- Так ему и надо, - Анжело пожал плечами, Гвен на него уставился.
- Ты больной, что ли?!
- Причем тут я?! Я не трахаюсь с кем попало под пожарной лестницей! – Мэлоун возмутился. – И ты правильно сделал, что сказал, вообще-то, - он посмотрел на Рудольфа.
- Ну тебя же никто не просил! – Гвен тоже на веснушку уставился и так сверкнул глазами, что нормальный человек испугался бы, но Энсор-то знал, что стоит ЕМУ сверкнуть глазами, у Деорсы вспыхнут волосы.
- По-твоему, Эштон не заслуживает знать правду? – уточнил он.
- Иногда правду лучше не знать, - заметил Одри, малышня не лезла, но они были почему-то на стороне Эйприла, которому досталось. Одри сам подставлял тело Оуэна, чтобы загородить им спалившегося Кле. Гаррет просто с цепи сорвался, когда сначала не поверил, а потом метнулся в спортзал и не успел заглянуть в подсобку, как оттуда вышел неверный бойфренд. Лукасу повезло, он еще одевался, когда Кле сбежал, краснея от стыда и полученного извращенного удовольствия. И Вампадур сбежал через окно, поняв, что они попались именно тому, кому попадаться не нужно было. Рудольф не говорил, что с Эйприлом был Лукас, пожалел его, ведь его куда больше интересовала разборка этой парочки, а не месть обманутого Крофта ушлому Вампадуру.
Эйприл похихикал, сказал, что это все ложь, чушь собачья, кто докажет, да и кто сказал такое, вообще… Но Гаррет дебилом не был, он далеко не семнадцать лет на свете жил и прекрасно мог отличить еще вчерашнего стыдливого девственника от оборзевшего не-девственника, замыленного и встрепанного, чуть заметно пахнущего потом и…кем-то другим. Вот у Гаррета это был не вопрос гордости, это был вопрос собственничества. Его не волновало, что кто-то там не уважает его настолько, что посмел трахать его парня, его взбесил поступок самого Кле. Он динамил его столько времени, он говорил, что согласится после премьеры, а сам! Лжец, шлюха, ублюдок!
В общем, Эйприл получил затрещину и даже упал, но не успел подняться и получить еще, как нарисовался Оуэн. Одри Гаррета знал, он был в курсе, что с годами его величество Андерсен приучил себя не рвать на клочки за провинности, но если бы Кле встал, то обязательно схватил бы по лицу еще, пусть даже ладонью.
- Да и какое ТВОЕ дело, чем они там занимаются?! – Гвен начал на Рудольфа злиться, уже тоже уловив, что веснушка не настолько туп, насколько казался раньше. – Тебя волнует, кто кому вставляет, что ли?!
- А почему ты на меня кричишь? Я что, про тебя что-то сказал? – на него смотрели спокойно, без чувства собственного достоинства, искренне не понимая, почему Гвена это все так задевает. Директор распекал Эштона в кабинете, и только Одри знал, что Нэнэ просто орет на Гаррета и просит засунуть свою гордость себе в задницу и оставить в покое человека, если он его не хочет и даже ему изменяет.
Гаррет был в корне не согласен, да и вообще, он думал, как будет извиняться. Да-да, он поймал себя на том, что оказался в странном положении. Изменили ему, но вынужден извиняться тоже он, да и ему в самом деле хочется извиниться, он чувствует себя виноватым за эту затрещину. Эйприл встал, когда Одри успокоил буйного «Крофта», и ушел, держась за лицо. Пощечина была красивая, щека жутко горела. Но было приятно, что горела не только щека, да и вообще, было больно ходить. Получил за дело, значит, не так обидно и можно обидеться самому. Гаррет понял, что на него обиделись и теперь конкретно запутался. Он пострадавшая сторона или провинившаяся? Вроде, пострадавшая, но извиняться будет он.
Все тело болело так, что ярость заставляла нервы пульсировать, ему хотелось что-нибудь разбить, но на это не было сил. Все куда-то ушло, было недоумение. С КЕМ он мог ему изменить? Неужели в этом чертовом интернате есть кто-то лучше ГАРРЕТА АНДЕРСЕНА, пусть и в чужом теле? Да Крофт красавчик, медовый, сексуальный блондин с паскудным взглядом. Кто может быть лучше?!
Спасибо душке Рудольфу, что сказал.
- Если бы ты сказал про меня, я бы этого так не оставил. Просто у Кле, смотрю, гордость есть, а я бы на нее наплевал и научил тебя хранить чужие секреты, - заверил Гвен, сделал пару глотков из высокого стакана с соком.
- У меня короткая память, мне своих секретов достаточно, на чужие места не хватит, - ответил ему Рудольф.
- Тогда научил бы не лезть в чужую личную жизнь. Своей нет, что ли?
- Кле не из моей команды, а Эштон – из моей. Это естественно, что я за него, а не за того, кто его обманывает и этим оскорбляет.
- И, кстати, тебя еще не было, когда тут все началось, - заметил Анжело, подняв указательный палец к потолку в назидательном жесте. – Когда приехали Оуэн и Эштон, Кле Рудольфа ненавидел. Он вообще ни с чего бесится на него, постоянно огрызается. Заслужил. Все равно нельзя это терпеть, так что даже если это месть, то заслуженная, - Мэлоун посмотрел на Рудольфа, двинул бровями и пожал плечами, полностью его поддерживая. Тот улыбнулся и чуть высокомерно, победно взглянул на Гвена. Тот хмыкнул. Он был старше, ему было лень даже вступать в перепалку с малолеткой. То, что он был умнее, было неоспоримо, по крайней мере, для него, и он всегда оставался при своем мнении.
- Детское желание отомстить, - он пожал плечами. – Только те, у кого нет собственной личной жизни, лезут в чужую. А нормальные, взрослые люди решают собственные проблемы, позволяют другим жить своей жизнью. Нашелся еще Большой Брат. За всеми следишь, всем ябедничаешь.
- Кле отобрал его роль в постановке, - выдал Анжело козырь. – Вообще-то, изначально Рудольф играл Жанну.
- Значит, так играл, что отобрали.
- Нормально играл.
- Мне и не нужна была эта роль, - Рудольф пожал плечами. – Не в ней дело.
- А в чем? – хором спросили все трое – Одри, Анжело и Гвен.
- А не ваше дело, - парень улыбнулся почти мило, но уже не так, как раньше.
Дело в том, что он действительно считает себя лучше остальных. Но не говорить же им об этом, а то и правда получит ото всех по очереди. И хорошо, если не ото всех сразу и вместе. Однажды он уже спалил свои способности, однажды он уже случайно показал свое «высокое происхождение», отказавшись дружить с человеком и обосновав это «ты обычный». И получил за это. Больше не хотелось.
- И правильно, - Анжело не обиделся, легкомысленно махнул рукой. – Ты не обязан вообще перед кем-то оправдываться.
В такой ситуации Мэлоун чувствовал себя победителем. Все же, он тоже был против оправданий перед Гвеном, который не имел с отношениями Эштона и Эйприла ничего общего. Хочет Рудольф, пусть лезет в них, но если Деорса считает, что люди не должны вмешиваться в чужие поступки, то пусть сам следует своим принципам и не лезет в дела Рудольфа. Все логичнее некуда.
- Все равно. Это подло, - с расстановкой между словами закончил Гвен перепалку, и последнее слово все же осталось за ним. Рудольф и не претендовал на победителя. Он по жизни был победителем, с рождения будучи лучше, чем все они.
- А я считаю, что он виноват, - Анжело уперся в свою тему и ни в какую от нее не отлипал.
- Тебя волнует? – Одри никогда бы не стал лезть в чужие отношения. Тем более, его не волновали проблемы Гаррета, ведь он попортил людям столько крови, особенно парням, которых легкомысленно в себя влюблял, не более задумчиво трахал и бросал, сбегая к другим. В общем, он заслужил предательство, Эйприл нашел его слабое место и ударил прямо по нему не тогда, когда шла полным ходом война, а когда Гаррет не ожидал. Боргес решил, что это просто высший пилотаж в отношениях с «его величеством».
Но они не единственные в Дримсвуде, кого эта разборка коснулась, и пусть даже сам момент, когда Гаррет Эйприла застукал почти за изменой, был маленьким, даже секретным, теперь знал весь интернат. И Анжело горел желанием развлечься.
- Волнует. Кле, поганец, строит из себя что-то тут еще. У Рудольфа роль отобрал, Эштону изменил. Зачем встречаться, если хочешь другого?
- Ты рассуждаешь, как девчонка, - заметил Гвен.
- Кто бы говорил. А я рассуждаю о нем так, как он себя ведет. Если он баба, то пусть и ведет себя по правилам баб. Он что, думает, что заставит Эштона ревновать и еще сильнее к себе привяжет этим?
- Судя по всему, так и есть, - Одри не сдержался, хмыкнул. Он рассматривал свой блондинистый фетиш задумчиво. Не таким кретином был Анжело, как хотелось бы. Одри он казался слишком сложным, а ведь Боргесу хотелось просто секса чаще всего, разбираться в психологических проблемах – страсть Гаррета. Но добиться негласного капитана Гранатов было делом принципа.
- Ну и нифига не получится, - Анжело пожал плечами. – Отношения педиков вещь такая странная, что игры рядом не курили. Шансов ноль, жизнь одна, - он усмехнулся, а Гвен с Одри как-то одновременно обиделись. «Отношения педиков». Несмотря на свои шуточки и манерные ужимки, он был адекватным, нормальным парнем. И если ему не нравились девчонки, это еще не значило, что ему нравились парни.
- Тебе заняться больше нечем? – хотелось ехидно, но получилось беспомощно, потому что Мэлоун уже завелся, а это напоминало кадр из фильма-катастрофы «2012», когда огромная волна, за которой не видно даже неба, несется по улицам Нью-Йорка. Холодно, быстро, страшно и без шансов на спасение, вот такими были идеи Анжело.
- Нечем, реально. Долбанные репетиции скоро закончатся, мы же все выучили. Вон, наша Жанна уже забила на свою девственность и вовсю гуляет, почему мне-то нельзя? Эштон не заслужил такого отношения, он с самого начала был тут с Кле, а он только выкаблучивается.
- Я не знаю, для кого я сейчас распалялся, что не нужно лезть в чужую жизнь… - Гвен закатил глаза.
- А ты помолчи, если тебе что-то не нравится. Твое право на свое мнение еще не обязывает меня его выслушивать, - Анжело отмахнулся и уставился на Рудольфа. – Может, отомстить Кле за все? А то сильно умный, смотрю. И Эштона ему, и роль, и потрахаться на досуге.
- Насчет роли и Эштона не обещаю, но потрахаться – запросто, - Оуэн осклабился, Анжело отпихнул его, толкнув в плечо.
«Зануда», - подумал Одри и отвернул Брикстоуна в другую сторону.
- Каким образом отомстить? – заинтересовался Рудольф.
- Тупо напакостить, - Анжело ухмыльнулся. – Крофт – педик. Мы все тут такие симпатичные…
«Да он гонит», - подумал Одри, Оуэн уставился на блондинистого «капитана» в шоке, не веря своим ушам. Он же отшивал его, почему хочет использовать свою внешность для мести Эйприлу ТАКИМ ОБРАЗОМ?!
- Так ты отомстишь Эштону, а не Эйприлу, балбес, - Гвен хихикнул.
- Да нет. Если Кле увидит, что он не один в поле зрения нашего педика, то его просто порвет к черту. И плакал весь его концерт, никому его использованная задница не нужна.
- А твоя нужна, - с жутким скепсисом в голосе добавил Одри, уже начиная психовать не как парень-парень, а как Одри-Одри. Он тоже знал о принципе «Знай себе цену, но пользуйся спросом». Огромным спросом Мэлоун не пользовался, а борзел за четверых. Впрочем, Кле тоже особой притягательностью не обладал, так что силы были равны. Или перевешивали в чью-то сторону?
- А моя, по крайней мере, не использованная под пожарной лестнице хрен знает, кем, - отбрил его Анжело. – Ну и все. Как тебе идея? – он уставился на Рудольфа.
- Но я ему не нравлюсь, - тот вздохнул очень грустно и честно. Такая идея мимо проплывала…
На него посмотрели с легким ужасом. Старшеклассники окончательно уловили – мозги в этой прелестной голове водились, да еще какие.
- Тогда ты. Ты всем нравишься, - повелительно взглянул Мэлоун на Гвена. Тот округлил свои круглые глаза еще сильнее, сдвинул брови.
- Не-е-ет, - он покачал головой. – Ни за что. Ты Глена видел?
- Крофт симпатичнее.
- Неправда, - влез Рудольф.
- Правда, - отрезал Анжело. – Почему нет-то? Неделю назад тебя вообще не волновало, с кем, где и как.
Гвен вздохнул.
- А сейчас волнует. И я не собираюсь Кле мстить, он мне нужен для постановки. Если впадет в депрессию, никто не сможет его заменить на премьере, так что идите вы со своими идеями… И я, кстати, вообще не похож на Эйприла.
- Причем тут это?
- Я Эштону просто никак, ему Эйприл нравится, а мы как небо и земля.
- Логично… А я симпатичнее Кле, если честно? – Анжело уставился снова на Рудольфа, который хоть и оказался умным, но соврать не смог бы.
Тот немного завис, растерявшись, покосился на Гвена, потом на Оуэна, на малышню, не нашел поддержки нигде и рискнул ответить.
- Ну, как тебе сказать…
- Говори, как есть, - Анжело приготовился к худшему.
- Эйприл не особо красивый…
- Я что, еще страшнее страшного? – Мэлоун ловил мысль за хвост, но просто не понял, к чему Рудольф клонил.
- Он красивый, - Оуэн вдруг окрысился. – Эйприл очень красивый.
- Ой, тебя никто не спрашивал, у тебя все красивые, лишь бы педики и доступные, - Анжело опять на него махнул рукой. - Ну и что там?
- Ну, просто… Он, как бы, такой… Ну, в общем, если ему больше пошло бы играть в мелодраме про запретную любовь, то тебе скорее в короткометражном порно. Гей-порно, - Рудольф уставился в свою тарелку, а Одри даже перестал обижаться на «тупую блондинку», просто поднял руку и закашлялся в свой рукав. Гвен захохотал откровенно, стукнувшись лбом о стол.
- Ой, я не могу... Не в бровь, а в нос…
- В глаз, - поправил Анжело машинально.
- Нет, в этом случае – в нос, прям по центру, - подтвердил Одри мерзким голосом Оуэна.
- Я не понял, почему так? – Анжело продолжал мучить Рудольфа.
- Внешность такая, - тоном ангела ответили ему. – Просто у него черты лица другие. Ну, глаза не такие, рот, нос… И волосы какие-то не такие…
Гвен начал стонать от смеха.
- Ты вообще заткнись, герой комедии, - Анжело больно пихнул его локтем в бок. – И чего ты в «Американском пироге» не снялся?!
- Его давно снимали, он просто по возрасту не успел, - Рудольф улыбнулся.
- А ты сам-то, блин… Умник, - Анжело взбрыкнул окончательно. – Тебе самое место в триллерах, типа «Звонка». Будешь их колодцев выползать, из деревьев вываливаться и на чердаках сидеть…
- А мне? – Одри рискнул уточнить.
- В фильмах по судебной медицине, - процедил Анжело. Он просто обиделся на природу, наградившую его такой внешностью. Невысокий, но очень ладный, можно сказать, что стройный и почти хрупкий, но заметно выносливый. Смуглый, светловолосый, кареглазый, да и сами глаза какого-то не совсем европейского разреза, слишком лисьи. Кажется, мать его когда-то связалась с симпатичным арабом. Губы светлее тоном, чем само лицо, среднего размера рот, мелкие, ровные зубы и острый короткий нос. В общем, даже стараться особо не нужно было, чтобы представить его в главной роли какого-то грязного гей-порно. Там бы его таскали туда-сюда по задуманному бэк-стэйджу, ставили, укладывали во все возможные позы и имели, как вздумается режиссеру-постановщику.
Одри уже даже увлекся, когда Анжело сам все испортил своим голосом.
- Ну и хрен с вами. Раз я такой, а он другой, но даже у него получилось что-то там замутить под лестницей, то Эштона ему не видать. Не заслужил, потаскуха голубая.
- Тебе же не нравятся парни, - напомнил Рудольф.
- Это не из вредности, это акт спасения невинного человека.
«Ой, да, Андерсен невинен, как ангел», - мысленно зарыдал Одри. Знал бы Мэлоун, за чью душу собирался отплатить неверному Кле. Как насчет нового блокбастера «Шлюшного вида натурал спасает душу Люцифера»?
- Он не может просто так, безнаказанно издеваться над ним. Он должен знать, как бы, что здесь есть и посимпатичнее, чем он, и что Крофта могут увести в любой момент, - Анжело двинул бровями..
- Думаешь, у тебя что-то получится? Они друг друга любят, по-моему, - даже голос Гвена звучал скептически.
- Что ТЫ знаешь о любви? Ты вообще только недавно влюбился, расслабься, - Анжело хмыкнул очень обидно, Деорса зарекся с ним спорить. – И когда любят, вообще-то, не трахаются с кем попало под лестницами, чтобы вызвать тупую ревность. У него больше средств нет, все испробовал, больше привлечь нечем?
- Не надо так про Эйприла. Ты его вообще не знаешь, вы не общаетесь даже, - Одри начал кипеть. Он прекрасно помнил, как утешал Кле, но тоже немного не понимал его последнего поступка. Что, так хотелось напакостить Гаррету, отомстить за испорченные нервы и те слезы?
Эйприл тоже фрукт тот еще, но даже Одри, зная Анжело лучше остальных, не мог поручиться, что у него с его натуральностью ничего не получится. Он прирожденный актер, изобразит, что угодно, ведь тогда заставил поверить в свою беспомощность, а потом вообще на спине обосновался и заставил себя катать. Эйприлу не поздоровится, если Гаррет всерьез захочет отомстить, как он любит это делать, и согласится попридуриваться с Анжело. Вместе они будут ужасны и точно Эйприла доведут, он пожалеет о содеянном и проклянет день, когда решил изменить.
- Да и не горю желанием с ним общаться. А получится – не получится… Даже не обсуждается. Как два пальца об асфальт. Я же не всерьез, не тайно и секретно, как педики эти все, я просто предложу Крофту поржать над его кретином. Не захочет – ради всего святого, пусть страдает. Захочет – отлично, проучим, как следует.
- Ты от скуки спятил, - заметил Рокки, но на него так взглянули, что малявка притих и признал авторитет «его величества капитана».
Гвен подумал про себя, не высказываясь вслух, что Мэлоун просто нарывается. Есть в нем что-то такое странное, хоть он и не голубой, как сам Деорса, хоть он и не заглядывается на парней, но его запросто можно представить стонущим под широкоплечим и смазливым до дрожи в коленках Крофтом.
Рудольф подумал, что это будет отличная месть Кле за все издевки, пусть даже мелкие, на которые сам он ответить боялся, а «силой» ответить и вовсе опасался, ведь не умел ее пока контролировать. Да и отомстить чужими руками, руками такого морального урода, как Мэлоун… Вообще великолепно.
Одри же решил, что Гаррет обскакал его и здесь. Анжело еще сам не понимал, почему этого хотел, но Боргес был почти уверен – блондинка просто схватилась за первую попавшуюся возможность вцепиться в «Эштона Крофта». Надо же, даже в чужом теле, с чужой внешностью Гаррет остается собой и притягивает изначально натуральных мальчиков. Сам он бегает за Эйприлом, поражающим его своей независимостью и непредсказуемостью, но Анжело, не ценящий свое тело так уж сильно, как «невинные педики», воспылал желанием раздвинуть ляжки. Возможно, всего один раз, только ради удовлетворения своего любопытства и чтобы потешить самолюбие, мол, он лучше Кле по-любому.
Роковая сволочь, чтоб его. Одри даже злорадно пожелал, чтобы у него ничего не получилось, ведь нельзя сказать точно, с полной уверенностью, что Гаррет простит поступок Эйприла. Андерсен живет по принципу «что позволено Юпитеру, то не позволено быку», и не факт, что Кле не переборщил с тактикой «кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет». Он уверился в том, что нельзя бесконечно любить Гаррета, а то ему наскучит, но перегнул палку с изменой.
Гаррет даже в детстве, проведенном в Манчестерском приюте, не играл со сломанными игрушками. И с чужими тоже не играл, а свои не давал. Может, он любил девственников так сильно за возможность быть единственным обладателем? Другое дело, что однажды находилась игрушка покруче уже полученной и потрепанной.
* * *
«Да будьте вы прокляты, чертовы мистификаторы…» - ворчал Жульен, направляясь к спальне Турмалинов. Пару минут назад его жутко напугал изменившийся за секунду Энсор-лапочка. После ужина он поймал его в коридоре, заволок под лестницу, где еще вчера они сидели с Фрэнсисом.
- Ты знаешь, как он это делает? – Жульен не мог узнать даже взгляд. Рудольф не мог смотреть ТАК, не мог сверлить взглядом, не предвещающим ничего хорошего, не мог ловко двигать бровями и щуриться.
- Кто делает? – Янтарь не понял сначала, нахмурил брови.
- Фрэнсис.
- Делает что?
- Превращается в эту чертовщину, - с нажимом пояснили ему, и Жульен понял, что дурачка лучше не строить, не поможет.
- Понятия не имею, - соврал он уже откровенно, отчетливо понимая, что идет на обман.
- Врешь.
- Да правда, откуда мне знать. Его же тогда эта дрянь укусила, ты сам видел.
- Он говорил, что пока был в спальне у мистера Сомори, случайно превратился обратно, а потом снова стал зеленым. И теперь опять нормальный, значит, это как-то контролируется.
- Да тебе-то зачем? – Жульен просто не понимал сразу двух вещей – какого черта происходит с Рудольфом и что ему надо от Фрэнсиса.
- Надо, - Энсор качнулся вперед, так что Жульену пришлось вжаться в стену, и он вдруг «радостно» уловил, что «тупой Гранат» как-то выше на полторы головы и явно сильнее. Вот мерзавец.
- Зачем тебе это? – повторил он, не собираясь сдаваться. Что может сделать ему такой же человек, как он, даже если он сильнее?
- Я хочу знать. Я хочу то, что его таким делает, поэтому узнай и принеси мне, - процедил Рудольф.
- Ха. С какой стати? – Жульен мигом позабыл про дружбу, он ненавидел, когда ему приказывали. То есть, когда Глен его просил побыть почтальоном, он просил не так, и Жульен сам боялся проболтаться. Но выполнять приказы ровесника, пусть даже тот выглядит старше? Никогда.
- Не принесешь – пожалеешь, - заверил его Гранат таким голосом, что Жульен сам не понял, почему поверил.
- Ладно. Я спрошу, но если не получится, не принесу. Сам возьмешь, раз тебе так надо. И почему ты не попросишь у него?
- Он не даст, - Рудольф отмахнулся, отодвинулся и дал отойти от стены.
- Может и даст.
- Если бы он был такой щедрый, давно бы уже вернулся, а он торчал в директорской спальне две недели, туда-обратно превращался. Думаешь, ради шутки? Нет, он же с ним спал.
- А ты что, тоже хочешь? – сострил Жульен автоматически.
- Нет, мне это нужно для другого, - Рудольф не замечал его больше, он думал, но отвечал машинально. Он стоял ровно, глядя на дверь кабинета директора, за которым уже стихла ругань между Эштоном и Нэнэ. Жульен заметил его дурацкую привычку – поднимать правую руку к губами и кусать костяшку согнутого указательного пальца. Рудольф всегда так делал, когда ожесточенно думал. Что будет делать директор, если у него нарисуется проблема покруче? И Рудольф уже наслушался от Фрэнсиса, что «от этого» помогает человеческая кровь. Но ведь директор не станет насильно закачивать в него чью-то кровь. А что, если он просто не захочет возвращаться в нормальное состояние? Вот это будет просто глобальная победа, директор вынужден будет спрятать его, как Фрэнсиса, в своей спальне, иначе ему грозит увольнение и психушка.
- Ладно, иди и узнай, что это и где оно, - он посмотрел на Жульена, тот фыркнул, мол, ему все равно, но пошел наверх.
Рудольф же снова посмотрел на дверь директорского кабинета с любовной издевкой, садистической нежностью и мягкой страстью. Директор отдаст ему свои начальные способности пирокинеза и телекинеза. А Рудольф взамен отдаст ему все, чем наделен от природы относительно смерти. Разве мистер Сомори не обрадуется возможности оживлять мертвое и убивать живое, не прикасаясь к этому? А Рудольф будет в настоящем экстазе от возможности разрушать и сжигать. Созидание – не его конек.
Жульен наконец постучал в дверь и заглянул сразу же, не дожидаясь ответа. И он неудачно врезался в Фрэнсиса, который собирался открыть дверь.
- Господи, что ты ломишься, - Фицбергер потер подбородок, ударенный чужим лбом.
- Надо поговорить о чем-то важном, - «успокоил» Жульен и затолкал его обратно в комнату.
- Нет, мне надо идти в актовый зал.
- Зачем? Вечер уже.
- Да там просто прогон текста, посмотреть хочу.
- Успеешь. Наш идиот взбесился.
- Кто? Рудольф? – Фрэнсис сам себя отругал за то, что даже мысленно Рудольфа считал балдой.
- Нет, Гвен. Конечно, Рудольф. Он хочет узнать, как ты превращаешься в этот кошмар.
- Зачем? – Фрэнсис не удивился, но его убила сама цель.
- Не знаю, спроси у него. Хотя, нет, не надо, - Жульен резко передумал и плюхнулся на пустующую полку Эйприла. В спальне Турмалинов вообще никого, кроме Фрэнсиса, не было. – Он мне угрожал, что я пожалею, если не достану то, что тебе помогает превращаться.
- А откуда он знает, что мне что-то помогает? – Фрэнсис прищурился. – Я такого не говорил.
- Ты говорил, что ты несколько раз туда-обратно менялся.
«Блин, поймали», - Фицбергер проклял свой язык без привязи.
- Ну, да, есть одна штука. Но я не могу ему ее просто взять и отдать, мне в пятницу она нужна. Мы собирались фотографироваться на берегу. Правда я не знаю, как буду перемещаться отсюда на пляж, чтобы никто не увидел. А делать «это» при Н…мистере Сомори я не собираюсь.
- Логично… - Жульен вздохнул. – Так это какое-то заклинание, что ли?
- Если бы, - Фрэнсис сел рядом. – Заклинание может сказать каждый, слов-то не жалко. Это какая-то дрянь, - он открыл дверцу тумбочки, порылся в своих мелких вещах и безделушках, вытащил флакон. – Вот эта. И ее не так уж много, если подумать, но если пользоваться экономно…
- И если я выпью, тоже позеленею? – с ужасом округлил глаза Жульен, взяв флакон и рассмотрев его со всех сторон. – А если подмешать кому-то в стакан, например?
- Тогда у нас будет интернат гоблинов. В смысле, пикси, - Фрэнсис закатил глаза, взял флакон обратно и спрятал его. – Ну, теперь ты знаешь. И ее нельзя отдавать, мне самому нужно, причем на этой неделе.
- Но можно же пополам поделить. Или шестьдесят на сорок процентов, - Хильдегард прищурился. Получить от Рудольфа и вообще «пожалеть» как-то не хотелось. Но и предавать Фрэнсиса хотелось не больше. А Фрэнсис вдруг подвинулся ближе и сказал тише, чем раньше, чтобы точно никто из-за двери не подслушал.
- А какой мне смысл отдавать ему это, если это – единственное, чем я отличаюсь от остальных? Если он тоже станет «таким», директор же на него перекинется. А нашего тихушку-веснушку хрен поймешь вообще, да и поймать нереально. Я сам предложил попробовать кровью обратно превратиться, но Рудольфа-то директор не заставит. Он же не будет его насильно накачивать кровью, правильно? Вообще, зачем ему это? Чтобы тоже пожить в директорской спальне или что? Мне это не нужно, я хочу, чтобы либо я таким был, либо никто.
«Какой подлый, оказывается», - подумал Жульен, но признал – резон в словах Турмалина определенно был.
- И что делать? МНЕ что делать? Он сказал, что если я не скажу ему, что это, то точно пожалею.
- Да что он тебе может сделать? – хмыкнул Фрэнсис, впрочем, без особой уверенности.
- Знаешь, проверять не очень тянет. В идеале я вообще должен ему это принести. Но если нет, то хотя бы сказать. А я не могу, ты же не хочешь.
- Проблема, - Фрэнсис кивнул. – Ладно, я придумаю что-нибудь. Ты скажи ему, что это у меня в тумбочке во флаконе, ладно? Точно полезет проверять.
- Так ты же сказал…
- А кто сказал, что это будет именно этот флакон?
- Воды плеснуть собираешься? – Жульен выгнул бровь и усмехнулся.
- Ну, если ничего лучше не придумаю, то да. Никто же не обещал, что это на всех действует.
- Ладно, пойду самоубьюсь, - Жульен вздохнул, встал и пошел на выход. – Ты идешь в актовый зал?
- Сначала подумаю еще, потом пойду.
Янтарь отправился искать «заказчика», сетуя на жизнь «мальчика-на-побегушках». То для Глена почтальоном, то для Рудольфа шпионом-похитителем, то для Фрэнсиса посыльным. Достали.
Дверь за ним закрылась, Фрэнсис остался сидеть на своей полке и кусать губы. Что-то нужно было делать, флакон как-то надо заменить. Или заменить его содержимое. Но куда деть «волшебное зелье»? Может, у Эйприла поискать в комоде? Весь комод теперь завален его лаками, всякими безделушками, освободившиеся полки по бокам от зеркала забиты штучками остальных. Все втихую радовались, что снежные шары Глена теперь не занимали места, остался только розовый, самый красивый, который подарил Гвен.
Так, у Эйприла должен быть пустой флакон. Хоть какой-нибудь. Но что будет, если там осталось бывшее содержимое? Даже если это пустой флакон из-под духов, если открутить распылитель, все равно флакон придется мыть. Да духи просто так и не вымыть. А если это смешается с «зельем» пикси, и Рудольф вообще отравится? Да что там Рудольф, если сам Фрэнсис в пятницу отравится? Вот это будет кино.
- Да что за хрень… Взбрело ему зеленеть, вообще, - Турмалин встал, сжимая в руке заветную склянку. – Что делать. Что делать. Что делать?!
В окно постучали, он ушам своим не поверил, а уж подозрения и вовсе сразу отогнал. Не может быть, чтобы она еще раз ему помогла. Или ей выгодно, чтобы кроме него никто не стал пикси?
Но это в самом деле была пикси, она стояла по другую сторону окна, и Фрэнсис метнулся к подоконнику, распахнул окно так быстро и резко, что зеленая девушка еле успела шарахнуться, взмахнуть крыльями и встать обратно на подоконник.
- Помоги, я тебя прошу, - Фрэнсис встал перед окном на колени. – Ну позарез в пятницу нужно, но он же стащит этот чертов флакон!
Девушка выставила вперед тонкую, как веточка, руку, показала ладонь с растопыренными пальцами, будто говоря «спокойно, сейчас все будет красиво».
Как фея из «Золушки», правда не крестная старушка в голубом, а маленькая кикиморка в обрывках странной одежки.
- Скажи, что ты что-нибудь придумаешь, - попросил Фрэнсис, глядя на нее в упор и забыв, что она не может говорить.
Пикси почесала затылок, скривила губы, потом зверски осклабилась, улыбнулась ему и метнулась куда-то вниз. Фрэнсис вскочил и выглянул, снова перевесился через подоконник, но увидел только ускользнувшие крылья. Флакон остался на подоконнике. Неужели она его оставила? Нет, она обязательно что-нибудь придумает. Она знает Рудольфа, она никогда не забудет, как он пытался ее поймать, и как ей пришлось из-за него закопаться в землю. Есть чернозем как-то вообще не улыбалось, да и отмываться потом приходилось в ледяном ручье, так что особой приязни она к Гранату не испытывала. Он горит, а не цветет, он разрушает, а не созидает, он огонь, а не земля и даже не вода. Потому он и в Гранате, он не нежный, зелено-розовый, как Турмалины, он темно-алый. И ему совсем не пойдет быть зеленокожим пикси. Но внимание директора он точно привлечет. Нэнэ пикси тоже знали, весь странный мир Дримсвуда знал поселившихся в старом поместье людей, и директора они боялись особенно, ведь после его прогулок по двору замолкали даже птицы и не стрекотали сверчки. Там, где к земле прикасались подошвы его казаков или лакированных туфель, трава чуть заметно вяла и долго не зеленела снова, а под землей образовывалась настоящая мертвая зона. Туда не заползали черви и муравьи, туда вообще ничто не заползало. Он заслуживает чего-то такого же, как он, а не нежную, цветущую пикси. Или цветущего.
Фрэнсис чуть не запрыгал, увидев, что пикси возвращается, поднимаясь кривыми кругами. Ее заносило на поворотах, она обнимала флакон еще больше по размеру, чем со слезами пикси. Он то ли сам был красным, то ли его содержимое окрашивало прозрачные стенки, пробка казалась черной, горлышко было подвязано черной ленточкой. Пикси грохнула склянку причудливой, совсем не пузатой, а вытянутой формы о подоконник, согнулась, опираясь о свои колени, и пыталась отдышаться, довольно пыхтела.
- Что это? Не отрава, случайно? – Фрэнсис взял флакон, повертел его, рассматривая, но даже открыть не решился. Пикси опять показала открытую ладонь, требуя помолчать и дать ей отдышаться. Потом она выпрямилась и принялась объяснять, показывая теоретический нож, пытаясь порезать им воздух, потом «порезала» себе руку и потрясла ей. Фрэнсис внимательно смотрел, как она поднесла ладошку к лицу и показала ее ему.
- Кровь?
Она закивала.
- Чья? – вырвалось у Фрэнсиса, потому что он сомневался, что это кровь пикси. У них она была по-настоящему зеленой, цвета мха. А эта казалась гранатовой, темнее, чем у людей.
Пикси осклабилась совсем жутко, потыкала пальцем в стену, намекая на Рудольфа, а потом скрючила пальцы и беззвучно зарычала.
- Оборотня?! – Фрэнсис побледнел.
Она замотала головой, махнула рукой, считая его слишком банальным. Оборотень – слишком скучно.
- Вампир? – Фрэнсис предположил, но сам засомневался. Выпить кровь вампира, чтобы стать вампиром? Бред собачий.
Она опять покачала головой, но потом пощупала свои крылья, повернулась спиной, провела по позвоночнику. Фрэнсис ничего не понял. Но когда она топнула ногой о подоконник, злясь, и приставила указательные пальцы к голове, показывая рога…
- О, боже.
Она замотала головой совсем яростно, показала руками крест, имея в виду, что «боже» к тому, во что превратится Рудольф, не имеет никакого отношения.
- Только не говори, что это кровь самого…
Она хмыкнула беззвучно, пошевелила пальцами в воздухе и показала планку чуть ниже своего пояса. Нет, стать дьяволом никому не грозило. Уже радость, но расслабляться рано.
- Демона?
Она закивала с жуткой улыбкой, радуясь, что шантажист, донимавший ее юного и доброго друга, пожалеет о том, что связался с пикси и их пакостным характером.
- Жуть. И как вернуться обратно? Тоже человеческой кровью? – с надеждой уточнил Фрэнсис, боясь даже держать склянку в руке.
Пикси двинула бровями, погрозила ему пальцем и ухмыльнулась. Зачем ему знать о решении проблем его врага, предавшего его друга? В конце концов, Люцифер предал небеса и пал, стал повелителем тьмы, ему же никто не говорил, как от этого избавиться. Рудольф не заслуживает так быстро вернуться назад, если рискнет предать друга, украсть флакон и выпить его содержимое, чтобы самому захватить все внимание директора. Ну, ради достижения цели нужно чем-то жертвовать, не так ли? Даже если цель – любовь.
И Фрэнсис не должен помешать шутке пикси, хранившим ДНК многих жутких существ в своих кладовых. Шутка должна получиться превосходной.
- Тогда как? – Фрэнсис взглянул на пикси с мольбой, но она сделала шаг назад и упала с подоконника, он даже не успел высунуться, как она улетела.
- Отлично. Будем надеяться, что ему хватит ума или трусости не тронуть это, - он убрал флакон в тумбочку, а склянку со слезами пикси спрятал в глубину своего чемодана, в потайной карман.
Вот уж чего-чего, а трусости в Рудольфе не было никогда, если не считать случаев с людьми, которые могли его избить за высокомерие и странности. Он и врал-то только затем, чтобы к нему никто не лез, чтобы его не воспринимали, как конкурента и, тем более, как врага. По крайней мере, пока он не получит силу Нэнэ, пока не удвоит свою власть над огнем и перемещением предметов. Тогда его точно никто не тронет. А директор получит и вовсе неограниченную власть над смертью. Как насчет вечной молодости?.. Как насчет красоты? Разве не обо всем этом он мечтал, доверяясь пластическим хирургам? Мечты сбываются, если в них верить, только формулировать их надо как можно более четко, чтобы не было никаких отклонений от договора «мелким шрифтом».