- Ну отвернитесь или я не буду, - ныл Фрэнсис, улыбаясь.

- Тогда я ухожу.

- Ну мистер Сомори…

Нэнэ выкаблучивался, отбивая по песку неслышный ритм подошвой туфля.

- Ну Нэнси, - выдавил Фрэнсис, непривычно было звать его так.

- Ладно, - директор закатил глаза и отвернулся.

 Фрэнсис шмыгнул обратно в пещеру, из которой они только что вышли, вытащил из флакона пробку и не просто облизнул горлышко, как обычно, а сделал целый глоток. От этого не убудет, в следующий раз он будет экономнее, но было интересно, что же случится.

- Ой… - вдруг услышал Нэнэ и побледнел, повернулся посмотреть и вытаращил глаза.

- Теперь кофта не налезет, - заворчал Фрэнсис, выглядывая на улицу. – А меня солнцем не обожжет?

- Не должно, - тупым голосом проблеял Нэнэ, рассматривая перламутровые крылья, похожие на мозаику в окнах храма. Они были, как у бабочки. И Фрэнсис видел удивление пополам с ужасом. И восхищение ему тоже нравилось.

- Держи, - Нэнэ протянул черную кофту с «качелями» спереди, оголявшими торс до проколотого пупка с маленькой сережкой, и создававшими впечатление, будто у Фрэнсиса есть-таки грудь. Завязывались «качели» на шее сзади, оставляя спину голой, так что Турмалин ошибался, крылья пришлись как нельзя кстати. – Ползи сюда, - у Сомори все еще был шок, но он сел на булыжник, отодвинутый прошлым вечером «зомби-друзьями», вытащил из захваченной сумки косметичку и решил нарисовать не слишком эффектный, но яркий макияж на зеленом лице. В конце концов, в этот раз акцент фотографий будет не на лице, а вообще на цвете кожи, на тонкости тела, на новинке в виде крыльев. Полчаса Фрэнсис мучился, стоя на коленях и опираясь руками о колени Нэнэ, пока тот не закончил произведение искусства на его лице.

- Надевай и на, глотни, - он протянул ему огромные, фирменные солнечные очки, типа «стрекоза», а заодно и еще кое-что.

- Говорил же, что правилами запрещено, - напомнил Фрэнсис, но фляжку с коньяком взял, сделал глоток, даже не спросив, что это, и поморщился.

- Жить без него не могу, - хмыкнул Нэнэ, отбирая фляжку и тоже к ней прикладываясь.

- Да вы алкоголик!

- Так я же не отрицаю, - Нэнэ махнул рукой, облизнулся и вытащил мобильник, включил музыку. – Все, теперь начали. Не шатает?

- Да он не крепкий.

- Ну хлебни еще, завтра суббота, успеешь проспаться.

Через десять минут Фрэнсису, продрогшему на берегу в легкой кофте сначала, стало не только тепло, но и жарко. Огромная зеленая бабочка с развевающимися по ветру волосами впечатление производила самое жуткое, но Нэнэ нравилось. Длинный комариный нос, накрашенные в несколько слоев ресницы, нарисованные кукольные брови и страз на уголке переднего зуба – все это обещало сделать Фрэнсису в интернете такую популярность, о какой многие и не мечтали.

- Резко повернись, чтобы волосы так вж-ж-жих! – Нэнэ покрутил кистью в воздухе, снова поднес камеру к лицу и сделал подряд несколько снимков. Цепочка, продетая в шлейки штанов вместо ремня, тоже взметнулась, лицо у Фрэнсиса было мечтательное и полупьяное. Огромные мушкетерские сапоги с подворотами и безо всяких украшений ему нравились еще больше, чем ботфорты. Это снова был эпизод шика в его жизни. Море, брызги волн, пена, песок, бескрайнее небо и ветер, треплющий волосы и мысли.

- Спятить, - высказался Одри, сидевший на толстой ветке дерева, возле которого все обычно прятались и целовались. Гаррет-Эштон стоял рядом, опираясь о ствол и тоже выглядывая, подсматривая за процессом.

- Он спаивает учеников.

- Его ученики – кикиморы. А я действительно думал, что он болел ветрянкой, - Гаррет вздохнул.

- Хорош, мерзавец, - притворно старушечьим голосом фыркнул Одри.

- Меня куда больше смешит то, что нас будет возвращать к жизни пьяный трансвестит, охочий до малолеток и грудастых учительниц музыки.

- Не напоминай лучше.

- Единственное, на что я надеюсь, это что у меня при большой активности глаз не будет выпадать и болтаться на ниточке, как в мультике.

- Заткнись, умоляю.

- Я еще не начал.

Фрэнсис делал все, что в голову приходило, Нэнэ только рыдал от смеха и не переставал щелкать. Огромная зеленая бабочка подпрыгивала, визжала, встряхивая волосами, так что озорное, пьяное лицо с безумно радостным выражением запечатлевалось не хуже, чем в модном клубе. Но фон свободы был куда удачнее, чем темные стены и диваны, к примеру.

- Я похож на муху, - застонал Фрэнсис, когда ему дали наконец посмотреть несколько снимков, и он увидел себя в огромных очках. Комариный нос напоминал хоботок у мухи, а огромные очки – фасеточные глаза.

- Хватит подсматривать, лучше сфотографируйте нас вдвоем! – крикнул Нэнэ, повернувшись в сторону дерева и посмотрев наверх. Фрэнсис даже не дернулся, поняв, что его спалили. Раз Нэнэ так хочет, значит, так надо.

- Тебя убьет мисс Бишоп, если узнает, - шепнул Одри ему в ухо.

- Плевать. Она не узнает, что это он, что это ВООБЩЕ ученик, - фыркнул Сомори, всучив Эштону камеру и метнувшись к Фрэнсису. Тот вообще не ожидал и заверещал, стоило его снести и подхватить на руки так, будто он был пушинкой.

- Опять выкаблучивается, некромант придурочный, - заворчал Одри.

- Ты зануда, - Гаррет не стал вредничать, у него было предвкушение новой жизни и молодости в своем любимом теле. Правда вот пьяный волшебник смущал. Зато как наслаждался этот пьяный волшебник с пьяной зеленой бабочкой на руках.

- Да не лежи ты, как бревно, расслабься, - посоветовал Оуэн мрачно, и Фрэнсис, вытянувшийся сначала во весь рост, обвис. Кадр стал лучше, Фицбергер кокетливо согнул одну ногу, вторую вытянул, обнял одной рукой Нэнэ за шею, а вторую выпрямил и опустил.

- Сам ты бревно! – огрызнулся Нэнэ в шутку, глядя на очень даже милого и красивого Турмалина, раскрутившись на месте и чуть не упав вместе с ним.

- Не вздумай… - Одри не успел договорить, Нэнэ поддался влиянию момента.

- Заткнись, «Брикстоун», - хихикнул Гаррет, продолжая остервенело щелкать и обходя их, запечатлевая это со всех ракурсов. Нэнэ создан был, чтобы целоваться на камеру с экзотическими мальчиками-страшилками. Особенно так – отчаянно, глубоко, страстно и как в последний раз. Фрэнсису безумие передалось, он забыл, что Брикстоун и Крофт только что узнали о его секрете.

- Это мы не будем выставлять в интернет, - успокоил Нэнэ, опуская Фрэнсиса на землю.

- Да, - согласился он. Ему достаточно было ощущений. – Только я их себе заберу, ладно? Фотографии эти.

Директор благосклонно кивнул и опять потянулся за фляжкой, но рука Оуэна мрачно легла ему на плечо.

- Хватит, я не хочу разваливаться на составляющие из-за твоей алкоголической безалаберности. Пошли, - зашипел он ему в ухо.

- Ладно-ладно! – Нэнэ хихикнул, отцепил от внутренней стороны рукава булавку и проткнул палец. – Быстрее, пока не упала, - он подставил палец, и Фрэнсис слизнул кровь с него так, будто был голодным вампиром, а не пикси. – О, черт, ненавижу это… - он застонал, чувствуя головокружение и жар, метнулся в пещеру, а троица осталась ждать и смотреть фотографии.

- Ты чудовище. Ты спаиваешь учеников, поощряешь эти приколы с мутацией… - начал высказывать Одри.

- И оживляю трупы, - оборвал его Нэнэ. – По крайней мере, собираюсь это сделать, так что не мешай мне сосредотачиваться.

* * *

Эйприл в автобусе сидел сразу за Анжело и сверлил его затылок мрачным, тяжелым взглядом. Анжело это чувствовал и знал, кто именно за ним сидел. И он был собой жутко доволен, ведь не взвизгнул ночью: «Прочь, изыди, нечистая сила, ты помер давно!» Наверное, Эйприл на это и рассчитывал.

- Дай сигаретку, - клянчил Жульен у Гвена.

- Тебе рано, - отмахнулся тот, сидя и глядя в окно так довольно, что на его физиономию любовалась половина автобуса, включая Магду.

- Ну дай, пожалуйста. Тебе жалко?

- Приедем, тогда дам. Ты в автобусе курить собрался?

- А почему бы и нет? – Хильдегард фыркнул.

- Ну дай ты ему, - Глен не больно пихнул «тезку» в бок. – Не отвяжется.

Жульен передразнил его, показав язык.

- То тебе дай, то ему дай, - усмехнулся Гвен, вытаскивая красно-белую пачку с черным узким шрифтом.

- Они крепкие, - Жульен поморщился.

- Могу вообще не давать.

- Нет, давай, - Янтарь сразу дал задний ход, вытащил сигарету и усунулся, сполз по сиденью и вытащил зажигалку. Глен, сидевший у прохода, потянулся к окну, покосился на Магду и потянул пластиковую ручку на себя, рухнул обратно.

- Кури на здоровье, - пошутил Гвен, оглянувшись.

- Спасибо, мамочка, - буркнул Жульен, уползая еще ниже и прижимаясь к окну, чтобы дым уходил сразу в него.

- Отстань! – Гвен шарахнулся и увернулся от Глена, чуть не приложившись затылком о стекло. Помешали только его собственные волосы, собранные в петлю, эта петля коснулась окна раньше, чем многострадальная черепушка. – Магда смотрит!

- А ты пригнись.

Глену хотелось еще. И зря Гвен угрожал ему ночью, что ему хочется много, очень много, потому что Сезанна к удовольствиям пускать было нельзя. Он был человеком азартным, так что захотел большего. Он после минутной борьбы в неудобном положении все же на Деорсу навалился, придавил его так, что лежащий на сидении боком Гранат ничего не мог сделать, только упираться руками в давящую на него тушу. И нельзя было сказать, что ему это не нравилось. Он зажмурился, улыбаясь, и отвернулся опять.

- Отстань.

- Тебе нравится меня посылать, да? – Глен улыбнулся так же беззлобно, но куда более похотливо, как извращенец. Глаза у него подернулись поволокой, хоть и без нее были мутными.

- Отвяжись. Плохой пес, плохой, - Гвен захихикал, так и лежа придавленным, махнул на него рукой шутливо, так что кончики пальцев коснулись носа Сезанна. Не смотреть сегодня на Деорсу было невозможно, он оделся в черные «карандаши», очень сильно обтянувшие его главную часть тела, белую рубашку, которую расстегнул на две пуговицы сверху и на две снизу, чтобы виден был живот. Воротник-стойка, рукава в три четверти, подогнутые до локтей, браслетик на запястье и колечко на мизинце. В общем, Глену в очередной раз захотелось сначала избить его, а потом посадить на цепь и в подвал частного дома на окраине города.

- Дурак, - хмыкнул он и сделал вид, что собирается прикусить в очередной раз коснувшиеся его пальцы. Гвен опять захихикал и начал следить за ним, чтобы успеть шлепнуть пальцами по носу прежде, чем его за них укусят. Через секунд тридцать Глену надоело, что он постоянно промахивается, и пальцы Деорсы больно сжали в горсть, но Глен тут же опомнился и перестал их стискивать, просто держал.

- «Очень хорошо», значит, было ночью?

Гвен молчал, кокетливо на него глядя.

Диего дурел с другой половины автобуса, что была через проход.

- Убиться! Он никогда со мной так себя не вел! – он возмущался и вообще скрестил руки на груди, надулся и уставился в окно.

- Кто именно? – уточнил Лукас. – Глен или Гвен?

- Оба! В смысле, ни один из них! Герой любовник, тоже еще…

- Ну, по крайней мере, он смог удовлетворить этого монстрика, - пошутил Вампадур.

- А монстрик такой хорошенький сегодня, - заметил Тео, и Лукас резко перестал веселиться. Почему-то Фон Фарте не заметил, что Лукас сегодня тоже очень ничего. Вот тварь.

Но отрицать он не мог, с Гвеном творилось что-то не то. Он заигрывал с Гленом очень своеобразно, будто изо всех сил старался порадовать его или даже насмешить. Гвена очень успокаивало, когда он видел на лице Сезанна улыбку, пусть даже снисходительную, поэтому он старался разговаривать с людьми свысока, чтобы Глен над этим смеялся. Над этими несчастными. Он рассказывал много смешного, так что Сезанн смеялся или просто одобрял. Но как Лукас успел заметить, в сине-зеленых круглых глазах Деорсы отражался мимолетный страх, когда Глен просто молчал и спокойно смотрел на него или на того, с кем он разговаривал. И Вампадур, и Жульен понимали это, они с Гленом успели пообщаться довольно близко и знали, что серьезное выражение его лица и холодный взгляд ничего хорошего не предвещали. Но Гвен от него балдел, причем взаимно. Глен же за него, казалось, готов был убить. Лукасу казалось, что если вдруг Гвену вздумается изменить, Сезанн убьет сначала того урода, с кем он изменит, причем убьет на глазах слабонервного и жалостливого Гвена… А потом убьет его самого после долгих пыток. И скорее всего, они будут очень унизительными, эти пытки. Но судя по взглядам и поведению Гвена, он скорее готов был расстилаться подстилкой, продолжая строить из себя независимость и неприступность, чем променять красавчика Глена на кого-то еще. А потому возмездие ему не грозило.

Лукас подумал, что каким бы балбесом Фон Фарте ни был, он все равно лучше и удобнее, чем Сезанн. Он не жестокий и не сам себе на уме, он не однолюб, это точно, и он не станет лишать свою любовь всего, лишь бы она слушалась его во всем. Глена выводила и одновременно умиляла эта привычка все делать наперекор, он психовал, когда Гвен его отталкивал, но в то же время просто пищать был готов от нежности. Он был страшным, страшнее Гаррета в этом смысле. Тот был раздолбаем из разряда «Пока я тебя люблю, я всех за тебя убью, но тебя не трону, а потом ты мне надоешь, и я и тебя заодно к черту пошлю, а-ля-ля, тра-ля-ля, какой я красивый, хороший и талантливый, и кому такое сокровище достанется». Отличный пример его характера импровизатора и обаятельно-сексуального шизофреника – Джек Воробей.

А вот Глен – нет, он сам себя не очень любит, зато решает, кто будет его любить. И Гвен, образно говоря, совершил самую большую ошибку в своей жизни, заставив Сезанна поклясться, что он всегда будет с ним. Или это была судьба, они были созданы друг для друга. В таком случае Лукас за Деорсу не переживал, а был даже рад.

- Жвачка, - выпалил Гвен быстрее, чем Глен успел его поцеловать.

- Блин, да хватит их жевать! – Сезанн застонал.

- Не могу, привычка, - Гвен улыбнулся, сделал брови домиком.

- Челюсть будет квадратная.

- Вранье, с пяти лет жую и ничего. Или квадратная?

- Нет, красивая, - Глен заверил его и поцеловал в челюсть. Но потом он подвинулся еще ближе и наклонился к его шее, стиснул в руке воротник и отдернул его, чтобы не мешал.

- Осторожно, порвешь, агрессор, - фыркнул Гвен и ойкнул, зажмурился, когда ему в шею впились ну очень страстным поцелуем. Он на секунду открыл глаза и столкнулся взглядом с Лукасом. Тот выгнул бровь и посмотрел на Глена.

Нет, он бы точно спятил, поведи себя с ним так кто-нибудь. Да если бы даже Фон Фарте так себя вел, Вампадур уже испугался бы и перестал с ним общаться. Он же садист, это видно. Садист и собственник, а это адский коктейль.

- Что ты, я же очень аккуратно, - хмыкнул Глен, отпустил его воротник, отряхнул его от невидимых пылинок и поправил. – В следующий раз не жуй эту долбанную жвачку.

- Как скажешь, - Гвен снова улыбнулся и показал ему открытые ладони, сдаваясь. Но выражение лица при этом было шутливое, а взгляд – немного ехидным. И Глена это выбешивало, но этим Гвен ему и нравился. Послушного Глен не смог бы постоянно одергивать и призывать к порядку.

- Ну наконец-то, - Гвен вздохнул, как только автобус остановился. – Курить хочу, не могу, - он полез  быстрее Глена, перебираясь через него. Сезанн подождал, а потом шутливо, но от души и звонко шлепнул его по бедру.

- Козел… - прошипел Гвен, чуть не упав, запнувшись за его ногу, но выпрямившись в проходе и метнувшись мимо всех к передней двери.

- Кто козел, я козел?! – крикнули вслед. Деорса обернулся, показал язык и вынырнул из автобуса на свежий воздух.

- Мне вот интересно, скоро снег пойдет? – спросил он у Магды.

- Должен. Но через неделю, не меньше, - улыбнулась она, тоже посмотрев на небо. – Хорошо бы не похолодало к самому конкурсу.

Рудольф, вылезший одним из первых, хмыкнул мысленно. Ничего страшного, если вдруг похолодает. Смотреть на чужие постановки они могут и одетыми, а постановка самого Дримсвуда будет очень жаркой. Ну прямо очень-очень жаркой. Ему осталось всего ничего потренироваться, и он сходу подожжет весь костер, пусть даже тот будет состоять из сырых бревен в полметра диаметром.

- Вредно, - поцокала языком Магда, наблюдая, как спокойно и с лицом «так и надо» Гвен вытащил из кармана пачку сигарет, жестом фокусника вынул откуда-то зажигалку и закрылся от ветра ладонью.

- Да уже без разницы. А вы знаете, что если не курить, то через два года легкие полностью обновляются, и человек становится абсолютно здоровым, как будто никогда и не курил?

- Не знала, - Магда удивилась, подняла брови. Он с таким наслаждением затянулся, что ей показалось, будто теплый дым дошел ему не до легких, а аж до почек.

И Глен, выскользнувший из автобуса плавно, не так неуклюже, как все, все испортил.

- Самое время начать отсчет этих двух лет. Будешь полностью здоровым, - он выхватил сигарету, смял ее двумя пальцами и уронил небрежно, задавил носком кеда.

- Ты знаешь, какие они дорогие?! – Гвен возмутился, но не психанул, как истеричка, а сделал брови домиком и посмотрел на него убитым взглядом.

- Не дороже, чем у директора, - хмыкнул Сезанн.

Магда опять вздохнула. Сколько раз она говорила Нэнэ бросить, но он вообще никого не слушал, говорил, что без коньяка и сигарет он не живет, это как кислород для него и здоровый сон. А еще он постоянно пил натуральный черный кофе, не растворимый, а свежезаваренный. И ему с его натуральными, не фарфоровыми, а природно-ровными зубами не везло, они пожелтели от всего этого комплекса.

Было ошибкой закашляться, но Гвен просто подавился словами на холоде и пару раз кашлянул, прикрыв рот ладонью. Пошел дым.

- Ты точно больше не будешь курить, - заявил Глен, пытаясь отобрать  у него пачку, но Деорса ее отчаянно сжал в руке и отвернулся, хихикая и продолжая кашлять. В горле першило, так бывало, хоть он и не простыл.

- Отдай! – Глен начал раздражаться, навалился на него сзади, одной рукой обхватил поперек живота, а второй пытался разжать пальцы, стиснувшие пачку.

- О, развлекательный центр, - Жульен округлил глаза. Он старался не дышать на Магду, чтобы та не почувствовала, что он в автобусе уже покурил. – В прошлый раз я его не видел.

- В прошлый раз с нами был директор, - хмыкнул Лукас своим шикарным голосом. – Пошли, оторвемся хоть.

- Да там нет ничего, деревня, - махнул рукой Глен, но Гвен наконец выпрямился, воспользовался тем, что о сигаретах забыли, спрятал их в карман и потянул Сезанна за руку.

- Да пошли, хоть в боулинг сыграем. Или в бильярд.

- Ты любишь бильярд? – удивился Тео, который был фанатом. Они с Диего переглянулись.

- Там такие шесты… - Гвен подмигнул, потом засмеялся, увидев обалдевшие рожи. – Шутка. Пошли, - он метнулся первым. Глен поволокся за ним, но он умудрялся волочиться так, будто по подиуму летел. И успевал следить, чтобы никто не пялился на невольно покачивающиеся, крутейшие во всех смыслах бедра «его Торнтмонского величества».

- Одерни, спину видно, - он дернул его за край белой рубашки сзади, потому что ремень штанов был действительно низко, а край рубашки – высоко.  – И это не шест, это кий.

- Плевать, длинный.

Глен закатил глаза, но его успокоило, что на шее, прямо под волосами, забранными в петлю, у Гвена красовался оставленный засос. И Магда его тоже заметила, но ничего не сказала. Красивая парочка, да и не ведут себя так грубо, как Стрэтхолланцы. Почему не позволить им думать, будто они секретничают? Но лет через пять будут кошмарны, это факт. Гламурная, капризная дура, охочая до «покурить-выпить-раздвинуть конечности», и эффектный садист-трудоголик, охочий до этой капризной дуры. Магда была не в курсе, но это были бы отношения Ромуальда и Флориана, взбреди им в голову вдруг такое отколоть.

- После тебя, - уступил Эйприл дорогу Анжело, не став протискиваться мимо него на улицу из автобуса. Мэлоун хмыкнул, окинув его взглядом и пользуясь тем, что пусть он и был невысоким, но уж точно не ниже Кле.

- Конечно, после меня, - он вышел так, что даже Глен бы обзавидовался, но поздно, «тезки» уже унеслись в сторону огромного серебристо-стеклянного здания.

- Урод… - прошипел Кле. Но Анжело было по барабану.

- Так, мы в бильярд. Да? – Гвен посмотрел на Глена, тот кивнул, потому что было все равно. Он забыл, что в бильярде по-любому придется принимать провокационные позы. Особенно, Гвену. У него это в крови, инстинктивное.

- А мы – в боулинг, - Лукас кивнул в другую сторону. Стоило подняться на второй этаж, и они оказались перед большим темным залом с барной стойкой и автоматами. Направо – бильярд, налево – боулинг. Эйприл позволил уволочь себя злого и успокаивать во время натягивания жуткой обуви, которую он ненавидел, и они с Лукасом, Жульеном и Диего отправились к дорожке. А вот Тео эту глупость терпеть не мог, кий ему казался куда более четким, чем его собственная рука в момент броска, да и удовольствие как-то больше – загонять шары в лузы, чем сшибать кегли. Анжело составил ему пару против Гвена с Гленом.

- Только не говори, что ты еще и в бильярд хорошо играешь, - попросил Сезанн.

- А что? – Гвен удивился.

- Ты куришь, наливаешься тупыми коктейлями, играешь… Не на деньги, случайно?

- Да ты с ума сошел, - Тео перебил начавшего отвечать Деорсу. – А на что тогда? О, я придумал. Сходи, купи несколько бутылок пива, - он кивнул Анжело. – Скинемся, а выигрыш достанется двоим.

- Я много не пью, - Глен покачал головой.

- Зато я – запросто, - фыркнул Гвен, выдрал из руки Анжело деньги, вытащил свои и подставил ладонь Глену.

- Причем нести тебя в автобус потом мне.

- Мне три ведра надо, чтобы напиться до такого состояния. И точно не пива, - успокоил его Деорса, пошевелил пальцами, взял протянутые купюры и унесся.

- Это балетки на нем, или мне показалось? – Мэлоун округлил глаза, проследив за соседом по комнате. Он как-то не следил перед отъездом, во что переоделся Гвен.

- Ага, - тупо осклабился Фон Фарте, проводив скрывшегося за поворотом с зеркалами Граната.

- Балетки на парне?

- У него небольшие ступни, - пояснил Глен для тех, кто не заметил.

- Все равно, - Мэлоун на него таращился.

- Ему идет, - Сезанн пожал плечами и решил все это прекратить, убрал треугольник, повесив его наверх, перед лампами, и разбил пирамиду.

А Гвен завернул в туалет перед баром, со стоном вытащил из кармана сигареты и снова закурил, наклонился к раковине. Курить в туалете было, вообще-то, запрещено, об этом говорила табличка при входе. Но он открыл форточку под потолком, потянувшись, включил воду и, глубоко затягиваясь, принялся выдыхать медленно, тонкой струйкой дыма прямо в бьющую о раковину воду. Сразу стало тепло, хорошо, тело расслабилось, трясучка прошла, нервная дрожь больше не беспокоила. И в зал с бильярдом он вернулся с бутылками пива, конечно, но никто же не знал, что он еще на собственный «капитал» высосал банку «мерзкого коктейля».

Магда негодовала бы, не следи она за теми, кто был младше, и разбежался по всему центру. Кто в кинозал на третьем этаже, кто к автоматам, кто к электрическому быку. Гвен обещал себе тоже туда заглянуть, когда наиграется в бильярд. Но Анжело был трезвее и поклялся себе, что даже будучи натуралом, обскачет Кле во всех смыслах. Он не такой хрупкий и нежный, он миниатюрный и грациозный иногда, но когда нужно, может все.