Сэнди было так обидно, что жить не хотелось. Сначала появилось ощущение, что Гаррет его использовал, но потом пришло осознание, что Сэнди сам этого добивался. Причем долго, упорно добивался, влюбившись без памяти и не замечая недостатков, не видя реального отношения, не сравнивая слово «любовь» и поступки Гаррета по отношению к нему. Андерсен будто просто остепенился, ему было стыдно вести себя «нехорошо» с человеком, который в него так влюбился, но он от этого не изменился. Он нежничал, он тоже был влюблен, но это была только ласка. Неужели? Потом Сэнди захотелось пойти, ворваться в их спальню и заорать: «Какого хрена ты так себя ведешь?! Все дело в том, что я сказал про долбанный пирсинг?! Да делай хоть Принца Альберта, мне-то что!» Но ему и так уже было ясно, что дело не в пирсинге и не в расхождении их интересов. Дело было в чем-то другом.

Гаррет в нем видел себя в этом возрасте, Гаррет его жалел, Гаррет не мог позволить себе самому быть таким же козлом, каким были Боссы из Манчестера. Но его попытки тоже влюбиться оставались только попытками и насилием над собой, самоубеждением. Любовью они не заканчивались. И опять же, не было ревности, была только гордость, когда на Сэнди кто-то смотрел, когда о нем что-то говорили. Это было оскорбление для Гаррета, и отстаивал он скорее свою собственность, чем психовал из-за ревности. И получилось, что он врал. Стоило получить первый успех, услышать эти визги, сразу пропала тяга к «вместе навеки». Наверное, он был из тех, кто долго ищет, выбирает, тянется, проверяет, отталкивает, но забывает заботиться о чужих чувствах. Он – конченный эгоист и сволочь, такова жизнь, ничего не поделаешь.

Гаррет себя чувствовал дерьмово, он доделал уроки и читал биологию от нечего делать, сидя в за столом в спальне и приложив ладонь ко лбу, будто у него болела голова. Было мерзко. Сначала от того, что он испортил жизнь Расселу за Ясмина, потом от того, что Ясмин разочаровался в Мафферсе по его же вине. Да и вообще, Гаррету казалось, что именно он, его существование виновато в том, что Трампер эмо буквально изнасиловал, спутав в темноте. Ведь спутал-то с ним, а значит, он и виноват. А еще он был виноват в том, что Сэнди изуродовал себе руку, виноват в том, что мучил его столько времени, не давая до себя добраться, виноват в том, что врал. А врал он всегда так, что сам себе верил, убеждая себя в том, что стоит лишь начать, потом само закрутится и превратится в правду. Нет, не превратится, и понимать это тоже было мерзко. А еще было противно от себя, что он сделал буквально двадцать минут назад. Злость-то прошла, но вот что теперь думает Сэнди – неизвестно. Наверняка ему больно. И физически, и морально, он не знает, что делать, он теперь боится даже подойти, он обижен, он разочарован. Гаррет, как обычно, хотел, как лучше, чтобы парень не мучился, как он сам в детстве, а получилось еще хуже. Ну, в общем, как всегда. Он пожалел малявку, конечно, посочувствовал его невеселому прошлому, подарил настоящую нежность, ласку, «любовь»… А потом взял и потребовал назад слишком много.

- Да что за хрень… - он закрыл лицо руками, стараясь вообще ни о чем не думать, потому что в диафрагме завязывался тугой узел, не хотелось ничего. И появилось странное ощущение, что от этого избавит только стабильное резание рук в кровь, в мясо, потому что Такое просто так не отпускает. Он сам еще ребенок, ему всего восемнадцать. Да и то, исполнится в июле. А Сэнди видит в нем такого взрослого, умного, опытного, что хочется убиться. Он сам не знает, как ему жить, просто по сути тиран и деспот, и ему хочется править, командовать. Осталось пойти в тату-салон и сделать татуировку во всю спину – здоровую свастику. А сам еще не может разобраться с собственными чувствами и собственной жизнью. И все туда же, советовать, командовать, менять чужие судьбы.

Вот. Идиот.

Нос уже не горел, но болел, слава богу, хоть покраснение спало, и нос не превратился в картошку. Ясмин не сильно и ударил, просто задел какой-то сосуд, вот и пошла кровь. Гаррет очень надеялся, что синяков под глазами у него на утро не будет, а то как-то обидно даже.

Эмо видел в коридоре Сэнди с покрасневшими глазами, блондин как раз скрылся за дверью Венер, когда Ясмин поднялся по лестнице. Он шипел от боли из-за каждого шага, но это того стоило, все же. Доказать самому себе, что Гаррет не прав, это победа. Он шел незаметно, в полотенце на бедрах, потому что вся одежда была заброшена в стиральную машину и отстирана. И когда он приоткрыл тихо дверь в спальню Нептунов, сердце на секунду замерло – в комнате был только Гаррет. И это эмо не порадовало совершенно, он надеялся, что там будет Кермит или Эрик, или Брэд. На худой конец – Доминик или Лайам… Но там был только Андерсен, который сидел к нему спиной и лицом к окну, согнувшись над столом и что-то читая. Эмо втихушку подошел к шкафу, вытащил оттуда первые попавшиеся шмотки и быстро начал одеваться, чтобы потом залезть на свою полку и затихнуть там до утра. Он стоял лицом к шкафу, так что не заметил, что к нему сзади подошли, и стоило развернуться, он аж дернулся.

- Ну, повтори, что ты там мне пытался сказать в столовой… - Гаррет прищурился, скрестил руки на груди.

- Я был не прав, извини, - сразу признался эмо, подняв руки и показав, что психовать больше не собирается.

- А может, ты объяснишь, какого хрена это было?

- Сорвался, - Ясмин хмыкнул и сам подумал, что это было очень экстремально. Он даже сам от себя не ожидал, что так ехидно ответит.

- Ах, сорвался… - мазохист ухмыльнулся. – А чего такой скромный? Может, еще хочешь мне врезать? Давай, попробуй. Только не надо кидаться без предупреждения, ладно? А то нечестно как-то.

- Да не буду я кидаться больше, честно. Просто ты меня достал.

- Так чего ты сразу не сказал, а? Я тебя достал, значит, а ты мне не сказал. Боишься, что ли?

- Ничего я не боюсь, - эмо уже не знал, как от него отвертеться и отвернуться даже, потому что стоял парень вплотную, а за спиной был только шкаф, его открытая дверца мешала дернуться влево, а справа была только стена.

- Если тебе не нравятся собственные идеи, не высказывай их, - посоветовал Гаррет, рассматривая его и не понимая, что не так. Но что-то было непривычным, что-то не в порядке. Ясмин заметил, что его взгляд мечется то на волосы, то на его лицо, то на шею и грудь, уже закрытую футболкой, но не останавливается на глазах. Ясмин даже пытался поймать его взгляд, чтобы не чувствовать себя мясом в мясной лавке.

- Чего ты уставился? Иди, смотри на Блуверда, он там плачет, кстати. Или это ты его довел опять своими выходками? – Ясмин решил, что если ситуация безвыходная, то напоследок можно оторваться. Умирать так с музыкой.

- Мне пофиг, что он делает. Это его жизнь, что хочет, то и делает.

- А это – моя жизнь, что хочу, то и делаю, тебе какая разница?

- Да просто выглядишь как-то…

- Как? – Ясмин прищурился. Гаррет кивал-кивал, сдвинув брови, потом вдруг усмехнулся, выгнул правую бровь и подобрал нужное слово.

- Как шлюха, - а потом, увидев выражение лица эмо, расхохотался. – Фу, блин… Так и знал. И на что же ты обиделся, придурок? На правду? На правду не обижаются.

- Доминик сказал, что это только мое дело, какие ошибки совершать, а какие – нет, тебя это вообще волновать не должно, со своими сначала разберись. У тебя их и так полно, в мои не лезь? – предложил Ясмин уже куда более злобно, а Гаррет поморщился, стал выглядеть еще психованнее, чем раньше.

- Доминик сказал? А вы уже подружились, а смотрю?.. Ты хоть знаешь, что этот урод – даже не мужик? Ты знаешь, что он наполовину баба? Ты знаешь, что его мать бросила, потому что он – урод? Ты в курсе, что он «парень» только после операции? И я с ним дружил потому, что никто больше с ним не хотел общаться, а он мне вот так клево отплатил? Класс!

Ясмин завис, приоткрыв рот, а Гаррет уставился на его искусанные губы, потом заметил, что под волосами, закрывшими шею, что-то не то. Он присмотрелся, прищурившись, и не удержался.

- Шлюха и урод! Классная парочка, правда, вы просто созданы друг для друга! – он дал ему безвредную, но очень обидную пощечину, одними пальцами, а не ладонью, так что Ясмин врубился плечом в дверцу шкафа и схватился за лицо.

- Чего ты вообще лезешь ко мне?! – он чуть не заревел.

- С кем ты там тискался, придурок, а? Кто тебе наставил такую хрень? – Гаррет не знал, что за чертовщина на него опять напала, но тело двигалось быстрее, чем работали мозги, поэтому он схватил эмо за футболку, отодвинул ворот, под волосами и правда обнаружил засос, на ключице наливался красно-фиолетовым еще один. – Трампер опять?! Или, может, Мафферс? – Гаррет фыркнул, встряхнув его за плечи.

- Да отстань ты, мне больно!

- Ах, тебе больно… А не больно задницу подставлять было? Всем, кто попросит, подставляешь? И после этого все говорят, что Сэнди – потаскушка? А ты-то сам кто?

- Я так никогда не говорил.

- Потому что сам такой же! Кому ты там давал, урод?

- Тебе какое дело?!

- Тебя не парит, какое мне дело!

- Мое тело, кому хочу, тому и даю! Может, мне вообще просто в кайф трахаться?! Может, я, как ты?!

Гаррет толкнул его в грудь, так что парень шатнулся и шагнул машинально в шкаф, где висела на вешалках форма всей команды. Гаррет захлопнул дверцу шкафа, развернулся и прижался к ней спиной, ногами упираясь в край ковра, чтобы эмо не вырвался.

- Выпусти меня, идиот!!

- Там полно места, не задохнешься, - фыркнул мазохист. – Пока не скажешь, кто тебя драл, не выпущу.

- Сейчас Кермит придет и выпустит!

- Пусть попробует.

- Какое тебе дело?

- Мне противно спать с такой шлюхой в одной комнате. Фу, блин, тошнит даже. Это Роз? Он все же тебя вздернул, да?!

- Да нет же!

- А кто?! Брэд, что ли?! Может, сам Доминик?! Так поздравляю, ты дал бабе!

- Он не баба!

- Он на тридцать процентов был бабой! Ты видел шрамы у него на груди? Ему удаляли эти долбанные железы, как их там, не помню, называют! И только теперь его можно считать типа-типа мужиком, но все равно, ты на него посмотри повнимательнее!

- Да не он!

- Ну а кто?! Кто-то из капитанов?! Точно…

- Да мистер Бэккет, мать твою!

Гаррет отолбенел, вытаращив глаза.

- Чего?.. – уточнил он почти шепотом, Ясмин чуть не заныл, опять ударив в дверь кулаком.

- Что слышал!

- Только не ври, что он тебя с кем-то перепутал! Ты сам попросил, да?! Ну точно, сам приперся к нему, застремался, что я тебя убью, сволочь, и полез к нему! Он нормальный мужик!

По мнению Гаррета Патрик Бэккет, их технолог, заставший их тогда с Лайамом, был просто идеалом адекватного мужчины. Он был огромным, как викинг, суровым, сильным и мощным. И Гаррету даже страшно было представить, какое там достоинство пряталось у него в штанах. То-то Ясмин так морщился, и даже стоять ему было неудобно.

- Это он полез! Он сказал, что все равно никто ничего не услышит!

- Если не захочешь, никто с тобой ничего не сделает!

- Трампер же сделал!

- Значит, это ты захотел! Сука не захочет, кобель и не вскочит, не слышал такого?! – Гаррет распсиховался в конец, так что уже орал.

- А я и не сука!

- Самая настоящая! Как в тебя только влезло-то, кошка ты облезлая?! Понравилось, да?! Долго тебя не было, значит, понравилось!

- Да за что ты меня так ненавидишь?!.. – Ясмин и правда заплакал, шмыгнул носом, прижался к двери, не стуча в нее больше. – Я хотел с тобой дружить с самого начала, я даже в автобусе именно с тобой сел, помнишь?! Ты мне понравился больше, чем Кермит, чем Трампер, чем все! А ты на меня смотрел, как на неудачника, ты постоянно меня обрывал, огрызался, хамил, поправлял! Что я тебе такого сделал?! Я же не виноват, что Лайам тогда перепутал! Ты до сих пор его любишь?! Ты же сказал, что вы просто друзья, это же ты его бросил, так почему ты меня за это ненавидишь?! Может, мне с Расселом было бы нормально, зачем ты заставил Лайама к нему приставать?!

- Не было бы! – разозлился Гаррет, выслушивая это все и не зная, в самом деле, какого черта он так эмо ненавидел.

- Откуда ты знаешь?!

- Знаю!

- Или с Грэгом! Я ему нравился, он даже предложил встречаться, он сам меня поцеловал три раза!

- Ты ему не нужен, он вообще нормальный!

- А стал бы ненормальный!

- Не стал бы! Я знаю!

- Откуда ты знаешь?! Ты думаешь, что знаешь все?! А раз все знаешь, так скажи, какого черта ты надо мной издеваешься!

* * *

Лайам нагулялся, нафантазировался вдоволь и решил пойти в спальню уже часов в десять, когда его дважды окликнула надзирательница возле крыльца. В коридоре он видел странного новичка, который сидел на подоконнике и болтал с Робином. Тот, кстати говоря, отмывшись, больше старался не сталкиваться с капитаном Марсов. Не хотелось требовать объяснений, потому он явно не готов был эти объяснения услышать, а рыжий был из тех, кто говорил прямо и четко. Эту четкость Тэкер услышать боялся, он решил, что лучше переждать, перетерпеть то, что случилось. А Доминик с ним разговаривал очень дружелюбно, слащаво, как всегда. Он напоминал кота, который общается с человеком посредством обтирания о него пушистыми боками. Морально Энферни будто ласкался к каждому, с кем разговаривал, потому и было так приятно с ним болтать.

- Ты еще помнишь, где спальня? – окликнул его Брэд, усмехаясь.

- По рисунку узнаю, - парень отмахнулся легкомысленно, не став вступать в конфликт на тему: «Ты считаешь меня тупым, или что?!»

Эрик с Кермитом тоже поднялись по лестнице прямо перед Лайамом и зашли в спальню.

- Странно, я думал, что Гаррет будет учить биологию, - очкарик удивился, не обнаружив избитого в столовой мазохиста на привычном месте за столом. Стол стоял между кроватями Лайама с Гарретом и Кермита с Ясмином, так что капитан к нему подошел и увидел открытый учебник. Страница была как раз последняя в нужной главе, там красовались вопросы для самопроверки, два задания были обведены черной ручкой, внизу карандашом написаны ответы.

- Опаньки, - Лайам увидел, что задания сделаны, сразу сел за стол, вытащил собственный учебник, взял карандаш и быстро принялся списывать.

Раздался стук.

Кермит выгнул бровь, посмотрел на Брэда.

- Я просто стою, - парень оправдался. Эрик вообще сидел на своей полке, стучать в стены он как-то не собирался. Лайам увлеченно списывал, усмехаясь над тем, как опрометчиво Гаррет оставил учебник открытым. Да и вообще, примета плохая, оставлять его открытым, все знания выветрятся, не запомнятся.

- Приве-е-ет, - Доминик вошел, помахал пальцами и заметил в адрес Брэда. – Я вас нашел, все же.

- Молодец, - машинально, бесцветным голосом отозвался Кермит, прислушиваясь, но больше ничего не услышал.

Доминик сел на кровать, нога об ногу скинул кеды, не расшнуровывая их, и растянулся, закинув руки за голову, закрыв глаза.

Снова раздался стук, он сразу открыл глаза, посмотрел на всех, все Нептуны посмотрели сначала на него, потом друг на друга.

- Массовых галлюцинаций не бывает, - заметил Кермит.

- Может, Плутоны бесятся? – Брэд кивнул на стенку.

- Ц-ц-ц, нет, это где-то в комнате, - сел и поцокал языком новенький. Он прищурился, поправил волосы и посмотрел по сторонам. Стук повторился, потом вообще раздался вздох, какой-то неразборчивый глухой шепот, надрывный рык и смех. Причем смех жутковатый, из низкого перешедший в высокий и снова понизившийся.

Доминик узнал бы Гаррета даже не из тысячи, а из миллиона. Он посмотрел на шкаф, потом вытаращил глаза, взгляд сделался страшным, так что все тоже уставились на огромную деревянную коробку выше, чем верхние полки кроватей.

- Он шевелится, - сообщил Эрик, новенький согласно кивнул и встал, подошел к шкафу, хотел уже открыть…

- А вдруг там Гаррет и Блуверд? – предположил Брэд, тронув его за плечо, так что Доминик передумал и сделал шаг назад.

- Они очумели, в нашем шкафу лизаться? – возмутился Эрик, по-прежнему ненавидевший блондинку. Именно он засунул Сэнди за шиворот сегодня целую тарелку бутербродов с рыбой.

Раздалось теперь уже шипение, опять стук, звук какой-то борьбы, глухое мычание, шкаф вздрогнул.

- Они его сломают, - заметил Кермит строго, а Лайам ухмылялся, покачивая между пальцев карандаш, развернувшись на стуле и наблюдая за этим всем.

- Помирились, значит.

- А они ругались?

- Вдрызг. Гаррет нашел повод полаяться, а ты его знаешь, если найдет повод, все, транда.

- Это точно, - согласился Доминик. – А где ваш мальчик с челкой? Жасмин?

- Ясмин, - поправил Кермит машинально, потом пожал плечами. – Не знаю. Прячется где-то, наверное, Гаррет ему такого навставляет, когда поймает, что пипец.

- Урод, всех довел уже, - Энферни начал снова беситься, он собирался укусить себя за ноготь, но вспомнил, что ногти накрашены, и не стал. Просто сел по-турецки и продолжил смотреть на шкаф.

- Он раньше таким не был. Ну, в смысле, он раньше был очень скромным. Его и с девочками редко ловили, а его первая вообще была страшненькой и похожей на безе, - он усмехнулся. – Да и не любили его девчонки.

- А чего так? – Лайам даже заинтересовался.

- Ну, у него крыша иногда едет. У меня тоже, но не настолько же. Я тогда правда одному уроду чуть не…

Все поморщились, будто от боли, лишь представив это.

- Но он сам напросился, он же ко мне полез. А у Гаррета бывало, что начнет с девочкой тыры-пыры, все такое… Он же мазохист сам по себе, любит боль, а потом БАЦ! И в нем просыпается садист… - Доминик красиво пошевелил в воздухе пальцами, будто падало с потолка конфетти. При этом лицо у него было вдохновенное, как у наркомана. – И вот, девочка плачет, девочка в истерике, Гаррет бесится… В общем-то, он перестал с девчонками общаться из-за этого, что они сначала соглашаются, а потом начинают указывать, как им нравится, а как не нравится. Он сам мне говорил, что они уже заколебали, что хочется взять и удолбать о стенку. А все почему-то стали думать, что он не лезет к девчонкам потому что уважает их, и все начали про него думать хорошо. Он к себе располагает, не находите?

- Бывает, - согласился Эрик. Ему иногда казалось, что мазохист – чисто ангел, душка и булочка с сахаром. Но потом оказывалось, что это муляж.

- А он, значит, шизик? – Кермит поднял брови удивленно.

- Есть такое, - Доминик кивнул с улыбкой. – А кто в этом мире не шизик?

Дверь распахнулась, на пороге нарисовался Сэнди. Он закрыл дверь за собой и сел на ближайшую кровать, так что Доминик подвинулся уступчиво, блондин сидел, все смотрели на его покрасневшие глаза. Точнее, покраснели они не только конкретно белками, но и вокруг, под ресницами все было багровое.

- А Гаррет где? – он шмыгнул носом.

Ступор был серьезный, причем у всех сразу. Доминик моргнул, Лайам перевел взгляд сначала на шкаф, потом на Сэнди, потом на новенького. Они столкнулись взглядами и подняли брови высоко.

- А, собственно… Тебе он зачем? – Энферни решил не палить пусть и заклятого, но друга. Да и видно было, что Сэнди и так мучается.

- Поговорить надо.

- Он тебя обидел?

- С чего ты взял?! – сразу психанул Блуверд.

- Да так, ни с чего, - парень пожал плечами, а Эрик не удержался.

- Просто обычно ты не бьешься в припадке ни с того, ни с чего.

- А, это… В глаз что-то попало.

- Бревно? В оба глаза?

- Эрик, - Кермит на него уставился. – Заткнись.

Мальчишка вздохнул и замолчал, Брэд закашлялся громко и настойчиво, чтобы заглушить странные стуки в шкафу. Пока он кашлял, Лайам судорожно думал, что делать, он встал, подошел к блондинке и подал ему руку.

- Да пошли, прогуляемся пока.

- Поздно уже, - третьекурсник шмыгнул носом опять.

- И я с вами пойду, все равно подышать хотелось. А то тут странно пахнет… - Доминик хотел сказать «Сексом», но не стал, опомнившись. – Эм… Пылью?

Они втроем вышли, Сэнди изо всех сил держался. Он хотел вообще одного – спросить у Гаррета, зачем он это сделал, за что он так с ним и любит ли он его по-настоящему. Если бы парень ответил, что не любит, Сэнди убился бы, но сказал, что все кончено, спасибо, повеселились. Повод поругаться Гаррет нашел, они поругались, он добился своего, пусть радуется. А если бы начал извиняться, Сэнди его наверное простил бы. Может быть.

В шкафу было дико жарко, даже душно, совершенно нечем дышать, одна рука обсуждаемого мазохиста упиралась в стенку, вторая держала ногу эмо задранной как можно выше. Было ни дернуться, ни вздохнуть лишний раз, экстремальнее некуда, зато скользко и свободно, не так сжимающе и тесно, как с Сэнди. И это то ли доставляло больше удовольствия, то ли вызывало неконтролируемую ярость при воспоминании о том, по какой причине так удобно. Вешалки были отодвинуты подальше, но все равно было душно и мало места. Одну руку Ясмин все же пропустил под рукой «друга-врага-соседа-по-команде», прижав ладонь к его спине, забравшись под футболку и царапаясь. Вторую он опустил и постоянно пытался отвлечься, прикасаясь к себе, так что навязчивая боль отступала, уступая место удовольствию. Он глаза не открывал, он жмурился и мычал сквозь стиснутые зубы, надрывно поскуливал, Гаррет же наоборот – смотрел в упор на его лицо, на его выражение, хоть и было довольно темно. В приоткрытую дверь все равно поступал свет, так что вблизи все было прекрасно видно. Он начал издеваться, даже не двигаясь уже привычно, а дожидаясь, пока эмо расслабится и забудется и резко вбиваясь до упора, чтобы сделать побольнее, посмотреть, как Ясмин дернется, и услышать его вздох. На очередном таком вздохе он его в миллионный раз поцеловал, кусая губы, проталкивая язык между них и вздыхая, со стоном ловя кайф от полной беззащитности. И она наконец-то не смешивалась с бесконечной любовью, как у Сэнди, Гаррет получил то, что хотел – сопротивление и вынужденное удовольствие «жертвы».

- Хочешь, чтобы я кончил?.. – усмехнулся он, глядя на мученическое выражение эмо-мордашки. Ясмин и сам не знал, чего хотел. Ему было одновременно приятно и уже невыносимо, он устал, замучился, ему было больно, но потрясающе, хотелось продолжения, но и чтобы это все кончилось – тоже. Он промолчал, открыл глаза, и они так «удачно» оказались прямо напротив глаз Гаррета. Он раньше и не замечал, какие они странные, не видел этого ржавого, ровного цвета, без переливов.

- Ну?! – пальцы сильнее сжали его ногу, впиваясь в нее и точно оставляя синяки куда круче, чем оставил технолог.

Ясмин кивнул, выгнув шею и глядя на него то ли затравленно, то ли с извращенным удовольствием. Это уже ненавязчиво напоминало стокгольмский синдром, потому что он знал и осознавал, что над ним издеваются, но это было странно приятно. И хотелось, чтобы еще сильнее издевались. Возможно, все дело было именно в том, кто конкретно издевался. Гаррету доставляло смотреть на смущение, видеть бесконтрольный стыд, наблюдать за удивлением и даже в каком-то смысле позором. Это похоже было на легкий неадекват (если легкий, конечно), но ничего поделать с собой он не мог.

- Скажи! – он зашипел, прищурившись, и Ясмин опять закатил глаза, закрыл их от резкого движения, зашептал как можно громче.

- Не могу больше… Давай уже…

- Давать? Нет, это ты мне даешь, шлюха ты… - Гаррет усмехнулся и снова поцеловал, хотя это было мало похоже на поцелуй. Трещины на губах засочились кровью, парень зажмурился, прижавшись к эмо вплотную. Ясмин охнул, выгнулся, вытянулся в струнку, ощущая сильный жар и предчувствуя, что в очередной раз придется смыться в душ, пока никто не заметил, что он еле стоит. Штаны жалко будет, придется и их в стирку закинуть.

Кермит уже почти успокоился, он увлеченно списывал ответы из учебника Гаррета, мелкие играли в карты, а Лайам с Домиником так и не вернулись, когда дверь шкафа распахнулась, и оттуда вывалился, едва не рухнув мазохист. Глаза у него ненормально блестели, даже сверкали, оскал был просто зверский, волосы встрепанные, а весь вид такой взъерепененный, что Кермит аж вздрогнул от грохота и его вида.

- Зашибись… - поделился парень впечатлениями, тяжело дыша и поправляя на себе одежду. Он еле успел штаны застегнуть перед тем, как выскочил, оставив эмо в одиночестве. Правда не так грубо, как сделал это с Сэнди, он не просто бросил его, а осторожно выпрямил, опустил его ногу, помог застегнуть джинсы. Ясмин шипел, когда нагнулся и принялся искать в этом бардаке другие шмотки. Он уже прикидывал, как пойдет в душ, чтобы никто не заметил.

- Один вопрос, - очкарик кашлянул, резинкой на тупом конце карандаша поправил свои очки и все же выдал. – Где Сэнди?

- Понятия не имею. Наверное, бесится. Я его сегодня почти бросил.

- А что случилось?

- А заколебал. Малявка. Бесит. Просто не могу больше, он меня так любит, что ничего сделать нельзя, за все придется отвечать.

- В смысле?

- По морде ему дать нельзя, трахнуть нельзя, все надо спрашивать, - Гаррет рухнул на кровать довольный, как кот, уткнулся лицом в подушку и застонал от удовольствия. – Класс… Боже, жизнь моя – офигенная штука…

- Понятно. Он плакал, кстати, заходил сюда.

- Да-а?.. Ну и что?

- Мы сказали, что не знаем, где ты. А где ты был?

- А ты не видел? – Гаррет прищурился.

- Видел. Теперь еще один вопрос. С кем?

Ясмин вывалился настолько вовремя и в тему, что открывшему рот для ответа парню отвечать не пришлось. Брэд выронил карты, Эрик округлил глаза, Ясмин вылетел за дверь, не обращая внимания на боль. Гаррет осклабился, усмехнувшись сначала, хихикнув.

Кермит на него уставился круглыми, сравнявшимися по размеру с очками глазами. Парень развел руками, мол «как видишь».

- Ну ты…

- А где Лайам?

- Ушел с Сэнди, утешать его.

- А крыса эта где?

- Кто?

- Доминик, - закатив глаза, пояснил Андерсен.

- Там же. Они оба пошли его успокаивать. Ты бы лучше поласковее ему сказал, а то мало ли…

- С собой покончит? Не покончит. Жизнь жестока.

- Ты жесток, а жизнь нормальна.

- Я не жесток, я реалист. И я честный. Не собираюсь больше врать.

- Лучше бы врал.

- Чтобы быть, как Энферни? Нет, спасибо.

- Он просто хочет всем нравиться, тебе не кажется? А чтобы нравиться всем, кому-то приходится врать.

- Но у меня только одна жизнь, и я не могу тратить ее на то, чтобы нравиться всем подряд и затыкать свое Я в задницу в угоду каким-то влюбленным малолеткам, - парировал Гаррет, пожал плечами и разлегся с удовольствием.

- Ты говорил, что у вас все серьезно.

- Оно и было серьезно.

- Недолго же было.

- Ты знаешь, что за минуту можно умереть, забеременеть или даже убить?

- Ты обещал ему, что не бросишь его, все же слышали. Слово давал.

- Мое слово, как дал, так и обратно забрал. Это, как подарки. Подарки же забирают?

- А зачем тебе Лайам? – решил поменять тему Брэд.

- Губу проколоть хочу. Я сказал об этом Сэнди, а он начал беситься, что ему не нравится.

- Ты себе так скоро все проколешь.

- Может и проколю. Мне хочется, ну и что? Надоест – вытащу.

- Как скажешь, это твое тело, твое дело, делай, если хочешь, - согласился Кермит, поняв, что спорить выйдет дороже.

- Правильно, - согласился Гаррет, улыбнувшись. Ему было так хорошо, что не передать словами.