна была.

- Вы вместе очень смотритесь.

- А ты будешь смотреться со мной, - Трампер двинул бровями, оперся локтями о стол и наклонился вперед, чтобы никто не услышал, только Нептуны. Доминик на него автоматически посмотрел, только потом вскинул брови надменно, скептически. Хотя в душе почему-то стало теплее. То ли от того, что Лайам был бывшим Гаррета, и очень хотелось заклятому другу напакостить, то ли от того, что еще на концерте Лайам его зацепил, и теперь вот так предлагал. Но Энферни мало кому и редко когда верил, поэтому счел это за издевку.

Красавчик же сам не в курсе был, как это появилось и вырвалось у него. Если бы новенький согласился, он бы конечно стал с ним мутить на полном серьезе, а если бы посмеялся и отказался, Лайам выдал бы это за прикол. У него всегда были отходные пути.

- Чего молчишь?

- Ну, не знаю даже… - Доминик только начал, все заинтересовались, а Гаррет уже почувствовал по вибрациям в голосе, что его дружок сейчас издевнется от души. – Может ты мне так сильно понравился, что я стесняюсь и не знаю, что сказать? – он сделал лирическое выражение лица и, тронув сироп на тарелке пальцем, облизнул его. Кермит хмыкнул, поняв, что Трампера послали, и взглянул на Брэда. Тому новенький понравился уже больше, а услышавший все это дело Рассел осклабился. Лайам получил по заслугам, так ему, балде самоуверенной, и надо.

Красавчик усмехнулся.

- А давай, я тебя трахну, и не будем париться?

Ясмин побагровел, Рассел распсиховался, подумав, что и на него вот так же наезжали.

- А давай, нет? – Доминик улыбнулся, открыто на него посмотрел.

- Ой, - Трампер закатил глаза и отмахнулся разочарованно. Воевать ему надоело. – Да я таких, как ты… - он посмотрел на Гаррета, тому было все равно, обижаться он не собирался, поэтому Лайам все же выдал. – Таких, как ты, и в рот, и куда только не драл.

- Ну… - Доминик «растерянно» посмотрел по сторонам, задумавшись. – А чего тогда ко мне лезешь?

- Релакс, Трампер, - Гаррет хлопнул друга по плечу. – Не трать время и нервы. Я еще не все про него рассказал. Он три года назад, когда его пытались… Эм… Употребить, - Гаррет улыбнулся, парни засмеялись. – Откусил одному из боссов самое дорогое. Крови было… Его в больницу увезли, а потом перевели в другой приют.

Брэд побледнел, Ясмин вытаращил глаза, как и капитан, а Эрик серьезно поперхнулся. Трампер с легким шоком отодвинулся подальше, подвинулся ближе к Гаррету.

- Не откусил, а НАДкусил, - поправил Доминик, порозовев от такого пристального внимания. Он сделал глоток из своего высокого стакана, а потом изобразил скромность.

- Ну, не важно. Достоинство его так и не спасли, - безразлично махнул рукой мазохист. – А потом, когда к нему за столом полез какой-то пацан, он при мне схватил вилку и воткнул ему в пах.

- Я хотел в ногу, но промахнулся, - оправдался парень, а Лайам отодвинулся совсем далеко, так что оказался чуть ли не за столом Марсов.

- Я его боюсь, - пожаловался он, сидя рядом с Расселом и тоже решив смотреть на Робина, который смеялся и болтал о чем-то с Сатурнами. Они продолжили пялиться на Тэкера, а Доминик уставился на Гаррета злобно, прищурившись.

- Ты же сам отказался с ним мутить, - мазохист сладко улыбнулся, кивнув на Лайама и его же имея в виду. – Я тебе просто по-дружески помог отвязаться. А то он, знаешь, очень настойчивый. Вон, и меня успел, и его, - он показал на рыжего Марса. – И этого тоже, но его по ошибке, - Гаррет уставился на Ясмина. Грэг, заметивший это перечисление, просто остолбенел, когда услышал откровение. Эмо на него быстро посмотрел, побагровел, испугался, что он не так поймет, и уточнил.

- Он просто перепутал меня с Гарретом, - пояснил Доминику, а на самом деле – Грэгу. Тот закрыл глаза, помолчал две секунды, потом отвернулся и продолжил болтать со своим капитаном, будто эмо не существовало.

- Кажется, это ты сейчас зря, - Доминик намекнул Гаррету, что тот рискует лишиться одного из друзей, а терять их нельзя, ведь рядом заклятый друг, готовый подобрать брошенных друзей в любой момент.

- Но это же правда, - равнодушно повел плечом мазохист, глядя на эмо в упор и ожидая от него хоть какой-нибудь реакции. – И ему понравилось. По крайней мере, он не возмущался, правда?

- Правда, - Ясмин спокойно на него посмотрел, Грэг стиснул зубы, покосился на Лайама неприязненно и вдруг подумал, что ведет себя странно. Какое ему дело? Официально они с Ясмином не встречаются. Но, как оказалось, ему не наплевать.

Гаррет удивился, даже он стал бы все отрицать, он хотел извиниться чуть ли не впервые в жизни, но Ясмин встал, взял поднос и пошел на выход молча. Доминик посмотрел на него, на заклятого дружка, тоже встал и пошел за ним, осторожно держа свой поднос и надеясь, что ногти уже достаточно высохли.

- Э-э-эй, погоди, - сладко протянул он, догнав Ясмина в коридоре и тронув его за плечо. – Не обращай внимания, он всегда таким был, не только с тобой. Просто раньше он стремался издеваться над всеми, ему бы наваляли, а тут, я смотрю, оборзел в конец.

Он думал, что Ясмин согласится, и можно будет весело «дружить против» Гаррета. Но эмо его удивил и даже заставил задуматься.

- Да ладно. Это же все равно правда, зачем мне скрывать. Просто лучше бы никто не знал.

- Ну и что, пусть знают. Обо мне тоже все знают, а он теперь и тут растреплет. Думаешь, мне приятно, когда он рассказывает об этих придурках?

- Нет, конечно. Просто… Ну, я привык уже. Гаррет просто такой, он же не может измениться только потому, что кому-то так хочется. Он говорит, что думает, он даже не преувеличивает. Я сделал ошибку, а он про нее рассказал, никто не врет.

- Это не его дело, какие ошибки ты делаешь, это только твое дело, - резко отозвался Доминик. Он ненавидел Гаррета именно за это, за его патологическую любовь к вскрытию чужих ран и демонстрации души на показ. Это было личное дело каждого, какие ошибки совершать, а какие – нет.

- Теперь-то уже ничего не сделать, - Ясмин успокоился, он даже раздумал плакать. С Домиником рядом становилось лучше, он успокаивал, причем именно сейчас он явно не издевался и не лицемерил, он искренне поддерживал.

- Не расстраивайся тогда, забей. Только постарайся лучше, чтобы он о твоих ошибках вообще ничего не знал, - парень усмехнулся. Они как раз уселись на подоконник под лестницей, новенький его машинально обнял за плечи, а Ясмин не отодвинулся. Это было не так, как с Грэгом, не волнующе, но приятно, что внимание проявил кто-то совершенно незнакомый и так искренне.

- Он все знает. Он всех насквозь видит, - пожаловался он.

- Забей, - повторил Доминик со вздохом. – Лучше пойди и объясни тому здоровому, что это была случайность. Это же случайность?

Ясмин кивнул, не пускаясь в долгие описания деталей того события. Он только удивился, что Доминик заметил внимание Грэга.

- Он же клавишник в вашей этой группе, да? Я его видел. Он на тебя так посмотрел, когда этот придурок ляпнул… Скажи ему, что это просто так вышло, ты же не виноват.

- Он смотрел на меня? – Ясмин округлил глаза.

Доминик понял, что нотка девичества и любви к сплетням есть не только у него, но и у этого эмо.

- Ну, да, смотрел. Причем так обиженно. Ты ему стопудово нравишься.

- Я знаю. Ну, точнее, мы типа встречаемся. Но теперь-то он меня точно пошлет.

- Не пошлет. А если пошлет, значит, ты ему нафиг не нужен. Знаю, это тебя не утешает, но если ты ему не нужен, то зачем на него время тратить?

- Тебе же не нравятся парни, - Ясмин прищурился подозрительно и недоверчиво.

- Кто сказал? – все же, улыбка и выражение лица у этого новенького были бесподобные. Стоило только остановить взгляд на лице, на шее, на волосах и слушать лишь голос, а на тело не смотреть, можно было поверить, что это особенная, не классической красоты девушка.

- Ты Трампера отшил.

- А он что-то предложил? Он поржал. И я поржал, все нормально, - Доминик пожал плечами.

- Тогда понятно, - Ясмин тоже улыбнулся. – Значит, тебе все же нравятся парни?

- Может, - Энферни загадочно хмыкнул. Ему казалось, что по нему и так все было ясно, по накрашенным болотным цветом ногтям, по выражению лица, по манерам, по волосам, по самой прическе и одежде. И вел он себя всегда так, как хотел, не стараясь никого из себя изобразить. Но Ясмин не был уверен ни в чем, что касалось этого новичка. Он понял только одно про Доминика.

Если он говорил «Нет», это значило «Может быть». Если он говорил «Может», это значило «Может быть», а если он говорил «Да», это был не Доминик.