Вы вошли как Гость | Гости

Материалы

Главная » Материалы » Проза » Невинность 2

Невинность 2. Глава 5. Часть 7

Автор: Barbie Dahmer.Gigi.Joe Miller | Источник
Фандом: Проза
Жанр:
, Психология, Романтика, Слэш, Ангст, Драма


Статус: в работе
Копирование: с разрешения автора
С утра кикимор противному и наглому красавчику все же отомстил. Точнее, он уже не собирался этого делать, но Лайам сам нарвался, он подошел со спины и предложил сладко-сладко, чисто ради всеобщего веселья, а не всерьез.

- Тебе спинку не потереть?..

Сэнди увидел выражение лица зеленоватого кикимора, которое сменилось с блаженно-удовлетворенного (да, он очень любил горячий душ) на перекошено-раздраженное. Он закатил глаза так, что зрачки с радужками ушли наверх, обнажив белки, скривил губы, при этом оскалив зубы, так что лицо стало совсем как у монстра из страшного фильма.

Он повернулся, одновременно становясь красивым и изящным, а не страшным, как смерть, округлил глаза в «восторженном ужасе» и закрыл рот руками.

- О, боже, Лайам! Какой у тебя… Господи, какой у тебя огромный… - щеки у него убедительно покраснели. Сэнди удивленно выглянул из-за спины Рассела, который его смешил и пытался разбудить окончательно.

- Ну и нифига не правда, - тихо сказал он Марсу, тот тронул кончик носа, стирая с него мыло, обернулся и хмыкнул.

- Приколист, - окинул взглядом Доминика, отметил, что Трампер был прав – фигура у Энферни та еще бабская. Изгиб талии и плечи, осанка, округлости.

- Серьезно, что ли? – Лайам прищурился недоверчиво, у него комплексов не было, но все равно не верилось, что его достоинство вызвало такой уж дикий шок.

- О, да, я прямо смущаюсь! – Доминик прикрылся чисто по-девичьи – одной рукой поперек груди, а вторую опустив между ног. Гаррет вздохнул, уже поняв, что это издевка.

- Ты гонишь, - Лайам сам побагровел, долго он не мог сдерживаться, когда видел такие концерты в свою честь. А уж обнаженное тело с плавными изгибами, прикрытое по-женски, вызывало именно с женщиной ассоциации.

Доминик зашелся смехом, сделав шаг назад и убрав руки, подняв их к волосам, принявшись смывать оставшуюся пену от шампуня.

- Господи, конечно, я шучу! – он не мог не посмеяться над выражением лица помрачневшего Трампера, которого унизили. И ведь не врежешь, так на бабу похож. – У Гарри и то больше!

- Именно поэтому у них ничего не получилось, - сострил автоматически Сэнди, Лайам сверкнул на него глазами, схватил полотенце и ушел.

- А почему сразу я?! – Гаррет возмутился.

- Потому что ты же с ним встречался, - пожал плечами Грэг, тоже ухмыляясь. Об этом невольно знали все, разница между Гарретом и Лайамом все же была, причем не в пользу последнего. А вот мазохисту было, чем похвастаться, теперь это знала даже мисс Ду Мортье, уехавшая как можно раньше, не заходя к мисс Бишоп, собрав вещи и вызвав такси из города. Ей было невероятно стыдно, а приказ, найденный на столе, вызвал истерический смех, сменившийся слезами. Отомстил, так отомстил, но почему-то она была на него не в обиде.

- А еще он мой друг, - вдруг понял Гаррет, вспомнил об этом, разозлился и повернулся к заклятому дружку, схватил его за волосы, наклонил. – И ты, чучело, вообще лучше захлопнись и молчи, потому что ты-то сам – конченный урод.

- Ага… - зажмурившись, так и стоя, отклонившись назад и в бок, с намотанными на чужой кулак волосами, подтвердил Доминик. Он ухмылялся даже в таком положении. – Урод уродом. Господи, как хорошо, дерни сильнее. Зато знаешь… Классно понимать, что не твой урод. Половина интерната считает тебя укурком, мисс Ду Мортье – тоже. А я – нет, потому что я это давным-давно знаю. И я все равно тебе никто, клево?

Гаррет подумал, что очень хотел бы сделать ему больно именно в душевой. Только наедине, когда там никого, кроме них, не будет. Включить свет поярче, чтобы видно было малейший недостаток, видно было даже почти бесцветные родинки, светлую дорожку волосков от пупка вниз, сосуды в глазах.

- Вас оставить наедине?.. – сексуальным голосом предложил Рассел, обходя их, оглядывая конструкцию.

- Нет, спасибо, - Гаррет «друга» оттолкнул наконец, вышел, схватив полотенце с вешалки.

- Тебе не больно? – заботливо поинтересовался Ясмин, протянув полотенце и Доминику. Тот взял его, вытер волосы, потом обмотал вокруг бедер.

- Недостаточно, - признался очень странным голосом.

- Хотел бы я тоже быть ему никем, - буркнул Сэнди тихо, отворачиваясь к распылителю, подставляя воде лицо.



* * *

Гаррет на уроке сходил с ума. Лайам депрессовал по-жуткому, парясь из-за этого неприятного прикола в душевой. Он сидел рядом с Домиником, они вообще уже давно сидели за одной партой, но не разговаривал с ним и даже не смотрел в его сторону.

- Я правда пошутил, - парню ничего не стоило извиниться.

Трампер вдруг понял, что ему не обидно, до него дошло, зачем Энферни все это сказал, кому конкретно и с каким смыслом эти слова предназначались. Просто Гаррет иногда очень идиот.

- Не парься. Ему было лестно.

- Мне плевать, что ему было.

- Он считает тебя красивым, - сообщил Лайам тихо и, пользуясь тем, что математичка отвернулась к доске, отодвинул пальцами его волосы с шеи. Рассел остолбенел, ткнул Грэга в бок, увидев, что красавчик вытворяет. Он будто целовал его в шею, но на самом деле просто шепотом в ухо говорил. – Постоянно на тебя пырится в спальне, в столовой. Он достал всех уже повторять, что ты урод и все такое.

- Ну, да, конечно, урод – теперь синоним слова «красивый», - усмехнулся Энферни, наклоняясь к своей тетради и списывая уравнения с доски. Гаррет уставился на это все тоже, Ясмин заметил его взгляд, потом посмотрел на руки – мазохист сломал карандаш, руки продолжали дрожать, зубы Андерсен стиснул.

- Ты чего?

- Он достал лезть к нему. Трампер – не игрушка, он не может то ржать над ним, то приманивать. Если он думает, что Лайам в него по уши, то он ошибается, он тоже человек, и нельзя над ним издеваться.

Эмо показалось, что Гаррет говорил не о Лайаме.

- Это же Лайам к нему лезет.

- Он сам во всем виноват, он постоянно кривляется и выделывается, чтобы к нему лезли, а потом отталкивает, делает больно.

- Ты любишь, когда больно.

- Физически, - терпеливо, сквозь зубы прошипел Гаррет. – Физически я люблю, а вот так – ненавижу.

- Отстань от них, может, у них все будет круто, - Ясмин пожал плечами.

- Ничего не будет круто! – Гаррет рявкнул слишком громко, учительница обернулась, уставилась на него.

- Мистер Андерсен, потише, пожалуйста.

Он покорно опустил голову, глядя в тетрадь и стараясь сосредоточиться только на цифрах и знаках.

- Как будто ты ошибок не делаешь, - напомнил Ясмин.

- Отстань! Ты все равно не понимаешь, отвали от меня, - Гаррет предпочитал от людей отгородиться, когда ему было плохо.

- А кто понимает?

- Никто меня не понимает! – соврал Гаррет.

- По-моему, ты сам себе врешь, - хмыкнул эмо, но сразу оправдался, чтобы парень на него не наехал. – Но это мое мнение, не претендую на правдивость.

Одна секунда с Домиником на лестнице была круче, чем полчаса с опытной, шикарной женщиной, мисс Ду Мортье. И от этого Гаррета тошнило. И ему совсем не было неприятно, когда бывший друг ударил его, так что из носа потекла кровь. И он действительно считал его уродом, но это уродство казалось красивым.

- Ты правда хочешь умереть тринадцатого? – Лайаму было интересно, он опасливо покосился на учительницу, но все равно рискнул спросить.

- Правда, - чуть помолчав, ответил Доминик честно.

- Почему? Просто хочется посмотреть, как это, попробовать? – он мог поверить даже в это.

- Нет, - парень покачал головой, так что волосы выбились, до этого убранные за ухо, они завесили ему лицо, так что видно было только кончик носа.

- А почему? Обидно, что ни с кем нельзя? Но это же всего лишь обещание, его можно нарушить, он же нарушает.

- Это не просто обещание, - еще тише ответил ему уже почти привычный женский голос. – А он пусть делает, что хочет. Пусть он нарушает хоть клятву жизнью.

- Ты из принципа не хочешь нарушать?

- Нет. Не хочу нарушать. Ты не поймешь, это просто… Нельзя нарушать.

- Тогда ты хочешь умереть из-за того, что ни с кем не будешь?

- Нет.

- Тогда будь с ним, не придется умирать, - Лайам просто не знал другого выхода.

- Не хочу. Не могу, не хочу и не буду, - Доминик еще пытался продолжать решать уравнения, но рука у него уже дрожала. Лайам подполз к нему еще ближе, отодвинул полотно волос, закрывавших лицо, заглянул в глаза. Парень отвел взгляд, он пытался быть таким же ядовитым, как всегда, но тема была не из тех, над которыми можно смеяться.

- Почему? Он хочет, он очень-очень хочет, правда. Я вижу. Ты многое видишь, ты видишь, что мне не нужны мужики, что мне нужны девки. А я вижу, что он хочет с тобой быть.

- Нет. Я вижу еще и то, что он хочет только в момент погони. Я его знаю лучше, чем ты, Лайам, - он улыбнулся без ехидства, без тени сожаления. – Он вечно гонится. А я – извращенец.

- Но он тоже извращенец. Ему ни с кем не будет хорошо, все нормальные, а он – нет.

- Зачем ты это говоришь? – Доминик не понимал.

- Чтобы ты не покончил с собой. Извини, я эгоист, наверное, но успел к тебе привыкнуть, не хочу, чтобы ты умер из-за ерунды. Правда, скажи, зачем ты хочешь это сделать? Чтобы ему было больно? Ему будет больно, я тебя уверяю, он стопудово тоже покончит с собой потом, он не переживет, он же пытался тебя забыть здесь, теперь это ясно. Он со мной мутил, с кем только ни мутил, он вечно тебя доводит. Только если даже ему будет больно, что тебя уже нет, ты-то этого не увидишь.

- Плевать, - Доминик резко отозвался. – Плевать мне. Пусть ему будет больно, а может и не будет, пусть он рыдает, пусть смеется над этим, пусть ему будет вообще наплевать… Я хочу умереть, - он не удержался, Лайам с удивлением увидел, как у него еле заметно задрожали губы. Он вообще нервно задергался, когда человеку не по себе и становится неловко, он не хочет, чтобы на него смотрели, дергается, нервничает. Вот и Доминик опять завесил лицо волосами.

- Да почему? Живи, все будет хорошо, вдруг ты встретишь кого-то? И нарушишь это тупое обещание?

- Не хочу нарушать. Не хочу, не буду нарушать, - стараясь выглядеть строго, отозвался парень, он шмыгнул носом, опять уставился в тетрадь осмысленным взглядом, хотя все цифры расплывались в глазах. – Не буду я жить. Хватит, надоело. Восемнадцать лет коту под хвост, Лайам, ну нахрена мне это дерьмо? Не могу больше, почти двадцать лет полного отстоя. Никому никто не нужен, не могу здесь больше жить, надоело. И без него больше не могу.

- Так будь с ним! – Лайам не знал, как это до глупого кикимора донести.

- Не могу! Не могу я быть с ним, - шепотом отзывался Доминик, стараясь, чтобы никто больше не услышал. – И он не будет со мной никогда. Он хочет забыть, пусть забудет, он изменил, он все сломал, он все нарушил, растоптал. Ты не понимаешь, он вообще распял все свои обещания, нахрена их было давать?!

- Он был глупый, мелкий, мало ли, что он нарушил. Но я думаю, что когда он обещал, он обещал по-честному, правда. А потом просто сглупил, а ты не простил.

- И не прощу.

- Простишь.

- Не прощу. И он меня ненавидит. И все будет хорошо, - Доминик всхлипнул, не сумев себя уже сдержать, учительница на него немного обеспокоенно посмотрела. – Все будет классно. Мы никогда не будем, я всегда буду один, а он – сам по себе. Пусть ему будет хорошо, я не Блуверд ваш. Мне все равно, с кем он, пусть будет счастлив. Ненавижу, я его ненавижу, - он вздрогнул, будто сердце внутри сначала замерло, а потом резко дернулось. Он закрыл глаза, которые жгло, стиснул зубы.

- Ты не эгоист, это вообще дикость, - признался Лайам удивленно.

- Мне все равно. Не могу больше, пусть все будет клево без меня. Я умру и все. Зачем вообще я сюда приехал. Ничего не изменится.

- Без тебя здесь не было так круто, - Трампер принялся его утешать. – Ты что, плачешь? Не плачь, - он хотел к парню прикоснуться, но не успел тронуть его руку, Доминик закрыл ладонями лицо, темно-зеленый лак на ногтях стал уже привычным, татуировки на кистях, меняющиеся каждый день, тоже не были шоком.

- Ты не знаешь, как это больно… Пусть он меня бьет, пусть делает, что захочет, только пусть не будет больше так. А ему это не надо. А если согласится, не поверю, понимаешь?! - на тетрадь падали крупные капли, просачиваясь сквозь пальцы, он согнулся, так что волосы упали на парту, Лайам тронул его плечо. – Если он согласится, это будет опять всего лишь его прикол, просто посмотреть, поверю я или нет, сколько я выдержу. Только проверка, умру я от боли, если он меня бросит, или не умру. А я лучше умру сразу, потому что шансов нет. И не вздумай меня больше отговаривать, я все решил, - он дрожал, шипел, шептал, плакал.

- Доминик, все в порядке? – обратилась к нему учительница тихо, наклонившись. Она даже не назвала его по фамилии, испугавшись, что что-то с парнем случилось.

- Да, все супер, - Лайам на нее посмотрел с натянутой улыбкой, а Энферни просто покачал головой, не убирая рук от лица. Зря они начали этот разговор, у него внутри и так был последний день Помпеи, постоянно болела душа, все разваливалось, кипела внутри раскаленная лава. А теперь еще и пришлось все это повторить вслух. Он почти построил каменные стены вокруг себя, чтобы никто не пробился, особенно, Гаррет. Но Трамперу удалось заглянуть в трещины этих стен.

- Ну перестань. Ты не прав, ты же не знаешь, что он думает, почему ты решаешь за него?

- А почему он за меня тогда решил? Он все за меня решил, он просто взял, забрал у меня все, меня забрал у меня, заставил пообещать. А потом взял и сказал, что это было просто шуткой, просто никому не нужной жертвой с моей стороны. Не буду больше ради него ничем жертвовать. Пошел нахрен, он этого не заслуживает. И не хочу ему даже мстить, он не достоин.

- С последним согласен, - Лайам усмехнулся невольно. – Но если бы ты не хотел, он бы не забрал. Значит, ты хотел.

- Я и сейчас хочу! И не буду, не могу.

- Ну Доминик… - Лайам его погладил вдоль позвоночника, провел по каждому позвонку, чуть торчащему на согнутой спине.

Парень сорвался, даже учительница расстроилась, испуганно посмотрев на него. – Может, тебе лучше пойти, отдохнуть? Ты устал, наверное, экзамены скоро, готовитесь целыми днями, не отдыхаете вообще…

Он не мог выдохнуть, только вдыхал судорожно, с хрипом, с надрывом. А выдыхал со слезами, пытаясь их сдержать, прижимая ладони к лицу.

- Что случилось? – Кермит ткнул сидевшего прямо перед ним Лайама.

- Да ничего, - Трампер отмахнулся. Доминику было стыдно до боли, что он, такой ледяной и ехидный, случайно сорвался и показал при всех свою настоящую сущность. Учительница не выдержала, встала, согнала красавчика с места и задвинула его стул за парту, тронула плачущего отличника за плечи, заставляя подняться.

- Да, конечно, точно. Пойди, отдохни, зайди к медсестре. Она тебе чего-нибудь даст, поспишь… - она хотела его слегка приобнять, но Доминик едва встал, сразу же выбежал из кабинета, чувствуя, что ему безумно, просто ужасно стыдно. Ему так стыдно не было никогда.

Гаррет неожиданно вскочил с места, он и так довольно долго наблюдал за тем, как начиналась эта истерика, а потом вообще решил, что Трампер чем-то довел вечно равнодушного и холодного Энферни в отместку за шутку в душевой.

- Что ты ему сказал?! – он обратился к лучшему другу, а Трампер сел на место и обернулся.

- Да ничего, просто поболтали, - он сам не хотел говорить Гаррету о том, почему парень сорвался.

- Нет, ты скажи, что ты ему такого умудрился сказать! Его нифига не реально довести до такого, так что уж изволь объяснить! – Гаррету было все равно даже на учительницу, которая его одернула вовремя.

- Гаррет, все в порядке, наверное, Доминик разберется и без тебя. Я думаю, твоя помощь не понадобится, тебя это не касается.

Эта фраза мазохиста окончательно выбесила, Ясмин тоже это почувствовал, едва услышав «Тебя это не касается». Доминик вечно это повторял, Гаррет вылетел из класса, толкнув дверь и резко свернув в коридор, побежал за ним.

- Что ты ему сказал, правда? – шепотом уточнил Кермит, когда математичка со вздохом прижала ладонь ко лбу и пожаловалась шепотом на непослушных мальчишек. Гаррет, судя по ее словам, был умным, хорошим, даже красивым, но таким самодуром, что просто никакой управы на него нет.

Он же сам вспомнил о том, как Лайам вытащил его из депрессии после первой ссоры с мисс Бишоп, как оказалось, с собственной матерью. Гаррет не знал, было ли это из вежливости тогда со стороны Трампера, а может, из симпатии, может, это была влюбленность, может, просто жалость и сочувствие… Он вспомнил, как Рассел побежал утешать Сэнди, хотя никто этого не сделал. И он правда не мог объяснить, почему его дернуло побежать за тем, кого он ненавидел и хотел забыть из-за миллионов обид и моральных ударов, которые они друг другу успели нанести. Доминик сидел в спальне, на своей кровати, забившись в угол, обнимая подушку и уткнувшись в нее носом, прижав колени к груди. Он старался успокоиться каждую секунду, но получалось плохо. И все равно получалось. Андерсен вошел, увидел его и сразу решил резко спросить, чтобы не показаться слабаком и сентиментальным придурком.

- Он тебе что-то сказал? Пошли его нахрен, он просто обиделся на то, что ты в душе сказал.

- Отвали! – Доминик уже просто не мог слышать этот голос, незабываемый, низкий, чуть хрипловатый, хоть Гаррет и не курил. Доминику было больно его слышать, и почему его побежал утешать именно Он?!

- Я-то здесь причем? – мазохист возмутился.

Это был экзамен на вранье, и Доминик, как привыкший выигрывать во всем человек, решил его сдать на десять с плюсом.

- Ни при чем! Отстань! Уйди, убирайся, никто мне не нужен!

- Что он тебе такого сделал?! Или я что-то сделал?! Извини, что схватил тебя утром, я не нарочно сказал это, я не думаю, что ты урод, правда, - взгляд у Гаррета метался, он не знал, куда смотреть, как извиняться, это был поток сознания. – Просто не знаю, что на меня нашло.

- Уйди! Ненавижу тебя! Ты мне никто, понимаешь?! Ты мне никто и не лезь ко мне!! – Доминик на него поднял злой-злой, но в глубине полный боли взгляд. Он хотел крикнуть, что «Это ты во всем виноват, ты сломал все, испортил, ты!!!» но это было бы то же, что сказать, будто плюс на плюс дает минус. И он вовремя заткнул упрек обратно.

- И что, и если бы тебя Друри пришел успокаивать, ты бы так не орал?! Почему ты меня так ненавидишь?!! – Гаррет сам распсиховался, а Доминик зло засмеялся над ним, запрокинув голову, стукнувшись затылком о стену и выпрямив одну ногу.

- Не могу… Боже, ну ты и ничтожество! Ты слышишь себя? Ты вылитый Блуверд!! «Ах, за что?! За что ты меня так ненавидишь!»

Гаррет подавился словами, округлил глаза в шоке. Неужели, Сэнди чувствовал себя так же, без вины виноватым? Хотя, нет, Гаррет свою вину знал, но не мог понять, по этой причине Доминик устроил истерику или уже нет. Он не знал, плевать ли Энферни на него или это правда он всему виной? Они друг друга чувствовали, понимали, но слова все портили, как всегда.

Доминик очень хотел сдать этот экзамен.

- Хватит ржать надо мной! Ты хочешь Трампера, да?! Ты постоянно клеишься к нему, выводишь, стебешься, ты же хочешь его! Так ни к чему дохнуть, строить из себя обиженного, нарушай договор, давай! Вали к нему! – Гаррет заорал громче.

Доминик хотел взвыть в ответ: «Не хочу я к нему! И не нарушу никогда, я – не ты, я не строю из себя обиженного!»

Но он просто продолжал хохотать, хотя по щекам еще текли слезы, просто потоком, он только чувствовал их соленый вкус, не стараясь больше стирать. Гаррет сделал два шага, схватил его опять за волосы, как всегда, будто это была любимая деталь внешности Доминика для него. Он дернул их вниз, так что парень заорал, схватился обеими руками за его запястье, чтобы ослабить хватку.

- Никогда я не нарушу! Я – не ты!

- А я себя виноватым не считаю! Тогда будь со мной, если не хочешь больше ни с кем! Тогда не нарушишь!

Для Доминика это было то же, что для сдающего экзамен студента – неожиданный вопрос по теме, которую он плохо помнит.

Он так хотел сказать: «Ты что, серьезно?» или «С ума сошел, да?», или «Ты это из жалости, под влиянием момента говоришь!» А может даже: «Очень смешно, Гарри!» Но все эти слова выдали бы его истинные чувства, настоящее отношение. Поэтому их говорить было просто нельзя.

- Ой, боже… Не могу… Не нужны мне твои одолжения, я в тебе вообще не нуждаюсь! Лучше сдохнуть без секса, чем с таким, как ты… - он засмеялся опять, перестав чувствовать боль. Гаррет смотрел на его заплаканное лицо, на покрасневшие глаза, на сухие губы, а потом медленно отпустил волосы.

- Хватит надо мной ржать. Я не шучу!

- Совсем дошел, да? Ты влюбился в меня, что ли? Как ты там говоришь… «Смотри, не пожалей». Смотри не пожалей, Андерсен, что тогда мне сказал, что тебе не нравятся мужики. Всему свое время, никогда не говори «никогда», - он смеялся истерично, не мог остановиться. – И что теперь? Мне это было нужно тогда! А теперь не хочу, - он подавился, закрыл глаза, вдохнул, со вкусом выдохнул, пытаясь успокоиться. Гаррет его ударил, сам не удержав несколько пролившихся по щекам слез. То ли от убитой гордости, что он предложил, а ему отказали, как он и думал… То ли от обиды на самого себя, что он и правда пожалел. Пожалел, ненавидел себя за это, но жалел о сделанной ошибке.

Он дал заклятому дружку всего лишь пощечину, но дал неудачно – Доминик не удержался, рухнул лицом на тумбочку, приложившись о ее край, чуть свалившись с кровати.

И это правда было приятно. Так приятно понимать, что он экзамен сдал.

- Тогда почему ты устроил этот припадок при всех? – Гаррет прищурился, прошипел это обиженно.

- Хочешь знать? Хочешь, скажу, почему я его устроил?.. – загадочно, безумно, с малиновым огоньком во взгляде уточнил парень.

- Ну?!

- ТЕБЯ НЕ КАСАЕТСЯ… - с чувством прошептал Доминик, а потом опять засмеялся. – Тебя не касается, почему я устроил припадок. И не надо было за мной бежать. Что, ты думал, я буду драться, отбиваться, рыдать у тебя на груди, жаловаться, признаваться тебе в чем-то?! – он встал наконец, провел пальцами по губам, чувствуя жар и боль. Губа горела, об угол тумбочки он ее все же разбил.

- Ну и прекрасно, - Гаррет взмахнул руками, мол, да достал уже, делай, что хочешь. – Можешь хоть с кем и хоть где!

- Вот и прекрасно! Потому что лучше умереть, чем трахаться с каждым встречным, как ты! И лучше сдохнуть медленно и мучительно, чем сделать это с тобой! – он выпрямился, потеков слез на щеках уже не было, Энферни просто ухмыльнулся, чуть щурясь. – Понятно?

- Куда уж понятнее, - Гаррет ответил так же, захлопнув все эмоции в надежный сундук разума и ухмыльнувшись просто зеркально, двинув бровями.

- Класс, - быстро облизнувшись, слизнув с губ снова выступившую кровь, заверил его Доминик, хмыкнул и вышел в коридор, чтобы пойти, прогуляться и остыть. Уроки его больше не интересовали, один день можно и пропустить, в конце концов. Гаррет стоял, глядя в тумбочку совершенно отмороженным, мрачным взглядом и думая, что стоит ему только добраться до ненавистного «друга», и тот сильно пожалеет обо всем, что сказал. И если Гаррет ничего не может сделать, чтобы Доминик его полюбил, не может забрать его сердце, то он заберет тело, которое ему и так по договору принадлежит. Андерсен понятия не имел, почему ему этого так захотелось, ведь он старался ненавидеть, забыть, игнорировать, переключаться на кого-то другого… И все равно все мысли возвращались к противному кикимору. Он официально ему принадлежал и даже всем говорил, что ни за что не нарушит обещание хранить верность, но фактически даже в руки не давался. И душу не раскрывал, как это делал тот же Сэнди, к примеру. Для Гаррета всегда душа его друга оставалось темным лесом, даже болотом, которое невозможно изучить до конца, у него нет дна, оно затягивает, это просто топь. Холодная, вязкая, липкая топь, она так похожа на Доминика. И кто знает, кто в этом омуте водится, какие черти.

И Гаррет прекрасно знал о том, что для Энферни понятия «тело» и «душа» неразделимы, он не способен сдаться и отдать тело на поругание, при этом пафосно повторяя, что «душу насильник не получит никогда». Это было противоестественно его природе, он бы отбивался до конца, а сил все равно не хватит, мазохист в этом был уверен. И если он сможет его заставить что-то сделать, это будет означать ПОЛНУЮ победу. И над телом, и над душой. Только Гаррет не был уверен, что ему хватило бы одного раза, ведь с этого мерзкого кикимора сталось бы сказать, что «было мило», а потом ухмыльнуться и продолжать жить, как раньше. И ничто не могло его заставить быть с Гарретом, никакие силы, даже потусторонние, наверное.

* * *

Лайам к приятелю больше не лез, чувствуя, что тот не настроен общаться. Гаррет настроен был материться на грани порнографии, при этом гримасничая и наезжая сильнее всех на Ясмина, как всегда. Эмо терпел стоически, переживая всех «шлюх» и «потаскух», которых на него повесили. Кермит не выдержал, посмотрел на пустое место рядом с Ясмином и предложил мазохисту.

- Может, ты разберешься с ним, а не с Ясмином? Что он тебе сделал?

- Ничего, - Андерсен фыркнул, откинул вилку раздраженно, есть не хотелось. Этого урода не было ни в обед, ни теперь, на ужине. Он будто испарился, кого бы Гаррет ни спрашивал, заклятую кикимору не видели ни во дворе, ни на чердаке, ни в конюшне. Будто просто взял и исчез.

- Ну, все тогда. Перестань беситься. Тебе не хватает внимания?

- Чего он на меня опять уставился?.. – Гаррет зашипел, сверкнув глазами, почти убив взглядом Сэнди.

- Он смотрит на Роза, не придирайся, - красавчик вернул его с небес на землю, и это Нептуна выбесило еще сильнее. Он вскочил и пошел на выход, мисс Бишоп давно удалилась в свой кабинет и разбиралась с оставшимися делами, так что он решил воспользоваться своим статусом «нежеланного сына» и выпросить у нее одну вещь.

- Куда это он? – Друри поправил свои очки и посмотрел на Брэда, потом на красавчика и эмо. Все трое пожали плечами, не имея ни малейшей идеи. А Гаррет решил уединиться и успокоиться, посидеть в кабинете музыки, почистить гитару. Точнее, он просто выспросил у директрисы, где можно взять бутылку обыкновенной водки. Она сначала возмутилась и начала толкать ему речь о вреде алкоголя, о том, что она не может ему эту бутылку дать, но парень со вздохом «Ты – дура» пояснил, что спирт слишком грубый, чтобы протирать гитару. Специального раствора у него нет, а водка, насколько он помнил, отлично оттирает жир с пальцев, который оставался по-любому, да и поверхность не портит. Шарлотта облегченно вздохнула, поняв, что стала слишком подозрительной с этими современными монстрами, отправила его к Патрику, ибо у настоящего мужчины всегда должна быть запрятана одна (или даже не одна) бутылка водки. За этим любовным занятием его и застукал Робин, он как раз сидел в кабинете, дергая струны своей большой, классической гитары. Андерсен сделал вид, будто вообще его не заметил, чтобы не начинать разговор, а парнишка всего лишь удивился, увидев высокую, довольно узкую бутылку с длинным горлышком. Этикетка говорила сама за себя, а Гаррет ее не хлебал, как от него ожидала директриса, а плескал на мягкую ткань и протирал гитару. Он делал это с таким видом, будто гладил девчонку. Ну, или любовника, как минимум, может, даже нежнее, но по-любому страстно. Был у него фетиш на гитары, что поделать.

- Кто тебе ее дал? – Робин удивился, подсел к нему, оседлав стул задом наперед, устроившись перед старшекурсником. Гаррет на него задумчиво взглянул исподлобья.

- Мисс Бишоп. Не Пэтти же.

Робин улыбнулся.

- Ну, я понимаю, что и не Магда тоже. Но почему? Никому же не дают.

- Так я же не нажраться решил, а гитару отмыть, - парень пожал плечами, вполне дружелюбно улыбнувшись уголками рта и рассматривая итоги своей работы.

- Ну, она-то откуда об этом знает?

- Я ей сказал.

- Не делай вид, что не понимаешь, - Тэкер был тем еще хитреньким, он при ближайшем рассмотрении напоминал лисичку. Его острый носик, маленький рот, ямки на щеках и лицо сердечком этому помогало, а темные глаза вообще говорили о том, что тот еще живчик этот паинька Сатурн. – Ты сказал, а она поверила? Почему это так сразу?

- Может, необъяснимая симпатия? – Гаррет ухмыльнулся, не собираясь говорить большего, но намекнув, что лезть лучше не надо в чужие дела. Робин его отлично понял по интонациям.

- Понятно… Но, в принципе, завтра даже у вас всего пять уроков, можешь смело ужраться, она же ничего не скажет? Она думает, ты протираешь гитару? – он улыбнулся.

- Споить меня хочешь? – Гаррет засмеялся, не ожидав от малявки такого заявления.

- Да нет, просто говорю, что есть такой вариант.

- А ты прыткая малявка, - заметил Нептун, прищурившись. – Не нарвись, смотри, а тот тут таких прытких очень любят. Тебе не показалось, что Роз тебя ХОТЕЛ? – он вскинул брови многозначительно, Робин немного сдулся в своих начинаниях юной стервы.

- Ну и что? Мне-то все равно, вы все тут дико странные, мне по барабану. Я нормальный, - он пожал плечами.

- Думаешь, тебя это спасет, если кто-то реально захочет? – Гаррет на него недоверчиво посмотрел, а сам снова подумал о ненавистном дружке детства. И тут его осенило, фигурально по голове ударило шикарной мыслью, взгляд упал на почти полную бутылку водки, распечатанную им же самим полчаса назад. Чуть не вырвалось нервное хихиканье.

- Не думаю, но надеюсь, - Робин вздохнул, встал, поправил свою гитару, оставленную возле подоконника, и пошел на выход. – Ну, я пойду. Мне еще уроки делать. А Гаррет расплылся просто-таки в дьявольской улыбке, рассматривая бутылку с многозначительными цифрами градусов на этикетке.



ComForm">
avatar

Отложить на потом

Система закладок настроена для зарегистрированных пользователей.

Ищешь продолжение?



Друзья сайта
Fanfics.info - Фанфики на любой вкус