- Ты уверен, что сможешь? – Одри как-то сомневался, решив быть первым в очереди на воскрешение.

- Не на все сто процентов, - «успокоил» Нэнэ, начиная сомневаться, что у него все получится. Это фантастика на грани сказки, но он решил очень постараться. – Может, я первый? – Гаррет поднял брови, лицо Эштона приобрело ехидное выражение, и Оуэна аж перекосило.

- Ну уж нет. Чтобы потом опять началось «Я первым был, я круче»?

- Как хочешь. Если ты с концами исчезнешь, я буду скучать, - улыбнулся Андерсен очень нежно. – Фицбергер где, кстати?

- Я сказал ему остаться в гостиной или посидеть в библиотеке, заняться фотографиями, - отмахнулся Нэнэ. Они вернулись на берег через пещеру. И обнаружилось, что идея была мерзкой. Спрятать чемоданы Крофта и Брикстоуна оказалось нетрудно, конечно, но откуда взять новые шмотки для «новичков»? Нэнэ решил оправдаться перед учениками задержкой службы перевозок, мол, багаж привезут завтра, а пока они побудут в форме Дримсвуда. Никто ничего не должен заподозрить, а Магду они как-нибудь успокоят. Да и вообще, это – не главная проблема. Главная – как заставить вернуться старые тела и уничтожить новые, не задев факт жизни.

- А если кто-нибудь вылезет из пещеры сейчас? – уточнил Гаррет дотошно. Ему не хотелось, чтобы кто-то помешал ему захватить свое любимое тело.
- Я запер кабинет, в него никто не зайдет, ход перекрыт, - начал психовать Нэнэ, медленно трезвея от волнения. «Сюда бы Рудольфа», - подумал он вдруг машинально. Рудольф своими эффектными штучками с мутацией вселял уверенность в себе и в реальности всего происходящего. Но его в данный момент не было, и приходилось надеяться только на себя.
- А если кто-то подойдет сверху, просто во двор выйдет?
- Все уехали, - процедил Сомори.

- Малышня осталась, - вдруг влез Одри, тоже озабоченный этой проблемой. – Если они увидят?

- Оплатим им сеанс психотерапии! – рявкнул Нэнэ и запустил пятерню в волосы, причесался пальцами. – Давай, становись передо мной, только не близко, метра на два отойди.

- Кажется, дождь собирается… - Гаррет медленно поднял голову, посмотрел налево, в сторону моря, над которым все потемнело. Облака плыли как-то странно – не в одну сторону по направлению ветра, а будто собирались над Дримсвудом. Такого он не видел даже в Стрэтхоллане.

- Вот и давайте поторопимся! А то я вообще передумаю, - Нэнэ прищурился.

- Будет очень больно? – уточнил Одри все же немного трусовато.

- Ты уже умирал, не парься. Хотя, думаю, разлететься живьем и без анестезии на атомы будет немного больнее, чем тихо сдохнуть от передозировки, - улыбнулся Гаррет.

- Не обольщайся, из окошка прыгать тоже не так больно, как раствориться в пространстве, - огрызнулся Одри.

- Если ты не вернешься, я просто не буду этого делать.

- Будешь, куда ты денешься, - улыбнулся Нэнэ уже как-то не так ласково, как раньше. – Отойди подальше.

Насчет Фрэнсиса он зря надеялся. Вернувшись в интернат с директором и «друзьями-зомби», он только немного подождал и бегом вылетел через главный вход, чтобы успеть к началу представления. Но ему хватило ума затаиться не на дереве, а в кустах на обрыве, чтобы его не увидели, и он тоже заметил затянувшие небо тучи. Оуэн выглядел так, будто его привели на казнь, а Фрэнсис понятия не имел, что должно было случиться.

Крофт странно ухмылялся, да так, что ему это просто не подходило. Смазливые блондины так не ухмыляются.

- Вдохни на всякий случай поглубже, - посоветовал Нэнэ, закрыл глаза, вытянул вперед правую руку и раскрыл ладонь, выпрямил пальцы.
«Господи, ну кто-нибудь, подскажите, как это делать…» - взмолился он, понятия не имея, что дальше. Гаррет даже не стал острить, он округлил глаза и замер, не заметив, что приоткрыл рот. Тело Оуэна трясло от страха Одри, который уже попрощался с жизнью и начал думать, что за двумя зайцами погнался.
«У тебя же силы смерти», - напомнил вдруг подозрительно знакомый голос. Нэнэ не слышал его десять лет, но узнал бы из тысячи. Высоковатый, медовый. Ромуальд знал о нем все, если хотел, для него не было преград и расстояний. Он не появлялся, но он готов был поговорить с взывающим всегда. На то Нэнэ и был экстрасенсом.
- Заклинаю твою душу отвергнуть тело, отрекись от дышащей плоти, - тихо прошептал Нэнэ, чтобы ни Гаррет, ни Одри не услышали. В конце концов, могло и не сработать.

- Что ты там бормочешь? – прищурился Крофт. Гаррет уже заметил, что губы «волшебника» шевелятся.

- Заткнись! – прикрикнул на него Одри, и Андерсен послушно замолчал, решив не мешать.

- Кости в землю, кровь в волны, дыхание в ветер, плоть в могилу, - повторял Нэнэ за шепчущим в его голове Ромуальдом. – Отдаешь мертвецу всю живую силу. Жилы, вены достаешь из плена, за гробовой доской оставь свое тело, - он зашипел под конец, мысленно застонал от злости. Что за ерунда, неужели эти дурацкие стишки подействуют?..

- Как ты себя чувствуешь?.. – уточнил Гаррет у приятеля. Одри открыл глаза и посмотрел на него, не обращая внимания на стоявшего перед ним бывшего одноклассника. И зря не обращал, ведь с Нэнэ сползла вся его маска, обнажив настоящее лицо, волосы трепал ветер, и они снова неотвратимо белели, теряя цвет.

Нэнэ подумал о Рудольфе, вспомнил все, что ощущал, когда шарил в его душе волной свежей смерти. Это был жар, огонь, настоящее пламя. И это разжигало не равнодушие, а злость.

- Да сдохнет это чертово тело или нет?! – он рявкнул, топнул по песку ногой, и вытаращил глаза от внезапной реакции. Гаррет шарахнулся, чтобы его не накрыло захлестнувшей берег волной. Пена дошла до ног Оуэна, он обернулся, переступил… И вдруг Одри ощутил не просто дрожь, а будто сотрясение всех внутренних органов.

- Мать твою… - выпалил Гаррет машинально, делая еще шаг назад – к пещере.

- Что за?! – Одри хотел сделать шаг назад, но пена взметнулась вверх по телу, превратившись в столб соленой морской воды. Одри замахал перед собой руками, пытаясь «отодвинуть» стену, а Нэнэ на секунду растерялся, но в груди начал расти воздушный шар, и он вдохнул поглубже. Ноги сами собой оторвались от земли, он снова еле удержал равновесие, разведя руки в стороны и только потом вытянув их вперед, в сторону Одри.

- Кровь в волны, дыхание в ветер, кости в могилу, отдай мертвецу свою силу, - прошептал на всякий случай еще раз, и Гаррет позеленел. Тела в водяном столбе видно не было, зато высовывались сведенные судорогой и выпрямленные в стороны руки.

Фрэнсис чуть не умер от страха, чуть сам не «отдал силу мертвецу», примерзнув к траве, в которой лежал. Он округлил глаза, увидев на небе молнию, сердце заколотилось быстрее, стоило услышать раскат грома.

- Какая гроза, - покачала головой надзирательница в гостиной, выглядывая в окно и задергивая занавески, чтобы младшие ученики, оставшиеся валять дурака, не испугались.

Одри не просто вскрикнул, он завизжал, как девчонка, и взвыл от боли. У загорелого Крофта все краски от лица отхлынули, проявились подглазники от недосыпа и усталости, Гаррет не мог оторвать взгляд от этого водяного столба. Нэнэ начало мутить, но в то же время появилось ощущение вседозволенности, неограниченной власти, и он почувствовал себя в воздухе, как настоящая птица. Воздух держал, больше не казался чужой стихией, он в нем просто завис, не чувствуя, что по лицу от ветра стегают уже не темные, а седые волосы.

Фрэнсис зажал рот ладонью и запищал в нее, когда столб окрасился багровым, а с рук сорвались сначала рукава, а затем и кожа, обнажившая мышцы, обвитые венами и сосудами.

Ветер подул неудачно, и кровью, наполнившей водяной смерч, плеснуло прямо на Нэнэ. Он в шоке дернулся, открыл рот, выдохнул, снова вдохнул. Вкус был мерзкий, соленый, и он не знал, была ли это морская соль или чисто физическая. Гаррет посмотрел на него, на шторм, на странную светлую полосу на горизонте за почерневшим морем, и начал сползать по булыжнику, отодвинутому от входа в пещеру. Визжать Одри перестал, распятое, освежеванное тело поднялось на уровень зависшего в воздухе Нэнэ, и тот просто держал его, уже готовый к обвинениям в убийстве. Он даже прикинул, каково будет в тюрьме.

Когда в водяном смерче закружились ошметки мышц и мяса, Фрэнсиса все же стошнило. Но его стонов даже никто не услышал, Нэнэ пронзило ледяной волной настоящей силы, как будто вся энергия буквально свежей вырезки притянулась к нему. И Гаррета жутко напрягло его довольное лицо, закрытые в экстазе глаза… Смерч вдруг отодвинулся, и на секунду виден стал скелет, но в тот же миг кости осыпались и превратились в пыль, едва коснувшись мокрого песка.

- А теперь ты, - улыбнулся Нэнэ как-то кровожадно и посмотрел на того, кто заставил его десять лет назад плакать от обиды за отказ.

Гаррета подхватило еще резче, он даже опешил от такой перемены. Казалось, у Нэнэ просто в мозгах что-то заклинило, ему доставляло невероятное удовольствие это слышать, видеть и делать.

- Знаешь, кайф требует жертв, - сообщил он, и у «Эштона» перехватило дыхание, на вдохе легкие заполнились водой, он подавился и перестал трепыхаться. За шею схватило что-то невидимое, руки вытянулись в стороны, ноги свинцовой тяжестью потянули вниз. Ветер и давление внутри смерча усилились, и он понял, почему сорвалась сначала одежда, а затем и кожа, как обычный бежевый скафандр. Терпеть не было никаких сил, закричать не позволяла вода, он вообще не понял сначала, что уже все случилось, только вытаращил глаза, увидев перед собой окрашенную алым воду.

По кустам, в которых сидел Фрэнсис, ударили крупные капли дождя, он сначала не поверил, высунулся и протянул ладонь, чтобы проверить, но пошел уже град, и он почти вскочил на ноги. Нэнэ не обращал внимания ни на что совершенно, по его лицу бежали потеки воды, смывающие вторую порцию крови, совершенно серые, тусклые волосы намокли, будто он только что вынырнул из моря. И по коже бил град, хоть он и не чувствовал, он закрыл глаза и дрожал от переполнявших его сил и криков, мечущихся где-то под диафрагмой, в животе. Целых две личности полностью в его власти, это что-то… А главное – на все здесь его воля. Если он не захочет, их больше никогда не будет. Нет, против Одри он ничего не имеет, но Гаррет… Он так много сделал плохого в жизни. Он же заслуживает? Или нет? Все же, стоит подарить ему шанс?..

«Что теперь?!» - немного панически подумал он, Ромуальд, вызванный всем его желанием, резко ответил.

«Позволь им самим думать, вспомнить, какими они были, какими они хотят снова стать… И повторяй за мной».

Нэнэ начал бормотать, как и перед этим – шепотом.

- Кости, мясо, кровь, дыханье возвращаю из-за грани. Смерть тебе вернет назад, что года уже забрали…

«Чего так тихо», - усмехнулся Ромуальд отчего-то хриплым голосом, будто он тоже сильно волновался.

- Кости, мясо, кровь, дыханье возвращаю из-за грани. Смерть тебе вернет назад, что года уже забрали! – выкрикнул Нэнэ громче. – Доволен?

«Теперь лучше» - согласился Ромуальд.

- Тогда ладно. Кости, мясо… - Нэнэ повторил так же громко и в третий раз, уверенный в том, что нужно два – для обоих «зомби». И он был прав, только не учел, что высказанное шепотом «заклинание» тоже сработало.

Он случайно трижды убил. И трижды собрал кого-то. Только нужны были всего два тела, а теперь смерти хотелось получить по закону еще одно.

- О, господи… - Фрэнсис чуть не умер, сжавшись в комок, зажав рот уже обеими руками и не отводя взгляда. Смерч передвинулся к «мистеру Сомори», и тот сначала не понял, отодвинулся на полметра назад, почти встал на край обрыва, но не успел – его втянуло ветром в стену воронки.

- Какого дьявола?!! – взвизгнул его голос из глубины, Нэнэ начал отчаянно брыкаться и трепыхаться. Он, в отличие от Гаррета и Одри, сопротивлялся долго, из водяной стены то и дело высовывались его руки и ноги, слышался крик, ругательства и все его мнение о происходящем.

- Отпусти меня!! – заорал он, обращаясь к кому-то неизвестному.

«Знаешь, кайф требует жертв», - сообщил ему Ромуальд, и тут же послышался треск, хлюпанье, жуткий вой, Фрэнсис даже обрадовался, что желудок к этому моменту был пуст, и стошнить во второй раз его не могло. В водном потоке мелькнули белые волосы, а потом смерч побагровел, почти почернел от крови, на песок осыпались розовые, будто обглоданные кости. Они тут же потемнели и обратились в гору пыли, которую аномальный ветер не задевал, как и те две, что остались от Оуэна и Эштона.

Фрэнсис всхлипнул даже, едва начав приходить в себя и осознавать, что все было по-настоящему. Час назад он фотографировался и целовался с директором, а теперь его перемололо, как на мясорубке, из-за какой-то чертовщины. На фоне этого тот факт, что Нэнэ вызвал грозу, шторм, да еще и умел летать, казался ерундой. Но что случилось с Эштоном и Оуэном?! За что он это сделал с ними?..

Шторм начал утихать, волны уже не вздымались выше горизонта, который видел Фрэнсис, а небо постепенно светлело. Да и дождь с градом закончился. Прах на берегу зашевелился, от него пошел дым, как от только что затушенного костра. Три пепелища горели сами по себе прямо на мокром песке. Дым начал закручиваться, и Фрэнсиса опять приморозило к месту, отняв столь необходимый дар речи. Ему хотелось завизжать, увидев голые кости, которые начали собираться из пепла. Но когда они начали обрастать мясом и оплетаться сосудами, стало совсем плохо, Турмалин позеленел и закатил глаза.

Было совсем не больно, но все тело, которое еще не сформировалось до конца, жутко чесалось и вибрировало изнутри. Но это был скорее радостный момент осознания, что все новое, такое живое, очень живое и свежее, что все это настоящее и принадлежит им.

Одри, перенесший чуть ли не предательство бывшего одноклассника, вытянул вперед руки, посмотрел на них и опешил. Обломанные ногти каменной твердости, ободранный золотой лак, серая кожа, рукава пушистого красного пуловера. Все так, как он помнил, когда приехал в Стрэтхоллан. Последние дни ему запомнились не очень, только моменты с Франсуа и Гарретом, но начало он помнил прекрасно. И стоило тронуть волосы, повисшие паклями, как он понял, что в представлении перестарался. Тускло-желтые, соломенного цвета пряди остались теми, какими он их помнил. Даже синяки в сгибах локтей стали теми же, что раньше.

«Долбежка тоже будет?..» - с юмором подумал он и вдруг понял, что если это случилось с ним, то Гаррет…

- Господи, какого… - рядом раздались маты, Андерсен был в гневе, и Одри повернулся посмотреть на него.

- Пф-ф-ф! – он зажал рот ладонью, захохотал в нее, тараща свои яркие глаза.

Гаррет был в шоке. Он косил глаза вбок, держа прядь волос обычной, средней длины, едва ли до середины шеи, без косой челки. Да и цвет был его – темно-русый.

- О, боже… О, боже!! – он застонал и посмотрел на себя. Тот же костюм, что был на нем на первом концерте. Это был самый запоминающийся момент в его жизни, он никогда бы его не забыл, а потому вспомнил, уже решив, что Нэнэ их предал. Он сошел с ума, чертов гот, а теперь… А где он теперь?

- Ты так молодо выглядишь! – продолжал выть Одри. Он и впрямь выглядел чуть старше, но всему виной пристрастия его тела в те великие времена.

- Очень смешно, - буркнул Гаррет, разглядывая пафосные джинсы, болтающиеся на бедрах подтяжки, три майки, чувствуя даже липкость блеска для тела, которым его тогда мазал Сэнди. И глаза, должно быть, тоже были подведены. О, ужас! Какой кошмар…

- А где Нэнэ? – не понял Одри, и Андерсен опомнился. Он тоже хотел задать этот вопрос, но отвлекся.

- Кстати, да, где этот ублюдок?.. – злобно прищурился он. – Я хочу у него кое-что спросить.

Дымовая завеса на третьих останках начала пропадать, растворяться в воздухе, и Одри даже метнулся к «подонку» первым, чтобы схватить его и дать по роже, пока не опомнился. Фрэнсис хотел окликнуть директора, чтобы тот объяснил, что произошло, и почему появились эти двое. Или это и были Эштон и Оуэн?.. Они вели себя, как всегда, но это были не они.

Гаррет дергаться не стал, сквозь туман проступали черты, явно не похожие на внешность Нэнэ. И Одри бледнел, остановившись, как вкопанный, глядя на ноги в черных брюках, на тонкую талию, на строгий черный жилет, белую рубашку с пузырящимися старомодными рукавами. Когда туман исчез окончательно, Боргесу захотелось потерять сознание или схватиться за голову с криком «Мать твою, не может быть!!»

Это был тот ублюдок, что сцарапал кольцо с его пальца на спиритическом сеансе десять лет назад. Это был тот самый моральный урод, который пугал их сгоревшей мордой то в зеркале, а то и при личной встрече. Это он следил за ними всегда, двадцать четыре часа в сутки, это он вселился в тело Франсуа, чтобы получить возможность заняться «этим» после долгих лет смерти. Одри этого блондина никогда бы не забыл. И он сразу понял, в отличие от вечно умного Гаррета и ничего не осознающего Фрэнсиса, что произошло. Ромуальд Бликери, «фамильное» привидение Стрэтхоллана, держался за связь с экстрасенсом изо всех сил. Он был мысленно всегда готов к тому, что Нэнэ, глупый самодовольный гордец, попросит его помощи. В конце концов, это благодаря Ромуальду его силы стали проявляться, благодаря привидениям Стрэтхоллана Нэнэ стал тем, чем стал. Но воспоминания о Ромуальде всегда возвращали его в состояние семнадцатилетнего трансвестита, обожавшего чулки и кружевное белье. И он терял восемьдесят процентов логики, просто не улавливал подтекста. А Ромео не растерялся и схватился за две лишние фразы – отказа и призыва. И вот…

- Это же ты тогда был там, в зеркале! – вытаращил глаза Гаррет. – Точно ты! В смысле… - до него вдруг дошло, и дикий оскал пропал. – Что ты здесь делаешь?

- То же, что и вы, - Ромуальд себя чувствовал слегка не в своей тарелке, всем телом ощущая какую-то странную свежесть. Его воспоминания слежались, пахли затхлостью и тленом – легким ароматом ванили. И свое тело он помнил, но слишком давно не чувствовал. А сейчас все было прекрасно, каждый миллиметр открытой ветру коже чувствовал холод, ветер развевал волосы, на которые Одри завистливо засмотрелся.

- Что-то ты как-то неуловимо старше выглядишь…  - прищурился Гаррет, заметив эту странность. В последний раз, когда он сам видел Ромуальда в Стрэтхоллане, привидение смотрелось лет на восемнадцать, если не семнадцать. А сейчас ему нельзя было дать меньше двадцати. А может, даже двадцати двух.

- Да, так вышло, - чуть надменно ответили ему. Ромуальд осматривался.

- Где Нэнэ? – мрачно нахмурился Боргес.

- Должен быть где-то рядом. Видящие призраков так просто не исчезают, они остаются где-то в местах, в которых часто бывали. Он директор, я так понимаю? – Ромуальд так внезапно перестал осматриваться и уставился на Гаррета, что тот даже вздрогнул. Было в бывшем привидении что-то, что заставляло нервничать.

- Директор, - он кивнул.

- Отлично, - Ромуальд улыбнулся скупо, не показывая зубы. – Теперь я буду директором.

Одри потерял дар речи.

- Ты… Да ты… Да как… Где Нэнэ?!

- Я же сказал, что где-то рядом, - Ромуальд пожал плечами. – Если было две жизни, которые принадлежали тем парням, то вы обменяли их на свою смерть. Так почему мне не обменять свою смерть на его жизнь? – он поднял брови.

- Ты!! Труп!! – Одри не угрожал, он его просто образно окликнул, сделал было шаг, чтобы схватить «убийцу готят» и дать ему по красивой физиономии, но физиономия вдруг так изменилась, что он шарахнулся.

- Мать твою! – Гаррет тоже отпрыгнул, перекрестив руки и чуть не закрывшись ими, вытаращив глаза. Еще буквально месяц с лишним назад он сам был привидением, но теперь испугался какого-то парня из прошлого века, будто сам так никогда не умел. Но это было правдой, ни Одри, ни он сам никогда не могли менять материю. Они просто не пытались, не было таких «сил».

Перекошенное лицо с двумя дырками вместо носа, перетянутыми в стороны губами и лишенными бровей и ресниц глазами изобразило улыбку.

- Идиот! – Одри рявкнул, топнул ногой. – Эти шуточки! Я их еще помню, зараза!

- Помнишь? – Гаррет на него уставился.

- Тебя там не было, когда он нас пугал, кретин!

Одри бушевал, а Ромуальд запрокинул голову и засмеялся заливисто, высоким, поставленным голосом. Это было не истеричное «хихихи», не беззвучный зловещий смех, не звонкий колокольчик, а тот самый лошадиный хохот с заиканием.

- Господи… Я чувствую себя таким… Живым, - Ромуальд улыбнулся снова, но уже как наркоман, вдыхая воздух и наслаждаясь запахом листьев, только что прошедшего дождя, моря.

- Ты лучше подумай, что ты будешь делать с Нэнэ! – посоветовал Одри. – Тебя просто УБЬЮТ! Ты знаешь, что он директор интерната? Вот этого?! – рука в красном рукаве вытянулась, палец обвиняющее ткнул в сторону здания.

- Да, знаю, - спокойно ответили ему. – И я знаю, что ты знаешь, что мисс Шарлотта Бишоп, которая была вашей директрисой десять лет назад, была и моей директрисой тоже,  - Ромуальд осклабился. - Несмотря на то, что внешне она не такая.

«А еще она – твоя мать», - мрачно подумал Одри. Нэнэ ему об этом говорил, но Ромуальду так и не решился сказать. Но в целом получалось так, что Ромуальд был в шоколаде, ведь он считал, что держал директрису интерната только знанием о ее «суперживучести». А на самом деле, он мог держать ее в ежовых рукавицах еще и кровным родством. Точнее, родством с ее настоящим телом.

Одри посмотрел на Гаррета, вздохнул, подавил желание хлопнуть себя по лбу. Отлично. Два сыночка одной и той же психопатки. Они вообще знают, что теоретически, они двоюродные братья?..

Правда старшенький родился как-то почти на сто лет раньше.

- Что он собирался сказать всем? – Ромуальд решил брать быка за рога сразу. – Ведь вы же умерли давно.

- А что ты собираешься сказать? – прищурился Одри, снова делая шаг к нему. Ростом он был, правда, слегка пониже, что смущало. Все же, «юноши» и «парни» прошлого века были немного крупнее, несмотря на всю тонкость и грацию, которой Ромуальд гордился.

Гаррет улыбался, как настоящий пофигист, переводил взгляд с одного на другого и был совершенно расслаблен. Это теперь не его проблемы, а Ромуальда, ведь это он убил Нэнэ. А если он не солгал, и Сомори действительно где-то близко в образе привидения, все в порядке. Ну, относительном. И лично Гаррету Ромео не сделал ничего плохого, а Одри пусть бесится и дальше.

- А я умер в тридцать девятом, сомневаюсь, что еще жив хоть кто-то, кто даже родился в том году, - выразительно продекламировала страшная обгоревшая рожа, шевеля перетянутыми губами. – Так что мне-то не придется придумывать себе легенду. Они понятия не имеют обо мне. А вот вы?

- Его тоже никто не знает, - Гаррет хмыкнул, показал на Одри большим пальцем. – Кроме Магды и мисс Бишоп, естественно. Они его помнят прекрасно, с этим будет проблема. А остальные сюда никогда не заглянут.

- А ты? – Ромуальд изобразил что-то, что в оригинале должно было быть поднятием бровей, которых не было.

- А меня знают не только они, но еще может узнать кто-то из учеников. Десять лет назад самым старшим было уже восемь или семь, да и вообще, они могли за всю жизнь меня увидеть кучу раз.

- Но ты выглядел не так, когда я видел тебя в последний раз, - Ромуальд прищурился, вспоминая тот момент перед зеркалом.

- Все равно узнают, - Одри вздохнул, хлопнул ладонью по бедру и посмотрел на Гаррета оценивающе. – Глаза, рот, сама форма лица. Тебя сложно не узнать, если что. Но от того пафоса, в которым ты сдох, отличаешься, конечно, - он осклабился подло под конец.

- Спасибо, - процедил Гаррет.

- Нет, серьезно, тебе так больше идет. Это так НАТУРАЛЬНО, - Одри продолжал издеваться.

- Закрой рот, - попросил Ромуальд. – Дай мне подумать. И что Нэнэ собирался врать?

- Без понятия, - Гаррет пожал плечами.

Ромео хмыкнул победно.

- Так или иначе, теперь директор этого места – я, хотите вы этого или нет.

- У тебя есть образование?.. – Одри давил на факты.

- У меня есть мисс Бишоп. Она меня никогда не сдаст, - Ромео вдруг сам понял, что говорит о директрисе с уверенностью в ее поддержке. Как о матери. Это было странно, но так само получалось. – Тем более, она ни перед кем не отчитывается за то, кто заведует ее интернатом. Она может купить хоть какой диплом.

- Мошенник, - выдал Боргес на автомате.

- Я скажу, что ты – твой сын, - Ромео уставился на Гаррета. У того отвисла челюсть.

- Чего?!

- Именно. Я помню, ты приехал из Манчестера, все об этом говорили. А там было полно всяких девчонок, правда? Кто знает, вдруг кто-то из них и правда родил от тебя сына? Если тебе в тот момент было четырнадцать…

- Ты действительно думаешь, что я с кем-то спал в четырнадцать? – Гаррет его перебил.

- Это не мне надо. Это они будут думать и считать, а ты не обязан что-то доказывать, - отрезал Ромуальд.

- У него уже есть дочь, - гнусно захихикал Одри, Гаррет одарил его взглядом каннибала.

- Заткнись.

- Сколько ей? – Ромуальд вдруг задумался.

- Тринадцать, кажется, - Гаррет вздохнул.

- Ну вот. Если тебе было четырнадцать, когда ты сделал сына своей однокласснице в Манчестере, то сейчас этому сыну точно семнадцать, почти восемнадцать.

- И я – это он, - Гаррет запутался.

- Теоретически. Вообще-то, ты – это ты, но официально ты – это он. Ты – сын Гаррета Андерсена.

- Я больше не вынесу называться чужим именем! – Андерсен застонал.

- Тебя будут звать Гарри, - вдруг адекватно отреагировал на слова ненавистного Ромуальда Одри. – Гарри и Гаррет обычно считаются разными именами, никто же не знает, что тебя так звали уменьшительно.

- А фамилия?

- Придумаем что-нибудь, - Боргес пожал плечами. – А что со мной? Мне придется тоже сменить фамилию, не может быть двух одинаковых людей с одинаковыми данными. Если кто-то каким-то образом узнает обо мне,  будет конец.

- Придумаете себе другие имена, - решил Ромуальд.

- Но нас не существует, - застонал Одри. – Ты не можешь записать в список учеников несуществующих людей!

- Закрой рот! – Ромуальд тоже психанул, ему надоело, что Гаррет с некоторой брезгливостью таращится на него, и он провел по лицу руками. Обгоревшая маска будто слезла и растворилась в воздухе, осталось нормальное, красивое лицо. – Значит, так. Мне нужно поговорить с вашей Магдой, а потом с мисс Бишоп.

- Ее хватит удар, - заметил Боргес.

- Кого именно? – так же ехидно подыграл ему Гаррет.

- Обеих, - осклабился Одри.

- Но Магда его не знает, - Андерсен оценивающе окинул Ромуальда взглядом.

- Ты можешь сказать, что тебя назначила сама мисс Бишоп, - предложил Одри Ромуальду вполне трезво. – Магда – тряпка, она ни за что не станет ей названивать. Для нее слово мисс Бишоп – закон, она тебе и слова поперек не скажет. А потом ты сам позвонишь ей, она приедет, вы все обсудите.

- Ее не хватит удар, - Ромуальд вздохнул. – Она не из тех, кто боится привидений. И она поймет. А вот что делать с вашей Магдой?..

- Есть два варианта, - пожал плечами Гаррет.

- Какие? – хором прозвучал закономерный вопрос.

- Убить ее или все рассказать.

- Все? – Ромуальд поднял брови.

- Включая твой возраст, - кивнул Гаррет.

- Она спятит, - Одри вздохнул и закрыл глаза ладонью.

- Ну тогда у нас остается второй вариант, - Андерсен улыбнулся, но на него так посмотрели, что улыбка сама сползла. – Да ладно. Я думаю, она все поймет. Я помню, как снял фотографию с камина в гостиной, когда только приехал туда из Манчестера. Ты был на той фотографии, - он посмотрел на Ромуальда, невольно опять содрогнулся. Жутко было говорить с парнем другой эпохи, хоть он сам тоже был привидением целых десять лет. – И Магда наверняка запомнила эту фотографию, она всегда там стояла, и тебя нереально не заметить.

- Вот поэтому я и боюсь, что она свихнется, - Ромуальд скрестил руки на груди.

- Так почему ты выглядишь старше? – перевел тему Одри.

- Я вспомнил тот момент, когда сдал все в университете, - ничуть не хвастливо объяснил Ромуальд. – Я был в этом. И мне было двадцать два.

- Ты же умер в тридцать девятом! – Одри вытаращился на него дикими глазами. – Тебе было семнадцать!

- А я видел вторую фотографию, на которой ты такой же, но там пятьдесят первый год, - напомнил Гаррет. Ромуальд молча и жутковато улыбался, Одри это заметил и застонал.

- Ты уже дважды жил?!

- Можно и так сказать, - Бликери отмахнулся. – Мне нужно переодеться.

- У Нэнэ полно шмоток. Они тебе подойдут? – Гаррет отреагировал сразу, он тоже в такие моменты был реалистом и предпочитал решать проблемы по мере их поступления.

- Только если брюки коротки будут, - Ромуальд пожал плечами.

- У него высокая обувь, - успокоил Гаррет, развернулся и первым направился к не слишком крутой части склона.

Одри вздохнул, закрыл на пару секунд глаза, потом посмотрел на правое запястье и понял, что вспомнил совершенно все из своего внешнего вида в тот день. Даже резинку для волос, оставленную на запястье, которой он и решил завязать приличную петлю, чтобы засаленные пряди не лезли в лицо.

- А где твой бойфренд? – он покосился на Ромуальда, в очередной раз завидуя его волосам.

- Мой кто?.. – Бликери сдвинул брови.

- Парень. Тот, рыжий, на модель похожий?

- Хэйдан, - Ромуальд невольно улыбнулся, даже произнеся имя, так что Одри опешил. Надо же, так любить друг друга даже после почти сотни лет. Но улыбку Ромуальд тут же содрал с лица и сделал его умным. – Он будет здесь. Обязательно, только чуть позже.

- Не смей даже думать о том, чтобы убить кого-то! – Боргес даже испугался и разозлился.

- Я не собираюсь никого убивать, - Ромуальд жутковато улыбнулся, не глядя на него, но потом медленно перевел взгляд и прищурился. – Я просто хочу, чтобы каждый был с тем, с кем он хочет быть больше всего на свете.

- В каком смысле? – Одри не понял.

- Я знаю, Нэнэ кого-то любил.

- Не говори о нем в прошедшем времени! – Боргес опять начал психовать.

- Ладно. Он кого-то любит, я чувствую. Вот и проверим, взаимно ли это чувство. И если это так, то никто не исчезнет навечно, не переживай. После смерти никто не исчезает, если сам того не хочет.

- Я знаю, - буркнул Одри. – Я тоже был привидением, если ты помнишь.

- Поневоле. Возле Нэнэ никто не исчезнет бесследно, даже он сам зависит от своей силы, - проникновенным голосом одержимого фанатика протянул Ромуальд, просто пугая, но Одри поверил в его сумасшедшинку. – Тогда почему бы им не побыть вдвоем с тем, кого он любит, пока они не научатся пользоваться силой, как надо? – он усмехнулся.

- Кого ты имеешь в виду? – Боргес нахмурился.

- Не знаю. Заодно и посмотрим, кто сильнее всех забеспокоится о его исчезновении.

* * *

- Мисс Бишоп… О, господи… Боже праведный… Она сказала, что не сможет приехать, Стрэтхоллан без контроля оставить нельзя, - Магда сидела в кресле директора, откинувшись, закрыв глаза и помахивая на себе рукой.

- Может, все-таки, воды?.. – уточнил Одри, протянув ей стакан с незаметно растворенным в воде успокоительным.

- Спасибо, - несчастная, шокированная до глубины души воспитательница взяла стакан и сходу его опустошила. – Прошу прощения, мистер Тэкери, - она посмотрела на Ромуальда слабо, уныло. Он подумал, что нужно привыкать к новой, фиктивной фамилии. Хоть его никто и не помнит, мисс Бишоп проще будет обтяпать частные отношения двух интернатов, если их имена не будут совпадать волшебным образом с именами «давно умерших» людей. Особенным провалом будет, если кто-то в Толлум-Тауне узнает о том, что новый директор Дримсвуда – тезка сына давно погибшей директрисы.

Магда продолжила, отвлекая его от мыслей.

- Я и не думала усомниться в правдивости ваших слов… А кем вы приходитесь Нэнэ?

Одри уставился на Ромуальда в упор, умоляя его прочесть каким-то образом мысли и не ляпнуть какую-нибудь ерунду. Магда не идиотка, и пусть она задала этот вопрос не из ехидства или недоверия, пусть задала его без подтекста, она могла заподозрить что-то. У Нэнэ никогда не было брата.

- Сводный кузен, - Ромуальд даже бровью не повел, он так и стоял перед камином, у стены напротив стола, за которым усадили слабонервную Магду. На полке перед камином ничего не стояло, Нэнэ не любил безделушки. От краев полки в потолок устремлялись декоративные башенки. Между ними висело большое зеркало, в которое Нэнэ, вставая из-за своего рабочего стола, всегда смотрел. И вот сейчас ни Гаррет, ни Одри не могли понять, в чем дело, почему восставший из мертвых блондин будто приклеился к краю каминной полки. Он не отходил и не отодвигался.

- Да, точно, у мисс Батори же есть сестра… А что значит «сводный»? – Магда потихоньку приходила в себя. Так бывает – шокирующая новость лишь поражает сознание на несколько секунд или минут, но потом человек сам удивляется, как спокойно он себя ведет. Человеческий разум непостижим.

- Меня усыновили, - коротко ответил Ромуальд. – Нэнэ не хотел вам говорить, мисс Мэдли, но он сам принял решение закончить свою работу здесь. Это слишком сложно, и у него были личные причины на это. Поступок вполне обдуманный, и я его понимаю, сложно отвечать за целый интернат. Он не мог задерживаться, сегодня у него поезд, поэтому он попросил меня сразу заменить его. Я обговорю некоторые детали с мисс Бишоп позже. Вы сказали, что она будет на премьере этой… постановки?

- Да, она обязательно там будет. И после она задержится здесь, я думаю. Я не знала, что кузен Нэнэ тоже педагог… - Магда продолжала удивляться, но скорее смущенно, чем с подозрением. – Господи, в голове не укладывается, - она посмотрела на Одри и Гаррета с некоторым ужасом. – Неужели, это правда?

- Мой брат всегда был немного странным, - Ромуальд улыбнулся, постаравшись сделать это обаятельно, а не холодно, как оскал. И Магда растаяла. Сложно было не растаять, ведь «кузен» Нэнэ оказался даже симпатичнее его самого. Его лицо не было пластиковым, лишенным некоторой подвижности. А уж эта родинка и чуть надутые губы, прищур... Магде казалось, что она его когда-то видела, но кто знает, может, это было очень давно, на улице. Память отказывала. – Я знаю, это кажется безумием, но я привык. У нас вся семья уже не удивляется его странностям.

- Это волшебство, - Магда все же выдавила улыбку, переставая бояться и дрожать мысленно при виде воскресших учеников, которых сама видела в гробах десять лет назад.

- Возможно. Вы здравомыслящий человек, в это сложно поверить… Просто примите это, как выражение сверхъестественного. Разве вы не рады? Нэнэ говорил мне, что вы знали их, - он посмотрел на Одри и Гаррета.

Магда кивнула.

- Невероятно… - протянула она шепотом, потом встала и неожиданно крепко обняла Гаррета, так что тот слегка обомлел. Глаза у него округлились, насколько могли это сделать со своим разрезом, краска сначала ушла от лица, но потом кровь бросилась к щекам, и он застыл, не зная, куда деть руки.

- Не может быть, вы живы. Оба. Господи, как же я испугалась… Это просто чудо, господь все видит, вы были так молоды! – она в очередной раз заплакала, Ромуальд посмотрел на Одри, тот растерянно отвел взгляд. Да уж, вряд ли это заслуга высших сил, это скорее «сводный кузен» Ромуальда постарался.

- Да ладно, все хорошо, - выдавил Гаррет хриплым от относительно долгого молчания голосом. Легенду за них придумал Ромуальд, и воскресшим оставалось только удивляться, как быстро он ее придумал. И она не выглядела такой уж ужасной и полной крови и призраков. И он не сказал, что сам он тоже только что восстал из мертвых, а мисс Бишоп – мисс Бишоп, конечно, но из прошлого и в чужом теле. – Не плачь, Магда, - как всегда панибратски обратился Гаррет, улыбнулся и погладил любимую воспитательницу по спине ладонью. Вздрагивания потеряли скорость и силу, всхлипывания стали чуть тише, но уютнее. Гаррет  мысленно вздохнул. А как он ненавидел эту «любимую» воспитательницу, когда она сдала его с порезами на руках директрисе. Но теперь он понимал, хотя бы, что она не хотела сделать ему ничего плохого, а он был идиотом.

- Но что делать? Вы же не можете здесь учиться, - Магда отодвинулась, вытирая щеки рукой. Взгляд был таким молодым, озабоченным, серьезным, что Гаррет в очередной раз опешил.

- Ты никому не расскажешь? – удивился он.

- Нет, - поразилась она. – Зачем? Господи, я так надеялась, что все это – просто сон, что вы живы… И вот, вы живы, просто чудо. Но как вы можете быть здесь, ведь у вас даже… документов нет?

- Мисс Бишоп поймет, - Ромуальд прервал этот поток и спас Гаррета от ступора. – Я знаю, но… - Магда понимала, конечно, что Шарлотта – человек не из слабонервных, что она способна понять и принять все, что угодно. Но что они собрались делать?

- Я думаю, нам просто нужно предоставить думать ей, она примет верное решение и без наших подсказок. Оно не будет отрицательным, вы же знаете.

- Конечно, - Магда даже нервно улыбнулась, снова вытерла щеку от прокатившейся последней слезы. – Она не сможет оставить их на произвол судьбы.

«Как пафосно», - подумал Ромуальд, но он потихоньку начал расслабляться, до этого напряженный, как приговоренный к смертной казни.

- А пока не ожидается никаких проверок. Я думаю, мы сможем закончить все, что мой брат начал здесь. Я хочу поговорить с вами наедине, чтобы вы ввели меня в курс дел… А уже после того, как с вашей… Постановкой будет покончено, мисс Бишоп разберется с назначением меня на должность директора официально. Ну, и с документами тоже, - он посмотрел на Одри и Гаррета. Те тоже постепенно приходили в себя от истерического напряжения. Магда не умерла от ужаса и шока, а значит, все было в порядке.

- Хорошо. Я с вами, я никому не расскажу, - заверила она с отчаянием Джульетты. – Но вы можете обращаться ко мне с любыми вопросами. Так, значит… Оуэна и Эштона Нэнэ уже перевел заранее, да? – она даже улыбнулась, Одри побледнел. Черт побери, все равно приходилось ей врать.

- Да, - кивнул Ромуальд.

- Но… - Магда немного замешкалась, не зная, как сказать, посмотрела на живых мертвецов и неуверенно выдала. – Если вы здесь… Как бы это сказать, нелегально… Что же вы будете делать?

- В смысле? – Гаррет затупил.

- Одежда, вообще вещи, - пояснила она уже более ровным голосом.

- Я собирался заняться этим завтра. Нэнэ решил, что будет лучше для учеников, ничего не знать, сами понимаете. Он предлагал сказать им, что перевод был срочным, или багаж просто потерялся при перевозке. А пока они могут надеть форму. У вас же есть форма? – это прозвучало с таким мрачным давлением, что Магда почувствовала иррациональный страх.

- Конечно, Нэнэ сам решил, что она не будет темной полностью, - она улыбнулась, Ромуальд перестал смотреть в упор, и Магде стало легче.

- Значит, эта проблема решена.

- Вы так похоже одеваетесь с Нэнэ, - она улыбнулась и попыталась разрядить обстановку, но на Ромуальда это подействовало убийственно. Его сущность параноика и консервативного педанта взбунтовалась, испугавшись, что женщина что-то заподозрила. Но он тут же успокоился и понял, что это просто попытка поговорить на неофициальную тему.

- Да, мы были очень близки. Практически одевались одинаково. Он, знаете, заражает своим… Стилем, - он даже усмехнулся, но так, что стало жутко даже Гаррету. Одри молча и сурово за ним наблюдал. Нет, простить ему той выходки на чердаке Стрэтхоллана он не сможет никогда.

- Да, я заметила, - Магда снова улыбнулась.
- Вы можете идти в спальню. Займете места тех парней, - Ромуальд с нажимом посмотрел на обоих виновников его мучений. Но сам он тоже был виновником случившегося, так что предпочел относиться ко всему проще.

- Они же не знают интернат, я покажу, - Магда подобралась, улыбнулась и пошла к двери первой. – Форму сейчас подберем. Господи, до сих пор не верится, просто магия какая-то!..

Голоса удалялись и после того, как дверь за троицей закрылась, Ромуальд смотрел в лакированный квадрат панели на этой двери и ждал, когда все стихнет.

В кабинете внезапно будто включился звук, заглушаемый до этого самим Бликери.

- Чертов ублюдок! – заорали из зеркала, Ромуальд закатил глаза, ухмыльнулся и повернулся. До этого он всего лишь закрывал мечущегося за стеклянной поверхностью директора Дримсвуда. Так близко – практически через слой стекла, и так далеко – в другой реальности, в ином мире. Он ударил кулаком по зеркалу, но ничего не случилось.

- Выпусти меня отсюда! – рявкнул он в очередной раз. – И какого черта со мной случилось?!

- Ты о своей внешности или о том, что было на берегу? – уточнил Ромуальд, наклонив голову к плечу и прищурившись. Руки он широко расставил, так что упирался в края каминной полки ладонями, повернув их пальцами вниз, так что руки вывернулись, показывая локтевые впадины с голубыми, заметными венами. Он по привычке закатал рукава, но рубашка была не белой, а черной. И принадлежала Нэнэ.

Самого же Сомори жутко бесила эта поза тигра, лениво наблюдающего за жертвой, но готового к прыжку. Ромуальд чуть наклонился к зеркалу, продолжая смотреть на отражение мертвого «кузена» в нем. Одна его нога стояла перед другой, черный цвет узких брюк создавал ощущение нереальной длины и стройности этих ног. Зато волосы цвета сливочного масла придавали живости и свежести этой темной гамме в одежде.

- Что с лицом?! – Нэнэ взбесился.

- Смерть снимает все маски, знаешь ли, - Ромуальд улыбнулся. – Не считая тех, что были перед самой смертью, - он вдруг помрачнел, и Нэнэ опять затошнило, когда породистое лицо перекосило и будто перекрутило, щедро натянув на череп. Нос пропал, остались две дырки, брови исчезли, о ресницах и речи не шло, только черные радужки в разрезах глаз.

- Вот и покажись так Хэйдану! – Нэнэ никогда не забыл бы ни имен, ни фамилий тех, с кем он провел юность в Стрэтхоллане.

- Я тут, - вдруг сообщили сбоку, в том мире зазеркалья, в котором он оказался заперт. Нэнэ завизжал, как тринадцатилетняя девчонка, и шарахнулся в сторону, пропал из поля зрения Ромуальда. Зеркало – всего лишь окно в мир мертвых, через него не видно все просторы, прерии, океаны и бескрайнее небо потустороннего мира.

- Какого хрена?! – Нэнэ уставился на вполне живого на первый взгляд, яркого, совсем не бледного и не похожего на труп Грэхэма.

- А где еще мне быть? – уточнили у него ехидно. – И ДОЛГО мне еще здесь быть? – он посмотрел влево, в зеркало. Он давно уже перестал пугаться этих шуток с лицом, так что Ромуальд не стал в панике менять его на нормальное.

- Я работаю над этим, - сообщил он, улыбнувшись. Вывернутая верхняя губа, натянутая в сторону правой скулы, обнажила десну и зубы.

- Я не могу без тебя, - сообщил Хэйдан, но не пафосно, не трагично, а как-то даже пошло, извращенно.

- Я в курсе, - хмыкнули в ответ.

- Вы не забыли про меня?!! Какого черта ты сделал, ты же помогал мне их оживить!

- Я не просил тебя повторять оба заклинания трижды, - парировал Ромуальд. – Со смертью не шутят, бестолочь. Если ты трижды отдал жизнь, ты должен действительно отдать ее. Не только две их жизни, но и одну свою, раз сглупил.

- Но почему ты не предупредил меня?!

- Я же не святой, - обнажилась и нижняя десна тоже, Нэнэ потянуло наклониться над лысым кустом возле кривых деревьев у него за спиной. Фиолетово-серый туман разливался в воздухе этого места, не позволяя увидеть, что дальше – мертвая пустыня или лес? Или город призраков?

- И что мне теперь делать?!

- Без понятия, - сообщили ему нежно и хором.

- Для начала подумай над тем, ценишь ли ты жизнь, - Ромуальд потер лицо ладонями, и оно стало нормальным, стало удобнее шевелить бровями, благо теперь они были.

- Ценю! – Нэнэ возмутился.

- Тебе стало скучно жить, по-моему. Ты уже с жиру бесился, получил силу, тратишь ее на ерунду.

- Она бесконечная!

- А ты превращаешься в ничтожество, - прошипел Ромуальд, наклонившись к зеркалу так, что чуть не коснулся кончиком носа холодной поверхности. Он сверкнул глазами, и Нэнэ даже отступил. Хэйдан стоял, прислонившись к «стене» с зеркалом плечом, скрестив руки на груди. – Ты почувствовал себя Богом? Ты считаешь себя всесильным? Ты – не смерть, ты просто ее раб, ты такой же смертный, как и все. Вот и вспомни, что значит быть нормальным человеком, без этих штучек. Подумай над этим, - он улыбнулся. – Отдохни, к тому же. Директором быть сложно, разве нет?

- Кто тебе дал право решать за меня?!

- А кто тебе дал право решать за других? Ты с такой ненавистью причинял боль этому… Черт, все время забываю, как его зовут…

- Гаррет, - напомнил Хэйдан.

- Да, ему. Так почему ты не готов принять такую же боль? Что ты о себе возомнил?

- Ты тоже не Бог, не тебе решать! – Нэнэ прищурился так же, злость сквозила из каждого слова.

Хэйдан поднял бровь и надменно засмеялся, Нэнэ на него запуганно и нервно уставился.

- Что смешного?!

- Он у нас тот еще тиран, - рыжий хмыкнул. – Ты просто не видел его тогда. Капитан Нептунов, - Грэхэм двинул бровью и посмотрел на Ромуальда, тот неожиданно смутился.

- Это было давно.

- И осталось в тебе навсегда, - парировал Хэйдан.

- Не спорю, - Ромуальд улыбнулся почти кокетливо.

- Почему я из-за твоего тиранизма должен здесь торчать?! Ты умер по жуткой случайности, но мое-то время еще не пришло, каким бы смертным, мать твою, я ни был!

- А я тебе сказал уже, что мы не святые. Ты облажался, балда. А когда ты совершаешь ошибки, обязательно находится кто-то, кто этим пользуется. Подумай и над этим тоже, у тебя будет много времени.

- Вы собираетесь оставить меня здесь насовсем?! – Нэнэ просто опешил. – За что?!

- Ну, ты же умный. Стоит тебе подумать, как следует, и ты сможешь выбраться. У тебя есть силы, мозги, материал для размышлений. Дерзай.

- А как ты собрался вытащить его?! – Нэнэ уставился на Хэйдана, тот посмотрел на Ромуальда с тем же молчаливым вопросом.

- Чует сердце мое, - Ромуальд усмехнулся. – Где-то здесь бедная овечка, влюбившаяся в волка.

- Что?.. – Нэнэ сделал вид, что не понял, но сам побледнел.

- Кто-то обязательно возненавидит меня, нового директора. И будет допытываться, куда делся его любимый «мистер Сомори», - пояснили ему. – И вот он, я думаю, не откажется остаться с тобой, скрасить твое одиночество и помочь в рассуждениях. Он ведь тоже слегка возгордился своей могущественностью, разве нет?

- Какое твое дело, возгордились мы этим или нет?!

- Гордыня – грех, - отрезал Ромуальд так громко и мрачно, что Нэнэ заикнулся, подавился звуком собственных слов.

- Чертов фанатик!

- Богохульник, гореть тебе в аду, - сквозь зубы, но с улыбкой процедил Ромуальд, напомнив в этот момент пиранью даже Хэйдану.

- Гомосексуализм – грех!

- Любовь – не грех, - Ромуальд фыркнул.

- Для любви не обязательно трахаться!

- В третий раз повторяю – я не святой. Но стараюсь не грешить, - улыбнулся Бликери так расслабленно, что Нэнэ понял – закостеневшие убеждения этого урода не изменит ничто, даже пресловутый ад.

- Знаешь, что?.. Я испорчу твое обалденное настроение, - он решил не отступать, а если и сдаваться, то только с музыкой.

- Да что ты? Попробуй, - Ромуальд не поверил.

- Я думаю, с мисс Бишоп у тебя не возникнет никаких проблем. У вас всех. У тебя, у него, у Гаррета с Одри. Потому что тело этой мисс Бишоп – мать Гаррета. Ему она никогда не откажет, она за него умрет из-за этого.

- Я знаю.

- Заткнись, - Нэнэ решил пользоваться преимуществом на полную катушку. – Я знаю все. Я все видел, все твое прошлое, ты же знаешь. И настоящая мисс Бишоп, которую вы оба знаете, - он посмотрел на Хэйдана победно, у того с лица сползла улыбка, осталось нехорошее выражение легкого презрения. – Она – твоя мать.

Ромуальд от неожиданности и правда замолчал, даже не огрызнулся на «заткнись». Он моргнул дважды, посмотрел на Хэйдана удивленно.

- Думай, что несешь, - Грэхэм пихнул Нэнэ в плечо. Он всегда был инициатором драк, что поделать, рыжий темперамент.

- Это правда, - Сомори хмыкнул. – Вы же даже похожи. Ваш характер, ваша манера говорить, ваша проклятая вера в Бога! Да вы оба психи! Вы даже внешне похожи, как две капли воды, почти. Это не заметит только идиот.

Ромуальд не знал, что его держало, но слова застряли в горле, и вообще пропали. Мысли были кристально чистыми.

- Закрой рот! – рыкнул Хэйдан и схватил было его за плечи, Нэнэ уже удивился тому, как призрак может схватить призрака, и как это неудачно в его случае… Но Ромуальд вдруг пришел в себя. Он и раньше подозревал. Точнее, он НАДЕЯЛСЯ, что она как-то связана с ним. Он видел сходство во внешности, слышал манеру говорить, знал характер… Но о последних вещах думал лишь то, что просто невольно копировал директрису, которую знал с детства. А оказалось, это было правдой.

- Прекрасно, - натянуто улыбнулся он, чувствуя, что придется не спать всю ночь, думая об этом. Надо же. Он вовсе не выродок, как его звал Хэйдан в начале. Его мать – сама директриса Стрэтхоллана, она всегда была рядом и никогда не желала ему зла.

- Что?.. – не понял Нэнэ, а Хэйдан уставился на Ромуальда, не зная, что делать ему самому. Он готов был и врезать выросшему из озабоченного трансвестита готенку, и умереть еще пару сотен раз за возможность оказаться сейчас в кабинете рядом с Ромуальдом и обнять его. Извиниться, в конце концов, потому что тоже помнил, как называл его выродком. И пусть они давно уже не обижались на старые глупости, но извинения порой заживляют даже маленькие царапины на душе.

- Прекрасно. Если она – моя мать, она мне не откажет, она обязательно мне поможет, - ровным, ни разу не дрогнувшим голосом пояснил Ромуальд. Нэнэ понял, что «месть» не удалась. А Хэйдан уловил, что на самом деле «счастливый сын» готов тихо, как всегда незаметно, гордо заплакать, не выдавая себя, не прося утешения и не стараясь вызвать сочувствие. Он всегда так плакал – только для себя, переживая происходящее в одиночестве. И за столько лет он так и не вырос по-настоящему, ему все еще было не больше семнадцати. Он просто всегда был умным не по годам, его рассуждения были старше его возраста, но ни одна виртуальная, придуманная им для него самого и для Хэйдана жизнь не смогла по-настоящему сделать его взрослым. Сильным он был только с поганцем Грэхэмом, и тому до боли хотелось оказаться рядом. Вечно быть рядом, чтобы Ромуальд имел возможность стиснуть зубы, поморщиться, повернуться к нему и уткнуться в шею носом, зажмурившись и тихо плача. А Хэйдан обязательно погладил бы его по волосам, прижал к себе ближе и обнял, никуда не отпуская. Потом он провел бы по его щеке пальцами, в очередной раз восхищаясь бледностью, почти фарфоровым тоном,  вытер бы слезы, поцеловал мягко в жесткие губы…

Любовь – не грех. Это Хэйдан внушил Ромуальду однажды и верил в это сам.

- Надо завесить это зеркало, - сдавленно, все же выдавая себя, выдал Ромуальд.

Нэнэ было немного стыдно за то, что он в порыве гнева вызвал такие эмоции, но потом он решил, что не заслужил настоящей смерти за простую гордыню, и начал себя оправдывать этим.

- Ладно, у меня еще дела, - Ромуальду все же удалось перебороть эмоции, слезы, застывшие в глазах, высохли. – Я сделаю все, чтобы ты поскорее оказался здесь, - он пообещал Хэйдану, но потом усмехнулся, глянув на Нэнэ. – Ну, и чтобы тебе не было скучно без твоей овечки.