Тренировались фехтовать Эштон и Эйприл теперь вместе, буквально друг на друге, выдыхая и еле успевая подставлять бутафорские мечи под удары.
- Ты еще стоишь?.. – уточнил Гаррет, вспомнив о забинтованных ляжках Кле.
- А что, незаметно?! – Эйприл был злее некуда, он взмок, и ему было жарко. В такие моменты он не был стратегом, как Андерсен, он был психопатом, который хотел всех убить и порвать на клочки. Это Нэнэ нравилось, он не жалел, что согласился с Гарретом и выбрал Турмалина на главную роль.
Сомори усмехнулся, вспомнив, как всего полчаса назад, после обеда, когда он вернулся с третьего этажа уже без подноса с едой для больного, новенький попросил разрешения НЕ участвовать в постановке. Он уверял, что будет болеть, поедет обязательно, но не хочет участвовать сам, так как боится лошадей, не умеет драться, не удержит меч и, тем более, шест, он вообще не злой, он вегетарианец. И он на уроке упал со стула, разбил локоть, не может рукой пошевелить. Лучше уж он уроками займется, правда?
Нэнэ махнул рукой и разрешил, у него были две основные проблемы – Ильза и Фицбергер, сидевший у него в спальне и валявший дурака.
Лукас нарезал круги на лошади, каждый раз шутя обгоняя Глена, который никак не мог рискнуть и пустить непривычный вид транспорта галопом. А еще Лукас жутко жалел, что они с Фон Фарте по сюжету не были врагами, нельзя было даже психануть от души и отлупить «проклятого англичанина». Они оба были «французами». Порой противно было смотреть, как Диего с Гленом друг друга понимали, как они подъезжали друг к другу очень часто, чтобы перекинуться парой фраз, шуток, посмеяться и довольные друг другом разъехаться. Правда пару раз Глен чисто случайно чуть не наехал на глядевшего на репетицию новенького, сказал: «Ой, извини, не заметил» и поехал дальше. Эйприл на коня лезть пока не решался, берег ляжки и очень от этого страдал.
Гвен нашел новый способ доставать соперника.
- Ну поката-а-ай меня. Ну поката-а-а-ай, репетиция закончилась уже. Ты выучил текст, да?
Соврать не получалось, рядом стоял директор, да еще и Магда пришла, и Ильза донимала директора.
- Допустим, - неопределенно ответил Сезанн.
- Ну вот и покатай!
- Отвали.
- Тогда меня покатает Диего, - Гвен ухмыльнулся. Именно отказа он от Сезанна и дожидался, чтобы попросить Диего его покатать. – Раппардик!
- Залезай, - Раппард кивнул, как всегда строя из себя крутого. Глен на него посмотрел с обидой, будто его неожиданно угостили пощечиной. Диего не отказывал своему бывшему из вежливости? Или Гвен и правда был лучше, а Глена он выбрал только по причине скудного ассортимента парней в Дримсвуде?
- Нет, лучше я тогда. Я лучше езжу, - он прищурился, одарил Диего взглядом поистине надменным, свысока, а потом спрыгнул со своей лошади и подвел ее к Гвену с таким видом, что тот засомневался в продолжительности собственной жизни. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского? Поэтому он изо всех сил постарался скопировать то, как на лошадей запрыгивали остальные. Надо признаться, залез успешно, но сел не в седло, а перед ним, радуясь, что луки на седлах лошадей были почти плоскими, незаметными. Только на седле коня они были высокими, чтобы Эйприлу было удобнее и не так страшно разъезжать и носиться на репетициях. Да и на самой «премьере» было бы не так опасно.
Глен помолился, мысленно проклял соперника, залез тоже и уселся в седло удобнее. Слегка смущало чужое тело перед ним, пушистые волосы, лезущие в лицо, но Гвен издеваться обожал и умел.
- Волосы не мешают?
- Волосы-то не мешают, но под твоим весом сейчас лошадь сдохнет.
- А сколько ты весишь?
- Семьдесят семь.
- Ну-у-у… я с тобой не разговариваю.
Глен гнусно захихикал, сунул повод в руки противного конкурента, взялся сам поверх его рук и развернул лошадь в сторону заднего двора, тронул ногами ее бока.
- А ты сколько? – не выдержал он.
- Немного больше.
- Ну сколько?
- Ну слегка больше.
- Все задница твоя.
- Иди ты… В нее.
- Спасибо, не хочется, - разочаровал его Глен. – Восемьдесят?
- Нет.
- Меньше?
- Нет, - мрачно вздохнул Гвен.
- Ммм… Восемьдесят пять? - прикинул Глен. Роста они были одинакового – метр восемьдесят пять оба, если округлять. Так что он предположил правильный, логичный вес. Но для взрослого человека, а они взрослыми еще не были.
- Восемьдесят два, - вздохнул Деорса, свесил волосы с одного плеча, чтобы и правда не лезли Глену в глаза. Упасть с лошади по своей же вине очень не хотелось.
- Немного, - успокоил его Сезанн, сам того не собираясь делать, просто само собой вырвалось. Наверное, он просто чувствовал вину за разбитый локоть, ведь его просто поцеловали в щеку.
Да что там «просто», звучит так, будто это потеря потерь. Его ПОЦЕЛОВАЛИ, а он поспособствовал его падению со стула. Так что вполне можно было успокоить его насчет килограммов. Ноги у него и правда были потрясающие, да и фигуру все в душевой утром видели. Все в порядке. Но широкие бедра… Это было забавно. Два пистолета на боках, повернутые «вверх ногами», обращенные дулами к проколотому пупку. Это заставило засмотреться надолго даже Эйприла. Между широко раздвинутыми рукоятями пистолетов – ангел по пояс, раскинувший руки и довольно образно прорисованные крылья, лицо обозначено только тенями, зато ним удался. Тео спросил утром, кто придумывал дизайн, Деорса похвастался, что он сам.
Глен сосредоточился на лошади, потому что обучали верховой езде будущих актеров по принципу «упремся-разберемся» и «заодно научишься». Их просто сажали в седло, а потом учителя запрыгивали на своих лошадей и ехали вперед. Остальные автоматически шли за ними, парням оставалось только держаться крепче. И это было лучше, чем долгая теория и кривая практика.
- Хватит ерзать! – разозлился он, раз уж Гвен повод отпустил, отдал ему, а сам решил устроиться поудобнее. Он уже весь извелся, и назад наклонялся, прижимаясь спиной к чужой груди, и приподнимался, отставив руки назад, опираясь о бедра Глена. И чего он только не делал.
- Мне неудобно, - заныл капризный неудачник.
- Чтоб тебе сидеть было больно потом, - мстительно пожелал Сезанн. – Эйприл ляжки стер, а ты задницу сотрешь заодно, если будешь так прыгать.
- Я бы предпочел ее не на лошади стереть, - мерзко заметил Гвен.
- Что-то подсказывает мне, что тебя только конь и удовлетворит. Не откидывайся на меня, придурок! – психанул Глен, чуть не отпустил повод, чтобы его отпихнуть, но вовремя опомнился и не стал рисковать. – Я тебе не кресло!
- А мне теперь очень даже удобно, киса, - Гвен просто придуривался, откинувшись, держа раскрытые ладони с растопыренными пальцами на чужих бедрах, а голову наклонив так, чтобы не закрывать Глену обзор. Упасть все еще не хотелось.
- Надеюсь, локоть у тебя болит. Крыса.
- А чего крыса-то?
- Ну, я – киса, ты – крыса. Каждому свое.
- Злая киса.
- Тупая крыса.
- Грубая киса.
- Бесстыжая крыса.
- Недотраханная киса, неудовлетворенная Раппардиком киса.
Глен открыл рот, но не нашел ничего эффектного для ответа, снова рот закрыл, Гвен удовлетворенно осклабился, поняв, что последнее слово осталось за ним. Он решил добить.
- И, кстати, я утром тебя рассмотреть успел. Я был прав, Раппардика с тобой комплексы мучают. Ну, из-за размера.
- Зато с тобой он герой.
- Не ври, неправда.
Глен надулся, как мышь на крупу. Ну и пусть не удается поддеть эту крысу побольнее. Еще не вечер во всех смыслах.
- Мне доставило на тебя смотреть, - признался Гвен то ли искренне, то ли просто издеваясь.
- А мне – нет.
- У Раппардика вообще неплохой вкус на кис.
- Да я вот тоже думаю, по какой пьяни он на тебя-то прилег.
- Я тебе комплимент делаю, а ты хамишь.
- Чисто твое желание. Хочешь – делай, не хочешь – не делай, мне все равно.
- Да уж, - Гвен вздохнул уже без иронии, как-то расстроено, так что Глен даже удивился молча. – Хочу слезть, останови, - выдал Деорса внезапно, выпрямился даже, перестал валяться, как в кресле. Стало прохладнее, Глен поймал себя на том, что мысленно отругал себя же за неосмотрительно ляпнутое оскорбление. И он тут же заругал себя не за оскорбление, а за то, что пожалел о том, что его сказал. Какого черта он должен волноваться, обидится эта похотливая крыса или нет? Думать о том, как бы его самого обидели в такой ситуации эти же слова? Просто глупо. Они никогда не окажутся на месте друг друга, они на своем месте, и это он сейчас оскорбил, а Гвен решил обидеться. В конце концов, никто его не звал, не вынуждал лезть к «кисе Раппардика».
И он бы даже остановил лошадь, но они уже пошли на второй круг, завернули за угол интерната и оказались на заднем дворе.
- Потерпишь, - он равнодушно пожал плечами.
- Хочу слезть! – капризно повысил голос Гвен, заерзал снова, неосмотрительно дернул ногами, и лошадь восприняла это как приказ ускориться.
- Я тебя сейчас скину и дальше поеду!
- Сам слезу, - буркнул Гвен и начал в самом деле поднимать правую ногу, чтобы перекинуть ее через голову лошади и спрыгнуть слева. Глен испугался, он вообще еще плохо умел ездить. Лучше Диего и Тео, конечно, но хуже Лукаса и, тем более, Эйприла.
- Да сядь ты! Хочешь ногу сломать или руку? А может, шею? Или позвоночник?! – он пихнул его ногу в коленку, так что Гвен опять прочно уселся и обиделся. Доехав до другого конца здания, Глен сам не выдержал этого негатива, психанул и остановил лошадь. Гвен демонстративно перекинул ногу над головой лошади, так что та занервничала, развернулся и спрыгнул. Правда на ногах не удержался, рухнул на четвереньки и отбил ладони, немного ссадил колени, но не ободрал, только свои красно-розовые штаны в клетку испачкал. Но встал, отряхнулся, отряхнул руки, подул на них по привычке и оглянулся.
- Ну и вали. Киса, - он осклабился, помахал Глену вслед пальцами, а сам отправился куда-нибудь погулять и остыть. Было очень обидно, просто до трясучки, до боли. Нет, даже не из-за фразы, а из-за отношения. Из-за его манеры вести себя сладко и манерно людям казалось, будто он не обидится, если ему нахамить вдруг. И они редко чувствовали, когда даже глупая, ничего не несущая в себе фраза может задеть до крови.
Если так подумать… Что плохого он сделал? Он не прикасался к Глену с момента приезда, он просто разговаривал так, как Сезанна не устраивало. Это Глен начал ему угрожать, наезжать на него, за что легонько отхватил поддых, а в ответ чуть не сломал новенькому нос. Что он сделал Оуэну? Да и вообще, всем Гранатам? Они сами приняли его враждебно, он ответил в том же духе и получил компотом в лицо, ответил снова тем же, получил вообще супом. Потом сделал Оуэну приятно. Он же не сильнее Брикстоуна, если бы тот не хотел «этого» в самом деле, он бы запросто ушел, но он согласился. А потом? Потом он оскорбил его, опустил по полной программе. И только из-за привычки Гвена воспринимать все легко и с юмором никто не заметил, как его это задело. Анжело был прав, он бы не пережил такого, и Гвен тоже не пережил, просто вид сделал. По-другому он не мог, в Торнтмоне и всех предыдущих интернатах он так и жил – притворяясь, что ему по барабану, прослыв противной, слащавой дебилкой мужского пола. А что делать, если не хочется быть просто неудачником, которого запоминают по его падениям, врезаниям в косяки и тому, как его волосы намотались на вентилятор?
И он правда привык к Диего, а тот уехал, не попрощавшись и ничего не сказав, а теперь нашел себе какого-то модельно красивого «тигренка» и любил его. Есть два выхода – либо уговорить Глена, что Диего ему не пара, ибо туп и ничтожен, либо отбить Раппарда любой ценой. Первое не удалось. На второе Гвен был просто не способен, он был не таким сильным и несгибаемым пофигистом, каким казался. А еще у него очень болел локоть и содранные ладони. Почему в этом мире если ты некрасивый, и тебя неправильная фигура и странные замашки, увлечения и пристрастия, тебе приходится искать прикосновений там, где их обычно нормальные люди не ищут.
У первого попавшегося парня, который оскорбил и угостил компотом и супом по лицу. У нового бойфренда собственного же экс-парня, просто прикоснувшись к нему спиной в процессе катания на лошади. Замечательно, до чего дошел.
Ильза тем временем и правда уже довела Нэнэ до предела.
- Может, ты дашь мне ключ, и я сама заберу поднос? Нужно же как-то помочь, бедняжка болеет, - она говорила фальшиво, на самом деле ее просто бесило, что теперь не будет возможности проводить время в спальне директора, которая ей так нравилась. Ее занял какой-то обыкновенный старшеклассник.
- Это заразно, - таким же шепотом, чтобы никто не услышал, отрезал Нэнэ.
- Я уже болела ветрянкой в детстве, - хмыкнула Ильза.
- Нет.
- Почему?
- Мисс Ибас… Давайте отойдем, - он потянул ее за локоток чуть подальше. – Вы не понимаете всей важности? Если заболеет весь интернат, будет совсем не смешно. Я сам разберусь с этим, спасибо, ваша помощь не требуется. Она нужна мне только в одном.
- В чем? – с готовностью улыбнулась Ильза, которую раздражало, что никак не удавалось пристегнуть его к юбке и к бикини заодно. Что-то он больно своенравный был и заглядывался на новенького. Ему что, по-прежнему нравятся мужчины?
Этот вопрос был написан у нее на лбу, и Нэнэ подумал: «А с чего ты взяла, что они мне когда-то переставали нравиться?»
- Моя спальня занята, - он двинул бровью, и Ильза округлила глаза, не веря своей удаче.
- Ты можешь ночевать у меня и жить, сколько хочешь! – выпалила она, забыв, что они во дворе, но все были слишком заняты, чтобы услышать.
- Я думаю, это неудобно, я же не хочу навязываться. Лучше, наверное, я останусь в кабинете.
- Нет! Все отлично, наоборот, просто замечательно, обязательно оставайся у меня! – Ильза его даже схватила за запястье, принялась уговаривать, заглядывая в глаза.
Он ждал и не мог дождаться, когда же наконец придет ответ от журнала насчет посланных рекомендаций и фотографий, которые Ильза использовала для собеседования в Дримсвуд с целью зарекомендовать себя получше. В конце концов, она просто не знала, что мисс Бишоп тоже на стороне подлого директора, решившего сплавить чересчур воинственную красотку подальше. Шарлотта никогда не любила красивых, молодых, активных и раскованных…Женщин. Мужчин с подобными характеристиками она любила. Любила учить.
- Я вам так благодарен, мисс Ибас, - демонстративно официально процедил он, посмотрел на окна своей спальни на третьем этаже. Там никого не было, и это уже радовало. Видимо, у Фрэнсиса оказалось достаточно мозгов не светить своей «красотой» на весь двор.
В душевой Мэддок наконец выискал момент и пристал к Янтарю, который ходил весь день, как пришибленный, нервно хихикал и вообще оборачивался.
Видно было, что у него серьезная психологическая травма после увиденного утром.
Что такого в ветрянке?..
- Эй, - Гематит поймал его в раздевалке, подтащил поближе, встал сам у окна. – Что там с вашим дружком из Турмалина?
- Ветрянка, - на автомате выдал Хильдегард уже привычный ответ, повторенный тысячу раз за день. Он даже умудрился сказать это с умным выражением лица, но Мэддок не поверил.
- Ветрянка?.. А почему тогда он не в медкабинете, почему там не поставят карантин и все?
- Медсестры могут заболеть, - неуверенно выдал Жульен, силясь вспомнить, делают ли врачам обязательные прививки от ветрянки. И существует ли вообще прививка от нее?
- И что, если кто-то заболеет, директор всех в свою комнату поселит, что ли? Что с ним?
- Не знаю. Сказали же, ветрянка, - Жульен был непреклонен. Да и с какой стати ему объясняться перед каким-то мрачным придурком из чужой команды? Пусть даже Жульен сам в шоке и не знает, как другу помочь, он еще соображает. – Если не веришь, разбирайся с директором, это же он сказал. Ты ЕМУ не веришь?
Мэддок не нашел, что ответить, промолчал, мрачным взглядом изучая упрямого Янтаря и будто пытаясь прочесть его мысли. Получалось неважно, а Жульен ехидно выгнул бровь и скрестил руки на груди, такой самоуверенный, едва успевший натянуть штаны и накинуть рубашку после душа.
Но вообще, он больше всех нравился Гематиту, который сначала запал на главного Граната, но был отшит. Ведь Анжело сам посоветовал найти кого-то получше, выбрать из ровесников. Вот Мэддок и выбирал. Жульен был мил до предела, но слишком умный, это раздражало. И повод подкатить к нему не сработал.
* * *
Гаррет за Одри наблюдал за ужином, когда после репетиции все уже были усталые, унылые, и на заигрывания ни у кого не осталось сил. Все едва выползли из душа, о каком флирте говорить? Но мордашка Оуэна была довольная, куда довольнее, чем вчерашним вечером, несмотря на то, что ничего «такого» не произошло. И Гаррет понимал, как никто, что дело просто в том, что утром Гранаты обнаружили своего негласного капитана прижатым к подушке и мирно сопящим в объятиях Брикстоуна. Это было приятно, Анжело тоже скрывал, но по нему все замечали. Рудольф слишком увлекся мыслями о Фрэнсисе и о том, как его возвращать назад в нормальное состояние, поэтому многие начали догадываться о наигранности его глупости. Все тайное становилось явным, вот только тайного становилось все больше и больше, и не было времени все проявить.
- Смотрите-ка, малышня следует советам старших, - пропел Мэлоун, кивнув на Мэддока, который переключился на новую цель. Такую блондинистую, мелкую выпендройду.
Гаррет хмыкнул, Эштон двусмысленно двинул бровями, Анжело улыбнулся, поняв с первого раза. Одри помрачнел, Оуэн хотел выразительно уставиться на новенького, чтобы вызвать у очкарика ревность, но…
- Не понял. Гарри остался сиротой?
- Что? – Гаррет опешил, Эштон вытаращил глаза.
- Чучело это где озабоченное? Крыса его в спальне сидит, грызет какие-то корешки в клетке, а он куда делся?
- Я его после обеда не видел. После репетиции, - Анжело тоже начал паниковать, смотреть по сторонам.
- Может, спит? – Рудольф пожал плечами.
- В комнате никого не было, когда мы уходили, - покачали головами Эштон и Оуэн почти синхронно.
- Ну, он гулял где-то, а когда мы ушли, вернулся. Сейчас спит, - Энсор был логичен до ужаса.
- Ладно, придет, - махнул рукой Оуэн, решил не особо волноваться. Будь проклят секс, который если и не помогал полюбить, то вынуждал беспокоиться.
Эйприл улыбался, они целовались всего раз сегодня, в раздевалке, пока никто не заметил, и сейчас ему было хорошо, он смотрел в тарелку и больше не волновался за Фрэнсиса. Если уж его взял под контроль сам директор, все точно будет в порядке, даже если легенда про ветрянку – ложь. Лукас ожесточенно тряс над тарелкой перечницу, а потом активно восстанавливал едой потраченные на репетиции силы. Тео тоже не думал о романтике и высоком, он решил подумать об этом потом, когда будет сыт и доволен. Ночью, например, поскучает по «любви» телесной.
- Это правда, что ты не расстался с ним, а просто уехал? – спросил Глен с улыбкой у Диего. Тот пожал плечами.
- Ну и что?
- Нет, просто он так сказал, я не поверил сначала.
- Это плохо? – Раппард поднял брови вопросительно.
- Нет, это замечательно. В конце концов… - Глен взглянул на него почти томно, вынуждая продолжить его мысль, и Диего закончил.
- …у меня есть ты, - он хмыкнул, но без сарказма, взял Глена рукой за шею и поцеловал под ухом, пока никто из учителей не смотрел на их стол. Это было так целомудренно, что даже посмотри кто-то вдруг, ничего страшного не случилось бы.
- Вы что, уже успели поговорить? – не удержался Эйприл, выпав из своего романтичного космоса.
- Кто? Я с этим пугалом? – Глен уточнил, а Эйприл промолчал, не подтверждая. Они ненавидели друг в друге эти черты и привычки. Эйприл ненавидел, когда Глен переспрашивал то, что явно понял с первого раза. А Глен ненавидел, когда Кле не отвечал на повторно заданный вопрос, спокойно глядя на него, выражая взглядом весь скепсис, и приходилось отвечать.
И он снова ответил сам.
- Да, успели. Он же напросился покататься на лошади сегодня после репетиции.
- А ты метнулся его катать, - Эйприл двинул бровью, улыбнулся так, что пусть даже он смотрел в тарелку, видна была издевка.
- Он хотел покататься с Диего. Кстати, зачем ты согласился покатать его? – Глен уставился на своего Тигрика, а тот улыбнулся чуть равнодушно.
- А что такого? Мы же и правда не расставались официально, не хотелось грубить.
- И ты решил покатать его сам, чтобы не отбил ненароком твоего Тигрика? - продолжал издеваться Эйприл. Глен начал бледнеть от злости, он никогда не краснел, психуя.
- Именно.
- А, типа, если он поерзает немного перед ним, Диего сразу бросит тебя и метнется к нему? Ты что, считаешь своего парня настолько тупым?
Раппард вдруг уловил, что в этом была доля правды, и тоже покосился на Глена.
- Я думаю, тебе нет нужды так основательно разбираться в психологии наших отношений и моего мышления в частности, - отбрил Глен так, что Кле повел плечами плавно, сделал вид, будто ему и неинтересно вовсе.
- Ты считаешь меня тупым? – спросил за него Диего.
- Нет, просто считаю, что лучше перестраховаться. Мне не нравится, когда ты соглашаешься катать своих бывших, - Глен улыбнулся вопреки тону сказанного, но Раппард улыбкой не заразился, он напрягся от этого сообщения. Его считали какой-то вещью. Он понимал, когда девушки считали парней вещами, у женщин и мужчин психика совершенно разная, потому он и любил парней. Но когда ПАРЕНЬ считал его безмозглой вещью?!..
- Ты мне не веришь?
- Давайте вы разберетесь в своих семейных проблемах потом, наедине? – предложил Лукас раздраженно. Когда при нем ругалась эта парочка, он сразу вспоминал о неудавшихся «отношениях» с Фон Фарте. А ему не хотелось вспоминать.
- Как скажешь, - Диего прохладно ответил, но видно было, что он больше ничего обсуждать не собирался, разобрался уже и сам, без посторонней помощи.
Глен отклонился назад вместе со стулом, потом нагнулся вперед, будто пытаясь заглянуть вперед, за чей-то стол.
- Кого-то ищешь? – усмехнулся Эйприл.
- Нет, просто на директора смотрю. Волнуюсь за Фицбергера нашего.
- Ммм. Понятно. Не парься, его нет.
- Кого, Фицбергера?
Эйприл промолчал, они снова друг друга возненавидели за эти дурацкие привычки, но Кле решил ответить через минуту.
- Нет, не его. Он в комнате мистера Сомори, и ты об этом знаешь.
- Директора нет, что ли?
- Ты видишь, что есть, зачем переспрашиваешь?!
- А кого тогда нет?!
- А кого ты искал?! Сам себе-то не ври, а?!
Глен промолчал, хотя в другой ситуации продолжил бы ругаться. Просто Кле был прав. Сезанн искал не директора и не Фрэнсиса.
- Как это его нет? – наконец выдал он, глядя в тарелку.
- Просто нет. Стул пустой.
- Вы о ком? – спросил Диего, и оба мастера острить подумали, что он действительно тупой.
- Да так, - махнул рукой Глен, посмотрел снова на ряд столов, потом на арку. Догадался даже Лукас, но промолчал.
* * *
Ночью Нэнэ не выдержал разговоров. После очередного «обеспечения мужского внимания», довольно грубого и агрессивного ему хотелось отключиться и спать. Ильзу тянуло поговорить.
Он начал молиться мысленно о том, чтобы поскорее ее сплавить хоть куда-нибудь, начал думать о зеленом Турмалине, занявшем его спальню. Из-за этого малолетнего идиота, полезшего к какой-то непонятной дряни с крылышками, он теперь вынужден лежать рядом с женщиной, которая пусть и красива, и практически совершенна…
Он ее недостоин. Нэнэ нравилась эта мысль, он всегда балдел от ощущения, что он по уровню куда ниже этого «слабого пола», «прекрасного пола». Ну и пусть ниже, он же не отрицает. Очень хотелось разругаться с Ильзой и сказать, что его не возбуждает одна лишь мысль о ней, хотелось уволить ее за аморальное поведение, ведь ему-то за это ничего не будет… Но могло быть интернату, скандала очень не хотелось. Так что придется потерпеть, пока она сама не решит уволиться. А она решит очень скоро.
- Я пойду спать в кабинет, - он встал, принялся одеваться, Ильза села и немного не поняла.
- Почему?
- Потому что мне нужно выспаться.
- Так я могу помолчать, чего сразу не сказал?
«Мужик бы понял. Да что мужик, даже мальчишка малолетний понял бы», - подумал Нэнэ мрачно, вышел в коридор босиком, держа казаки в руке.
- Спокойной ночи, - пожелал он, даже улыбнулся напоследок и закрыл за собой дверь.
Фрэнсис подорвался на роскошной кровати, когда в двери вдруг начал поворачиваться ключ. Фицбергер лежал на расправленной постели поверх откинутого одеяла, ему было жарко, поэтому он не стал накрываться и даже открыл окно. В левом углу напротив него горел торшер, перед ним мерцал экран телевизора, он смотрел уже шестой по счету фильм, жевал шоколадку и лентяйничал. В общем, у него были внеплановые каникулы, которые скорее радовали, чем угнетали.
- Не разбудил? – осведомился встрепанный директор, которого Фрэнсис впервые увидел без его черно-белой маски на лице. Вполне нормальный цвет кожи, бледный, но все же. И глаза такие же выразительные, как в накрашенном виде, ему совсем не обязательно штукатуриться.
А еще у Фрэнсиса в связи с некоторыми «переменами» в организме обострился нюх. От директора тащило женщиной.
Молодой женщиной, однозначно, поэтому его оправдание звучало глупо.
- Не могу заснуть на диване.
«Да вы что».
- Я же говорил, что лучше мне туда пойти, - Фрэнсис и так был дико смущен, что его вынудили спать на накрахмаленных простынях, застеленных уборщицей специально для «его величества». Он-то кто? Просто ученик, а потому сразу встал и собрался на выход.
- Еще чего, - Нэнэ на него зашипел, делая страшные глаза. – Быстро сел обратно!
Фрэнсис плюхнулся на кровать от неожиданности.
- В кабинет он собрался. А если кто-нибудь увидит? Точно инфаркт заработает, - Нэнэ отмахнулся. – Кровать большая. Подвинешься? – он даже хмыкнул тем самым тоном «попробуй только не подвинуться».
- Конечно, - Фрэнсис и сам подумал, что в этом нет ничего «такого». Его куда больше смущало, что это был ДИРЕКТОР, а не его половой признак.
- Выключай телевизор, - мрачно и властно потребовал Нэнэ, вытащив из комода второе одеяло и устроившись на самом краю. Ведь он должен в любом случае уступить ученику место, он вообще хотел остаться у Ильзы, но она невыносима. А в кабинете спать правда не хотелось.
Он балдел, когда его приказы исполняли, а Фрэнсис не мог даже подумать об отказе, он вздохнул и выключил телевизор, потом торшер, а затем сам забрался под одеяло и отодвинулся на другой край, повернулся спиной к чужой спине.
Молчал он недолго, слушая дыхание, которое все никак не выравнивалось, все же спросил. Ведь куда его выгонит мистер Сомори? Никуда не выгонит, у них выбора нет. Уйдет сам? Скатертью дорожка, но что-то подсказывало, что он скорее убьется, скорее раскроет тайну пикси, чем уйдет спать в кабинет. Да он бы просто не поместился весь на том диване.
- А вы у мисс Ибас были, да?.. – шепот заставил Нэнэ открыть глаза и уставиться в открытое окно, за которым вполне различимо для слуха плескалось море.
- С чего ты взял? – сердце забилось немного быстрее. Боже, неужели все ученики в курсе? Или Фрэнсис что-то слышал из-за стены?! О, черт.
У Фрэнсиса не улучшился слух, а вот про обоняние он решил сказать.
- Нет, просто… Ну… А, ладно. Спокойной ночи, извините, что разбудил. Я точно не мешаю? Может, я в ванную пойду спать?
Он и правда готов был взять подушку с одеялом и устроиться в ванне, но Нэнэ хмыкнул, и это было обидно.
- Я рано утром ванную займу, так что можешь не беспокоиться, спи здесь. Что ты там хотел сказать?
- У меня обоняние улучшилось немного. Ну, раньше я не чувствовал чего-то, а теперь чувствую. Представляете?.. А вдруг я умираю?
«Скорее превращаешься в мутанта», - подумал Нэнэ, но вслух не сказал, чтобы не «радовать» такой догадкой.
- Не умираешь. И что у тебя с обонянием? Как это относится к мисс Ибас?
- Ну… На вас так слегка… Немножко! – заверил Фрэнсис на всякий случай.
Нэнэ побелел, в темноте это было бы заметно, повернись он к ученику лицом.
- Немножко?..
- В общем, вы были у мисс Ибас. От вас пахнет ее духами. И не только.
Нэнэ побагровел, встал и молча пошел в душ.
- Извините, я не это имел в виду! – Фрэнсис испугался, что ляпнул не то, потом застонал и закрыл лицо зелеными руками, ладони опять наткнулись на длинный кончик носа. Удлинился не сам нос, а только его вздернутый кончик, сделав его похожим на комара. Надо было поблагодарить директора за помощь, за его внимание, за то, что позволил не ходить на занятия и остаться здесь, в его спальне, хотя мог бы вызвать «Скорую» и сдать «в клинику, на опыты ученым». Да надо вообще «спасибо» было сказать, что мистер Сомори не бился головой о стену при виде этого зеленого ужаса, а он сказал, что от него несет бабой.
Замечательно.